Нашей семье повезло больше других...

   На  фоне  участи  большей  части чеченского народа, гибнувшей от холода и голода,   считалось,   что  нашей   семье  повезло  больше  других.  Во-первых, потому, что расселили нас в районном центре.
   Я до сих пор не знаю, по какому принципу  происходило расселение. Брался ли   в   расчёт образовательный  уровень  депортантов?  Или всё происходило случайно? В   Чкалове   было   три   школы,   райисполком   с   ЗАГСом,   Дом культуры   с    кинозалом,   ресторан,   несколько    магазинов,    больница   и парикмахерская,  мельница,   заготконтора,   детский  сад  и  ясли, милиция и НКВД,   а  также тюрьма с окнами, выходящими во двор школы, откуда мы во время   перемен   могли   ясно   видеть   лица   заключённых,   прильнувших  к железным решёткам.
    В основном здесь отбывали наказание нарушители паспортного режима или  те,   кто   не   явился   на   ежемесячную  регистрацию  или  отдалился от места   проживания   более,   чем  на   5   км   без   особого   на  то разрешения.
   Во-вторых, всей моей родне удалось найти работу, правда,  где придётся.
   Дом,   в   котором   жили  дядя Ахмед и тётя Петимат со своими семьями, по всей видимости, изначально для   этой   цели   не предназначался. Он состоял из нескольких  длиннющих  комнат с  деревянным полом, напоминавших, скорее, складские, чем жилые помещения.У них всегда было многолюдно и весело. Туда   постоянно   наведывались    и   соседи   из  местных  – казахи   и русские, а также депортированные  поляки и немцы.
    Но   этого   общения  моему  гостеприимному дяде оказалось недостаточно. Для полного  счастья   ему   не   хватало цыган, как говорили о нём за глаза, поскольку он  приютил   у   себя   на  всю   зиму  целый табор – человек 25-30. Это  были первые увиденные  мной цыгане. Мужчины и женщины постарше, сверкавшие      золотыми зубами;молодые девушки в широченных разноцветных  оборчатых   юбках и с длинными   медными  серьгами  в ушах;    парни   в  заправленных в сапоги   шароварах.  И  ватага  детей   с  чёрными  и  красно-рыжими волосами.
    Поступок дяди ошарашил всех. Одни говорили ему: «Ты  что, с ума  сошёл? Как   ты   собираешься    прокормить  эту  ораву? У тебя своих ртов хватает». Другие посмеивались, украдкой  покручивая пальцем у виска. Были и такие, что прямо  интересовались, как  он  чувствует   себя  в  одном  пространстве с людьми,  которые  если  и  моются,  то лишь в летний сезон,  да и то, если поблизости есть  озеро   или   речка.   Ведь  у чеченцев физической чистоте придаётся очень важное значение. Ото всех дядя отшучивался словами: «Зато как  весело! Я всю жизнь   мечтал о такой  компании». А иногда, очень серьёзно, говорил: «Они погибали. Как я мог это допустить?»
   А весело было и в самом деле. Как правило, вечерами цыгане образовывали круг, рассевшись    вдоль   стен огромной комнаты, кто, где и как придётся, – кто на табуретках, а кто и прямо на полу. Одни попеременно играли на бубне, другие – бросались в пляс, а  женщины  пели.
    В доме у дяди яблоку негде было упасть от постоянного наплыва зрителей. Правда, эти домашние концерты  стоили   дяде   двух коров и нескольких баранов, которых он пустил на пропитание, не говоря уже о муке и других продуктах. Таким   же щедрым  и бескорыстным он оставался до конца своей жизни.
    Он  обладал неистощимым  чувством юмора и весёлым нравом,     был начисто лишён тщеславия.Он не строил престижных высоких кирпичных домов,   как   это  делали другие,  соревнуясь друг с другом и порой отказывая себе даже в нормальном   питании. Зато  у  него всегда находили и стол, и кров все, кто в этом нуждался. В его низкорослых домах – в Чкалове,  Алма-Ате   или Шаами-юрте –постоянно были гости.И насколько я себя помню, меня  всегда  тянуло  туда. Так было в детстве, так было в юности и, конечно, реже,   в зрелости...В его большом   семействе   постоянно гостило по 2-3 родственника. Даже нравоучения близким он подменял остротами в их адрес.
   Помню, во времена  всеобщего дефицита  жена дяди Ахмеда, доверившись посулам малознакомой спекулянтки, отдала ей деньги на холодильник. Та же, как и  следовало ожидать,   исчезла бесследно. Прошло 5-6 месяцев. Как-то поздней   осенью   вышедший рано утром на улицу  дядя   Ахмед увидел, что   выпал   первый   снег, припорошив ветки деревьев и устелив двор белым ковром. Это  пробудило  в  нём  определённую ассоциацию, и он принялся радостно кликать свою благоверную:  «Умиша, выходи, твой холодильник пришёл!»  Та  же  выскочила   во  двор   прямо   из   постели,   счастливо приговаривая :  «Я  знала,  знала,  что она его привезёт! Ой, как хорошо!». А дядя продолжал: «И твой холодильник пришёл, и холодильник того, и этого», перечисляя   имена всех   соседей, у которых не было холодильников. Расстроенная Умиша  обиженно понурила голову, а дядя продолжал смеяться: «Зачем тебе какая-то коробка? Вон какой огромный холодильник! И  работает без всякого электричества!».