Третья мировая

А нам не страшен KOVID проклятый
Суровый климат широты,
Ведь мы ребята,
Ведь мы ребята,
Мы дети мировой войны.

Я неожиданно оказался отрезанным от привычного динамичного образа жизни.
Произошла ликвидация организации,в которой я проработал 30 лет до 80 и волейбольно - музыкального клуба"С ПАЛЫЧЕМ".

И семиструнная подруга пылиться будет и грустить

И никогда с ней на свиданье {C КЛУБОМ} не буду больше я спешить,

И не согреют струны пальцы мелодий джаза или вальса.

"Оптимизация" здравоохранения продолжается.
Меня "послали"в "СЛУЖБУ ЗАНЯТОСТИ НАСЕЛЕНИЯ".
Предложили три работы на выбор. Подумаю,а когда "стукнет"90 приду:- ответил я.




В 1970 г я работал в отделе САПР (системы автоматизированного проектирования).
В вычислительных центрах (ещё не было персональных компьютеров)на ЭВМ минск 22 арендовали время.
Лишь в 60-е годы, для личных нужд фирмы IBM был разработан первый алгоритмический язык. Его назвали FORTRAN. Разумеется, к тому времени уже было несколько наработок языков, преобразующих в машинных код арифметические выражения, но именно создание FORTRAN'а считается отсчетом новой эры - переходом на парадигму алгоритмических языков. Что он мог? Он позволял проводить расчеты только при помощи записи алгоритма с применением операторов ввода/вывода и условных. Первоначально язык создавался специально для вычислительной системы IBM 407. Но популярность FORTRAN'а привела к тому, что даже производители других архитектур стали выпускать собственные трансляторы. Вследствие этого, в 1966 году был выпущен общий стандарт FORTRAN 66.

В 1986г в СОЧИ в июне  на пляже читал книжку - (язык программирования FORTRAN), пока жена купалась,- охранял сумку с деньгами (в санатории не было сейфа).
В этот день был праздник НЕПТУНА. Две "ЦЫГАНКИ" потащили меня к морю.
Я взял на руки одну из них и бросился с ней в море. Услышав крик!!!!!......моей жены,опомнился..... 
 (На FORTRANE я создал программы для проектирования, а в 1991г "враги спалили родную хату").
В эти дни на пляже звучало предупреждение не находиться долго на солнце из-за
солнечной радиации.Никто не обращал на это внимание.
Про аварию на ЧЕРНОБОЛЬСКОЙ АЭС 26 апреля напечатали в газете как небольшую заметку.Прошёл как всегда первомайский парад в Киеве.

Иосиф Кобзон,Валерий Леонтьев,Алла Пугачёва выступали в зоне заражения, получили
радиоактивные дозы - (ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ АВТОГРАФ). Кобзон в разговоре с журналистом МК свой страшный диагноз(онкология),который и стал причиной его ухода из жизни.
У Леонтьева радиацию впитали волосы, и пришлось долго восстанавливать.
Пугачёвой рекомендовали за границей брать специальные костюмы, которые пришлось выбрасывать.
Никого не обеспечили  респиратором и защитным костюмом, не предупредили, что нельзя пожимать руки и принимать цветы.
Леонтьев с 22 августа провёл 3 концерта:- В Чернобыле, Зелёном Мысе(всю ночь) и Дезактиваторной станции. Корреспондент МК поговорил с Леонтьевым:- "После концерта поехал в Киев,на посту проверили датчиком. И волосы показали высокую степень заражения.Что было делать? Ну не брить же наголо!Ведь жалко! Мне говорят:"Да ты помой голову средством для чистки ванн.!" В гостинице горничная мне сказала:"есть средство, которым мы эмаль чистим".
Я взял его и хорошенько помыл голову. Потом выпало очень много волос и болела голова, потом волосы восстановились и всё забылось.
 
  "После разразившейся катастрофы на Чернобыльской атомной электростанции имя академика Валерия Легасова не сходило со страниц как зарубежных, так и советских газет. Он появился в Припяти одним из первых и провел около разрушенного 4-го блока вместо допустимых двух-трех недель около четырех месяцев. Схватив при этом дозу радиации в 100 бэр.

Именно он предложил засыпать с вертолетов горящий реактор смесью бора, свинца и доломитовой глины. И именно Легасов настоял на немедленной и полной эвакуации города энергетиков Припяти.


Радиоактивное облако устремилось в том числе и в сторону Европы. Советскому Союзу грозили многомиллионные иски. Но после честного и откровенного доклада Легасова на конференции экспертов МАГАТЭ в Вене, который длился 5 часов, отношение к СССР смягчилось.
Правда о Чернобыле не всем пришлась по вкусу. Дважды его выдвигали на звание Героя Социалистического Труда и оба раза вычеркивали из списков.
27 апреля 1988 года академика Легасова нашли мертвым...

Ночью 26 апреля в профильные институты с Чернобыльской атомной электростанции пришел зашифрованный сигнал: «1, 2, 3, 4». Специалисты поняли, что на станции возникла ситуация с ядерной, радиационной, пожарной и взрывной опасностями.

Валерия Легасова включили в правительственную комиссию, хотя он был специалистом по физико-химическим процессам. Многие потом недоумевали, почему от института имени Курчатова не поехал в Чернобыль никто из реакторщиков? Было немало тех, кто считал, что химика-неорганика Легасова попросту подставили.

На месте выяснилось, что на 4-м блоке станции во время проведения внештатного испытания работы турбоагрегата в режиме свободного выбега произошло последовательно два взрыва. Реактор полностью разрушен.

Опыта ликвидации таких аварий в мире не существовало.

Академик Легасов был единственным ученым, работавшим в те дни на месте катастрофы. Обладая служебной въедливостью и бесстрашием, на армейском вертолете он подобрался к «этажерке», трубе АЭС, совершил облет аварийного четвертого блока и увидел, что идет свечение… Чтобы проверить, идет ли наработка короткоживущих радиоактивных изотопов, академик на бронетранспортере подошел вплотную к завалу 4-го блока. Выйдя из машины, сделал нужные измерения.


Благодаря Легасову удалось установить, что показания датчиков нейтронов о продолжающейся ядерной реакции недостоверны, так как они реагировали на мощнейшее гамма-излучение. На самом деле котел «молчал», реакция остановилась, но шло горение реакторного графита, которого там было целых 2500 тонн.


Нужно было предотвратить дальнейший разогрев остатков реактора, а также уменьшить выбросы радиоактивных аэрозолей в атмосферу.



«Пломбируя» реактор, пилоты вертолетов сбросили в него более 5 тысяч тонн всевозможных материалов. Валерий Легасов сам поднимался на вертушке, находясь над развалом по 5–6 раз в день. Бортовой рентгенометр с максимальной шкалой 500 рентген в час зашкаливало…
Легасов работал как одержимый, дозиметр часто оставлял в раздевалке, рентгенами не козырял.

Город опустел. На месте работали только ликвидаторы.
Достоверной информации о том, что происходит в Чернобыле, не было. Академик Легасов предложил создать группу из опытных журналистов, которые бы ежедневно освещали событие и рассказывали населению, как себя вести. Предложение Валерия Алексеевича не отвергли, но пресс-группу так и не создали.
— Боялись паники, поэтому старались не разглашать информацию. Это был тот пункт, по которому у отца возник конфликт с тогдашним руководством страны, — говорит Инга Валерьевна. — Отец предлагал, наоборот, широко информировать население, чтобы люди понимали, что происходит, и знали, как себя вести.


Жена академика, Маргарита Михайловна, вспоминала, что первый раз Валерий Алексеевич вернулся в Москву 5 мая. Похудевший, облысевший, с характерным «чернобыльским загаром» — потемневшим лицом и кистями рук. Близким признался, что на месте катастрофы не оказалось респираторов, запасов чистой воды, лекарств, чистых резервных продуктов питания, а также препаратов йода для проведения необходимой профилактики.
«Как сорок первый год, но еще в худшем варианте»
Из магнитофонных записей, надиктованных академиком Легасовым: «На станции — такая неготовность, такая безалаберность, такой испуг. Как сорок первый год, но еще в худшем варианте. С тем же Брестом, с тем же мужеством, с той же отчаянностью, с той же неготовностью…»
5 мая 1986 года, как только закончилось заседание политбюро, Валерий Легасов вновь улетел на место аварии. Он единственный из первого состава правительственной комиссии продолжил работу в ее втором составе.

Домой вернулся уже 13 мая с охрипшим голосом, непрекращающимся кашлем и бессонницей.
—
«Правда о Чернобыле понравилась не всем»

В августе 1986 года в Вене состоялось специальное совещание Международного агентства по атомной энергетике (МАГАТЭ). Чтобы разобраться с чернобыльской трагедией, на мероприятие собрались более 500 экспертов из 62 стран. «На амбразуру» опять кинули Легасова.
Став адвокатом Советского Союза перед судом мирового сообщества, он читал доклад 5 часов. Собралось 2 тома материалов. Валерий Алексеевич провел детальный анализ катастрофы. Сделал это правдиво и открыто. Говорил без оглядки на «верха», без страха за репутацию. Экспертов поразила информированность советского академика. Когда Легасов закончил выступление, его приветствовали стоя и даже вручили флаг МАГАТЭ.
Ожидалось, что эксперты потребуют от Советского Союза возместить ущерб от радиоактивного облака, которое после аварии устремилось в Европу. Радионуклиды йода и цезия были разнесены на значительной части европейской территории.


Валерий Легасов пробил завесу лжи и умолчания вокруг Чернобыля. Раскрыв подлинный характер катастрофы, он, по сути, спас страну от многомиллионных исков.


— Там ситуация была действительно непростая, — говорит Инга Валерьевна. — Ехать на совещание МАГАТЭ должен был тоже не он, вызывали руководителя государства. О том, что произошло в Чернобыле, должен был докладывать Горбачев. Но, насколько я знаю, Михаил Сергеевич сказал, что пусть едет ученый, который принимал участие в ликвидации последствий аварии. Над докладом работала целая группа специалистов. Он готовился у нас на глазах. Отец часто брал документы домой. Несколько дней у нас дома оставались ночевать ученые и специалисты. Отец многократно проверял все цифры. Он лично должен был убедиться, что все они абсолютно правдивые. Доклад получился очень подробный и очень честный.


Когда отец садился в самолет, советские дипломаты в Вене предупредили его, что обстановка достаточно недоброжелательная, что встречать будут плохо. Мировое сообщество настроено негативно и против страны, и против докладчика. Ждали Горбачева. Но когда узнали, что приехал Легасов, который работал на месте чернобыльской катастрофы, людей собралось на порядок больше.


Отец рассказывал, что сначала зал гудел, присутствующие что-то выкрикивали с мест. Но начиная с 15 минуты доклада в зале наступила гробовая тишина. Легасова слушали, затаив дыхание. И записывали за ним числа. Доклад длился 5 часов, и еще час отец отвечал на вопросы. Без всякого перерыва. Своей основной задачей он видел не оправдать Советский Союз, не скрыть какую-то информацию, а, наоборот, объяснить мировому сообществу, как в таких ситуациях надо себя вести. У него уже тогда возникла мысль о создании института по безопасности.


Своим мышлением и откровенным выступлением Валерий Легасов опередил время. Перестройка и гласность наступят позже.


Но правда о Чернобыле понравилась не всем. Например, в руководстве Министерства среднего машиностроения были крайне недовольны самостоятельностью академика Легасова. (Доклад был одобрен правительством во главе с Николаем Рыжковым, минуя Минсредмаш.) Были те, кто требовал привлечь авторов этого 700-страничного доклада к уголовной ответственности за разглашение секретных данных.
А тут еще академик Александров как-то обмолвился, что именно в Валерии Легасове видит своего преемника… «Классические» физики не могли допустить в свое лоно химика-неорганика.
Легасова начали травить… Он был другой. Был лишен высокомерия и чванства, держался просто, при этом частенько нарушал субординацию. Друзья рассказывали, что Валерий Алексеевич мог часами в рабочем кабинете обсуждать заинтересовавшую его идею с кем-нибудь из рядовых сотрудников. А ученые со званиями сидели, дожидаясь своей очереди в приемной.
Легасов был чужой. Задолго до аварии обращал внимание на несовершенство реакторов РБМК. Говорил, что они обеднены системами управления и диагностики. Что в них заложен огромный потенциал химической энергии: много графита, много циркония и воды. И нет систем защиты, независимых от оператора. При этом предлагал революционные решения, чем подрывал основы сложившейся академической структуры. Что не могло не вызвать ярость академиков-ретроградов.
Когда кругом кричали: «Дальше, выше, быстрее!», — Валерий Алексеевич призывал задуматься: «А какой ценой?»


Из магнитофонных записей, надиктованных академиком Легасовым: «У меня в сейфе хранится запись телефонных разговоров операторов накануне произошедшей аварии. Мороз по коже дерет, когда их читаешь. Один спрашивает у другого: «Тут в программе написано, что нужно делать, а потом зачеркнуто многое, как же мне быть?» Второй немножко подумал: «А ты действуй по зачеркнутому!» Вот уровень подготовки таких серьезных документов: кто-то что-то зачеркивал, ни с кем не согласовывая, оператор мог правильно или неправильно толковать зачеркнутое, совершать произвольные действия — и это с атомным реактором! На станции во время аварии присутствовали представители Госатомэнергонадзора, но они были не в курсе проводимого эксперимента!»


Н

Потом политбюро вторично вернулось к этому вопросу, но подходящего здания для института так и не выделили. Лишь один раз Валерий Алексеевич поехал смотреть старое школьное здание, а вернувшись, сказал коллегам: «Там только мышей разводить...»


«У меня внутри все сожжено»


На аварийную Чернобыльскую атомную станцию академик приезжал 7 раз. Ему нездоровилось: постоянно тошнило, изматывали сухой кашель и головные боли. У него был ослаблен иммунитет. При этом он продолжал работать по 12 часов в день.


1 сентября 86-го Валерию Легасову исполнилось 50 лет. Академик был представлен к званию Героя Социалистического Труда. Но министр среднего машиностроения выступил «против». Валерию Алексеевичу припомнили чересчур откровенную оценку причин чернобыльской аварии. В результате он получил от министерства только именные часы «Слава».


Вскоре врачи выявили у Валерия Легасова радиационный панкреатит, лучевую болезнь 4-й степени. В крови были обнаружены миелоциты, стало понятно, что затронут костный мозг.
В больнице академика навещали друзья. Маргарита Михайловна приходила к мужу с его любимой собакой чау-чау Томасом Лю. Жена была для Валерия Алексеевича и любимой женщиной, и другом, и собеседницей, и сиделкой.


Весной 1987-го состоялись перевыборы в научный совет института. Голосование было тайное. «За» Валерия Алексеевича проголосовали 100 человек, «против» — 129. Легасов еще раз столкнулся с откровенной враждебностью.


Жена академика, Маргарита Михайловна, вспоминала, что, почувствовав пренебрежение к собственной личности, он пережил глубокий психологический кризис.
— Для отца это стало полной неожиданностью, — говорит, в свою очередь, Инга Валерьевна. — Он не знал, как на это реагировать. Я считаю, что это был удар под дых, причем заранее спланированный и подготовленный.


У академика стали отниматься пальцы левой руки, неметь правая рука и нога. Медики констатировали у него реактивную депрессию... Осенью 87-го, находясь в больнице, он принял на ночь большую дозу снотворного. Но вовремя удалось вызвать врачей, Валерию Алексеевичу промыли желудок, спасли.


Друзьям в тот непростой период академик признавался: «У меня внутри все сожжено».


—

А 27 апреля 1988 года, во вторую годовщину чернобыльской аварии, Валерия Легасова нашли у себя в домашнем кабинете повешенным. Официальная версия — самоубийство.


28 апреля Легасов должен был огласить правительству данные своего собственного расследования причин чернобыльской катастрофы. По некоторым данным, часть записей, которые начитывал Валерий Алексеевич на диктофон, была стерта".

Леонид Телятников — 520 бэр
В ночь на 26 апреля 1986 года профильные институты получили с Чернобыльской АЭС зашифрованный сигнал: «1, 2, 3, 4». Специалисты поняли, что на станции возникла ситуация, связанная с ядерной, радиационной, пожарной и взрывной опасностями.


После приезда специалистов в Припять выяснилось, что на 4-м блоке станции во время проведения внештатного испытания произошли два взрыва. Реактор был полностью разрушен. Опыта ликвидации таких аварий тогда в мире не существовало.

Взрывы раздались в 1 час 24 минуты. Погибли два человека. Тело оператора главных циркуляционных насосов Валерия Ходемчука так и не нашли — его завалило обломками двух 130-тонных барабан-сепараторов. Работник пусконаладочного предприятия Владимир Шашенок умер от перелома позвоночника и ожогов тела в 6:00 в Припятской медсанчасти.

Лариса Телятникова, жена ликвидатора аварии на Чернобыльской АЭС:

— Мы сидели на кухне и ждали, когда дадут воду. В Припяти горячая вода была всегда, а вот холодную давали только поздно вечером. Когда услышали взрывы, то не придали этому значения. Неподалеку базировался летный полк, и очень часто самолеты «брали» над Припятью звуковой барьер: на низкой высоте это было довольно ощутимо. Но через три минуты раздался звонок: сообщили, что горит крыша машинного зала АЭС. Левик пошел надевать форму, я побежала за его сапогами. Поскольку муж был тогда в отпуске, водителя он вызвать не мог. Весь караул уже был на пожаре, поэтому пришлось вызывать милицейскую машину. На станцию он приехал через 15 минут после взрыва. Обычно, уходя на вызов, он говорил: «Ларисонька, до свидания», а в тот день почему-то сказал: «Прощай!» Увидела я его уже на следующий день в больнице.

К месту аварии начальник военизированной пожарной части № 2, охранявшей Чернобыльскую АЭС, майор внутренней службы Леонид Петрович Телятников прибыл в 1 час 40 минут. Разведка и тушение пожара шли под его личным руководством. У пожарных не было дозиметров, но они прекрасно понимали, что работают в зоне высокого радиоактивного излучения. За пять часов борьбы со страшным пожаром удалось ликвидировать основные очаги горения на площади около 300 квадратных метров.

Лариса Телятникова, жена ликвидатора аварии на Чернобыльской АЭС:

— Когда говорят, что пожарные спасли Европу, это не просто красивая фраза. Ведь рядом находились четыре ядерных реактора с топливом, загруженным стержнями… Если бы произошли цепная реакция и ядерный взрыв, действительно, Европы не стало бы. Ребята понимали, чем чревата работа в зоне повышенной радиации, но, тем не менее, пожар локализовали.

Утром от станции одна за другой отъезжали «скорые». На людей, которых оттуда вывозили, было страшно смотреть: распухшие щитовидки, красные лица. Некоторые не переставая смеялись — один из признаков сильного облучения, как и рвота. Все пожарные получили смертельные дозы облучения и были отправлены на лечение в Москву самолетами санавиации. В Японии лучевая болезнь диагностируется уже при дозе в 50 бэр, безопасными считаются 25 бэр, Телятников же получил 520 бэр. К жесткому облучению прибавилось воздействие ядовитых аэрозолей и жестких металлов. У ликвидатора были обожжены дыхательные пути и легкие, шатались зубы. В июне врачи не могли гарантировать, что он будет жить. Еще в мае, в течение нескольких дней в страшных мучениях умерли четверо коллег Телятникова. Врачи отводили ему не больше трех лет, а Леонид после аварии прожил 18.

В 1987 году Леонид Телятников побывал в составе советской делегации в Великобритании на приеме у Маргарет Тэтчер. Премьер-министр сказала, что после чернобыльской катастрофы ее страна понесла серьезные потери, погибло много овец. Леонид позволил себе заметить, что в ситуации, когда гибнут люди, говорить об овцах не совсем корректно. Тогда такие пререкания во время официальной встречи считались страшной крамолой. На том же приеме он приколол на лацкан жакета Маргарет Тэтчер оловянный значок, изготовленный специально к 10-летию его пожарной части, премьер-министр носила значок весь вечер. После перенесенного лечения Телятников не прикасался к спиртному, а по протоколу все должны были пить шампанское. И когда он отказался, «железная леди» сказала: «Тогда я тоже буду пить чай с Леонидом!» А через несколько месяцев из английского посольства Телятниковым прислали фотографии, сделанные на этом приеме. На одном из снимков было написано: «Настоящему мужчине и храброму человеку» и стояла подпись Маргарет Тэтчер.
Сам Леонид Телятников не давал интервью и не писал воспоминаний. Он редко надевал свою генеральскую форму и не носил Золотую Звезду Героя Советского Союза.
Зато до конца жизни страдал из-за того, что его подчиненные погибли, а он — выжил. Умирал Телятников тяжело. Он не мог глотать, с трудом говорил, а лицо разъедала одна из разновидностей папилломы — следствие острой лучевой болезни. Его смерть 2 декабря 2004 года осталась незамеченной.

 
 
—