ЕК 22 первая часть

Вымысел не есть обман,
Замысел ещё не точка.
Дайте дописать роман
До последнего листочка.
                Булат Окуджава

      Я проснулся. Часы показывали девять часов и тринадцать минут. В окно светило утреннее солнце. Середина декабря, настроение отличное, на крышах лежит белый, сверкающий снежок. «Как хорошо! Как в детстве!» - произнес я, потягиваясь в постели и оглядывая свои мускулистые руки.
«Доброе утро, хозяин. Как спалось? – вывел меня из неги голос, звучавший с потолка. – Какие будут пожелания?»
Никак не могу привыкнуть к этим электронным штучкам. Каждое утро вновь понимаю, что окно и многое в этой комнате – бутафорские.
- Покажи настоящую картину за окном, – повелительным голосом произношу я.
 Картина меняется на серое, едва вступающее в свои права, утро. В правом углу окна высвечивается минус пять. Реальность не радует, ведь в декабре в Екатеринбурге не более трех–четырёх солнечных дней, а остальные серые, короткие, депрессивные. Вот и сегодняшний денёк не обещает ничего красивого, радостного. Встал, выглянул во двор. Там, в правильном каре, слегка припорошенные снежком, стоят терроциклы.
- Верни картинку! – прошу я.
И в окошко опять начинает светить яркое, невысокое солнце.
- Хочу турецкий кофе с пенкой и рогалик, – говорю я, продолжая разглядывать свою комнату. Я её восстановил за большие деньги почти такой, какой она была в моём детстве. Всё почти так. И эти, невероятно дорогие деревянные окна, с облупившейся краской, за которыми встроена газолазерная установка. С её помощью можно установить любой вид – хоть плещущегося, беснующегося океана, при этом в реальность происходящего верится сразу. И письменный черный стол без ручки на ящике, точно такой, какой был в детстве. И деревянный пол с слегка округлыми широкими досками, с забившейся в щелях бутафорской грязью. Да, доски не деревянные, а пластиковые, сделанные на тридэпринтере. Настоящие доски могут себе позволить только миллионеры. А я всего лишь успешный музыкант. Свою трехкомнатную квартиру я сумел выкупить, когда ко мне пришла некоторая известность, и было мне тогда сто двадцать четыре года. Теперь же сто сорок. Генная инженерия творит чудеса, но за всё надо платить. В моей старой трешке жили, перед тем как я её выкупил, пять независимых, но малоимущих человека. У каждого из них был небольшой угол и кровать с психофизическим управлением. По сути, они большую часть своей жизни находились в управляемом сне, за что расплачивались здоровьем и короткой продолжительностью жизни. Что делать - переизбыток населения, и принцип нашей эпохи: минимум затрат с максимальной отдачей. Раньше такой образ жизни осуждался, и даже, говорят, сажали в тюрьму с формулировкой «за тунеядство», это ещё до моего рождения, при Советском Союзе. А сейчас эта мера вынужденная, не можешь вписаться в действительность – пребывай в грезах. Люди без будущего! Но таковы современные реалии.
- Ваш кофе готов, – прервал мои размышления дух дома.
Передо мной на столе, который располагался в простенке между двух окон, стояла красная кружка ароматного турецкого кофе с пенкой и кусочком сладкой пастилы, как я и люблю, и еще горячий, с хрустящей корочкой рогалик. Отпивая мелкими, почти не ощутимыми глотками кофе, я стал смаковать его бодрящий вкус, всё дальше и дальше уносясь в своих мыслях от негатива. Я представил себя в лесу, среди раскидистых сосен, настоянный на хвое воздух, слегка пощипывающий морозец, и я один в этой первозданной красе.
А что! Может и вправду махнуть в лес на лыжах? Но тут же скривился, с сожалением вспомнив, что сегодня у меня назначена запись в студии.  Да, сегодня никак не получится, может завтра, и надо-то всего: заплатить экологический сбор, благо, что деньги есть, пройти природоохранную таможню и в лес… , часа на два, а то и три!
С потолка раздалась приятная музыка, и вкрадчивый голос духа дома спросил: «Мадам Лиза просит позволения на визуальный контакт, разрешить?»
- Да, – ответил я, – но на будущее, замени эту казенщину «визуальный контакт» на «видеозвонок».
 Этих электронных помощников постоянно приходится учить, в прошлый раз он ляпнул «голографическое присутствие». Я попробовал быстро повторить, но сбился, попросил заменить на что- нибудь более простое, вот он и подобрал.   
Посреди комнаты возникла голограмма с развалившейся в кресле Лизаветой.
- Привет, Витольд! Чем занимаешься? Не помешала?
- Да, вот размышляю. Какие же мы с тобой старые,- решил её немного подразнить, завел я свою излюбленную «пластинку», потому что не любил обращения «Витольд». –   Как давно живём! Как всё вокруг изменилось с тех пор! А помнишь мой кнопочный сотик.  У всех в классе были смартфоны, а у меня кнопочный. Ты не представляешь, каким верхом совершенства казался тогда смартфон. Теперь даже смешно.  А своего кнопочного телефона я тогда жутко стеснялся. Какое же это было счастливое время! Да…, ты просто так или по делу?
- Мы с девчонками прозвали тебя «Тюхтя с кнопочным». Правда, это прозвище не прижилось, у тебя появился старенький смартфон. А времена и вправду были счастливые – детство!
 Лизавета всегда быстро парировала и умела уколоть в самое чувствительное место.
- Наверное с предложением. Не составишь ли ты мне компанию в поездке на Байкал в следующий уикенд? – изменив тему, заговорила Лиза. Она всегда болезненно относилась к своему возрасту, хотя на вид ей было чуть больше тридцати пяти. - Так захотелось куда-нибудь смотаться, где не была, а тут, у моего бывшего две путёвки пропадают. У него обстоятельства по работе что-то, а я всегда готова. Ты же меня знаешь. Только одной скучно, да и боязно слегка. Ну, так как?
- Извини. Еду на гастроли. Немного не вписалась, а так, даже не раздумывая махнул бы с тобой. Не обижайся!
- Ну, ты как всегда, занят, – пробурчала Лизавета и испарилась.
С моей одноклассницей у меня всегда были сложные отношения. Когда-то, в юности, она мне безумно нравилась. Я был по уши влюблен. А она все время флиртовала с высокими, красивыми и самоуверенными сверстниками, а то и со старшими парнями. Всем своим поведением показывая, что я ей не пара. А потом она вдруг поправилась, округлилась и стала ниже ростом. Я же напротив подрос и окреп. Теперь она стала бегать за мной, а я, в пику ей, не отвечал взаимностью….
- Дух, подготовь виолончель. Немного поиграю. – отдал я команду в пространство.
-Виолончель готова к использованию, настроена и протестирована. – получил я казенный отчет на свою команду.
- Спасибо.
- Пожалуйста, хозяин. – почти вкрадчиво ответил мой помощник.
Я размял пальцы, выгнулся так, что слегка хрустнул позвоночник, и пошел к своей кормилице.
- Хозяин, вам видеозвонок, звонит неизвестный вам человек. Разрешить?
- И откуда ты знаешь всё наперед! Может, я его знаю! Ты что, мне в мозг заглядывал? Хотя, я сейчас занят! – Ответил я, взяв в руки смычек и прилаживая поудобнее инструмент в руках.  – А впрочем, соедини.
Эта человеческая нерешительность вначале часто сбивала моего помощника, но теперь он научился держать паузу и не отключал сразу.
Посреди комнаты появилось изображение молодого человека, на вид лет двадцати–двадцати пяти, странно одетого в какую-то болоньевую (водоотталкивающую) куртку или пуховикмоды прошлого века. А раз он небогато одет, то я, наверно, правильно определил возраст. Или ошибся? Ведь в наше время внешность может быть ошибочна. Этот «визави» крутил головой, осматриваясь, не замечая меня в проёме комнаты, стоящего с виолончелью.
- Здравствуйте, чем обязан? – сухо, нарочито вежливо, по-старинному, проговорил я.
- Здравствуйте!  Вы Пересмешин?- увидев меня, поспешно спросил он.
- Да. -  ответил я и вопросительно уставился на него, показывая всем своим видом, что мне некогда.
- А вы помните вашего двоюродного брата Максима? – выпалил он, не без основания полагая, что я сейчас отключусь, – Пульникова! – поспешно добавил он, пока я в уме перебирал лица давно ушедшего столетия.
- Помню. Но при чем тут это? – озадаченно проговорил я.
- Дело в том, что я его правнук Митя, то есть Дмитрий! И мне, если честно, негде остановиться. – простодушно заявил он.
У меня никогда не было детей, я специально ввёл себе код бесплодия, так как не представлял себя в роли отца после пятидесяти лет. Родственников я тоже старался избегать, они последние двадцать лет не появлялись на моём горизонте. Поэтому я готов был сказать – «до свидания», но в этот раз что-то остановило меня, может его подкупающая простота.
- Сейчас я очень занят, а потом выступление на студии одного из каналов. Освобожусь около четырех. Вы, Дмитрий, знаете памятник Попову?
- Я найду, найду! – засуетился Дима.
- Вот там и встретимся минут пятнадцать пятого. До встречи.
Изображение Димы исчезло, и я углубился в палитру музыкальных волн.
В четыре пятнадцать мой т-цикл высадил меня в назначенном месте. Дима, видимо, сильно продрог, потому что припрыгивал на месте.
- Ну, здравствуй, родственник! – протянул я ему руку.
- Здравствуйте! – он с силой сжал мою руку так, что я чуть не вскликнул от боли. Откуда столько силы в этом сухопаром пареньке?
-Кем ты мне приходишься? Правнучатым племянником? Пойдем в кафе, посидим, заодно и согреешься, да и расскажешь, как ты дошел до такой жизни?
- До какой такой жизни? Да у меня всё нормально, – завелся мальчик, не поняв моей шутки, – я к тётке приехал поступать в театральное. А она умерла месяц назад, и сейчас в её квартире дети живут с женами….
- Прими соболезнования. А что, твоя тётка в театральном училище работала?
- Да, нет....  Вы меня не так поняли, я хотел у неё пожить, позвонить не догадался, ведь звала же, а тут такое! А в театральное училище я и без тетки поступлю, вот только жить негде. – совсем сникнув проговорил он.
- А сам-то откуда будешь? – продолжил расспросы я .
- Из Полуночного. У меня там и отец, и мать, и дед.
- У, как всё запущено. Впрочем, не обращай внимания, это у меня такие шутки еще прошлого века.
Мне всё больше начинал нравиться этот паренёк. У него не было зазнайства, и совсем немного современного, молодежного сленга, я его отлично понимал. Пока шли до кафе, Дима рассказал мне про своего отца – лесника, который два раза в день объезжает свои угодья на аккумуляторном сноуборде зимой, а летом на аккумуляторном моноколесе. А еще запускает дроны, чтобы патрулироватьтруднодоступные участки. Что у него ещё маленькая сестра, младший брат и старшая сестра, которая недавно вышла замуж.
Проходя мимо зеркала, я заметил, что я бы вполне мог сойти за его отца, ещё не стар, прямая спина, седеющие виски. Дима тоже это заметил и спросил. Пришлось отвечать: «Понимаешь, Дмитрий…. Просто у меня есть возможность не умирать». – тут я сделал паузу и посмотрел на мальчика. Глаза того вспыхнули и слегка округлились. -  Если не случится несчастного случая. - продолжил я.-  Когда-то с трудом я накопил на первую операцию, отказавшись от пенсии, перешагнув через себя, сделал это. Теперь же все идёт по накатанной. Мне выращивают органы и меняют, когда приходит время. А мускулатура, так это работа мышц во сне, надеюсь, ты слышал про это?
Мы сели за столик, перед нами возник виртуальный официант, и я, не смотря на все возражения Дмитрия, заказал два обеда. После чего мы продолжили знакомиться.
- Да, я всё это слышал, читал…. Но одно дело читать, и совсем другое сидеть рядом с таким человеком! Ведь вы старше моего прадедушки! Извините меня, пожалуйста, просто мне нужно немного времени, чтобы привыкнуть. – он ненадолго замолчал, и вдруг улыбнулся. – Кстати, один из моих знакомых накачался так во время сна, что бегать совсем не может. Пойдем с ребятами играть в футбол, а он своей мышечной массой пробежит сто метров и дышит как паровоз. – поймав мой вопросительный взгляд, он пояснил. – Это так дедушка говорит, я у него перенял.
- Нет, меня удивил не паровоз. Я и сам так порой говорю. А то, что вы играете в футбол. Я никогда не играл в эту игру, даже правил не знаю. Неужели он может быть интересной?
- О, ещё какой интересной. Это моя любимая игра! Несмотря на то, что многие друзья после школы разъехались, мы всё равно несколько раз за лето собираемся и играем. А зимой проводим чемпионат по мини-футболу в зале. 
- Ты вино пьешь? – спросил я, уже разливая по стаканам темно- красный напиток.
- Да, только… немного. – сконфузившись, пролепетал он.
 После первого тоста за «знакомство», молодой человек налег на обед, и так быстро разделался с ним, что я заказал ещё рыбных пельменей. Выпили ещё. Язык понемногу стал развязываться и у меня. Почему-то мне стало так хорошо от общения с этим восторженным, по моим меркам, юнцом. Настолько он был наивен и непосредственен. А может от того, что мы так редко стали общаться вживую, искренне, непосредственно глядя друг другу в глаза, и без всяких электронных штучек. Но, как старый и закоренелый волк– одиночка, я почаще подливал вина, чтобы лучше присмотреться к свалившемуся с неба родственнику.
- Дядя Витя, можно я тебя так буду называть? – спросил Дима.
Я утвердительно кивнул и спросил: «А, где теперь Максим?»
- Максим, прадед Максим, - поправился Дима – погиб в поселке, «на поселении» не то в драке, не то кому-то перешел дорогу.  Всё это произошло где- то в сороковых годах прошлого столетия, как рассказывал мне дед, он ведь после смерти отца попал в детский дом, потому что мать умерла следом. Я их потом на галопроекторе вам покажу.
Я рассматривал этого не по моде одетого юношу и находил схожие черты.  Вот он очень похоже на меня вздергивает брови, когда не может подобрать подходящее слово. И верхняя губа слишком далеко от носа. Видно кто-то из наших пращуров когда-то наградил нас этой отличительной особенностью.
После того, как мы всё выяснили с родственниками, перешли на технику.
- Много читал, смотрел про терроциклы, но сам еще ни разу на них не ездил. Мы у себя ездим на аккумуляторных сноубордах, на снегоходах. А ещё на электромобилях, но это всё не то.  Ведь т-циклы это самый безопасный, самый перспективный транспорт, правда ведь, дядя Витя? – и сам же отвечал на свой вопрос, видимо он уже находился под воздействием алкоголя. Я прекрасно понимал его, ведь я напоил его сознательно. Я до сих пор не мог ответить на вопрос, терзавший меня – нужен ли мне кто-то рядом, и как с ним жить? Поэтому слушал его впол-уха, размышляя о своём.
- Конечно, удобно, - продолжал Дима, - но это общественный и одновременно личный транспорт. Это раньше каждая машина была независимой величиной, и никто в потоке движения не знал, куда движутся соседи. Из-за этого надо было держать дистанцию, следить за обстановкой, из-за этого движущаяся машина занимала много места на дороге. А ещё постоянные перестроения, остановки, аварии, пробки.  А сейчас? Сейчас достаточно задать точку прибытия, и глобальная система сама позаботится о том, чтобы для тебя образовался карман, когда ты входишь в поток с полосы разгона. Освободит место для перестроения в другой ряд, и позаботится о том, чтобы ты попал в место назначения в кротчайшее время. И ни каких аварий! Терроцикл – это изобретение века!  Места занимает мало, всего-то около двух квадратных метров, а в потоке от трех до четырёх! А пока едешь, можно смотреть лекции, слушать аудио или смотреть фильмы. Дядя Витя, а вы дадите мне прокатиться на терроцикле?
- Да, только не сейчас.  Во-первых, ты пьяный, и забудешь на завтра свои впечатления, а во-вторых, у меня виолончель на пассажирском сидении.  В-третьих, объясни мне, пожалуйста, куда ты собрался поступать в середине учебного года?
- На курсы актерского мастерства. Отбор начинается послезавтра. Я же занимался в московской студии начинающих актёров. Вы ведь понимаете, что с современными технологиями это не проблема. А тут нужно, по крайней мере первый месяц, личное присутствие.
- Ну, хорошо, -  ответил я, – а в-четвертых, ты знаешь, что я злющий вампир-р-р?
Я закатил глаза, и сделал вид, что прицеливаюсь к его шее. Дима от неожиданности отшатнулся, а потом засмеялся.
         - Дядя Витя, да вы артист!  Хороший артист!
- Да, я артист. И хороший музыкант. А знаешь, почему я артист? Да потому, что поздно понял, прожив больше ста лет, что будь ты хоть сто раз виртуозным музыкантом, но если ты не будешь артистом - лицедеем, то известности тебе не видать! Да, надо играть лицом, да,надо эпатировать, когда даёшь интервью, когда тебя смотрят зрители….  А, то, что я вампир — это тоже правда.  Ты знаешь, кем я работал, да и сейчас работаю?
- Нет! – искренне, как мне показалось, ответил мой визави.
- Я преподаю! Я питаюсь энергией студентов! Я без этого уже жить не могу! Это мне жизненно необходимо. Когда я учился, то помню учителей, которые без всяких генных вмешательств, преподавали до ста лет. С виду божий одуванчик, но когда она начинала урок, то столько крови выпивала…. А те, у кого пьют кровь, сами становятся вампирами. Если тебе не страшно со мной оставаться, то давай выдвигаться в сторону дома. Ты в состоянии дойти до метро и покататься на уральских горках?
- Да я как стёклышко! – чуть заплетающимся языком проговорил Дима.
Одних заверений мне было мало, и я заставил его пройтись вокруг столика. Шел он достаточно уверенно, но я решил проводить Диму до е-метро.  По дороге мой подопечный начал рассказывать мне, что он давно мечтал прокатиться на метро. Вспомнил про рассказ деда, как тот чуть не упал, когда первый раз ступил на эскалатор, а бабушка не поехала с ним, осталась стоять, испугавшись бегущей дорожки. Он побежал назад по эскалатору, чтобы уговорить её….
- Я сегодня пешком бродил по городу, чтобы лучше его понять, – продолжал своё повествование Дима. -  Первое впечатление, что все куда-то спешат, торопятся, и никому дела нет до другого человека. Зашел в голографическую будку, чтобы вам позвонить, подумал, что вы со мной не будете разговаривать. Тут дед оказался не прав…. Но, постепенно я заметил, что многое делается для того, чтобы человеку стало удобно, комфортно в городе. Захотел перейти улицу, а тут тебе механическая дорожка, которая перенесёт тебя через поток транспорта….
- Ну хватит умничать, пришли. Карта у тебя есть?
- Есть.
- А деньги на ней?
- Достаточно! – слегка конфузливо проговорил Дима.
- Откуда? Скажи на милость? – иронически спросил я.
- Да, я всё лето отцу помогал патрулировать лес, высаживать саженцы, лосям да косулям корма заготавливал. Вот и заработал. Да ещё дед подбросил немного. Так, что на первое время мне хватит, а там посмотрим…. – Как–то по-взрослому ответил он.
 До этого он мне казался юнцом, приехавшим понюхать взрослой жизни. И я вдруг с сожалением понял, что совсем не знаю ту, его окружающую, жизнь. Что я многое пропустил в своей жизни, стараясь бежать в ногу со временем, боясь остановиться и вылететь на обочину событий. Сколько помню себя, то всю жизнь меня с кем-то сравнивали, пугали, что если я не буду много заниматься, то Гена, или Света или ещё кто-то займёт моё место, а я пойду в обычную школу. Больше всех в этом преуспела мой преподаватель по виолончели. Моему другу Генке она говорила: «А вот Витя так хорошо играет этот фрагмент, а у тебя лентяя, совсем не получается…» Соответственно мне она говорила тоже самое: «А вот Геночка, просто прелесть как хорошо играет…»
Следом за мной послушно плелся мой т-цикл. Отпустив Дмитрия, я сел в своё, заботливо подогретое место и скомандовал: «Домой. Ничего не включай, хочу побыть в тишине». Сфера закрылась, и я остался наедине с бесшумно проплывающими мимо огнями большого города. На виражах горизонт наклонялся, и меня слегка вжимало в сиденье. Справа, слева, впереди, сзади в тридцати сантиметрах от моего т-цикла ехали похожие создания нашего времени.  Они ехали с такой же скоростью, в том же направлении, а в них люди, наверно, такие же одинокие, как и я. К сожалению, мы живём в век одиночества! Правда все, или почти все, делают вид, что им хорошо, и одиночество их не волнует, ведь они всегда чем–то заняты. Кто работой, кто учёбой, кто просто живет захватывающей жизнью во сне. Друзей заменили нам услужливые электронные помощники. Заменили хороших–плохих учителей, заботливых и нерадивых родителей и даже любимых. Я, например, очень редко встречаюсь с женщинами. А зачем? Стоит на ночь одеть небольшую шапочку, задать параметры сна и вот тебе неповторимая любовь, до дрожи, до буйства чувств. А на утро, на постели следы этой любви. А днём мы много раз прокручиваем ночные события, и сон мешается с явью. Поэтому я, почти всегда, делаю установку на стирание из памяти того, что было во сне. Естество, конечно же, берет своё, но значительно реже, без разрушительного воздействия.  Мозгу необходимы яркие сны, но только для того, чтобы восстановиться, отдохнуть.  Людей в толпе всегда можно отсортировать на тех, кто стирает сновидения и тех, кто живет ими. Но при этом, никакой бессонницы, никаких не нужных пробуждений в управляемом сне не бывает!
Мой т – цикл перестроился в правый ряд и отделился, чтобы зайти на полосу торможения. Впереди я увидел дорогу, ведущую вглубь двора. Через полминуты я вышел и остановился в ожидании Дмитрия возле подъезда. Т-цикл, пожелав мне спокойной ночи, переехал на подзарядку. Вскоре появился озирающийся и чем-то очень довольный Дима. Он широко улыбался, по его сияющим глазам можно было понять, что он слегка взволнован.
- Дядя Витя, это круто, это… отпад, настоящий залип! – Заговорил он, а я невольно скривился.
- Дима, я, возможно, слишком старомоден и слишком занудлив, но, пожалуйста, подбирай удобоваримые слова. А иначе я передумаю и отправлю тебя куда подальше, - и чуть мягче добавил: – Не забывай, что я закоренелый холостяк, со своими привычками, закидонами, как вы говорите, и правилами. Родственники не беспокоили меня больше двадцати лет, а друзей у меня нет! Так что давай договоримся на берегу – играем по моим правилам или вовсе не играем!
Мой племянник слегка сник, а я пожалел, что так беспардонно его приложил.
- Ну ладно, рассказывай, что там у тебя?
- Дядя Витя, извините, но я сегодня второй раз в жизни прокатился на е–метро! Это адреналин! Это феерия! Это кру…,  красиво!
- Молодец, быстро учишься, – похвалил его я. – Давно я не видел таких восторженных глаз!
Я поймал себя на мысли, что может быть впервые за последние два-три года так легко и так искренне раздаю похвалы.
- А где же ты в первый раз катался на Уральских горках? - спросил я.
- В Серове, с сестрой, когда построили первые три станции. Меня тогда впервые отпустили родители в другой город. Я, когда про метро узнал, все уши им прожужжал. А отец ни в какую не хотел отпускать. Говорит: «На рыбалку с ночевкой – пожалуйста. В горы в поход отпущу хоть на неделю. А в другой город   - нет, и не просись»! Видно мать тогда поговорила с отцом, он и отпустил. Я же доклад делал про Уральскоеметро, на форуме класса! Ведь е–метро придумали в Екатеринбурге, еще до моего рождения! А власти долго не давали его строить! Апотом оказалось, что это самое экономичное и технологичное метро работает, как американские горки. Разгоняется со станции вагон с поверхности вниз, под горку.  А вверх, к следующей станции, включается маломощный электромотор, управляемый компьютером, только чтобы компенсировать силы трения.
Мы поднимались по лестнице на пятый этаж, а Дима всё восторженно рассказывал про е-метро. Мне тоже стало интересно, ведь я никогда не вникал в технические тонкости, видимо по складу своего характера, я только пользовался этими благами.
- И строить его тоже удобно, - продолжал Дмитрий, – выбрали точку на верху, и пошли роботы капать сразу в две стороны. По транспортёрам порода засыпается в электромобили и увозится. Следом идут роботы – бетонщики…. А какая у них форма вагонов!  Они похожи на пулю!
- Ну вот пришли, здесь я и живу последние полтораста лет, – пошутил я, раскрыв входную дверь.
- Добрый вечер, хозяин, – раздалось с потолка.
- Это мой помощник, хранитель дома, - пояснил я гостю, - а это, Дмитрий! Прошу любить и жаловать! Он поживет у нас какое-то время.
Я поставил кофр с виолончелью в нишу и повёл гостя знакомиться с квартирой.
- Здесь маленькая кухня для моего хранителя дома. По этому мини-лифту доставляются продукты с улицы. А вот в этой машине происходит готовка. Потом, по скрытому под стеной транспортёру, еда подаётся в гостинуюи сервируется на стол.
- Я такого ещё не видел!
-Вот здесь туалет и душевая кабинка. Кранов нет, всем управляет электроника. Если будешь мыться, скажи хранителю и спокойно садись на кресло, тебя и намылят, и обмоют, и высушат. А еще попутно массаж сделают. Испытать можешь прямо сейчас, если желаешь?
- Да, я бы помылся с дороги.
- Ну вот и ладненько, а я пока тебе постель приготовлю.

Полмесяца пролетели как один день. Декабрь, самый доходный месяц для артиста, который востребован, но и самый загруженный. С Димой виделись только несколько раз, перед сном. Мы обменивались парой фраз и по кроватям, да ещё гастроли по северным городам были очень насыщенными. При этом треть дня проводил в дороге.  Новый год договорились встретить вместе.

Тридцать первого я освободился поздно, в девятом часу ввалился в квартиру, забыв в круговерти событий, что меня ждёт Дмитрий. В нос ударил настоянный хвойный запах. Рядом со столом стояла настоящая ёлка! Она украшена допотопными гирляндами, но как пахнет! Этот факт сначала обескуражил меня, а потом очень развеселил. Ведь в этой квартире живой ёлки не было, наверно, лет сто тридцать.  Я вдыхал хвойный запах и вспоминал детские ощущения нового года!
- Как же давно это было! - по холостяцкой привычке громко сказал я сам себе.
- Дядя Витя, с наступающим Новым годом! Вы что-то сказали? А я вот набрался наглости, ёлочку поставил! – сказал Дима, выходя из ванной.
- И тебя с наступающим!  Откуда такая красавица?
- Отец прислал! Он сам выбирал!
- По нынешним временам это безумно дорого, как его природоохранная таможня не остановила?  Это надо же, настоящая ель! А какая густая! Как пахнет!
– Я рад, что вам угодил. Мы каждый год наряжаем ёлку, а чаще сосёнку или пихту. Мне больше пихта нравится.
– Расскажи, как это у вас происходит, – неожиданно предложил я.
– Во-первых, наряжать начинаем всегда тридцать первого декабря. Где-то ближе к обеду в дом вваливается отец с елкой или сосёнкой. Весь дом наполняется запахом Нового года. Мама находит подставку для неё, а самая младшая, это Пашка, моя сестра, наливает в эту подставку воду. Под руководством отца мы с Мишкой, он на пять лет младше меня, устанавливаем её вертикально, и ставим на своё место в угол. Тем временем мама с сестрой начинают доставать гирлянды, бусы и мишуру из коробок. Мы осторожно разматываем гирлянды и проверяем. Если гирлянда не работает, отдаём её на починку отцу. После этого достаём стремянку, и с неё начинаем одевать гирлянды. Мама с сестрой уходят на кухню, а мы парни, занимаемся украшением.
– А я виртуальную елку всегда устанавливаю, но она не идёт ни в какое сравнение с настоящей. Один запах чего стоит! Да и потрогать можно! Спасибо тебе, Дима!
– Да что вы, дядя Витя, ну не стоит, – засмущался мой родственник.
– Давай обсудим новогоднее меню. Икра на бутербродах, оливье, еврейский салат, пельмени…. Как ты на это смотришь?
– Хорошо.
– Слышишь, мой помощник? – обратился я к духу дома.
– Да, хозяин.
– И ещё две бутылки моего любимого шампанского и бутылку красного, крымского, какое я люблю, – добавил я.
Мне захотелось сделать этому мальчику что-нибудь приятное. И я вспомнил первую встречу.
– А помнишь, Дима, ты хотел покататься на тероцикле?  Давай исполним твоё желание в этом году. Ты готов? Надеюсь, на обычном метро ты уже накатался?
– Конечно! 
У него заблестели глаза, на лице появилась азартная улыбка.
Дима быстро оделся и побежал во двор. Я остался один и дал распоряжение хранителю дома приготовить для меня ванну с эвкалиптом. Побрившись, я погрузился в дивно пахнущую ванну, наполненную пеной. Это одна из моих устоявшихся традиций – принимать перед Новым годом дорогую ванну, сидеть в ней не спеша и вспоминать всё хорошее, что было в проходящем году….
Освеженный и благодушный, я сидел за праздничным столом и поджидал Диму, потягивая из бокала терпкое Крымское вино. Вбежал Дмитрий, запыхавшийся и слегка ошалелый.
– Вот это да! Я и не ожидал, что столько драйва поймаю! Как красиво он ложится на поворотах, аж в кресло вжимает!
- Это я для тебя специально задал спортивную езду, ведь улицы наверно уже опустели, и можно немого полихачить. Ладно, садись за стол.
Дмитрий уселся на стул напротив меня. Я подвинул к нему тарелку с пельменями и разлил по бокалам вино.
– Ну, что проводим этот год? За всё хорошее, что было в этом году! – мы чокнулись бокалами.
Дмитрий, слегка отпив вина, налег на пельмени.
¬– А пельмени вкусные, не хуже, чем моя мама готовит, – проговорил он, вытираясь салфеткой. – Мы перед Новым годом обязательно сами пельмени стряпаем, и на мороз выносим. Так любит дедушка.
–А я даже не представляю как их делать. Всегда из магазина питались, а сейчас и в магазин ходить не надо, кругом «самодоставка». Сделал заказ хранителю, а как он вывернется – это его забота. Хотя, знаешь, я иногда тоскую по прошлому. Как раньше было всё не просто, но зато интересно. Я даже очереди в магазины застал, правда за новыми телефонами. Сам в такой стоял. Теперь даже смешно вспоминать, а тогда он казался верхом совершенства. Когда-то у нас, недалеко от театра, был Ельцин-центр, сейчас там музей становления России, так вот, там я видел фотографии с длинными очередями за продуктами. Как тяжело жили! А вот моя бабушка говорила, что это были самые счастливые годы!
– Дядя Витя! До Нового года осталось тринадцать минут! Давайте потушим свет и зажжем свечи.
Он принёс неведомо откуда взявшийся подсвечник, чиркнул зажигалкой, хранитель притушил свет. Вся квартира сузилась до сферы, освещаемой свечами. Даже ёлочные гирлянды еле светились, загадочно мерцая.

– Дядя Витя, а можно мы послушаем президента? Дома мы каждый раз с ним провожаем новый год?
Он вопросительно посмотрел на меня, слегка заискивающе и умоляюще. Хотя я и сам был не против, но согласился как бы нехотя, показывая всем своим видом, что я сегодня добрый….
– Хранитель, покажи нам выступление президента.
Я снимал фольгу с пробки шампанского, когда полкомнаты сначала затемнилось, а потом, вместо нее, показалась заснеженная Красная площадь. Вот картинка побежала влево, и перед нами возник президент. «Дорогие сограждане! Этотуходящий год….» – начал он. Я же перенёсся в воспоминаниях в то время, когда мы с мамой включали телевизор и слушали речь нашего президента.
        Как волновало то, что вот сейчас закончится этот год, и начнётся новый, как неизвестная книга твоей судьбы, как чистый лист, на котором тебе предстоит написать новый этап твоей жизни. Впереди неизвестность. И сердце часто стучит, волнуясь, а что там будет в этом новом году? Как будто перешагиваешь порог светлого зала, знакомого, изученного и обжитого тобой, в другой – темный и неприветливый, который теперь будешь обживать. А в старый уже никогда не вернёшься….
– С Новым годом! Ура! – Вывел меня из задумчивости Дима. Я поспешно открыл шампанское.

Утром я валялся в кровати и раздумывал: «Вот и ещё один год прошёл, обычный, серый». После вчерашнего подъёма я находился в эмоциональной яме. Почему-то у меня всегда так бывает первого января утром. Я вспомнил себя двадцатилетним. Тогда казалось, что ты на пороге чего-то нового, впереди столько всего интересного, жизнь только начинается. Хотелось скорее бежать в эту новую жизнь. Компании и посиделки до утра…. Сейчас ничего этого нет, а главное не хочется! Чем больше у тебя денег, свобод, тем меньше желания куда-то идти, находить что-то новое. Всё уже было, всё попробовал. Ведь совсем недавно мечтал пойти в лес, а вот сейчас не хочется. Как-то одиноко стало. Я услышал падение чего-то на пол в соседней комнате. Стоп. Почему один? А Митя! Я встал, заглянул в соседнюю комнату, где в постели лежал мой дальний родственник.
- Не спишь? Слушай, Митя!  Я вот тут подумал, а не поехать ли нам с тобой в лес?
-Дядя Витя, я же сегодня уезжаю домой, у меня каникулы восемь дней! Дядя Вить, а поехали к нам в гости, там и по лесу побродим, я вам свои заповедные места покажу.
-Заманчивое предложение, а гостиница в вашем городе есть?
-Конечно есть, только ведь я вас в гости приглашаю. Я ведь у вас жил и еще буду около месяца жить, если не выгоните. Ну что поехали?
Я отвык, чтобы для меня что-то делали, так давно живу один и совершенно самостоятельно, ни в ком не нуждаясь. А тут в гости приглашают. На какое-то время я растерялся. Нужно было что-то решать. С одной стороны, не люблю быть обязанным, а с другой стороны заманчиво, чёрт возьми!
 - А места какие! Горы, пихты, каких под Екатеринбургом нет, так мне отец говорил! – продолжал меня уговаривать Митя.
Я колебался, все не мог решиться. Ведь кто я для них? Какое-то ископаемое, даже старше Митиного деда. А с другой стороны, какое мне дело. Если что то, развернулся и поехал домой. Больше всего пугала неискренность. Хотя, судя по Дмитрию, может они такие же открытые люди. Сам себе сказал: «Сбрось с себя эту спесь! Надо быть простым и открытым людям. В конце концов ты же артист!»
-Возьмём электроснегоходи в горы с лыжами, ведь у меня неограниченный пропуск в лес. Да хоть на целый день – не унимался Митя, и я сдался.
 - Хорошо, только давай договоримся, что я могу исчезнуть от вас в любой момент, ведь я такой динозавр, и моё место в моей берлоге.
- Конечно, дядя Витя, поступайте как вам захочется, – заверил меня Дмитрий.

     Сколько снега! Я никогда не видел столько снега! Экраноплан стал замедлять скорость, и мы совершили очень мягкую посадку. Вот мы и прибыли. Всего каких-то полчаса полёта, и мы на месте. Шум пропеллеров прекратился и услужливый голос попросил нас к выходу.
    Прямо за зданием аэропорта стояли хвойные леса! Воздух был морозный, на вековых соснах искрился иней! Пока мне всё это очень нравилось: и взволнованный Дима, и падающая от малого ветерка изморозь с деревьев.
  На площади возле аэропорта нас ждал автомобиль!  Я стал перебирать в памяти марки автомобилей моей молодости, кажется это «Тойота». С крупным протектором на колёсах, видимо для бездорожья, он, оказывается, ждал нас. Из автомобиля выскочил невысокий, седоватый мужчина без шапки, очень похожий на Митю и чем-то на меня. Он обнял Диму, похлопав его по спине.
-А это и есть наш великий затворник? – проговорил мужчина, повернувшись ко мне. Лицо его было на редкость открытым и располагающим. Он очень приветливо и искренне улыбался.
- Виктор Семёнович, – галантно представил меня Дима. – А это мой любимый дедушка, Сергей Максимович.
- Вот и славненько, бог дал – свиделись. Я очень рад знакомству, а встретить родного человека вдвойне приятно! Что ж, прошу в машину, домой поедем. Там уж все, наверное, заждались.
- А куда можно поставить виолончель? – спросил я, указывая на кофр с инструментом.
- Можно в багажник или рядом с собой, на пассажирское сиденье, – ответил Сергей Максимович, открыв дверцу, указал мне на заднее сидение.
- Давно же я не ездил на машинах! – проговорил с восхищением я. Сел и стал ощупывать непривычное кресло.
- А кто же двери будет закрывать? Ведь у нас дверки надо закрывать руками, – сказал Митин дедушка.
Я спохватился, вспомнив, что я не в терроцикле, дернул за ручку. Машина покачнулась и понесла нас по заснеженным улочкам. Вдоль стояли небольшие, но кряжистые деревянные домики с огромными снежными шапками на крышах. Свернули, мимо промелькнуло несколько двухэтажных и одно трёхэтажное зданиес небольшой площадью с синими елями и синей табличкой на фасаде. Дальше снова одноэтажные каменные, но чаще деревянные домики. Вот уже за домами виднеется лес. Как у них это всё просто – вышел из огорода и сосны!
Подъехали к большому деревянному дому, стоявшему в конце улицы, а дальше в пятидесяти метрах только лес! Возле ворот коренастый мужчина убирал снег по старинке лопатой, а не снегоуборщиком или роботом. Он повернулся на звук подъехавшей машины, и его лицо расплылось в широкой улыбке. Когда мы вышли из машины, мужчина подходил к нам с распростёртыми объятиями: «Ну вот, явление артиста погорелого театра народу!» - с такими словами он обнял Митю.               

Конец  первой части.