Симпозиумы и библиотеки...

                - В переводе с древнегреческого, Симпосий - это собрание с вином и женщинами,- вкрадчиво заявил один из соседей по номеру. Назавтра, в  Звенигородском Пансионате Академии Наук СССР стартовал престижный международный симпозиум по физиологии растений

                - Много, очень много прекрасных дам понаехало,- цокая языком, не унимался возбужденный сосед,- весь день наблюдаю за прибывшими

                - На Симпосий , что означает попойку, пиршество, женщины вообще не допускались. За исключением гетер, игравших на кифарах, флейтах, а также исполнявших танцы и песнопения, никто, кроме философствующих мужчин, туда не допускался ,- куражился второй сосед

                - Плутарх характеризовал Симпосии как приятные времяпрепровождения за вином, завершавшиеся дружбой. Особенно между учеными мужами и молоденькими мальчиками

                - Дружбой-дружбой! ,- недовольно прервал первый,- Лучше представьте себе, что все научные работницы, приехавшие сейчас, и есть самые настоящие гетеры! Вот было бы  здорово ,- возбужденно восклицал учёный из солнечного Закавказья, явно неравнодушный к слабому полу

                - Кстати, вино, которое древние греки обязательно разводили водой, часто использовалось на Симпосиях для мозговых штурмов. Применялось как хорошее средство для раскрепощения

                В интенсивных интеллектуальных аттаках успешно разрешались многие хозяйственные, политические и философские вопросы,-  Вставив "свои пять копеек", я спешно отправился в знаменитую местную библиотеку.

                Ее давно и настоятельно рекомендовали коллеги, ранее побывавшие в этом удивительном местечке, окаймленном Москвой рекой, густым хвойным лесом и океаном свежего прозрачного воздуха.

                Справедливо подозревая наличие достойных и довольно многочисленных конкурентов, я попытался было  запастись чтивом впрок, ещё задолго до ужина.
 
                Буквально влетев в безлюдную залу, доверху заполненную рядами книжных полок, и с трудом замедлившись, я  придал походке показную неспешность. Она  намного больше подходила ученому мужу, коим меня, в неполные тридцать, уже почитали некоторые впечатлительные натуры.

                - Первому  посетителю этого заезда ,- доброжелательно улыбнулась молодящаяся женщина лет пятидесяти,-  доступны все наши богатства, - слова были произнесены с особенным оттенком гордости и осознания своей исключительности

                - Здесь, молодой человек, хранятся  даже некоторые оригинальные авторские рукописи, находящиеся в одном единственном экземпляре. Разгоряченный азартом охотника за сокровищами, я обратил внимание на эти слова далеко не сразу

                Жадный взор заядлого книгочея тут же отметил гигантский отдел научной фантастики, затем удивленно  замедлился и споткнулся об «Улитку на склоне»

                - Пару лет назад я слышал от кого-то, что книга братьев Стругацких была спешно изъята из всех книгохранилищ серьезными и заботливыми психотерапевтами в погонах

                - Как же здесь все сохранили? Особый статус? Исключение для Академии Наук ? Видимо ученым, чтобы творилось легче, тогда выделялось чуть больше мяса, чуть больше денег, чуть больше дозволялось свобод

                Солженицын приоткрыл часть процесса в книге « Бодался телёнок с дубом» . Он раскрыл, как некоторые рукописи, конфискованные у него всемогущей Конторой, были изданы с ее же помощью. Это делалось крайне ограниченным закрытым тиражом специально для инструкторов ЦК и прочих супердоверенных персон. Видимо часть такого рода изданий попадала и в библиотеку высшей научной элиты.

                Открыв небольшой старый томик Есенина, я сфокусировался на знакомых строчках,-

                За горами, за желтыми долами
                Протянулась тропа деревень.
                Вижу лес и вечернее полымя,
                И обвитый крапивой плетень.

                Там с утра над церковными главами
                Голубеет небесный песок,
                И звенит придорожными травами
                От озер ледяной ветерок.

                Не за песни весны над равниною
                Дорога мне зеленая ширь -
                Полюбил я тоской журавлиною
                На высокой горе монастырь...

                Во всех книжках Есенина, изданных в советское время, стихотворение этим и завершалось. Так обрывалась и прекрасная песня, которую, бренча на гитаре, я частенько напевал в нашей небольшой Тираспольской квартирке.

                Снова и снова,  доказательства эксклюзивности ученой братии того времени.  Вперившись взглядом в  продолжение, которое своим неатеистическим содержанием, видимо и смутило стародавних доморощенных цензоров, я жадно впитывал строки, доселе мною невиданные.

........

                Каждый вечер, как синь затуманится,
                Как повиснет заря на мосту,
                Ты идешь, моя бедная странница,
                Поклониться любви и кресту.

                Кроток дух монастырского жителя,
                Жадно слушаешь ты ектенью,
                Помолись перед ликом Спасителя
                За погибшую душу мою....

                Анна Сардановская - первая любимая девушка Сергея Есенина. Эти строки посвящены ей , спустя четыре года после первой незабываемой встречи в Константиново.

                В этих словах, написанных в далеком шестнадцатом году, удивительное предчувствие трагической судьбы.

                Анна умерла во время родов в апреле двадцать первого, Сергей -  в декабре двадцать пятого.

                _____________

         
                В пансионате понравилось многое - потрясающее общение с великими учёными, песни  Булата Окуджавы на излете симпозиума в исполнении самого автора, редкий, по тем временам, индивидуальный заказ блюд на весь последующий день. Присутствовали даже экзотические фруктовые супы с невиданными в Союзе киви.

                С волнением мы слушали лекцию Льва Николаевича Гумилёва — учёного, писателя, переводчика. Археолога, географа, историка, этнолога и философа. Сына Николая Гумилёва и Анны Ахматовой.

                Больше всего, все же,  впечатляла именно библиотека, о хранителях и дарителях которой, слагались легенды. Наверняка, об этом можно было написать не одно творение, заснять не один  фильм.

                С тех пор, как только в Академии Наук вывешивались списки грядущих симпозиумов в разных заманчивых уголках, я , в первую очередь, искал глазами  именно этот пансионат.

                Знал точно, что на полках меня  там терпеливо и  настойчиво ждут самые достойные, самые драгоценные  осколки откровенности, неуничтожимые никаким временем...