Альтания. Часть 1. Узник

Предыстория.
Случилось так, что правителем Великого Альтанийского княжества, расположенного в центре Альтанийских земель стал молодой Казимир. Всё своё время посвящал он кутежам и охоте, а также любовным утехам. Казимир часто менял быстро надоедавших жён и оставил после себя многочисленное потомство. А когда он умер, начались распри. Жёны и дети не могли договориться о том, кто станет следующим правителем княжества, каждому хотелось обладать абсолютной властью. Кончилось тем, что Великое Альтанийское княжество было раздроблено на куски. Образовались Западное, Восточное и Южное княжества, а немного позже один из сыновей Казимира ушёл за горы и основал ещё одно – Северное княжество.

Прошли годы, о Казимире и Великом Альтанийском княжестве все уже давно забыли. Жизнь протекала своим чередом. Так бы продолжалось и дальше, если бы однажды не развернулись следующие события…

Часть 1. Узник
По пыльной извилистой дороге, тихо позванивая цепями, медленно брела колонна арестантов. Лишь только забрезжил рассвет, конвойный отряд, состоящий из десятника и четырнадцати солдат, вывел их за тюремные ворота, чтобы начать трудный и дальний путь. И вот уже несколько часов заключенные шли, проклиная свою горькую участь, не смея заговорить друг с другом, так как за это сразу следовал удар плетью. Время подходило к полудню и высоко поднявшееся солнце нещадно жгло головы, просолевшие от пота спины и плечи закованных в кандалы людей. Дорожная пыль, в которой утопали босые ноги, была нестерпимо горячей. Эти сто человек пока ещё не знали, куда их ведут и где им предстоит отбывать каторгу. Сейчас они мечтали о нескольких глотках воды и хотя бы непродолжительном отдыхе. С надеждой взирали каторжане на виднеющийся впереди лес, под ветвями которого, в тени можно было спастись от зноя. А пока же наливающаяся рожь опускала свои колосья к ногам заключенных, как будто кланяясь им, и до леса надо было брести ещё не менее двух часов, мимо аккуратных полей, разостланных бескрайними коврами по бокам от рыжеватой, словно покрытой ржавчиной, дорожной полосы между ними. Выстроенные в колонну по четыре человека, с кандалами на ногах, шли арестанты, еле переставляя ноги от усталости, хотя это было только начало их путешествия. Солдаты сопровождали их, передвигаясь верхом на лошадях, которые громко фыркали, страдая от жары не меньше, чем люди.

- Шевелись! Уснули что ли! В лесу колодец есть, там устроим привал! – выкрикнул один из конвоиров, стараясь, чтобы его услышала вся партия.

В одном из первых рядов шёл молодой, выделяющийся своим богатырским сложением мужчина. Казалось, что ни жара, ни тяжёлые колодки на ногах нисколько не мешают ему. Он размеренно шагал, погрузившись в свои мысли, и только мрачная ухмылка иногда появлялась на его загорелом, покрытом пылью лице. Справа от него, пошатываясь, брёл совсем ещё юный паренёк. Он двигался всё медленнее и медленнее так, что приходилось чуть было не останавливаться из-за этого. Вдруг паренёк начал тихо оседать на дорогу.

- Что там ещё?! – заметив это, прикрикнул ехавший сбоку солдат, и хотел стегнуть паренька плёткой, но Ярослав, так звали мужчину-богатыря, подхватил его одной рукой и, прижав к себе, потащил или даже понёс юношу, голова которого болталась из стороны в сторону, а ноги почти не касались земли.

- Терпи, терпи, парень, скоро лес, там отдохнём, - пытался приободрить его Ярослав.

Все кто шёл рядом и видел это, с изумлением и одобрением взирали на богатыря. Слева от Ярослава брёл мужчина с острой маленькой бородкой, не походивший ни на преступника, ни на крестьянина, из которых состояла почти вся колонна. С самого начала пути он был напряжён и всю дорогу крепко сжимал лямки своего заплечного мешка. Он выглядел довольно крепким и физически развитым, но сейчас был изнурён до предела, видимо, из-за своей тяжёлой ноши. Когда он начал запинаться и несколько раз споткнулся, и чуть было не упал, Ярослав дёрнул за лямку и прошептал:

- Э-э-э, брат, двоих мне вас не унести. Давай-ка твой мешок.

- Не трогай, - попробовал сопротивляться бородатый мужчина.

- Боюсь, если ты здесь упадёшь, то ценность, которая лежит в этом мешке тебе больше не пригодится, - тихо проговорил Ярослав, сдёрнул с плеча соседа мешок и повесил на своё.

- Ого, тяжёлый какой. Интересно, что там у тебя.

- Тебе этого лучше не знать, - недобро взглянул бородач, но без своей тяжёлой ноши зашагал бодрее.

Слева от бородатого мужчины шёл маленький юркий человечек с седой лохматой головой. Выглядел он гораздо старше остальных в их четвёрке, внимательно наблюдал за своими соседями, ощупывая их неприятным взглядом маленьких, словно буравчики, глаз. В отличие от остальных он, казалось, чувствует себя комфортно, как будто такая ситуация не была для него новой и непривычной.

Наконец процессия достигла леса. Караульный велел идти за ним и вскоре, свернув с дороги и следуя по хорошо утоптанной широкой тропе, заключённые вышли на большую поляну с колодцем, похожим на озерцо посередине. Скорее это был ключ, бьющий из-под земли, образующий продолговатый водоём, заботливо огороженный бревенчатой низкой стеной, защищающей воду от мусора и грязи.

Не дожидаясь приказа, с радостными возгласами, люди бросились к воде. Их фляжки давно опустели, а губы иссохли и потрескались от жажды. Толкая друг друга, арестанты опускались на колени и долго и жадно пили, перегнувшись через брёвна и прильнув к спасительной хрустально-чистой жидкости. Ярослав бережно опустил на землю паренька, скинул с плеча мешок другого своего соседа и только после этого пошёл к колодцу, тесно облепленному людьми так, что подойти к воде не было никакой возможности.

- Эй, богатырь! Иди сюда! – услышал он зов. Это щуплый человечек звал его.

Ярослав не заставил долго уговаривать себя и тут же занял место успевшего напиться и даже наполнить фляжку собрата по несчастью. Он сделал несколько больших глотков. Ледяная вода освежила иссохшие язык и горло. Затем Ярослав опустил в воду две пустые фляжки и, быстро наполнив их, уступил место другому, ещё не имевшему доступа к воде каторжанину, стоявшему за спиной. Вернувшись к пареньку, Ярослав влил ему в рот немного воды, ладонью смочил его лицо и голову, после чего тот зашевелился и открыл глаза. Мужчина с бородкой сидел рядом, вцепившись обеими руками в мешок. Похоже было, что он ещё не пил.

- Ты почему пить не идёшь? – спросил его Ярослав, убедившись, что паренёк полностью пришёл в себя.

- Успею, напьюсь ещё. Там такая толкотня, что к воде не проберёшься.

- За ценность свою, что ли боишься? Давай я покараулю, пока ты к колодцу сходишь.

- Не надо. Лучше я сам.

- Не доверяешь, значит. Ну, ладно. На вот, глотни, - Ярослав протянул мужчине вторую наполненную фляжку.

Тот схватил её и с жадностью осушил до дна, после чего глаза его немного подобрели.

- Спасибо тебе, - возвращая пустую ёмкость, с благодарностью посмотрел он на Ярослава.

- Да что ты их всё нянчишь, как детей малых. Пусть сами о себе заботятся, - вмешался в разговор маленький юркий человечек.

- Не по-людски это, не могу я так, тех, кто рядом со мной в беде бросать.

- Что, так и будешь всем подряд всю дорогу помогать?

- Если надо будет, буду.

- Странный ты какой-то. Как звать тебя и за что на каторгу угодил?

- Ярослав меня зовут, кузнец я. А сюда попал, сам не знаю за что и почему.

- Чудной ты какой-то, кузнец. На каторге каждый сам за себя должен стоять и никому не доверять. Я-то уж знаю, не впервой здесь оказался. Лукьян меня зовут.

- Нет, не так это. Какая разница, где человек находится. И на каторге люди хорошие бывают. Вот если бы не Ярослав, что бы со мной сейчас было, - вдруг заговорил паренёк, который уже сидел на траве и слушал их беседу.

- А ты ещё слишком зелен, чтобы о жизни рассуждать, - ответил ему Лукьян, - вон колодки тебе ноги натёрли, как дальше идти собираешься? Или надеешься, что кузнец тебя всю дорогу на себе тащить будет.

- Как-нибудь пойду. Ничего, привыкну, - смутился паренёк.

Лукьян проворно наклонился и сорвал несколько сочных тёмно-зелёных с прожилками листьев какого-то растения.

- На вот, приложи к натёртым местам, сразу полегчает, - сказал он, и ворчливо добавил, - за что только такой малолетка как ты, мог на каторгу угодить?

- Кузьма меня зовут. Лапти я плету, то есть плёл. С вечера замочил липовые лыки в корыте и поставил его в сенцы, чтобы к утру поспели. Выхожу за ними в сенцы, а там курица ходит чужая. Своих мы раньше съели, когда кормить нечем было. Ну, я изловчился и поймал её, голову отвернул и мамке отдал. Она вмиг ощипала, да бульон сварила. Дедусь у нас как раз захворал. Лежит на печи, невесёлый совсем стал. Вот я и решил, что хорошо бы его свежим бульоном накормить. Дедусь меня с детства многому научил, и лапти плести тоже.

А курица эта нашего богатого соседа оказалась. Он когда её пёстрые перья у нас за огородом увидел, то сразу на меня жалобу-то и написал. Вот так я здесь и оказался.

- А что лапти-то, никакого дохода не приносят что ли? – поинтересовался Ярослав, который к тому времени раскинув свои могучие плечи, лёг на мягкий мох рядом.

- По-разному бывает. Иногда ничего, а иногда и нужда в двери постучится, - ответил Кузьма.

- Значит, по собственной глупости ты, Кузя, на каторгу загремел. Это надо же было перья от ворованной курицы на улицу выкинуть, - засмеялся Лукьян.

- Не Кузя я тебе, а Кузьма. Кузей меня только мамка кличет.

- Не дорос ты ещё до Кузьмы. Кузя и есть Кузя. Смотрите, солдаты уже коней напоили, сейчас дальше нас погонят. Надо воды в дорогу набрать, - вдруг стал серьёзным Лукьян и легко поднявшись, заспешил к водоёму.

Ярослав тоже взял две свои пустые фляжки и собрался идти вслед за Лукьяном, но на секунду задумавшись, сказал:

- Кузьма, давай твою посудину. Зачем у колодца всем толкаться, я тебе водицы зачерпну…И тебе могу набрать, как тебя зовут-то.

Мужчина с бородкой торопливо протянул кузнецу свою флягу.

- Фёдор я, - пристально глядя на Ярослава тихо произнёс он.

- Понятно, а меня Ярославом зовут, - на ходу бросил тот.

Ярослав подошёл к колодцу и, наклонившись, начал наполнять одну за другой пустые ёмкости. Возле него мгновенно появился Лукьян и со словами:

- Торопись, кузнец, а то без воды останешься. Солдаты ждать не будут, - принялся помогать.

- Не твоя забота, - не очень ласково отозвался Ярослав.

Лукьян ему не нравился и то, что он всё время крутился поблизости, сильно раздражало Кузнеца. Когда вся посуда была наполнена, Ярослав сгрёб в охапку разложенные на траве запотевшие от холодной воды фляжки, и заспешил к товарищам, но Лукьян не отставал:

- Слышь, кузнец, не знаешь, что у того, с господской бородкой в мешке лежит?

- Нет, не знаю.

- Как думаешь, не золотишко ли? Уж больно он крепко вцепился в мешок.

- Да хоть бы и так. Тебе то что?

- Любопытно, что человек может такое тяжёлое с собой на каторгу тащить, - хитро прищурился Лукьян.

- Становись! Конец привала! – раздалась громкая команда конвойного, и арестанты, гремя цепями, стали подниматься и выстраиваться в колонну. Вскоре лес с его прохладой и весёлым гомоном птиц остался позади. Спины каторжан снова стали мокрыми от едкого пота. С обеих сторон от дороги потянулись ячменные поля, затем пастбища. Пёстрые коровы не обращали на измученных людей никакого внимания. Они наполняли свои желудки сочной, ярко-зелёной травой, которую ещё не успело высушить солнце.

Ярослав одной рукой придерживал Кузьму. Парень был совсем не готов к таким физическим нагрузкам. Фёдор, казалось, был чем-то сильно озабочен так, что даже не чувствовал тяжести своего мешка. Он часто поворачивал голову и вглядывался в лицо кузнеца.

- Что ты на меня пялишься, словно на кисейную барышню? - не выдержал тот.

Фёдор оглянулся и, убедившись, что караульного солдата близко нет, спросил:

- За что тебя на каторгу сослали?

- Сам не могу понять. Приехал на ярмарку. Не успел разложить на прилавке свой товар, как подошёл ко мне один знатный господин, стал ножи мои разглядывать, ценой интересоваться. А потом вдруг как закричит, что деньги у него пропали, мол, обворовали его. Я растерялся, стою, не могу сообразить, чем ему помочь. Тут откуда-то солдаты набежали, стали рыться у меня на прилавке и за печной заслонкой его кошель, набитый монетами, отыскали. Как он туда попал, ума не приложу. Вот тебе и вся история. Схватили сразу же, даже родных не успел предупредить.

- Он тебя о чём-нибудь спрашивал, господин этот?

- Да, вроде, ни о чём таком. Только как зовут, поинтересовался, да про ножи, и всё.

- Скажи, Ярослав, кто твой отец? - продолжал выспрашивать Фёдор.

- Не видел его никогда. Мать сказывала, когда я ещё совсем маленьким был, ушёл он в город на заработки и пропал. Не пойму только, зачем тебе это?

- А мать твою, случаем, не Глафирой зовут?

- Ты кто такой и откуда тебе это известно? – насторожился Ярослав.

- Сдаётся мне, что я твоего отца знал, и сюда ты из-за него попал, - ответил Фёдор.

- Молчать там! А то мигом у меня плёточки отведаете, - прикрикнул караульный.

Такого услышать, Ярослав никак не ожидал, и теперь ему ничего не оставалось, как дождаться удобного момента, чтобы расспросить Фёдора об отце поподробнее. Кузнец задумался и перестал замечать то, что происходит вокруг него. А между тем, солнце склонилось к закату, и на землю опустился тихий, прохладный вечер.

- Скорее! Скорее! Поторопись на ночлег! – подгоняли караульные арестантов, как только недалеко от дороги, на холме, стали проглядывать очертания строений, к которым вскоре направили процессию солдаты.

Вблизи эти строения оказались наскоро сколоченными сараями, с заделанными паклей большими щелями. Рядом с ними, на хорошо утоптанной площадке располагались колодец-журавль, дощатый стол со скамейками и печь, на которой стоял большой котёл. Упитанный мужчина черпаком с длинной ручкой размешивал в нём какое-то варево. Только сейчас Ярослав понял, что сильно голоден. Да и чему удивляться, сегодня арестантов ещё ни разу не кормили.

- Подходи по одному! Получи довольствие! – услышал он команду и встал в образовавшуюся  в ту же минуту очередь.

Толстый мужчина ловко клал в миску каждого каторжника ровно один черпак варева. Он быстро управился со своей работой, и скоро все сто человек сидели за столом, с аппетитом поглощая сомнительного вида, горячую еду. Кашей это жидкое варево назвать было нельзя, на суп оно тоже мало было похоже, одним словом – тюремная похлёбка. Голодные арестанты быстро расправились  каждый со своей порцией и, получив команду: «отбой!», сопровождаемые охраной, отправились в самый большой сарай. Через несколько минут, как дверь за ними заперли, разместившись на сухом тёплом сене, все уснули и по сараю разнёсся дружный громкий храп.

Лишь Ярославу не спалось. Выждав какое-то время, он поднялся и легонько тронул за плечо лежащего на боку Фёдора. Тот как будто только этого и ждал, молча сел и сразу же схватился за заплечный мешок, который на время сна положил себе под голову.

- Ты что-то знаешь про моего отца, - шёпотом заговорил кузнец, но опасаться, что кто-нибудь подслушает их разговор, не стоило. Арестанты спали так крепко, что даже удары молота по наковальне их навряд ли разбудили бы.

- Об этом после. А сейчас смотри, что я тебе покажу, - Фёдор торопливо развязал мешок и вынул из него какой-то предмет, завёрнутый в чистую тряпицу. Он развернул её и протянул Ярославу что-то очень похожее на четырёхугольный плоский тяжёлый ларец.

- Что это? – тихо спросил кузнец.

Фёдор оглянулся и, заметив большую щель в дощатой стене, через которую проникал свет полной,  выкатившейся из-за леса луны, сказал:

- Пойдём туда, сам увидишь.

Осторожно, чтобы не разбудить спящих людей, они прокрались к стене, через отверстие в которой в сарай пробивался яркий лунный луч. Теперь Ярослав мог хорошо видеть гладкую, красно-коричневую поверхность предмета и серебряную застёжку на его боку.

- Шкатулка что ли какая-то? – поглаживая рукой приятную на ощупь деревянную крышку, спросил он.

- А ты переверни.

Ярослав послушно повернул предмет другой стороной к свету.

Здесь по краю был вырезан затейливый узор, а в центре крупными витиеватыми серебристыми выпуклыми буквами кто-то искусно сделал надпись: «МУДРАЯ КНИГА».

- Странная какая-то книга. Никогда таких раньше не видел, - пробормотал Ярослав и попытался открыть серебряную застёжку, но она не поддалась.

- Замочек-то мудрёный. На свою книгу, открой её, раз уж начал показывать, - обратился он к Фёдору.

- Да не знаю я, как её открыть. И не моя она вовсе.

- А чья? – опешил Ярослав.

- Твой отец перед смертью просил разыскать тебя и передать эту книгу. И я поклялся это сделать. Волей случая, да по глупости господ, которые нас сюда упекли, разыскать тебя оказалось не так уж сложно. Теперь вот книгу тебе отдаю.

- Интересно, почему её у тебя солдаты не забрали? И с чего это ты решил, что я – тот человек, который тебе нужен?

- За то, чтобы у меня её не забрали, пришлось заплатить кругленькую сумму. А что ты - тот, кто мне нужен, нет никаких сомнений. Первое, что об этом говорит – твоё имя, ещё то, что ты здесь. Если мне не веришь, у матери своей спросишь потом.

- Не смогу я у неё спросить. Умерла она уже давно, когда я ещё ребёнком был.

- Умерла значит… Поэтому и не смог твой отец вас найти, сколько ни пытался, - погрустнел Фёдор.

- Что ты заладил твой отец, твой отец, скажи, кто он? Откуда ты его знаешь?

- Это длинная история, потом расскажу. А сейчас спать пошли, нам силы ещё ох как понадобятся.

- С книгой-то что делать? Зачем ты её на каторгу потащил, предвидел что ли, что меня здесь встретишь? – ехидно заметил кузнец.

- Не успел я её припрятать. Схватили меня, когда она при мне была, еле уберёг, - виновато опустив глаза, проговорил Фёдор, - а то, что тебя нашёл, это удача большая.

- Опасно её при себе держать. Лукьян вон уже интересовался. Да и не он один заметил, как ты мешок бережёшь. Спрятать её как-то надо, - задумался Ярослав.

- Как же ты её спрячешь, если под надзором и днём и ночью находишься, - возразил Фёдор.

- Не знаю пока, но надо что-то придумать. Видно, не простая она, нельзя, чтобы такая вещь пропала совсем, даже если не я её хозяин, - сказал Ярослав и, переступая через спящих, пробрался к своему месту. Он аккуратно завернул книгу в тряпицу, спрятал в мешок и сунул себе под голову.

- Надеюсь, не возражаешь?

- Да что ты, я только рад, - ответил, позёвывая Фёдор, а потом вдруг он встрепенулся, поднял голову и спросил, – а тебе годков-то сколько?

- Двадцать шесть, - тут же ответил Ярослав.

- Всё точно, ты это, не ошибся я, - засыпая, пробормотал Фёдор.

Как только забрезжил ранний летний рассвет, дверь сарая открылась.

- Подъём! Подъём! Пора в путь! – услышали каторжане, и начали нехотя подниматься.

Несколько часов сна придали им сил, и жизнь не казалась такой несносной, как накануне вечером.

- Становись на перекличку! – раздалась команда, когда последний каторжанин покинул сарай.

При утреннем свете арестанты смогли увидеть чуть поодаль от своего сарая селение. Несколько десятков добротных домов, казалось, ещё дремали, ни одного человека и даже собаки нигде не наблюдалось, лишь звонкий петушиный крик разнёсся далеко по округе, оповещая о наступлении утра.

- Можете умыться и набрать на дорогу воды, - после окончания переклички разрешил караульный и оглянулся на селение, - сейчас из Нежина подвода придёт, тогда и выдвигаться начнём.

- Какая подвода? – полюбопытствовал один из арестантов.

- Отсюда нас подвода сопровождать будет. Чтобы те, кто идти не может, не задерживали остальных.

- Так это что же получается, дальше нас как господ, на карете повезут? – попробовал пошутить арестант.

- Прекратить разговоры! Приступить к умыванию! – одёрнул его солдат.

Фыркая от удовольствия, люди лили себе на головы холодную колодезную воду. После такого умывания к ним вернулась бодрость духа, а тоска и отчаяние на время отступили.

Когда солнце поднялось уже достаточно высоко, колонна, сопровождаемая хромой кобылой, тянущей за собой старую, скрипучую телегу, продолжила свой путь. На небе стали появляться кучевые облака, за которыми иногда пряталось светило. День обещал быть менее жарким, чем предыдущий.

- Что-то кости ломит. Быть дождю, громко объявил Лукьян.

Нацепив на плечи лямки мешка, в котором лежала книга, Ярослав теперь чувствовал спиной её необычное, приятное тепло, и эта ноша уже не казалась ему такой тяжёлой, как прежде. Кузнец напряжённо думал о том, как спасти книгу, но ничего путного на ум не приходило. Затем мысли перенесли его в детство. Он вспомнил мать, её длинную тяжёлую косу, добрые нежные руки. Она умерла, когда Ярославу было лет десять, не больше.

- От тоски, - сказала бабка, а точнее прабабка Аглая и через полгода сама заболела, слегла, а вскоре тоже покинула этот мир.

Ярослав остался совсем один. Какое-то время он бродил по окрестным деревням, выпрашивая милостыню и неизвестно, что было бы дальше, если бы его не приютили добрые люди.

Как­-то осенью Ярослав постучал в окно одного дома. На крыльцо вышла молодая женщина. Увидев промокшего, продрогшего мальчика, она завела его в избу. Это была Анна – жена кузнеца Никодима. Своих детей у них не было и так получилось, что Ярослав остался в доме кузнеца насовсем. Когда мальчик немного окреп после скитаний, Никодим стал приучать его к кузнечному делу, постепенно передавая своему толковому и старательному ученику все секреты своего мастерства. Анна обучила его грамоте. Она была дочерью учителя, и в доме кузнеца обнаружился целый шкаф книг, доставшихся Анне от отца. В свободное от работы и домашних дел время, Ярослав любил, устроившись на печи, читать эти старые книги. Возможно, поэтому его так беспокоила судьба недавно обретённой, лежащей у него в заплечном мешке, находки.

«Что теперь делают Никодим и Анна. Наверное, ищут его. Хорошо, если кто-то на ярмарке видел, как его увели солдаты и рассказал им об этом», - с беспокойством думал Ярослав, - « Никодим и Анна – его настоящие родители. И никакого другого отца ему не надо. А может, нет его вовсе, задумал что-то своё Фёдор. Но что?»

Глубокая складка залегла меж бровей Ярослава.

- Ты сильно напоминаешь мне отца, у него такое же лицо, когда он о чём-то печалится. И брови так же, как ты хмурит, зашептал Фёдор.

- Да уймись ты. Поговорим об этом потом, когда представится удобный случай, - сердито пробурчал в ответ Ярослав.

Вскоре колонна прошла небольшой перелесок, за которым арестанты увидели растянувшееся вдоль реки селение. Дорога, по которой они шли, вела прямо к нему.

- Скоро через Ключи пойдём. Смотрите, без глупостей мне. О побеге даже не помышляйте, а подаяния брать разрешаю, - оповестил каторжан десятник.

И вот процессия вошла в посёлок, на краю которого стояли старые утлые избёнки. Кто-то из арестантов затянул жалобную песню. Её тут же подхватили ещё несколько голосов. Их становилось всё больше и больше. Унылая, похожая на вопль отчаяния песня была слышна по всей улице. Здесь выстроились в длинный ряд большие бревенчатые дома, огороженные новыми высокими заборами с крепкими воротами. Прохожие, спешащие по своим делам, невольно замедлялись или вовсе останавливались и полными сострадания взглядами, провожали закованных в кандалы людей. Из домов выходили хозяйки, протягивали заключённым пироги, хлеб, рыбу, словом всё, что было у них на столе в тот момент.

- Возьми, милок, не побрезгуй, - приговаривали они при этом.

- Благодарствую, - склоняли головы каторжане, и брали из рук жалостливых женщин вкусную домашнюю еду.

Мужчины давали деньги, кто пятак, а кто и гривенник. Старушки поили несчастных холодным квасом, черпая его ковшом из вёдер. Солдаты не мешали. Они медленно ехали сзади и, словно не видели, как принимают подаяние арестанты.

Ярослав брал пороги и другую снедь, и клал к себе в котомку. Вдруг он увидел женщину стоящую чуть поодаль и робко протягивающую в его сторону два неспелых яблока. Она смотрела васильковыми глазами полными скрытой боли и отчаяния. Женщина была немолода, но прежняя красота ещё не успела увянуть совсем. Она и теперь была бы очень красива, если бы не эта скорбь. Ярослав осторожно взял из её руки яблоки.

- Как зовут тебя? – спросил он.

- Устинья, - еле слышно произнесла она.

- Просьба у меня к тебе есть, - с мольбой в голосе проговорил кузнец.

- Говори, что надо тебе.

- Сохрани вот это до моего возвращения, - Ярослав снял с плеч и протянул женщине мешок с книгой, - сделаешь?

- Буду беречь твою вещицу больше своей жизни, - ответила Устинья.

- Я вернусь за ней, обязательно вернусь, - заспешил, чтобы не отстать Ярослав.

- Я тоже хочу тебя попросить. Три года назад солдаты моего сыночка вот так же увели. Если встретишь, передай, что жду я его днём и ночью.

- Как зовут его, - выкрикнул Ярослав.

- Алексей! Алёша! – женщина, прижимая к груди мешок, с надеждой смотрела вслед удаляющемуся Ярославу. Из её глаз катились слёзы.

Когда партия покинула Ключи, всё небо было затянуто тучами. Начал моросить мелкий дождь.

- А я говорил, что дождь будет, - хвастливо заявил Лукьян.

- Что ж хорошего, промокнем все до нитки, укрыться то нет возможности, - грустно ответил ему Фёдор.

Ярослав не слышал их разговора. Он был встревожен тем, что Кузьма не шёл с ним рядом, как обычно. Но поразмыслив, кузнец решил молчать, вдруг повезло парню, он остался в Ключах и никто этого не заметил. Ярославу нравился дождь, который усилился и превратил дорожную пыль в липкую мокрую массу. Прохладные капли остудили разгорячённую голову и натруженное тело. Вся природа вокруг радовалась дождю. Растения расправили листья, чтобы успеть поглотить как можно больше живительной влаги. Воздух стал свежим, глубоко вдыхая, Ярослав наслаждался его чистотой. Пыль перестала хрустеть на зубах.

Мысль о том, что в его котомке лежит несколько пирогов, ломоть хлеба, кусок козьего сыра, сухарь и два яблока Устиньи, была приятна, хотелось, чтобы время ужина наступило скорее. Ярославу было спокойно оттого, что Мудрая книга осталась в надёжных руках. В том, что Устинья сохранит книгу, кузнец ни на секунду не сомневался.

Так как дождь не прекращался, привал устраивать не стали. Сидеть на мокрой земле не хотелось, а от отдыха стоя, проку было мало. Солдаты против такого решения не возражали, и на место ночёвки колонна добралась немного раньше запланированного. Еду сегодня не выдавали. Видимо, было предусмотрено, что у арестантов после Ключей достаточно своей провизии. К ночи дождь закончился, но в дырявом сарае подстилка оказалась полностью промоченной. Несмотря на это, наспех перекусив, люди быстро уснули. Им требовался отдых.

Рядом с Ярославом снова появился Лукьян.

- Ну, что, кузнец, много деньжат в Ключах тебе перепало? – улыбаясь, спросил он.

- Деньги я не брал, зачем они мне, - ответил Ярослав.

- Дурень, ты дурень. Деньги – это свобода. Сможешь накопить нужную сумму, отдашь солдатам и всё, считай ты не каторжанин.

- Как это? – удивился кузнец.

- Да так, можно будет в бега податься и никто искать не станет. Так что копи деньги. Если накопишь сколько надо, со мной побежишь. Держись Лукьяна, со мной не пропадёшь. А то гляжу, всё возле этого, с господской рожей крутишься.

- Сам разберусь, - резко прервал его Ярослав, повернулся на другой бок и через несколько минут уснул.

Утром, пока арестанты не спеша покидали сарай, Лукьян вновь заговорил с Ярославом:

- Вроде большой ты и сильный, а ума совсем нету. Вон кузька, хоть и молод, но смекалист. Место себе на телеге прикупил на несколько дней. Думай, кузнец. Думай. А то так и сгинешь на каторге.

- А тебе какое до этого дело?

- Понравился ты мне. Помочь хочу.

- Прекратить разговоры! Становись на перекличку! – разнеслось в утренней тиши.

И снова побрели арестанты, преодолевая очередной участок дороги с железными колодками на ногах. С безрадостными думами в головах. Так проходил день за днём. Ночной отдых перестал приносить облегчение. У арестантов ныли мышцы, ломило кости, болели ступни. Ежедневно кто-нибудь из арестантов падал без чувств. Не помогали ни удары плетей, ни уговоры. Заключённых охватило безразличие, их силы были на исходе.

Однажды после ночёвки и утренней переклички после неё, - десятник сказал:

- Сегодня мы должны дойти до Калачинска. Там вас ждёт отдых, продолжительностью три дня.

- А потом? – поинтересовался кто-то.

- Потом дальше пойдёте.

- Далеко ещё?

- Куда же это ты так торопишься? На каторгу что ли? – усмехнулся десятник и пришпорив коня, поскакал вперёд.

- Отдых – это хорошо. Только до Калачинска ещё дойти надо – ни к кому не обращаясь, сказал Лукьян, который, как и все остальные выглядел изнурённым и поникшим.

Ярославу казалось, что время течёт слишком медленно и этот день никогда не закончится. Но ещё до наступления вечера каторжане увидели впереди маленький городок, и его вид придал им немного сил и бодрости. Ночевать их разместили в длинной каменной казарме, но не в одном помещении как раньше, а по четыре человека в комнате, прочные двери которой конвойный снаружи закрыл на замок. Небольшая комнатка, оконце с решёткой из толстых прутьев, два ряда полатей вдоль стен и маленький стол между ними, увидели перед собой Ярослав и его товарищи. После ночёвок в душных сараях, когда запах потных, немытых тел густо наполнял собой воздух, а сами эти тела лежали почти вплотную прижавшись друг к другу, растянуться на полатях во весь рост, не боясь задеть соседа, представлялось настоящим блаженством. Ярослав сразу занял полати верхнего уровня. Под ним решил расположиться Кузьма, но Лукьян согнал его:

- Куда ты, Кузька, лезешь. Давай наверх дуй.

- Не трогай парня, - остановил его Фёдор и занял второе верхнее место.

Разговаривать не хотелось, и вскоре все погрузились в сон.

Ярослав понимал, что наступило утро, но проснуться никак не мог. Иногда он открывал глаза, слышал, как переговариваются Лукьян, Фёдор и Кузьма. Через несколько секунд тяжёлые веки опять смыкались и кузнец засыпал. Так продолжалось до тех пор, пока он не почувствовал, что кто-то теребит его за рукав.

- Вставай, кузнец, обед принесли, - пытался разбудить Ярослава Лукьян.

Наконец молодому мужчине удалось сбросить с себя сон, и он сел, свесив ноги вниз. На шатком столике уже стояли миски, наполненные тюремным варевом.

- Что-то я сегодня разоспался, - спустившись с полатей, сказал Ярослав.

- Усталость даёт о себе знать, - отозвался Фёдор.

Все смолкли, и только слышно было постукивание оловянных ложек о миски с едой.

После обеда пришёл конвойный, открыл дверь и приказал следовать во двор на прогулку.

Арестанты медленно выходили из своих комнат и по узкому коридору брели к выходу. Огороженный высоким забором, просторный двор был пуст. Лишь две большие деревянные бочки наполненные водой стояли у стены одного из тюремных помещений. Островки зелёной мягкой травки были разбросаны по всей территории двора. Ярослав выбрал один из таких островков и опустился на него, вытянув ноги. Двигаться не хотелось. Фёдор и Кузьма сели рядом. Другие арестанты, разделившись на небольшие кучки, разбрелись по всему двору. Несколько солдат стояли у забора, внимательно наблюдая за ними. Из двери маленького аккуратного домика, расположенного рядом с казармой, вышел урядник.

- Слушай меня! – крикнул он, и арестанты повернули головы в его сторону, - завтра предусмотрен банный день. Есть желающие топить баню?

Несколько заключённых со словами:

- Есть, - подняли руки.

Одним из добровольцев был Лукьян.

- Очень хорошо. Подойдите ко мне, объясню ваши дальнейшие действия. Остальные могут набрать в бочках воды для питья и возвращаться в камеры.

- У меня ещё полная фляжка. Пойду, не хочу толкаться тут, - сказал Ярослав и направился к казарме.

Когда он, Фёдор и Кузьма вернулись в свою комнату, конвойный закрыл дверь на замок и ушёл.

- А как же Лукьян? – бросил взгляд на пустые полати Кузьма.

- Так он баню вызвался топить. Наверное, сегодня с нами ночевать не будет, - предположил Фёдор.

- Да-а-а-а, банька не помешает, - зажмурился, предвкушая удовольствие от посещения бани Ярослав.

Вечер скоротали в разговорах и безделье, которое было совсем не в тягость. Наступила ночь. Дождавшись, когда Кузьма громко засопел,  Ярослав спросил:

- Фёдор, спишь?

- Нет ещё.

- Что ты там о моем отце рассказать хотел.

- Давай спустимся, сядем на полати Лукьяна, так будет удобнее разговаривать, - предложил Фёдор.

- Давай, - согласился Ярослав и полез вниз.

- Ты только не перебивай, каким бы странным тебе не показался мой рассказ, - проговорил Фёдор, усаживаясь рядом с кузнецом.

- Постараюсь. Говори, не тяни уже.

- Твой отец – Великий князь Мирослав.

После этих слов на какое-то время воцарилась тишина. Ярослав не верил Фёдору, но решил дослушать всю его историю до конца и, совладав с чувствами, сказал:

- Так он же умер, вроде бы, недавно.

- В том то и дело, но перед смертью Мирослав велел мне найти своего сына, то есть тебя, и передать книгу. Понимаешь, больше прямых наследников у него нет, поэтому княжеством править некому.

- Почему же тогда я здесь, если я – его сын. Да и как такое могло случиться, ведь мать у меня из крестьян. А он – князь.

- Слушай всё по порядку, - прервал его Фёдор, - твой отец с детских лет любил играть с простыми детьми. Он часто бегал с ними по улицам, за что наставники часто получали взбучку. Когда Мирослав вырос, то стал переодеваться в платье простого горожанина и гулять по городу. Он ходил на ярмарки, в цирк, заглядывал  в кабак, а иногда подолгу бесцельно бродил по улицам. Вот так, однажды, князь и познакомился с твоей матерью. Мирослав был тогда очень молод, что-то около двадцати лет, и первое время скрывал от неё своё знатное происхождение. Но потом страстно влюбился, да и как было не влюбиться в такую красавицу. Она ответила взаимностью. Когда Глафира сообщила, что ждёт ребёнка, Мирослав решил жениться на ней. Он рассказал о том, кем является. Узнав правду, молодая женщина не согласилась на его предложение. Она понимала, что из этой затеи ничего не получится. Не положено князьям жениться на простолюдинках. Мирослав настаивал. Он уже не мыслил жизни без Глафиры. Потом на свет появился ты. Князь назвал тебя Ярославом в честь своего отца. Он верил, что тот будет рад появлению внука и поведал ему свою тайну. Но твоего деда охватила ярость. Он не допускал мысли, что его единственный сын женится на крестьянке. Дед приказал найти Глафиру и тебя, ещё младенца и казнить обоих. Узнав об этом, Мирослав послал своего человека, который успел предупредить Глафиру об опасности. Она, переодевшись нищенкой и спрятав тебя под широкими одеждами, спешно покинула город. Мирослав не знал, куда она ушла. Пока был жив его отец, он даже не пытался искать Глафиру, чтобы не навлечь  беду, но и забыть не мог. Каких только невест не находил ему отец. Богатые и красивые, они мечтали выйти замуж за Мирослава, но он наотрез отказывался жениться. Твой дед прожил чуть больше десяти лет после того, как Глафира ушла из города. Только после того, как его не стало, Мирослав начал искать вас, но всё было напрасно. Теперь-то я знаю, что твоя мать к тому времени умерла, поэтому он не смог вас найти.

- А ты всё это время был рядом с ним? – поинтересовался Ярослав.

- Не совсем. Мы познакомились позже.

- Тогда откуда ты знаешь о моём рождении?

- Сначала о том, как я первый раз встретил Мирослава, - устремив свой взгляд в одну точку, окунаясь в воспоминания, тихо заговорил Фёдор, - я тебе уже рассказывал, что князь любил переодеваться в простолюдина. А после того, как не смог жениться на Глафире, стал частенько заглядывать в питейные заведения в таком виде. Как-то вечером, когда Мирослав, пошатываясь, возвращался домой во дворец, на него напала шайка уличной шпаны, в надежде лёгкой наживы. Твой отец, как и ты, отличался силой. Но их было около десяти человек, и ой как не поздоровилось бы Мирославу, не окажись случайно рядом я. Не помню уж, куда я направлялся, да это и неважно. Только увидев, как один из нападавших занёс над головой булыжник, чтобы со всего размаху ударить приличного горожанина, в которого был переодет Мирослав, я не стал долго раздумывать, выхватил из-за пояса дубинку и огрел ей нападавшего. Тот рухнул на землю, у остальных пылу сразу поубавилось. А когда я замахнулся на следующего, они бросились наутёк.

Вот так мы и познакомились. С тех пор я всегда сопровождал Мирослава в его походах в город. И хотя он был лет на пять старше меня, мы незаметно сблизились. Он стал доверять мне, взял на службу и рассказал историю своей любви. Эта рана долго, да пожалуй, до конца жизни так и не зажила. Хороший он был человек, жалко умер рано.

Фёдор вздохнул. Выслушав его рассказ, Ярослав задумался. Фёдор сидел молча и не мешал.

- Допустим, ты говоришь правду и я действительно сын князя Мирослава. Но об этом ведь никто не знает, кроме нас с тобой, конечно. Значит, никто не помешает мне остаться кузнецом. Не нужен мне княжеский титул. Кузнец я, вот и всё, - уверенно, без тени сомнения заявил Ярослав и собрался возвращаться к себе на полати, но Фёдор остановил его:

- Постой, ты самого главного не знаешь.

- Разве это ещё не конец истории, - удивился Ярослав и сел на прежнее место.

- Раз уж начали мы этот разговор, я должен рассказать тебе всё, а потом поступай, как знаешь.

- Говори, коли это так важно для тебя.

- Ну что ж, слушай, - собравшись с мыслями, продолжил Фёдор, - незадолго до смерти Мирослава, прискакали к нему на быстроногих жеребцах князья – правители соседних двух княжеств. Это были князь Елизар из Западного княжества, и князь Александр из Южного. Оба правителя казались чем-то очень озабоченными и после непродолжительного отдыха явились к Мирославу. Он сразу собрал совет, где присутствовали только самые приближённые к нему лица и я в том числе. Первым заговорил Елизар. Он поведал о том, что на соседних с его Западным княжеством землях, появилось огромное войско, под управлением очень жестокого полководца. Оно постепенно захватывает  близ лежащие территории. Это войско сжигает на своём пути всё, а мирных жителей обращает в рабство. Никто не в силах с ним совладать, так как воины там не только люди, но и страшные чудовища. Полководец заключил договор с нечистой силой, и она помогает ему. Прошёл слух, что этот супостат в скором времени собирается идти на Западное княжество. Легко догадаться, что затем он захочет завладеть нашим Восточным, а также Южным и Северным княжествами. Елизар и Александр приехали просить поддержки у Мирослава. Они уже начали готовиться к войне и предложили объединить силы всех княжеств, чтобы дать отпор этому страшному войску. Северный князь Борис отказался им помочь. Он намерен тихо отсидеться в своём княжестве, надеясь, что оно далеко и война туда не докатится. Мирослав сразу же, не раздумывая, согласился на предложение Елизара и Александра. Вечером того же дня он собрал у себя во дворце всю знать. Когда господа явились на званый ужин, он обрисовал  ситуацию и потребовал у них денежные ресурсы на создание и содержание новой дружины, а также другую посильную помощь. У большинства господ после этого на лицах появилось недовольное выражение. Видимо, им очень не хотелось расставаться со своими деньгами. Они недолго задержались на ужине, устроенном Великим князем. Можно сказать, ужин не удался. Но это не важно. Никуда бы они не делись, Мирослав заставил бы их раскошелиться, если бы на следующее утро не слёг от внезапной тяжёлой болезни. Думается мне, болезнь эта не случайна. Кто-то отравил князя и теперь, я даже догадываюсь, кто это сделал. А тогда лишь надеялся, что его крепкий организм справится с болезнью и Мирослав продолжит подготовку к войне. Через несколько дней, когда он почувствовал, что умирает, позвал меня к себе и взял клятву, что я отыщу его сына Ярослава, который не позволит супостату захватить княжество. Просил ещё книгу эту сберечь, и сыну отдать, когда найду его. А зачем, сказать не успел.

Низко опустилась голова Фёдора при этих словах, его глаза наполнились слезами.

- Ты не договорил, - прервал его печаль Ярослав, - кто же повинен в смерти Мирослава?

- Это его советник Досифей.

- Какие же у тебя есть на то доказательства?

- Во-первых, о том, что у Мирослава есть сын, знали только двое – он и я. Помнишь, я рассказывал, что Мирослав послал своего человека, предупредить Глафиру об опасности?

- Помню.

- Так это был он. Мирослав доверял Досифею не меньше, чем мне. Они дружили с детских лет.

- Ну и что с того?

- А то, что после смерти князя ты сразу же попал на каторгу. И я тоже. А ты знаешь, кого теперь назначили править княжеством?

- Кого?

- Троюродного племянника Мирослава, мальчика, которому сейчас шесть лет. Досифей – его наставник, и до совершеннолетия ребёнка фактическим правителем будет он. Но и это ещё не самое главное, - Фёдор смолк.

- Говори, не томи, - поторопил его Ярослав.

- Елизар и Александр были отправлены в свои владения ни с чем. Никакой подготовки к войне не будет. А это значит, что над нами нависла беда, и когда она придёт, дело времени. Возможно, чужеземное войско захватит Западное и пойдёт на Южное княжество. Тогда у нас будет немного побольше времени, а если после Западного сразу двинется на нас, тогда совсем худо. Некому будет нас защитить. Сейчас у нас войско маленькое и совсем не пригодное к военным действиям. Войн-то давно нет. Вот и думай теперь, что будешь делать.

- Да-а-а-а, задал ты задачку. Так сразу и не знаю, что ответить. Хотя, для начала неплохо было бы отсюда выбраться.

- Ты прав. В кандалах мы много не навоюем. И поспать всё-таки не помешает, - Фёдор посмотрел в окно, начинало светать.

Он вернулся на своё место. Ярослав тоже лёг, но уснуть до самого утра так и не смог.

На следующий день Ярослав, Фёдор и Кузьма с нетерпением ждали, когда поступит команда идти в баню. Но время шло, а такого приказа всё не было. Наконец, открылось маленькое оконце в двери, и  звучный голос проговорил:

- Обед! Получай обед!

Ярослав не выдержал и спросил:

- В баню то когда идти?

- Баня отменяется и прогулки тоже.

- Это ещё почему? – не смог скрыть своего недовольства Фёдор.

- Сегодня ночью двое ваших сбежали. Сейчас ведутся их поиски, - послышалось в ответ и оконце с громким стуком захлопнулось.

- Никак Лукьян в бега подался. Вот отчаянная голова, - высказал догадку Ярослав.

- Ну что ж, коли так, будем пока отсыпаться. Делать то всё равно нечего, - попытался успокоить соседей после неожиданной новости Фёдор.

Обедали молча. Затем, сначала Ярослав, а потом и остальные улеглись на полати. Вдруг в тишине послышались кряхтения и всхлипывания.

- Ты что это Кузьма, болит что-нибудь? – свесившись вниз, спросил Ярослав.

- Ничего у меня не болит. Домой хочу. Лукьян обещал меня с собой взять, да своему воровскому ремеслу обучить. А сам без меня на волю подался, - разрыдался Кузьма.

- Перестань нюни распускать. Мы с Фёдором пока ещё здесь и не меньше твоего не хотим на каторгу. Обещаю вытащить всех нас отсюда, чего бы мне это не стоило. Ты веришь мне?

- Верю. А долго ещё ждать?

- Не знаю. Но на свободе мы будем, это точно.

После этих слов Кузьма успокоился и вскоре уснул, смешно оттопырив верхнюю губу над которой появился светлый мягкий пушок.

На следующее утро, когда солнце только начало всходить, по всей казарме разнеслась громкая команда:

- Подъём! Выходи во двор!

- Что случилось? Дальше что ли погонят?  - сонные арестанты, недоумевая, подгоняемые караульными, спешили к выходу.

Во дворе им велели встать в линию вдоль забора. Перед ними установили деревянную скамью. Рядом с ней дожидаясь, когда уляжется шум, прохаживался урядник. Наконец он сказал:

- Вчера ночью сбежали двое каторжан. Но их попытка не удалась, мы их поймали. Сейчас их выведут сюда и на ваших глазах эти двое получат наказание. По двести плетей каждый. Смотрите, что бывает с теми, кто нарушает порядок, чтобы никому больше неповадно было.

Арестанты притихли в ожидании. Кто-то тихонько тронул Ярослава сзади за плечо. Кузнец оглянулся.

- Лукьян! А мы-то подумали, что это ты в бега ударился, - удивился Ярослав, увидев товарища.

- А я решил, что это Фёдор твой воду баламутит. Сам побежал и тебя с собой прихватил. Золотишка-то при нём не видать. Я давно заметил, - отозвался Лукьян.

К этому времени на середину двора вывели двух каторжан в колодках на руках и ногах. Смотреть, как под ударами плётки их спины превращаются в кровавое месиво, было выше человеческих сил.

Ярослав стоял, опустив взгляд себе под ноги, и только звуки ударов да громкие стоны достигали его ушей. Когда тела пытавшихся бежать заключённых, в которых еле теплилась жизнь, уволокли в острог, урядник сказал:

- Завтра на рассвете продолжите свой путь, а сейчас – по камерам. Надеюсь, больше никого не потянет на свободу.

Лукьян старался не отставать от Ярослава. Он хотел вернуться на своё прежнее место, ночёвка и общение с другими арестантами ему не понравились. Вскоре после того, как все четверо оказались в камере, он поделился:

- Вот ведь какая несправедливость. Совсем совесть солдафоны потеряли.

- Ты это о чём? – ничего не понял Ярослав.

- Не верю я, что эти двое денег за свою свободу не заплатили. Не бывает у арестантов такого, не будут они зря рисковать. Тогда получается, что с них и деньги взяли, и назад вернули, и всю душу выбили. Что же это творится на белом свете. Никому верить нельзя. А как бежать тогда? – Лукьян был растерян.

- Да, плохо дело, - согласился Ярослав, - видно, пока с побегом надо обождать. Какой-то другой способ искать придётся. Двести плетей получить совсем не хочется.

И снова каждый погрузился в свои мысли, настроение было никудышным.

С наступлением раннего утра колонна двинулась дальше. Так, день за днём арестанты продолжали свой путь на каторгу. Чем дальше уходили они из родных мест, тем чаще между бровей Ярослава появлялась глубокая складка. Мысль о свободе теперь почти не покидала его. Но как вернуть её? Фёдор ничего не говорил, а только горестно вздыхал, низко опустив голову. Кузьма громко швыркал носом, его лицо время от времени становилось грустным, а глаза наполнялись влагой. Лукьян нервничал больше других.

- Куда это нас ведут? Никогда ещё не был в этих местах, - спрашивал он.

- Судя по направлению, на север двигаемся, - вяло отвечал Фёдор.

- Что делать-то будем, кузнец? Почти каждый день конвойный отряд меняют. Договориться с ними никак не получится. Да и деньжат у нас маловато скопилось.

- Придумаем что-нибудь. Надо только подходящего момента дождаться, - говорил то, что первым приходило на ум Ярослав.

- А может ну его. Рискнём и со следующей ночёвки попробуем ноги сделать?

- Далеко ты в кандалах убежишь? К тому же со всех сторон от дороги открытая местность потянулась, болотца кое-где попадаться стали. Приглядись вокруг, до самого горизонта видно всё, как на ладони, укрыться негде. И в болото угодить можно. Так что если хочешь, беги один. Я не буду себя такой опасности подвергать.

В ответ Лукьян только закряхтел, возразить ему было нечего.

С начала пути прошло уже около трёх месяцев. У всех заключённых отрасли волосы и бороды. Одежда сильно потрепалась, начала рваться и сделалась грязной. Ночи стали гораздо холоднее, а босые ноги по утрам мёрзли от холодной обильной росы. С правой стороны от дороги, вдали показалась горная гряда. А впереди – синяя полоса.

- К морю идём, - пояснил Фёдор, внимательно вглядываясь в горизонт.

Как-то после отдыха, длившегося несколько дней, по окончании переклички арестантов разделили на две группы. Ярослав со своими товарищами попал в ту, которая была значительно меньше.

Первую, большую группу сразу вывели со двора.

- Куда это их, - с беспокойством перешёптывались оставшиеся арестанты.

- Они пошли на золотые прииски, - пояснил один из конвоиров.

- А мы? – ещё сильнее встревожились заключённые.

- Вы – на серебряный рудник, - ответил солдат и отдал распоряжение выдвигаться в путь.

Каторжан повели мимо горной гряды, к синей полосе, которая постепенно расширялась и светлела. Горы пугали своей грандиозностью и загадочностью. А когда нависшие облака создавали над ними тень, становились похожи на гигантских спящих драконов покрытых каменной зелёно-коричневой чешуёй.

- Кажется, я понял, куда нас ведут, - задумчиво произнёс Фёдор, рассматривая непривычный пейзаж.

- Куда? – встрепенулся Лукьян.

- Вдоль этих гор проходит граница между нашим и Северным княжествами. Впереди – Холодное море.

- И что, рудник-то где, - нетерпеливо перебил его Лукьян.

- Рудник на каменном острове.

- Нас на остров что ли хотят отправить? Оттуда и вовсе не выбраться, - погрустнел Лукьян.

- Так остров этот разве не к Северному княжеству относится. Уж больно он далеко находится, - удивился Ярослав.

- Отчасти ты прав. Когда-то, несколько поколений назад так и было. Но один из наших великих князей женился, а в приданное получил этот остров. Отец его невесты, знатный вельможа из Северного княжества, являлся его хозяином, пока не отдал вместе с дочерью нашему князю. Здесь, кстати, добывают отличное серебро.

- Что-то мне совсем не хочется в рудник лезть. Слышал, опасно это очень, - почесал затылок Лукьян.

- На остров попадём, осмотримся, и, я уверен, найдём способ, как бежать, чтобы уже наверняка, - высказался Ярослав.

- Хорошо, давайте так попробуем, - согласился Фёдор.

- Идти-то здесь тяжелее стало. Камни одни кругом, все ноги изрезали, - вздохнул Лукьян, - скорее бы до места добраться.

Вечером каторжане вышли на высокий каменный берег. Маленькая ветхая избушка одиноко стояла на небольшой каменной площадке. Внизу раскинулось необъятное море. Оно выглядело спокойным, широкие волны иногда лениво омывали выступающий вперёд каменный утёс. Арестанты стояли, сбившись в кучу. Их пугала громадная сила и мощь моря. Один из конвойных направился к домику и вскоре вернулся в сопровождении шестерых человек.

- Сегодня на остров переправиться мы не успеваем. Придётся вам ночевать здесь, на воздухе, - обратился к заключённым пожилой мужчина, один из шестерых. Видимо, он был старшим над остальными.

- Так холодно же, до утра мы продрогнем совсем, - робко возразил кто-то из каторжан.

- Сейчас костёр соорудим, согреетесь. Бежать не советую. Местность здесь каменистая и безлюдная. Если мы не найдём, сами сгинете в камнях без еды, - сказал мужчина и велел своим подчинённым заняться костром.

Конвойные солдаты, которые сопровождали арестантов до берега, не дожидаясь утра, отправились в обратный путь.

Вскоре на площадке недалеко от избушки запылал костёр. Новые охранники выкатили к нему полусгнившее бревно.

- Вот! Это можете использовать на дрова. Хороших сухих поленьев больше не дадим.

- Откуда оно здесь взялось? Деревьев нигде нет, только камни да кустарник, - поинтересовался Лукьян.

- Морю скажите спасибо. Оно и не такое иногда на берег выносит.

Арестанты быстро разломали бревно на части. Так как оно было трухлявым, это удалось сделать без каких-либо подручных средств. Затем они расселись вокруг костра, и скоро разомлев от его тепла, скорчившись на камнях уснули. К утру костёр потух. Озябшие каторжане сгрудились на пепелище, пытаясь согреть ноги. Рассвело.

- Смотрите! Вон он, остров, - крикнул кто-то и замахал рукой в сторону моря.

И действительно, при утреннем свете стали видны очертания большого острова, с левой стороны которого вырисовывалась голубая гора.

- Так остров-то не так и далеко от суши, - обрадовался Лукьян.

- Слушайте, что скажу, - тихо проговорил Ярослав и отошёл в сторону, увлекая за собой товарищей, - теперь смотрите внимательно вокруг себя и всё запоминайте. Важна каждая мелочь.

- Что тут смотреть-то? – недоумённо взглянул на него Кузьма.

- Подмечайте особенности берега, куда можно пристать, в какую сторону поплывём, о чём говорят охранники и всё в том же духе. Высадимся на острове, его тоже внимательно осматривайте, при побеге может пригодиться.

- Понял, - кивнул Лукьян, - только на чём нас на остров-то доставлять будут.

- Узнаем скоро. Вон, уже главный из избушки вышел, - Ярослав поспешил вернуться к группе арестантов в нескольких шагах от себя.

- Ну что, отдохнули, пора отплывать, - сказал мужчина миролюбиво.

- Не мешало бы перекусить, живот уже от голода сводит, - зашумели каторжане.

- Нет здесь никакой еды. Придётся потерпеть до места назначения, там накормят. Выстраивайтесь в колонну и идите за мной.

Человек повёл процессию хорошо знакомой ему дорогой вдоль берега. Остальные охранники сопровождали арестантов сзади и по бокам. Идти пришлось недолго. За очередным склоном открылась живописная картина. Каменный берег приобрёл ярко-красный оттенок. Маленькая бухта с её зелёно-серой водой, резко контрастировала с ярким каменным обрамлением. В бухте скучало одинокое судёнышко. Это был баркас с грозным названием «Громовержец». Чтобы доплыть до острова ему требовались гребцы. Обратно же баркас возвращался под парусами, так как ветер дул почти всегда в одну сторону. Его направление менялось только в случае непогоды, которую разумно было переждать на берегу.

 По шатким мосткам с опаской заключённые спустились на судно.

- Боюсь, не доплывём. Уж больно старая посудина, не развалилась бы раньше времени, - высказал опасения Лукьян.

- Панику не разводи, а то точно не доплывём, - приструнил его Ярослав.

- Садитесь на вёсла, сейчас грести будем учиться, - скомандовал мужчина. Скорее всего, он  был капитаном этого судна.

Каторжане нехотя заняли, рассаживаясь по два человека на весло.

- По моей команде, начали! – крикнул капитан.

Но вёсла поднялись и опустились вразнобой, образовывая множество мелких брызг.

- Вот бестолочь, - выругался капитан, который никак не мог добиться от арестантов слаженной работы.

Через какое-то время ему всё-таки это удалось, и баркас покинул бухту. Ветра не было. Море казалось кротким. Его свинцовые воды тихо плескались за бортом.

- Суши весла! – отдал команду капитан, когда «Громовержец» поскрипывая старым, но прочным деревом, начал приставать к острову.

Арестанты вздохнули с облегчением и принялись вытирать рукавами, застилающий глаза пот.

Остров действительно был каменным и гора, расположенная на нём, тоже. Кое-где попадались одинокие сосенки, а также вросшие в расщелины между камнями невысокие кустарники и жёсткая трава.

Капитан и его подчинённые довели каторжан до огороженного каменной стеной поселения и сдали местным надзирателям. Поселение разместилось прямо у подножия горы. Солдаты открыли ворота, и арестанты, озираясь, неуверенно двинулись внутрь. Они вышли на широкую площадь с одной стороны которой стояли хорошие ухоженные дома для служителей и надзирателей, а с другой – обветшалые строения для каторжан.

- В один ряд стройся! – раздалась команда конвоира.

Вскоре из одного из домов вышел маленький крепенький лысый человечек.

- Здравствуйте, вновь прибывшие, - обратился он к каторжанам, - меня зовут Пантелеймон Михеевич. Я – главный начальник этого рудника. Вы прибыли сюда, чтобы исправить свою вину и, надеюсь, будете добросовестно это делать. О побеге можете даже не думать. Вплавь до берега отсюда не добраться, вода слишком холодная. От переохлаждения, как правило, сводит руки или ноги и люди тонут. По крайней мере, до сегодняшнего дня доплыть живым до суши никому не удалось. Поэтому носить колодки нет никакого смысла, они только будут мешать работе в руднике. Сегодня вам их снимут, потом пройдёте санитарную обработку, то есть бритьё, стрижку и мытьё, получите другую одежду, сапоги и расселитесь по баракам. Завтра с утра приступите к работе. Есть ко мне вопросы?

- А кормить-то нас, когда будут?

- Ах да. В первую очередь отведут на кухню, остальное после обеда. И ещё. Когда прибудет посыльный с новым клеймом, вам его выжгут. Обычно мы делаем это сразу, но хозяин рудника поменялся, так что придётся подождать.

- Если вопросов больше нет, отправляйтесь на обед, - человечек выждал несколько минут и удалился.

На следующее утро, после переклички и распределения работ, караул повёл арестантов в места выполнения этих работ. Ярослав, Фёдор, Лукьян и Кузьма отправились на рудник. В небольшом сарае, примыкающем к основанию горы, их ждал горный инженер с помощником. Конвойные солдаты остались снаружи.

- Вот вам инструмент, - протягивая Ярославу и Фёдору по молоту и лому, сказал инженер, взглянул на Лукьяна и пояснил, - а вы двое будете руду на тачках к шахте возить. Это требует меньше физических сил, хотя, конечно, тоже тяжело.

Вооружившись несколькими фонарями, через дощатую дверь, они попали во мрак. Потребовалось несколько минут, чтобы глаза привыкли к темноте, и можно было идти дальше. При тусклом свете фонарей стали различимы ступени, ведущие вниз.

- Мы находимся внутри горы, это и есть рудник, - спускаясь по ступеням, пояснил инженер.

Голос его казался глухим и тихим. Один за другим люди побрели по узкому длинному коридору, дощатые стены которого были насквозь отсыревшими.

- Это старая штольня, отсюда когда-то давно выбрали руду. А мы двигаемся туда, где сейчас ведётся разработка, - снова пояснил инженер.

Сырость и сильная духота наполняли штольню, воздух для дыхания был практически не пригоден. По бокам вместо досок теперь торчали холодные мокрые каменные глыбы.

-  Вот мы и пришли, - вдруг остановился инженер и повесил фонарь на торчащий из стены штырь.

Затем его помощник показал Ярославу как с помощью лома и молота отделять глыбы породы.

- Ну что, я пойду наверх, а мой помощник будет с вами до тех пор, пока не научит правильно работать. Он объяснит, как отличать руду от подпороды, покажет, где шахта и так далее, - торопливо проговорил инженер и ушёл.

До позднего вечера Ярослав с друзьями трудились в руднике, а когда вышли оттуда, солнце уже зашло, но после сумрака подземелья, ночь не казалась тёмной.

Три дня Ярослав, Фёдор, Лукьян и Кузьма добывали руду обогащённую серебром  в горных недрах. На четвёртый день, когда тело болело и изнемогало от непосильного труда, им дали выходной. После обеда все четверо сидели на больших гладких валунах у стены своего барака, наслаждаясь дневным светом и свежим воздухом.

- Ох-ох-ох, чую, мы так долго не протянем, - проговорил Лукьян и многозначительно посмотрел на Ярослава.

- Да уж, плохи наши дела, - согласился тот.

- Вон Кузька совсем зелёный стал, а ведь отработали всего ничего, - продолжил Лукьян.

- Бежать отсюда надо. Договориться с этим Пантелеймоном можно. По глазам видно, от монет он не откажется. Только денег у нас совсем мало. У меня два гривенника осталось. А где их взять, я ещё не придумал, - поделился Ярослав.

- У меня на свободе кой-какие сбережения имеются. Нельзя ли договориться, чтобы нас в долг отпустили, - предложил Фёдор.

- Ой, держите меня, сейчас упаду, - рассмеялся Лукьян, - с каторги он собрался в долг бежать.

В этот момент солдаты открыли ворота, и друзья увидели высокого худого господина в дорогих одеждах, который важно вышагивая, направился к одному из хороших домов. Сбоку семенил Пантелеймон Михеевич. Он едва доставал господину до плеча, всё время забегал вперёд, заискивающе улыбался и заглядывал в глаза своему спутнику. Со стороны они выглядели комично, но смеяться никто и не подумал.

- А это ещё кто такой. Не хозяин ли рудника пожаловал? – предположил Ярослав.

- Нам-то что с того, - глядя в след незнакомцу, проговорил Лукьян.

- От хозяев этих одни неприятности. Интересно, долго он здесь пробудет, - продолжал Ярослав.

Пригревшись на солнышке, Кузьма засопел, засыпая и все смолкли.

Минут через пятнадцать господин вышел из дома и прошествовал в обратном направлении. Пантелеймон Михеевич, изображая жалкое подобие улыбки на лице, проводил его за ворота и вернулся назад. Выглядел он растерянным и чем-то сильно обеспокоенным.

Вечером, когда Ярослав собирался ложиться спать, Лукьян вдруг спросил:

- Кузнец, а кузнец, ты лошадь подковать сумеешь?

- Смогу, - ответил Ярослав.

- А копьё сделаешь? – снова спросил Лукьян.

- Тебе-то это зачем?

- Да так. Сказывают господин, которого мы давеча видели, меч здесь какой-то ищет.

- Что ж ты раньше молчал! - Ярослав вскочил с лежанки.

- Я сам только недавно узнал, - развёл руками Лукьян.

Ни секунды не мешкая, Ярослав направился к двери. Снаружи её охраняли два солдата.

- Куда собрался? Уже поздно, и выходить тебе никуда нельзя, - накинулся на него охранник.

- Иди, скажи Михеичу, что я с мечом ему помочь смогу.

- Не к спеху. Утром скажу.

- За это, поверь мне, он тебя и наказать может, - настаивал Ярослав.

- Ну, будь по-твоему, - согласился солдат, - дверь пока на засов запру, а то Семёну одному за вами не углядеть.

Он захлопнул дверь прямо перед носом кузнеца, но тот и бровью не повёл, остался стоять на прежнем месте.

Вскоре послышались шаги. Солдат открыл дверь и заглянул внутрь барака:

- Ты здесь ещё?

- Угу, - согласно кивнул Ярослав.

- Пошли. Велено тебя к начальству срочно доставить.

Ярослав вошёл в большую, чисто прибранную, с хорошей мебелью комнату и робко остановился у входа.

- Ну что там насчёт меча? – тут же спросил Пантелеймон Михеевич, который сидел у камина в удобном мягком кресле.

- Я слышал, что тому господину, который сегодня был здесь, меч нужен, - проговорил Ярослав.

- Ну и что?

- Я – кузнец, и могу выковать хороший меч.

Пантелеймон Михеевич вскочил с кресла и забегал по комнате:

- Господин Виссарион откуда-то узнал, что у нас на острове есть необычный меч. Уже который раз он приезжает и требует, чтобы я нашёл этот меч. Если до следующего его появления я этого не сделаю, то стану таким же каторжанином, как и ты. А где его искать? Солдаты все камни облазили. Не то, чтобы меча, обычного ножа найти не смогли.

- Чем же он так примечателен?

- Господин Виссарион говорил, что рубит этот меч камень, словно масло и зовётся Клинком трёх чудес.

- Он описывал, как выглядит клинок?

- Никто его не видел, как выглядит, никто не знает, только камень легко рубит, вот и всё, что известно. Сумеешь ты сделать такой меч?

Ярослав ненадолго задумался, а потом сказал:

- Слышал я о таком Клинке. Даже о составе сплава для него знаю, но никогда не пробовал изготовить. Если позволишь, попытаюсь, всё равно ни тебе, ни мне терять нечего.

- И что ты за это хочешь?

- Свободу для себя и троих товарищей.

- Ну что ж, я согласен. Пробуй, делай. Будем надеяться, что твой меч понравится Виссариону, и он, наконец, оставит меня в покое. Завтра же с утра и займёшься, - ни секунды не раздумывая, согласился управляющий рудником.

- Для того, чтобы приступить к работе, мне нужна кузница и кой-какие материалы.

- Какие материалы?

- Давайте бумагу, напишу.

Пантелеймон Михеевич взял со стола лист бумаги и перо и подал кузнецу. Тот несколько минут не спеша писал, разложив лист на гладком полу.

- Ну вот, готово, - закончив, сказал он и протянул список Пантелеймону Михеевичу, который бегло пробежал его глазами и посмотрел на Ярослава:

- Чтобы собрать всё это потребуется не менее трёх дней. А сколько времени у тебя уйдёт на изготовление клинка?

- Дней десять, если буду трудиться в полную силу, и если помощника дадите. Можно Фёдор помогать мне будет?

Пантелеймон Михеевич насторожился:

- Какой ещё Фёдор? Ты что это удумал, обмануть меня хочешь?

- Даже и в мыслях такого не было, - опешил Ярослав, - просто с помощником гораздо быстрее дело пойдёт, а у Фёдора силёнок побольше.

- Хорошо, Будет тебе помощник. Из тех, кто здесь уже давно, и знает, что провести меня не получится, подберём.

- Пускай будет, как Вы говорите, главное, чтобы покрепче да поздоровее был.

- Вот и сговорились. Можешь идти отдыхать. Когда материалы из твоего списка доставят, я тебя позову.

- Я бы хотел кузницу осмотреть и у меня ещё одно условие есть.

- Какое условие? – недовольно поднял брови Пантелеймон Михеевич.

- С завтрашнего дня и до окончания работы ни я, ни трое моих друзей в рудник не полезем.

- Ну, ты-то понятно, кузницу к работе будешь готовить. А они, твои товарищи, что делать умеют?

- Как что? – Ярослав замешкался, но быстро нашёлся, - лапти, например, плести.

- Лапти это хорошо, только здесь одни камни, не из чего их плести. Ну ладно, будь по-твоему, отправлю их крыши к зиме латать. Только пусть смирно себя ведут, а то в руднике сгною, - грозно взглянул Пантелеймон Михеевич.

- Насчёт этого можете не сомневаться, - обрадовался Ярослав, - приятной Вам ночи.

Он покинул дом управляющего и, окрылённый надеждой, вернулся в свой барак, где сразу же поделился новостью с друзьями.

На следующее утро Ярослав отправился осматривать кузницу, у которой оказался очень плачевный вид. Было понятно, что у неё давно нет хозяина, да и вообще, здесь довольно длительное время никто не работал. С охоткой взялся кузнец за дело, поправил горн, разместил в удобном для себя месте наковальню, собрал и отремонтировал раскиданные инструменты, очистил помещение от мусора и пыли. Только на третий день кузница была полностью готова, и Ярослав решил опробовать её. Из двух стальных прутов, которые он обнаружил во время уборки, кузнец выковал кочергу для камина с красивой узорчатой ручкой и нож. Кочергу он велел отнести Пантелеймону Михеевичу, а нож спрятал в кузнице. К вечеру этого же дня доставили всё необходимое для изготовления меча. Ночью Ярослав долго не мог уснуть. Сначала он обдумывал, каким будет его меч, затем кузнеца стали одолевать сомнения, получится ли у него клинок, легко рубящий камень. Наконец, под утро Ярослав забылся в тяжёлом сне. И тут странное видение посетило его. Древняя, сморщенная старуха в чёрном одеянии, словно наяву, обратилась к Ярославу.

- Вот, возьми этот порошок, - она протягивала корявой старческой рукой бархатный кошель, - когда закончишь ковать клинок, посыпь его с обеих сторон порошком. Запомни, клинок должен быть ещё раскалённым.

Ярослав хотел спросить старуху о порошке, но видение тут же исчезло, и он проснулся. Пора было идти в кузницу. На удивление, после бессонной ночи Ярослав чувствовал себя бодрым и полным сил, лишь загадочная старуха всё ещё не выходила у него из головы.

- Вот помощника тебе привёл, - сказал один из солдат и в кузницу вошёл рослый плечистый каторжанин. Что-то очень знакомое почудилось Ярославу во взгляде этого парня.

- Как тебя зовут? – спросил он.

- Алексей, - ответил тот.

« Да это же…», - пронеслось в голове кузнеца.

- Так ты из Ключей что ли будешь? – высказал догадку он.

- А ты откуда знаешь? – удивлённо смотрел васильковыми глазами Алексей.

- Да так, случайно твою мать Устинью, встретил. Она просила передать, что очень ждёт тебя.

- Рассказывай, как она там? А сестру тоже видел?

- Нет, сестру не видел. И мать мельком, когда нас, закованных в кандалы, по Ключам вели. Так что больше ничего не знаю и сказать не могу.

- А я уж три года как здесь. Спасибо за добрую весточку, - улыбнулся Алексей.

- Давай работать. Времени у нас не так уж много, - засуетился кузнец.

- Говори, что делать, - с готовностью согласился помощник.

- Будешь на подхвате, где что подать да принести. Ты ведь кузнечному делу не обучен.

- Нет, я лесорубом был, пока сюда не угодил, а потом…, - начал рассказывать Алексей, но тут в кузницу снова вошёл солдат.

- Кузнец, тебе велели передать, - сказал он и протянул бархатный кошель, такой же, как в видении.

- Кто велел передать? – Ярослав не верил глазам.

- Не знаю, старуха какая-то.

- Где она живёт?

- Да что ты привязался, не видел я её никогда раньше. Подошла к воротам, зыркнула на меня и сказала, что если я этот кошель тебе не отдам, то она на меня хворь нашлёт.

- Откуда же она на острове взялась, старуха эта, - проговорил Ярослав и взял кошель из руки солдата.

Тот пожал плечами и поспешил покинуть кузницу, где вскоре закипела работа. Отбросив все раздумья и сомнения, Ярослав взялся за дело, которое спорилось в умелых руках. На седьмой день меч был готов. Ярослав выполнил наказ старухи и тщательно обсыпал клинок бирюзовым порошком из кошеля. Закончив отделку рукояти, кузнец взял меч в руку и внимательно осмотрел его. В полутёмном помещении кузницы, клинок плохо было видно.

- Пошли, испытаем, что получилось, - сказал Ярослав Алексею.

Они вышли во двор. Дневной свет упал на грозное оружие, и клинок заиграл, словно ожил. Ярослав заметил его необычный бирюзовый оттенок. В остальном меч получился превосходным. Он был очень прочным, острым и достаточно лёгким.

Ярослав осмотрелся. Недалеко от входа в кузницу, как и повсюду на территории поселения, лежало несколько больших камней. Ярослав подошёл к одному из них, и размахнувшись ударил мечом.

- Ух ты! Я такого никогда не видел! – Алексей стоял сзади и с восхищением наблюдал, как камень распался на две половины.

- Я тоже, - с гордостью взглянул кузнец на клинок и ласково погладил его ладонью, а потом добавил, - пошли ножнами займёмся, ты уже сделал заготовки, как я просил?

- Да, - ответил Алексей, и они вернулись в кузницу.

Ещё три дня кропотливого труда ушло на изготовление ножен. Наконец, всё было закончено. Ярослав несколько раз вложил меч в ножны, испытывая их. По выражению лица было видно, что он остался доволен. В очередной раз, вынув клинок, он сказал:

- Жаль мне тебя отдавать, но такова цена свободы.

Ещё несколько минут Ярослав держал  в руках свой меч, любуясь им, затем решительно вложил его в ножны и пошёл в сторону дома Пантелеймона Михеевича. Солдаты, дремавшие на скамейке у кузницы, вскочили и закричали вдогонку:

- Кузнец, куда направился?

- Я закончил свою работу, - ответил Ярослав, не оборачиваясь.

Управляющий сидел за столом и пил чай со свежими горячими оладьями.

- К Вам кузнец пожаловал. Да настырный такой, никак не хочет дожидаться, пока Вы откушаете, - запинаясь, доложил охранник. Он знал, что Пантелеймон Михеевич не любит, когда его отвлекают от еды.

- Зови, - сказал тут же начальник рудника, продолжая поглощать оладьи.

На пороге комнаты появился Ярослав.

- Меч готов, - проговорил он и, держа за перевязь, протянул оружие Пантелеймону Михеевичу.

Тот мгновенно вскочил со стула, подбежал к кузнецу и взял из его рук меч. Затем Пантелеймон Михеевич долго и внимательно разглядывал ножны, отделанные бычьей кожей и серебром, осторожно, с опаской вынул меч, вложил его назад и сказал:

- Неплохая работа. Мне нравится, не знаю уж, будет ли доволен господин Виссарион. Камень ведь клинок не рубит. Правильно я говорю?

- Отчего же не рубит. Пойдёмте, покажу, - возразил Ярослав.

- Неужто рубит. Не верю, - Пантелеймон Михеевич засеменил на улицу. Ярослав вышел из дома вслед за ним. Он взял у управляющего меч и легко разрубил лежащий вблизи камень на две одинаковые части.

- Ай да кузнец, ай да молодец! – радостно воскликнул Пантелеймон Михеевич и поспешил забрать меч.

- Я вот тут всё думаю, проговорил Ярослав, - если это Клинок трёх чудес, то на какие ещё два чуда он способен?

- Не знаю, да это и не важно. Главное, чтобы камень рубил, - ответил Пантелеймон Михеевич.

- Надеюсь, наш уговор в силе? – вновь спросил кузнец.

- Конечно в силе. Сегодня ночью, как только все уснут, мой человек сведёт вас четверых на берег, к лодке. Времени у вас до утра. Успеете скрыться, значит, вам повезло, а если нет, не обессудь. Утром тревогу объявлю, - хитро посмотрел на Ярослава управляющий, - всё-таки удачливый ты человек. Сегодня мне клеймо доставили. Завтра каторжан клеймить будем.

-Видно не пришла ещё пора, мне в каторжанах ходить, - ответил Ярослав, - на воле у меня дела есть.

Весь вечер Ярослав, Фёдор, Лукьян и Кузьма готовились к предстоящему побегу. Они наполнили фляжки свежей питьевой водой, сложили в котомки свои пожитки. Лукьян где-то раздобыл несколько сухарей, а Ярослав спрятал между других вещей аккуратно завёрнутый в неровный лоскут мягкой кожи, выкованный накануне нож. Друзья с нетерпением ожидали наступления ночи, которая сулила долгожданную свободу. И когда человек, одетый в солдатскую форму, бесшумно подошёл к Ярославу тронул его за плечо и велел идти за ним, они тут же соскочили с лежанок и тихо покинули барак. Солдат вывел друзей за ворота и, вскоре они оказались на берегу.

- Эй, кузнец, а как же я, - неожиданно проговорил кто-то сзади.

Оглянувшись, Ярослав увидел Алексея, который стоял чуть поодаль и грустно смотрел на беглецов.

- Тебя мне отпускать не велено. Только этих четверых, иди назад, а то тревогу объявлю, - прикрикнул солдат.

- Подожди, не поднимай шум, - остановил его Ярослав, - вот возьми гривенник, и ты его не видел. Мало ли куда может человек на каторге подеваться.

Солдат засомневался.

- Держи два гривенника, - Ярослав вложил в руку солдата две монеты.

- Так уж и быть, Я его не видел, - не смог отказаться от денег тот, - вон лодка и два весла в ней. Уплывайте, да поскорее, пока никто не хватился.

Он махнул рукой в сторону моря и, повернувшись, быстро пошёл назад, к селению.

- Алексей, мы с тобой на вёсла. Фёдор, садись вперёд, будешь дорогу указывать. Кузьма и Лукьян  назад для равновесия, - распорядился Ярослав.

Скоро лодка отчалила от берега и взяла курс на материк.

- Фёдор, давай к горам направляй, а там посмотрим, - проговорил Ярослав, наседая на весло.

- Где же мы пристанем. Там же скалы из воды торчат. Надо в бухту идти, - возразил Лукьян.

- В бухте нас, небось, уже поджидают. Нельзя нам туда, никак нельзя, - отозвался Ярослав.

- Ладно, командуй сам, как скажешь, так и будет, - согласился Лукьян.

- У меня под ногами что-то хлюпает, - вдруг испуганно зашептал Кузьма.

- Ты смотри, и точно хлюпает. Лодка-то дырявая, - Лукьян наклонился и нащупал рукой холодную воду у себя под ногами.

- Вынимайте кружки и вычерпывайте её, - скомандовал Ярослав.

Лукьян и Кузьма, повозившись с котомками, принялись вычерпывать медленно пребывающую воду.

- Давай-ка подналяжем, что-то мне не хочется рыб кормить, - обратился к Алексею Ярослав, и всплеск вёсел участился.

- Фёдор, что там, берег не видно ещё? – через некоторое время спросил Лукьян.

- Нет, не видно, - Вздохнул Фёдор, изо всех сил всматриваясь в темноту.

- Ой, у меня в сапоге сыро стало, ногу от холода сводить начало, - захныкал Кузьма.

- Фёдор, бери кружку и тоже воду черпай, нельзя нам сейчас здесь утонуть. Ещё княжество от врага спасать надо, - сказал Ярослав.

- Ну Михеич, ну сучье отродье, лодку нам дырявую подсунул. И меч взял и концы в воду, - зло пробурчал Лукьян, - а вот не выйдет. Кузька, ты, что там уснул что ли, смотри, вода уже почти до середины лодки поднялась.

- Да черпаю я, черпаю.

- Плохо черпаешь, снимай сапог свой дырявый, сапогом черпай. Так от него толку больше будет.

Кузьма громко засопел. Время шло. Каменный остров остался где-то далеко за спинами, а берега впереди всё ещё не было видно. Люди в лодке устали, но не сдавались. Вот уже несколько часов они боролись за жизнь. Вдруг Алексей, молчавший весь путь, хриплым голосом крикнул:

- Вижу её, вижу!

- Кого её? – переспросил Лукьян.

- Гору, гору впереди!

Скоро и все остальные смогли различить очертания горной вершины.

- Давайте с другой стороны от неё пристанем, - предложил Ярослав.

- Но там же Северное княжество. Куда же мы пойдём, - недоумённо посмотрел на него Фёдор, перестав вычерпывать воду.

- Зато нас там никто искать не будет. А куда идти, разберёмся, - поддержал Ярослава Лукьян.

Лодка медленно обогнула скалы и пристала к песчаному берегу. Здесь, в нескольких метрах от моря сплошной стеной стоял густой лес. Беглецы выбрались из лодки и пытаясь отдышаться, упали на влажный песок.