Миф. Гл. 1 Интервью с бюрократом

2. Интервью с бюрократом

Если мы снимем социалистическую вывеску и посмотрим на наше общество без всяких шор, то обнаружим, что именно представители социальной группы управленцев являются действительными столпами нашего “социалистического” общества. Именно и их идеологические прихвостни, раздувая кадило славословий трудящимся массам, за дымом этих кадил дирижируют обществом в своих интересах. Именно они тормозят дальнейшее социальное развитие общества, а тем самым и его экономическое развитие, потому что они заинтересованы в постоянном воспроизводстве существующих производственных (товарно-денежных) отношений и общественных отношений, которые обеспечивают им господство в обществе, а соответственно, и преимущества в распределении.
Но общественная нравственность,  общественная мораль тем-то и отличается от трескотни газетных и литературных писак, что она отражает в своих нормах действительные отношения в обществе. И из этого действительного отражения выводит такие нравственные нормы и принципы, как сребролюбие, властолюбие и обратное ему - чинопочитание и т.д. и т.п.
Причем, эти моральные нормы и принципы приводят к тому, что представителю трудящихся уже неудобно и боязно спрашивать у директора завода, начальника главка, министра и т.д., у этих слуг трудящихся, о размерах их заработной платы (уж мы не говорим - о размерах их истинных доходов). Неудобно, потому что, вопрошая о размере их оплаты, как будто сомневаемся в ее справедливости.
Нам же стыдиться нечего, так как мы действительно считаем, что эти должностные лица, с точки зрения трудящихся, с точки зрения социалистической, получают несправедливо высокие оклады. Мы выступаем за такой общественный порядок, в которм они будут сведены из положения социальной группы, класса, эксплуатирующего трудящихся, и возведены этими трудящимися до уровня действительно достойных слуг общества.
Конечно, физически это будут не те люди, которые сегодня восседают в начальственных креслах - эти люди до такой степени уже развращены властью, что лишь незначительная часть из них сможет соответствовать новой общественной роли, выдвигаемой новыми общественными условиями.
Мы повторяем, что нам стыдиться нечего. Поэтому мы можем спокойно вопрошать нынешних должностных лиц, например, о том сколько получал рабочий в 1918 году и сколько получал нарком. Чувствуя, что ответа мы не дождёмся, ответим сами. В проекте постановления СНК “Об окладах высшим служащим и чиновникам”, написанном рукою В.И.Ленина 1-го декабря 1917 года, в частности значится следующее:
“Назначить предельное жалованье народным комиссарам в 500 рублей в месяц бездетным и прибавку 100 рублей на каждого ребенка, квартиры допускаются не свыше одной комнаты на каждого ребёнка.”   (1*)
Этот пункт стал пунктом декрета, и такое жалованье действительно получали первые наркомы Советской республики.  Другой документ свидетельствует о том, что размер жалованья наркома был не выше, чем уровень заработной платы малоквалифицированного рабочего. Выступая 12 марта 1919 года на заседании Петроградского совета, в частности, отвечая на записки присутствующих, Ленин
говорил, что теперешний низший заработок 600 рублей.”  (2*)
Следует заметить, что равенство оплаты высшим должностным лицам государственного аппарата и простым рабочим осуществлялось в то время, когда Россия находилась на неизмеримо более низком уровне экономического развития, 
_______________________________________________________
1. В.И.Ленин. ПСС. Т. 35., с. 105
чем в настоящее время.
В настоящее время малоквалифицированный рабочий зарабатывает в среднем 100-120 рублей в месяц. Сколько же зарабатываете, многоуважаемое начальственное лицо? Если вам не хочется сравнивать себя с малоквалифицированным рабочим, сравните свою зарплату со средней заработной платой работников народного хозяйства СССР. В 1978 году она составляла 160 рублей в месяц.
“Но позвольте,- раскрывает, наконец, уста начальственное лицо, - ну, получаю я зарплату, например, в 800 рублей в месяц. Так зачем же сравнивать мой труд с малоквалифицированным трудом рабочих или с трудом средней квалификации?! Почему не сравнивать мой труд с трудом высокой квалификации, когда рабочие зарабатывают по 300-400, а то и более рублей, особенно если они заняты на вредном или на тяжелом производстве.
- Вот именно на вредном производстве,- ответим мы,- их и мы, и вы лучше оставим в покое.
Заявление же насчет 300-400 рублей у квалифицированных рабочих, с которыми считает более выгодным сравнивать себя начальственное лицо, мы также считаем крайне знаменательным, потому что, с точки зрения марксиста, такое различие в распределении между малоквалифицированным и квалифицированным работником вещь при социализме, тем более развитом, совершенно недопустимая и с социализмом несовместимая. Но об этом речь пойдет позднее.
- Но позвольте, не унимается начальственное лицо,- ведь я несу большую ответственность.
-Ну что ж,- ответим мы,- пожалуйста, несите. Мы все, занятые в народном хозяйстве, несем ту или иную ответственность. И рабочий, изготовляющий ту или иную деталь, самую простейшую, несет ответственность за ее изготовление. И также переживает и нервничает, если у него что-либо не получается в работе.
- Но у меня же больша-а-а-я!!! ответственность! - восклицает начальственное лицо,- А у вашего рабочего или другого рядового исполнителя ма-ла-я!
- Судя по вашим словам,- скажем мы,- товарищ начальник, ваша большая ответственность выливается в повышенную нагрузку. В конечном счете эту повышенную нагрузку можно определить как повышенную психическую нагрузку. Предположим, что вы выносите постоянную психическую нагрузку в Четыре и более раз превышающую нагрузку рабочего. Но в таком случае любой психолог или невропатолог удивится, как это начальственное лицо не только ухитряется дотянуть до среднего возраста, но дотягивает и до пенсионного. Это становится еще более удивительным, если учесть ваши малые физические нагрузки - медицина говорит, что в этих условиях психические перегрузки еще более губительны. В итоге медицинские работники вам со всей убежденностью скажут, что с такими глобальными психическими перегрузками истощение нервной системы можно заработать в считанные месяцы. Н, как видим, многие представители армии начальников вполне достойно могут быть внесены в списки ветеранов управленческого труда.
Что же тогда получается, господин начальник?! Вы старательно создаете миф о напряженности вашего труда и преспокойно стрижете купоны с этого мифа в виде огромных льгот в распределении.
Важным моментом, который вы кладете в основу вашей повышенной ответственности, является боязнь ошибки, потому что ваши ошибки оборачиваются народному хозяйству огромными потерями. А между тем, во что выливаются для вас лично ваши ошибки в работе? Если они непреднамеренны - в замечание, если в них усматривается какая-то преднамеренность, недобросовестность, то в выговор, в уменьшение размера премии, хотя себестоимость ваших ошибок, как мы уже говорили, в несколько степеней выше, чем ошибок рабочего. И все! - Точно также караются ошибки рабочего.
Вы не соглашаетесь с нами, тогда мы должны упрекнуть вас в том, что вы плохо читаете вашу периодическую печать. Подборка центральных газет буквально пестрит информацией, свидетельствующей о миллионных и более потерях народного, мы подчеркиваем - народного, хозяйства по вине работников того или иного уровня управления и о полной безответственности и безнаказанности этих работников. Некоторые газеты свидетельствуют о том, что должностные работники, за которыми на протяжении нескольких лет тянется буквально шлейф разваленных и дезорганизованных производств, ухитряются сохранять свое начальственное положение, и только крайняя степень деморализации: пьянство, разврат, грубость, взяточничество могут сделать подобного человека неудобным для системы управления.
- Но ведь мой труд,- прерывает нас начальственное лицо,- в конечном итоге сложнее, чем труд вашего рабочего. Я, если так можно выразиться, работник высшей квалификации. не случайно же вы сами говорили о гораздо более высокой себестоимости моих ошибок.
- В том-то и дело, что с точки зрения капиталистических товарно-денежных отношений себестоимость ваших ошибок выше, а соответственно и себестоимость результатов вашего труда. Но это, отнюдь, не одно и то же, что и ваш непосредственный, ваш живой труд.
Себестоимость результатов вашего труда выше потому, что вы, в силу своего положения, приводите своим трудом в движение гораздо большее количество овеществленного, прошлого труда, чем рядовой рабочий. Т.е. в вашем труде гораздо более мощное материальное посредничество, чем в труде рабочего.  Причем, не только материальное посредничество, выраженное средствами производства, приводимыми рабочими по вашему приказу, но и материальное посредничество через людей, с которыми вы вынуждены контактировать в работе, на активность и знания которых вы вынуждены полагаться при выработке и реализации того или иного управленческого решения.
Следовательно, сил и знаний человеческих для выработки того или иного управленческого решения вы затрачивает не так уж много, но управленческая машина, у руля которой вы стоите, в сто, в тысячу, в миллион раз увеличивает ваши слабые управленческие усилия, которые, благодаря этому, приобретают в глазах общества видимость мифической мощи.
А между тем, как и во всяком деле, в деле управления тоже встречаются, и довольно часто, люди весьма ограниченные, которым вряд ли можно доверить работу даже малоквалифицированного рабочего. Но само их положение уже дает им право на получение высоких льгот в распределении. В чем, в чем, а в этом-то они достаточно сообразительны.
Т.е. получается так, что даже усилия не слишком далекого управленца в силу уже описанного передаточного механизма приобретают невиданную мощь. И только в домашней обстановке с таких личностей срывается налет их интеллектуальной мощи и обнаруживаются дохленькие способности человека, ограниченность личности, отсутствие каких-либо элементов творческого подхода, прикрываемое сплошным словоблудием. Обнаруживается, когда в порыве откровенности жена задает подобному начальственному лицу риторический вопрос: “И как ты ухитряешься производством руководить?!”
Следует заметить, что высказываемые нами крамольные мысли по поводу труда должностного лица в условиях столь мощной концентрации производства и столь высокой степени разделения труда, есть ни что иное, как популярное изложение ленинского высказывания, ленинской точки зрения на труд должностных лиц. В своей, как мы уже говорили, программной работе “Государство и революция” Ленин пишет:
“ Капиталистическая культура создала крупное производство, фабрики, железные дороги, почту, телефоны и прочее, а на этой базе громадное большинство функций старой “государственной власти” так упростилось, и может быть сведено к таким простейшим операциям регистрации, записи, проверки, что эти функции вполне можно выполнять за обычную “заработную плату рабочего”, что можно и должно отнять у этих функций всякую тень чего-либо привилегированного, “начальственного”.
Полная выборность, сменяемость в любое время всех без изъятия должностных лиц, сведение их жалованья к обычной “заработной плате рабочего”, эти простые и “само собою понятные” демократические мероприятия, объединяя вполне интересы рабочих и большинства крестьян, служат в то же время мостиком, ведущим от капитализма к социализму. Эти мероприятия касаются государственного, чисто политического переустройства общества...” (подчеркнуто нами - авт.)  (1*)
Т.е., как видим, для Ленина мероприятие, лишающее должностных лиц в государстве преимуществ и льгот в распределении, есть одно из мероприятий политического переустройства общества, которое осуществляется уже в переходный от капитализма к социализму период и служит одним из важнейших мероприятий по превращению капиталистического государственного аппарата в социалистический отмирающий государственный аппарат.
Следовательно, рассуждая от противного, если это мероприятие не осуществлено, или если осуществлено, но не выдержано, не доведено до конца, т.е. не доведено до того момента, когда вообще отпадет необходимость в государственном аппарате, то говорить о каком-либо государстве социалистического типа означает беспросветно лгать трудящимся массам.
Потому что должностное лицо социалистического государства должно быть лишено какой-либо тени сверхъестественности выполняемого ими труда, должно быть лишено какой бы то ни
__________________________________________________
1. В.И.Ленин ПСС. т. 33, с. 44.
было тени возвышенности, начальственности, привилегированности. Труд должностного лица на стадии социалистического устройства в системе общественного производства не должен выступать как важнейший вид трудовой деятельности, а должен быть сведен до одного из элементарных моментов в разделении труда работников общественного производства, и должен быть оцениваем в общем и целом так же, как труд других работников общественного производства.
Именно в этом случае государственный механизм будет выступать не машиной по защите интересов одного класса по отношению к другому, а аппаратом, регулирующим еще не до конца сформировавшиеся отношения обобществления и способствующим становлению собственно коммунистических общественных отношений, которым уже не нужен будет никакой  аппарат политического государственного управления.
В настоящее же время государственный аппарат служит политической гарантией воспроизводства таких производственных отношений, которые обеспечивают эксплуатацию трудящихся масс слоем начальников, управленцев, всяческих должностных лиц. Эксплуатации, получающей свое завершение в перераспределении общественных доходов в пользу должностных лиц, в перераспределении, которому существующая система государственного устройства обеспечивает мощное идеологическое прикрытие.
- Ну, а знания? - вопрошает управленец. - Не будете же вы отрицать, что в моей работе необходим более широкий круг знаний, что мои управленческие усилия приобретают мощь не только за счет огромного передаточного управленческого механизма, но и за счет знаний, которыми я располагаю.
- Совершенно верно,- ответим мы, - ваши личные интеллектуальные усилия приобретают боле высокую эффективность, благодаря полученным вами знаниям.  Но следует заметить, что, как мы уже указывали, управленец опирается не только на свои индивидуальные знания, в его распоряжении оказывается огромный запас знаний подчиненных ему людей. Причем, не составляет особого труда для управленца выявить, кто из подчиненных обладает более глубокими, более основательными знаниями, чтобы с успехом эксплуатировать их.
Т.е. получается так, что даже довольно ограниченный начальник                , волею судеб (читай - чинопочитания, протекционизма за счет родственности или знакомства, элементарной человеческой хитрости, которая позволяет за фразой скрывать свою ограниченность, выдавать чужие заслуги за свои и т.д.) занесенный в свое начальственное кресло, не может совершать исключительно только ошибки, уже благодаря тому, что он эксплуатирует чужие знания.
Но даже в случае хороших способностей к управлению, хороших знаний, следует признать, что они являются результатом образования, полученного в обществе. Учитывая при социализме наличие общественной собственности на средства производства, мы с необходимостью должны признать, что и общественный институт, распространяющий знания, т.е. сфера образования, является общенародной собственностью. Из этого следует, что будущее начальственное лицо, приобретая знания, потребляло общественное состояние. Мало того, общество еще заботилось о его существовании, выделяло на его долю часть общественных предметов потребления: т.е. кормило, обувало, одевало его.
Таким образом, прибавка в повышении эффективности труда управленца, полученная за счет потребления такого общественного достояния, как знания, по праву должна принадлежать всему обществу. В противном случае, если за более высокие знания требуют льгот в распределении, мы не имеем права объявлять сферу образования общественным достоянием, мы должны признать пользующихся этой сферой как механизмом перераспределения общественных благ исключительными монополистами этой сферы.
Надо сказать, что эта монополизация, которая действительно существует в наше время (СССР - 1980 г.), легко может быть взорвана всеобщим высшим образованием. Наше общество уже давно располагает соответствующим интеллектуальным потенциалом. Но власть имущие изо всех сил держатся за свои монопольные права на образование и соответственно на прибавку в распределении. Это и понятно, если все в обществе будут иметь доступ к высшему образованию, то это будет означать наличие огромного числа потенциальных начальников, управленцев, и еще более будет способствовать ослаблению прав действительных управленцев на сохранение льгот в распределении. Это даст еще больше оснований для замены эксплуататорского института назначенства управленцев на их должности коллективной выборностью их.
И не надо думать, что сфера образования выступает как всеобщее достояние только при коммунизме, а при социализме нет. Говорить такое - означает отрицать общественную собственность на средства производства при социализме.  Но для того, чтобы обелить существующую эксплуататорскую действительность, закрасить ее под цвета социализма, представители идеологического аппарата государства часто прибегают к различным приемам запутывания трудящихся масс. И один из них состоит в том, что принципы, которые должны осуществляться и проводиться при социализме отодвигаются на дальние коммунистические времена, превращают в коммунистические принципы, принципы же эксплуататорского общества, закомуфлированные и подкрашенные, объявляют социалистическими принципами, называют реальным социализмом. Тем самым, как бы объявляя. что социалистические идеи классиков марксизма были нереальны, хотя имена этих классиков не сходят с их иудейских уст, хотя в верности духу учений классиков эти клятвопреступники клянутся и божатся каждый день.
Возвращаясь к сфере образования при социализме, и социализме научном, а не псевдо-, следует сказать, что научные знания, накопленные общественным человеческим опытом выступают элементом производительных сил, следовательно, являются такой же общественной собственностью при социализме, как и станки, механизмы, здания, сооружения, полезные ископаемые, земля. леса, воды и т. д.  и т. п. И в этом смысле знания, также, как и людей, и средства труда, можно рассматривать как элемент того передаточного механизма, который многократно усиливает энергетические затраты управленца в процессе общественного производства. Следовательно, и с этой стороны управленец не имеет прав на преимущества в распределении при социализме. А если он всё же пользуется такими преимуществами, то это не социализм.
Совершенно однозначно и недвусмысленно высказывается по этому поводу Энгельс в своей работе “Анти-Дюринг”:
“Как же в целом,- пишет он,- разрешается важный вопрос о более высокой оплате сложного труда (т.е. труда рабочего более высокой квалификации - авт.)?
В обществе частных производителей расходы по обучению работника покрываются частными лицами или их семьями; поэтому частным лицам и достаётся в первую очередь более высокая цена обученной рабочей силы: искусный раб раб продаётся по более высокой цене, искусный наёмный рабочий получает более высокую заработную плату.
В обществе, организованном социалистически, эти расходы несёт общество, поэтому ему принадлежат и плоды, т.е. большие стоимости, созданные сложным трудом. Сам работник не вправе претендовать на добавочную оплату.”  (1*)
Причем, от этого высказывание Энгельса нельзя отмахнуться как от высказывания, рассчитанного на высшую стадию коммунистического развития, на собственно коммунистическую стадию, потому что так же. как и при коммунизме, затраты на обучение рабочей силы, на профессиональное образование и повышение квалификации работников и при социализме несет все общество. в этом смысле между низшей и высшей стадией коммунистического развития нет коренного, принципиального различия.
Таким образом, ни один из классиков научного коммунизма - ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин не могли согласиться на повышенную оплату должностного лица даже на первой стадии коммунистического развития, на социалистической стадии, потому что это коренным образом расходится с социалистическими интересами трудящихся масс.
Следовательно, бюрократ, отстаивающий свои права на льготы в распределении, и ученый идеологически оправдывающий эти права в такой же степени близки к марксизму, как Папа Римский к атеизму. А, соответственно, и общество, в распределительных отношениях которого господствует принцип удовлетворения неумеренных аппетитов бюрократа за счет общественных доходов, так же мало походит на социалистическое, как лягушка на орла.