Философия огня

Первым что в своей жизни увидела маленькая Теус было пламя костра, освещавшего пещеру. Каждый вечер, когда заходило солнце, и землю окутывали мрак и холод, а людские души – страх, страх перед тем, что затаилось там, в темноте, все племя собиралось около него. Мужчины охотники, женщины, целыми днями возившиеся по хозяйству, сшивая шкуры и приглядывая за непоседливыми детишками, которых днем было практически невозможно удержать в пещере, ослабшие старики, еще живые лишь по милости своей родни,  – с наступлением темноты все они, вне зависимости от возраста, пола и занятий собирались возле единственного источника света и тепла в этом столь враждебном и опасном с наступлением ночи мире.

Вторым же, что увидела в своей жизни новорожденная Теус, с любопытством разглядывающее это странное и пока незнакомое место, в которое она попала своими светло серыми, немного раскосыми глазами –  был ее старший брат Авель. Когда ему дали подержать ее, она показалась ему такой мягкой, теплой и легкой, словно пушинка. Ему казалось, что стоит ему пошевелить рукой, и отдающая бронзой кожа его сестры треснет, лопнет от малейшего неловкого движения.

- Я… Я боюсь ее держать, она такая... мягкая, - боясь пошевельнуться, с трудом вымолвил шестилетний мальчик с почти такими же серыми, но чуть более темными, глазами чем у Теус. Только он был светловолосый, а немногочисленные, еще мокрые волосы на ее маленькой головке отливали рыжизной.

Старуха Ингиль – знахарка племени, суетившаяся с бойкостью, несвойственной для ее возраста, вокруг их матери, помогая ей прийти в себя после родов, лишь засмеялась, услышав его слова.

- Люди – дети земли, мальчик. Когда мы рождаемся, мы мягкие и пластичные, словно влажная глина. Но с каждым годом нам кажется, что мы все больше и больше понимаем, как устроен этот мир, наш разум теряет прежнюю гибкость,  а характер закаляется жизнью, и мы превращаемся в камень.

- Вы не похожи на камень, - не подумав, ляпнул мальчик и покраснел, поняв, что сказал глупость, но старуха лишь еще громче рассмеялась.

- Тут ты прав, старость подобно воде источила камень, и теперь жизнь песчинка за песчинкой уходит из меня. Мое время струится песком через мое слабеющее тело, и я не могу остановить его поток.

- Ну вот, ты отлично справилась, дорогая, - подкладывая роженице шкуру под голову, похвалила ее Ингиль.

- Авель, дай мне ее, дай мне мою дочурку, - измотанная родами, ослабевшим голосом попросила Хина.

Мальчик осторожно, боясь уронить, протянул ей Теус. В последнюю минуту, сестра вцепилась своими маленькими ручонками в его одежду и жалобно запищала.

- А ты ей понравился, - ухмыльнулась знахарка.

Глядя на сестру, с жадностью припавшей к груди матери, Авель понял, что ради нее, ради этого маленького человечка, он должен вырасти как можно скорее, чтобы стать таким же сильным как его родители и защищать свою сестру. Когда наевшаяся и раскрасневшаяся от тепла довольная Теус развалилась на шкуре рядом с мамой, он наклонился над ней и тихо прошептал,

- Я буду приглядывать за тобой.

Теус что - то весело залепетала в ответ.

Она оказалась очень непоседливым и непослушным ребенком. Целыми днями от нее никому не было покоя — Теус была жутко любопытной и обожала расспрашивать всех и вся о том, что они делают. Больше она любила лишь похваляться своими проказами и приключениями, которые она буквально «притягивала» к себе ввиду своего неугомонного характера и потрясающего «везения». Зато никакие ее проделки не оставались тайной — она сама же разбалтывала о них, а потом сама же несла наказания от прознавшей о них матери. До глубокой ночи Теус носилась по лесу, либо бедокурила в пещере.

 Родители уже давно потеряли счет извинениям, которые им приходилось приносить соплеменникам за поломанные ею вещи и украденные припасы – Теус отличалась непомерным аппетитом, которому могли позавидовать даже рослые охотники, но при этом умудрялась оставаться одной из самой стройных девушек в племени. Но несмотря на ее проделки все любили ее –  за легкий, хоть и вспыльчивый (но быстро отходчивый нрав), за ее непомерную веселость и умение подбодрить, за ее живую заинтересованность и заботу о жизни каждого члена племени — рядом с ней люди буквально расцветали  и прощали ей все ее проделки. Ну а больше всех ее любил ее брат Авель.

Часами он приглядывал за ней, заботился и защищал – в основном от самой себя. У Теус был талант вляпываться в истории и ему не раз приходилось спасать ее. То она лезла к медвежьей берлоге, то пыталась спуститься по почти отвесной скале, то вздумала прыгать в воду с вершины древнего дуба (а в речке Морея ой как много  острых камней, торчащих из воды).

Но хуже всего было увлечение Теус огнем. Только научившись ходить, она все время, радостно лепечя, тянула к нему свои маленькие ручки и на еще неокрепших ножках, топала прямиком в костер. Всякий раз когда ее оттаскивали, она принималась неблагодарно хныкать, но вскоре, снова завороженная видом пламени,  успокаивалась и довольствовалась малым – сидела и, не отрывая глаз, следила за огнем.

Одним душным и жарким летним днем, когда сил хватает лишь до того, чтобы доползти до реки и обратно, Теус подошла к брату, корпевшему над очередным копьем.
- Авель, пойдем, я хочу тебе кое – что показать, - позвала она. Брат послушно последовал за ней, гадая, что же его непоседа-сестра придумала на этот раз.
Если она что — то задумала, то лучше уж я буду рядом и смогу ее защитить, - к такой позиции они пришел после многочисленных безуспешных попыток возвать к ее голосу разума. По дороге Анвель успел перебрать кучу вариантов проделок — одна другой ужасней и опаснее и тут поймал себя на том, что не может перестать попутно любоваться своей сестрой.

Теус уже исполнилось пятнадцать. Из неуклюжего пухлого комка, каким ее впервые увидел брат, она превратилась в красивую изящную  девушку. Ловкая, быстрая, она нередко побеждала брата в их шутливых забегах и облазила почти все деревья и пещеры в окрестности. Ее рыжие, золотившиеся на свету волосы отросли и доходили до узких подтянутых бедер. Многие юноши в племени заглядывались на нее, ведь никак приближался возраст, в котором по традиции девушки выбирают будущего мужа из числа своих ухажеров.

Но повзрослев внешне, в душе Теус все еще была ребенком.  Огромный удивительный мир манил ее, и ей хотелось изучить его. Наслаждаясь силой и гибкостью своего молодого здорового тела, она, глядя на ослабевших стариков, понимала, что так будет не всегда. Когда-нибудь и ее золотистые волосы побелеют, словно земля после первого снега, а упругая нежная кожа обвиснет и покроется морщинами. Тело ослабнет и не видать ей больше прежних юных забав. Поэтому - то ее так и тянуло, пока она может, пока не стало слишком поздно, тянуло, а куда она точно не знала сама. Жадными глотками она пила из чаши жизни и никак не могла напиться,  ведь ей всегда было мало. Столько раз она оказывалась на грани между жизнью и смертью, но это не останавливало, а лишь подстегивало ее еще сильнее, и уже на следующий день после очередной «смертельной проделки» с рассветом солнца она вновь убегала из пещеры, навстречу новым приключениям, новым испытаниям (как для себя, так и для своего бедного брата.

- И куда мы идем?

- К Кругу.

Кругом они называли большую поляну посреди леса. Она была практически идеальной округлой формы. Ее окружала стена из близко стоящих гигантских сосен, из-за чего это место казалось изолированным от окружающего мира. Траве в сосновом лесу приходится довольствоваться остатками света и воды, что не забирают себе эти могучие деревья, а в Круге она, свободная от своих угнетателей, столь редкая и хилая по краю поляны, жарким летом чуть пожухлая от переизбытка света и тепла, буйно разрослась, украшенная, прорывающимися ее зеленых покров цветами. Этот островок света, окруженный мраком, царившем в сосновом лесу был одним из любимых мест игр Анвеля и Теус в детстве.

Когда они уже почти дошли до места, юноша заметил, что часть деревьев обуглена.
- Лаин предупредил вчера, что во время охоты услышал треск пожара неподалеку от этого места. Теперь я вижу, что он был прав, - сказал он, с жалостью касаясь почерневших стволов.

Теус почему - то покраснела.

- Думаю, нам стоит уйти отсюда. Лето выдалось жарко, земля пересохла – вдруг опять начнется пожар? Было бы безопаснее неподалеку у реки.

- Нет, смущенная непонятно чем, сестра потащила его в Круг, - Все будет хорошо, просто поверь мне. На этот раз я знаю, о чем говорю. Мы ненадолго.

- Знаешь о чем говоришь? Знаешь сколько раз после этой фразы мы вляпывались в неприятности? Я не думаю, что ты сможешь обогнать огонь, сестричка.

Теус загадочно улыбнулась и повела его в центр Круга.

- Ну и что же ты хотела мне показать? Да, да, я прямо сгораю от нетерпения узнать ради чего ты решила погубить своего родного брата.

Теус, не обращая внимания на ворчание Авеля, отвернулась от него и начала вглядываться в лес.

- Что там? – спросил он.

И тут трава по краям Круга вспыхнула ярким пламенем.

- Твою ж мать! - заорал Авель, он схватил сестру за руку и дернулся назад, но уже через мгновение столпы пламени окружали их со всех сторон.

- Что за чертовщина?! - юноша из всех сил старался подавить панику, ведь с ним была его сестра, и он не мог позволить себе из — за страха потерять голову, когда она была в опасности. Но не взирая на все его попытки, леденящий ужас все сильнее сковывал его.

Тем временем пламя лизнуло деревья и быстро поползло вверх, но почему то огонь не спешил сжечь сухую траву внутри Круга.

- Так, - быстро оглядевшись, подумал Авель, но пути отступления не было, - что же делать, ну же, думай, думай, дурак! Придумай что-нибудь!

Пока юноша пытался придумать что-то, он совсем упустил из виду сестру. Она была почти у края Круга, завороженная, наблюдала за огнем, шаг за шагом приближаясь к стене пламени. Авель испугался, что она, потеряв рассудок от страха (ощущая, что подобная участь вскоре постигнете и его разум) прямо как в раннем детстве, шагнет в огонь.

- Стой! Теус!, - закричал он.

- Я должна перепрыгнуть, - ответила сестра.

- Что!? Пламя слишком высоко! Ты с ума сошла!

- Но другого выхода нет, ты и сам видишь это. Я перепрыгну, - с каменным лицом сказала она.

- Стой! – взмолился Авель, но разве она послушается его. Авель бросился к ней, широко расставив руки, но не успел. Девушка разбежалась и прыгнула. Все произошло слишком быстро. Не в силах смотреть, Авель зажмурил глаза и до боли сжал лицо ладонями.

- Моя Теус, моя маленькая Теус. Поскорей бы пламя добралось и до меня, - шептал он, скорчившись посередине обугленного круга.

- Эй! - послышался голос сестры.

- Она смогла… Она смогла!, - Авель, не веря собственным ушам, открыл глаза. Мгновение назад бушевавшее пламя исчезло, оставив лишь свои черные метки на деревьях и траве, а Теус – живая и невредимая, без единого ожога стояла перед ним и что самое странное – смеялась.

- Ты бы видел свое лицо!

- Как? Я не понимаю… О моя милая Теус, ты жива, ты жива! Но как? – он крепко обнял ее.

- Сейчас поймешь. Просто смотри на этот дуб.

В то же мгновение дерево охватило пламя.

Авель схватил сестру за руку и потянул ее за собой. Он не знал, почему огонь так внезапно исчез, но сейчас было не до того, чтобы раскрывать тайны мироздания, надо было уносить ноги.

Она не сдвинулась.

- Стой и смотри. Мы в безопасности, просто поверь мне.

Огонь снова исчез. А через минуту на вершине каждого стража Круга зажглись огоньки. И тут началось что-то и впрямь невероятное – змейками, описывая спираль вокруг стволов, перепрыгивая с ветки на ветку, они поползли к земле и потухли.
Авель строго посмотрел на сестру, до него что-то медленно начало доходить.
- Тааак… Я не знаю как, но это ведь твоих рук дело, признайся?

Та рассмеялась еще громче и закружилась по поляне, словно в танце.

- Вчера я видела зарождение огня. В лесу начался пожар, и он звал меня. Я смотрела на пламя, и оно слушалась меня, словно читая мои мысли. Я могу управлять огнем, Авель!

Брат смотрел на нее, словно громом пораженный, а она продолжала кружиться.  Пламя охватило Круг, не трогая лишь их двоих. Огонь был практически повсюду, огонь скользил на телу Теус, огонь отражался в ее широко раскрытых восторженных глазах, в ее золотистых волосах проблескивали огненные искорки, а щеки покрылись черной сажей, но пламя не причиняло ей вреда.

Авель протянул к ней руки, - Теус, ты сожжешь себя. Осторожнее, прошу…
Но та лишь рассмеялась и принялась кружиться еще быстрее. Огонь следовал за ней, вспыхивая все ярче и ярче, деревья по краям Круга уже горели вовсю, и языки пламени на их верхушках жадно тянулись к небу.

- Огонь не сожжет меня. Я управляю им. Нет, я сама огонь!  Эта сила была во мне все эти годы, она звала меня, вырывалась наружу. Я каждый день слышала этот зов, но не знала, чей он  все искала, искала. А это сила внутри меня просилась наружу, она сжигала меня, она согревала меня, - кричала Теус невпопад, упиваясь ощущением собственной силы.

Авель злился, дико злился на нее, но когда он смотрел на нее сейчас, окруженную пламенем, он чувствовал, как странное тепло охватывает его — и не только потому, что его окружало пламя. Он был растерян, напуган, дико зол, но не мог отвести от нее восхищенного взгляда — пока не зашелся в приступе кашля. Огонь начал распространяться вглубь леса, а поляну заполнил дым. Юноше было тяжело дышать, голова кружилась, а в горле пересохло. Жар становился просто невыносим.

- Теус, пожалуйста, остановись, - взмолился он.

Она с удивлением посмотрела на него.

- Почему?

- Она и вправду огонь. Ей все мало и мало, - подумал юноша, никак не насытится.

- Я задыхаюсь, Теус. Ты убьешь меня, сестра, - Авель тяжело закашлял, качнулся и упал на колено.

Глаза Теус, горевшие безумием минуту назад, вмиг стали серьезными и обеспокоенными. Огонь сразу потух, оставив после себя лишь пепел и дым. Она бросилась к брату, и помогла ему подняться.

- Вот так, обопрись на меня и пойдем. Прости, я просто забылась… Я не хотела… Не хотела навредить тебе...

- Отведи меня подальше, я не могу здесь дышать… К реке… Отведи меня к реке…
Окунувшись в прохладные воды реки. Авель на удивление быстро пришел в себя.
Теус вела себя очень робко.

- Возможно, она даже страдает от мук совести, - наивно подумал Авель, и несмотря на обиду, ощутил какое — то тепло к провинившейся сестренке, резко сменившееся холодом после ее следующей фразы.

- Слушай… Давай это останется между нами? Боюсь, соплеменники мне этого так не простят, - робко попросила она.

- Так вот отчего она так куксится! А я было подумал, что ей стыдно! А она просто заискивает! - резко нахлынувшая обида была столь сильно, что юноша буквально ощутил ее в теле, больно резанувшую внутри подобно затупившемуся ножу.

- Ты хоть понимаешь, как мне было страшно! Это уже не смешно, Теус! А что если бы мы погибли!? Да, ты у нас теперь повелительница огня, но я чуть не задохнулся от твоих очередных «забав»! А что намного хуже - ты сожгла Круг, Теус! Деревья, трава, животные — ты сожгла их всех одним махом, даже не моргнув глазом!  Да, ты и впрямь огонь — жадный, голодный, неуправляемый, - юноша буквально выплевывал каждое последующее слово прямо в лицо сестре, на глаза которой навернулись слезы.

- Анвель… - робко прошептала она, протягивая руки, но он резко отвернулся и побрел прочь, в сторону пещеры.

- Я не хочу больше разговаривать с тобой, - бросил он через плечо, - используй для своих «развлечений» кого — нибудь еще.

- Прости… Прости меня… Я люблю тебя! - закричала ему вслед Теус, но брат даже не обернулся.

Он так никому и не раскрыл ее тайну…




Прошло три года, а Анвель так и не смог простить Теус. Хотя он бы простил ее, если бы Теус не встретила кое кого... И вот они, столь дружные почти не разговаривали — могли лишь обменяться парой дежурных фраз, когда дело касалось «общих», племенных дел.

А она сильно изменилась за эти года, встретила свою первую (и последнюю любовь) — Тиона — темноволосого, рослого добродушного юношу, чуть старше ее, и что вдруг стало с прежней малышкой Теус? Она родила двойню – мальчика и девочку, и все реже и реже убегала из пещеры, даже стала осмотрительнее и осторожнее.

 Прощай беззаботное (за исключением каждодневных спасений сестры) детство, прощайте прежние веселые игры, прощайте те дни, когда весь мир был наполнен сказкой и тайнами. У Теус теперь семья, муж, дети, а вот Анвель остался один.
Он не осмеливался приближаться к племянникам, но нередко бросал на Теус и них печальные взгляды, пока никто не видел, и все внутри у него сжималось от нежности и, что его удивляло - ревности.

Когда все, кроме стражей спали, Авель незаметно пробирался к племянникам и тихо, стараясь не разбудить, поправлял на них накидки из шкур, а порой оставлял подарки.

Он стал еще более тихим и неразговорчивым нежели прежде. И его теперь еще больше чем прежде тянуло к воде, к реке. Ему нравилось сидеть на берегу, разглядывая зыбкие, колеблющиеся отражения неба в водной глади. Они завораживали — как огонь завораживал Теус, и стоило посидеть достаточно долго, восприятие «сбитое» бесконечным колебанием воды начинало замечать в ней нечто большое нежели просто отражения неба и с трудом проглядывающееся дно, оно порождало новые, удивительные видения.

Вот и на этот раз Авель опустил руки в воду, столь прозрачную, чистую, спокойную… Его всегда поражала своеобразная «гибкость» воды. Даже если реку перегородить, она найдет обходные пути и в то же время по кусочкам, годами будет разрушать преграду.  Авель встал – пора было возвращаться, скоро мужчины пойдут на охоту, и нехорошо будет если он не придет. И водяной поток потянулся за ним, юноша почувствовал прохладу воды, ласково обтекавшей его тело. Не веря своим глазам, он повернулся к реке. Водяной столб поднялся из нее, обволакивая его тело. Было холодно, но приятно от нежных прикосновений водяного потока.

Юноша впервые за последние несколько недель улыбнулся – поток послушно выполнял все его мысленные указания: разделялся, снова сливался, бил фонтаном, поднимая струи в воздух, он мог рисовать ими, а затем, они, падая обратно в реку, окатывали его брызгами. Промокший и счастливый, Авель все таки не забывал о своих обязанностях перед племенем, поэтому пообещав себе позже проверить свою новую силу как следует, решил вернуться в пещеру, но тут заметил странное отражение в реке.

Подойдя поближе, он застыл пораженный — посреди водной глади вырисовывалась картинка, которая становилась все более четкой, когда он присматривался к ней. Он увидел своего соплеменника — Туона, увидел столь ясно, что даже оглянулся, дабы проверить вдруг тот незаметно подкрался к нему — но вокруг никого не было, а картинка зависла посреди отражения неба в водной глади.

Туон в отражении был в весьма специфической позе - «лежа на животе», но с неестественно выгнутыми назад конечностями и сильно повернутой на бок головой. Он «смотрел» прямо на Анвеля остекленевшими, мертвым глазами, и тут кровь хлынула из внезапно открывшихся ран на его теле, разносясь багрянцем по воде. Пораженный и напуганный юноша в ужасе отшатнулся и не в силах выдержать столь жуткое зрелище отвел взгляд, а когда собравшись с силами посмотрел снова на то место, где только что было видение не увидел ничего кроме привычного отражения белых облаков.
На охоте Авель был сам не свой — не замечал добычу, спотыкался о ветки, товарищи уже не раз сделали ему замечание и подумывали уже было отправить домой — охотник, который погружен в себя и не может сосредоточиться скорее обуза нежели помощь.
Юноше было неловко за свою невнимательность, но он никак не мог выкинуть то жуткое видение из головы.

Ему представлялось два объяснения произошедшего — возможно он повредился рассудком, и само видение, так и его «игры с водой» ему привиделись —  безусловно весьма печальная перспектива (да, в те времена еще не было «чудодейственных» нейролептиков, а если бы и были — много кому они помогают сейчас?), но альтернатива — что он, как и его сестра способен управлять стихиями и видение в реке было пророчеством (кто знает?) была еще более пугающим.
Всю охоту он не сводил настороженного взгляда с Туона, тот даже начал с удивлением поглядывать на него в ответ. Когда они в очередной раз пытались выследить оленя, Авель, погруженный в свои тревожные думы, неловко хрустнул веткой и спугнул его.

Охотники, обозленные прежними неудачами бросились за добычей, но вскоре резко затормозили — перед ними разверзлось узкое ущелье — олень грациозно оттолкнулся от края и приземлился на другой, оставив не столь ловких преследователей с носом.
Но Туон, охваченный азартом погони и ввиду молодости и неопытности, дезориентировался в ходе погони, и не глядя под ноги, не слыша крики товарищей позади бросился вслед за оленем, не заметив расщелины — до того самого мгновения, когда земля вдруг исчезла под его ногами, а затем, после непродолжительного падения возникла вновь, ломая кости, выдавливая кровь, расплющивая тело - словно в насмешку над человеком, попытавшимся покорить природу, подчинить ее себе, собственным нуждам.

Подбегавшие к краю обрыва охотники с ужасом смотрели вниз, где с неестественно задранными конечностями лежал их товарищ, окрашивая землю кровью. Но они довольно вышли из этого «ступора». Безусловно им было жаль терять своего соплеменника, но подобные случаи в их жизни, особенно на охоте были далеко не редкостью, и уже не сильно шокировали и не приводили никого в трепет — никого, кроме Авеля в этот раз.



После произошедшего на охоте Авель начал избегать реку, а если и подходил к ней дабы утолить жажду или охладиться в жаркий полдень уже  не любовался водной гладью как прежде, опасаясь очередного «видения».

Правда потихоньку ему удалось взять себя в руки, и он попытался взглянуть на это с другой стороны — вдруг, узнав о грядущих бедах, он сможет предотвратить их. Так и оказалось, когда в следующий раз он позволил себе созерцать водную гладь, она буквально в сию же минуту одарила его новыми видениями. И всякий раз, если он не пытался как — то повлиять на их реализацию они исполнялись. Так что теперь у Авеля вошло в привычку регулярно «проверять» будущее и стараться предотвращать неприятности, грозившие ему и его соплеменникам. Но никто не знал о его «подвигах».

Однажды, разглядывая образы в реке, он увидел до боли знакомые две пары желто-карих глаз, глядевших на него из воды. Когда картинка стала более четкой, и он смог разглядеть их обладателей целиком, Авель охнул от неожиданности — его племянники, смотрели на него светло-карими глазами, так похожими на глаза их матери… (Авелю, хоть он и был ее братом от матери достались серо-голубые глаза.)
Затем картинки стали мелькать все быстрей и быстрей и почти везде было пламя и эти оранжевые глаза.

- Нет, нет, - пробормотал Авель, с ужасом уставившись в воду.

- Этого не может быть, ты мне врешь, врешь! - закричал он, и в гневе ударил по водной глади.

Но сразу же после удара, не взирая на круги по воде, возникло яркое видение — казалось словно вода загорелась, а потом на смену огню пришла чернота. В реке отразились обугленные стволы деревьев посреди черной пустоши, а под ними — обгоревшие скелеты. Еще мгновение и вода приняла свой обычный, «нормальный» облик, и глядя на голубизну ясного неба, отражавшегося в ней сложно было поверить в те ужасы, которые она только что показала.

Не одну ночь не Авель не мог сомкнуть глаз после увиденных кошмаров, тайком бегая к реке и пытаясь найти хоть какую-то зацепку как можно предотвратить столь жуткий исход. Каждый раз, когда ему в голову приходила более — менее сносная идея, предсказание менялось, обрастая новыми деталями, но исход был везде почти одним и тем же.

Шли недели, и Авелю все сложнее было отгонять мысли о наиболее радикальном решении проблемы. И вот однажды, собравшись с духом, он сконцентрировался на столь пугавшей его идее, и заглянул в водную гладь. И  река опять показала ему трагедию — жуткую, невыразимо печальную, но уже не столь глобальную как прежде, и из глаз юноши закапали слезы, пуская круги по зыбкому видению на водной глади.


Однажды ночью Теус внезапно проснулась, обуреваемая странным чувством тревоги. Мельком окинув взглядом пещеру, она поняла что ее детей нигде нет. Она хотела было толкнуть, храпевшего под боком мужа, но услышала чьи — то крадущиеся шаги возле входа в пещеру. Теус сначала подумала на стражника, но тот совершенно безответственно дрых у входа, храпя и порой делая вялый выпал рукой с копьем, видимо отгоняя приснившихся ему нарушителей. Луна осветила странно знакомую фигуру, и девушка, холодея от ужаса увидела у нее в руках два маленьких свертка — своих детей. Она могла бы закричать, позвать на помощь, но поняла что стоит ей поднять шум, и таинственный похититель заметит ее и бросится прочь, поэтому сдерживая дрожь, девушка затаилась — фигура не успела заметить ее, и ступая как можно тише незаметно последовала за ней.

Возле реки фигура обернулась и уставилась прямо на нее.

- Черт, заметил, - ругнулась про себя Теус и тут же обомлела, наконец разглядев лицо похитителя — им был ее брат, Авель.

- Я знал, что ты придешь, и знаю, что мне не удастся тебя убедить… - голос брата был очень печальным.

- Но я не могу дать тебя уйти, не объяснив тебе… Все равно… Сестра, подойди, я должен кое — что тебе показать.

Ошеломленная Теус подошла к Авелю, уставившемуся в водную гладь, но посмотрев на воду, она не увидела отражения звезд и луны на черном небосводе, как ожидала. Огонь, огонь плясал посреди воды, вызывая жуткие разрушения, пожирая все на своем пути, превращая ее любимый лес в бесплотную обугленную пустошь вместе с близлежащими землями — на многие, долгие сотни тысяч километров.

- Что это черт подери, - прошептала пораженная Теус, пересохшими от изумления губами.

- У меня тоже есть «необычные способности», сестра, - не без тени гордости заметил брат.

- Я похоже умею… управлять водой…, а эти изображения — что — то вроде предсказаний, они всегда исполняются… Если ты с ними что — то не сделаешь… Я проверял много раз. Ты… Видела их?

- Да, это ведь мои дети, Авель?

- Не притворяйся что не узнала их.

- Но это не могут быть они. Мои дети! Мои дети не могут быть повинны во всем этом!

-Твои — могут. Им передалась твоя сила, вернее их сила намного, намного больше твоей. И она скоро проснется, а они еще не умеют ею управлять, Теус… Все погибнет…

- И зачем же ты притащил их сюда? - с опаской спросила Теус, скорее выигрывая время, ведь она уже знала ответ. Все ее мышцы напряглись, но вдруг в спину ударил поток воду и сбил ее с ног. Девушка попыталась встать, но вода обвила ее подобно змее и ударила о глыбу, торчащую из воды. Оглушенная, она с ненавистью взглянула на брата, невзирая на кровь, заливающую ее глаза.

- И что! Неужели это единственный выход?

- Скорее всего — да. Но времени в любом случае уже мало. Они в любом случае погибнут Теус, мне очень жаль. Я не хочу этого, правда, не хочу… Если бы ты только знала как тяжело мне это делать.

  - Ты! Ты — врешь, все врешь! - заорала девушка, силясь встать, - Да, у тебя есть силы, но какого черта ты используешь их чтобы лишить меня моих детей! Я всегда, всегда видела как ты смотрел на меня, братец! И как ты смотрел на них! Тебе всегда было обидно, что я выбрала другого, другого, а не тебя  А чего ты хотел!? Ты ведь со мной даже не разговаривал последние годы! Ты просто хочешь чтобы я осталась одна, совсем как ты.

Авель дернулся, словно его ударили, - Да,  ты права, я всегда любил тебя… И не только как сестру. Но я никогда, никогда не стал бы врать тебе, и ты это знаешь…
Теус наконец — то смогла встать на ноги, и пошатываясь, протягивая руки к своим детям, пошла к брату. По щекам, смешиваясь с кровью лились слезы.

- Ты не можешь, не можешь забрать их у меня… - всхлипывая, умоляла она, - Не можешь! - девушка резко сорвалась на крик, и Авель почувствовал жар огня на коже.
Аведь ощутил жуткую боль, но сестра атаковала не в полную силу, опасаясь за детей, так что он успел быстро создать водный шар возле тела.

Теус взвыла нечеловеческим голосом, и лес вокруг охватило пламя. Охваченная гневом, она и не заметила как вода подхватила ее, поток с легкостью поднял ее хрупкое тело в воздух и резко ринувшись вниз, насадил его на острый сук, плававшего в реке поваленного дерева.

Девушка захрипела, дернулась и затихла, окрашивая кровью злосчастный ствол и воду вокруг. Словно во сне, Авель опустил орущие от страха свертки в воду и через пару мгновений их крики затихли. А он все стоял, не шевелясь, и пустыми глазами смотрел на то место, где черная вода поглотила их.

Весь в ожогах, задыхаясь от дыма, юноша побрел к сестре и осторожно сняв ее нанизанное на сук тело, взял его на руки и крепко обняв прошептал, - Прости… Прости меня. Я люблю тебя, хоть и сделал нечто ужасное…

И река в тот же момент вышла из берегов, излившись на горевший лес. Авель позволил обезумевшему потоку схватить и унести себя, из последних сил прижимая к себе тело Теус. И безжалостный, подгоняемый ненавистью водного мага к самому себя поток нещадно тащил своего создателя за собой, погружая в свои темные глубины, где его уже ждали два маленьких холодных свертка…


- Авель, посмотри, кажется у Ниэн получается! - звонкий мальчишеский голос отвлек мага от созерцания водной глади.

- Правда? Ну — ка, сейчас «подплыву» и проверю.

Обезображенный следами ожогов, сгорбленный и ссохшийся старец, покряхтывая поднялся с «пригретого» местечка на песчаном берегу. Подойдя к кромке воды, он уже собирался «унести» себя водой к его юным ученикам, но тут его внимание привлекла особо крупная белесая галька.

- Неужели… Неужели это… - ощущая как к горлу подкатывает комок, а на глаза наворачиваются слезы, подумал он, поднимая с песка такой маленький детский череп.


Иллюстрация художника Саши Мишко, выполнена специально для этого произведения и размещена с его разрешения.