Долгий путь

Утро началось с солнечного луча, проскользнувшего сквозь маленькую щель жёлтых штор и дотянувшегося своим космическим жаром до моей щеки. Мне не хотелось открывать глаза и окончательно просыпаться. Я попробовала слегка изменить положение головы на подушке, чтобы увернуться от назойливого вестника нового дня, но мне это не удалось и теперь солнце светило мне в глаза. Я не удержалась, чихнула, и сразу же развеялись остатки красочных сновидений и пропало ощущение невесомого тела, которого нежно касалась гладкая простыня. Потянулась, потёрла рукой глаза и села на кровати, разглядывая комнату, ставшей жёлтой из-за солнечного света, проникающего сквозь волокна штор. На улице щебетали птицы и раздавались заманчивые крики детей, уже успевших позавтракать и отпроситься у родителей погулять.
«Что за звук? Мяч? Там кто-то в вышибалы играет?!» — подумала я, спрыгивая босиком с кровати и подбегая к окну. — «Нет, это набивалы. Не так интересно, можно не торопиться». На улице, стоя на двух противоположных сторонах асфальтированной дороги, две девочки по очереди бросали мяч об острой угол бордюра, стараясь попасть так, чтобы мяч, не задев земли, отлетел обратно в руки. Периодически, то одна, то другая, издавали радостные возгласы, знаменовавшие либо увеличение своих очков, либо проигрыш соперницы. Я еще немного понаблюдала за игрой, а потом направилась на кухню, привлечённая вкусным запахом.
На табуретке стояла заветная белая корзинка, сплетённая из синтетического белого волокна, с газетой на самом дне. В тарелке на столе лежала стопка блинчиков.
— Ура! Ура! Мы с мамой вместе идём на пляж!!! — пару раз подпрыгнув от радости, прокричала я, подмечая всё больше деталей, подтверждающих мою догадку: яйца, варящиеся в алюминиевой кружке на плите, сложенные купальники на другом табурете. Теперь осталось выяснить главное: ждёт ли нас «большое» путешествие на пляж или «маленькое». Мысль о путешествии вызвала у меня восторг, дыхание замерло. Мне с трудом удавалось успокоиться и не рвануть стремительно, в это самое мгновение, в притягательное неизведанное новое пространство. Маленькое путешествие — это поход на городской пляж. Песчаные замки и плавание на надувном круге по волнам. Это гораздо интереснее, чем любая дворовая игра. Но, если повезёт и путешествие будет «большое», значит, мы поплывём на открытом теплоходе по реке. Выберем место под открытым небом и будем смотреть, как город уплывает от нас, как расширяется и заполняет собой мир полоса воды жёлто-коричневого цвета, словно осколки бутылочного стекла, освещаемого солнцем. Мы вытащим из белой корзины хлеб и, отламывая от него маленькие кусочки, будем бросать речным чайкам, с клёкотом кружащим возле нас. Я постараюсь бросить кусочек хлеба самой нерасторопной чайке, которая не успевала отвоевать его у других. Чуточку не докину и он упадет в воду, и тогда, та самая, избранная мною птица, успеет спикировать и схватить заветный кусочек хлеба, намокший в воде. Мама
скажет: «А хочешь посмотреть на капитанский мостик? Туда нельзя, но мы пройдем». Держа маму за руку, я поднимусь по лестнице на самую верхнюю палубу и увижу капитана, который улыбнётся и помашет нам рукой. Я знаю, что для нас нет таких мест, которые были бы под запретом и куда нельзя попасть. Перед нами открыт весь мир и не было ни единой минуты, когда я думала бы о скуке.
— Как странно, — заметит мама. — Столько людей сидит внутри теплохода и лишает себя настоящего приключения, с ветром и криками чаек, с волнами, расходящимся от корабля, рассекающего янтарные воды. Почему они не кормят чаек, разве это не странно?
— Да! Я тоже удивляюсь! — добавлю я.
Мы доплывём до другой стороны реки, нас там встретит золотой песок пляжа и поросший густым сосновым лесом берег. Матросы выбросят трап и я, крепко держась за мамину руку, проделаю несколько десяток шагов по узкому деревянному мостику, соединяющему золотой песок и палубу корабля. Мне будет чуточку страшно, что что-то может пойти не так: например, корабль начнёт отплывать и трап рухнет в воду, или маленьких волнолом не защитит от бьющей в борт кораблика волны. Однако мамина рука тверда и мы благополучно сойдём на берег. Сладкий и терпкий запах эфиров соснового леса, нагревшегося на солнце, окутает нас. Нас ждёт целый день счастья. Я буду прыгать в мягкий песок с небольшой высоты берега, плескаться на мелководье в тёплой воде, отыскивая маленькие двухстворчатые раковины с живым моллюском внутри. Насобираю целые карманы сокровищ: красивых камней и пустых ракушек. А когда мы устанем от солнца, то пойдём в хвойный лес, и из моих карманов будут торчать ещё и сосновые шишки. Там, в прохладной тени, вместо трав растут серебристые мхи, и я попробую аккуратно встать босой ногой на их колючую поверхность. Упругий, шершавый мох, завораживающий своим необычным для нашей планеты цветом, скрывающий под собой огромный микромир, ненадолго привлечёт мое внимание. Потом мама поведёт меня к огромному муравейнику, значительно превышающему мой рост. «Это муравейник? Такой огромный?» — с любопытством и страхом переспрошу я. И мама ответит: «Будь осторожна, в нём живут большие красно-коричневые муравьи, они могут укусить. Но они так же важны для леса, как и каждый цветок, травинка или маленький червячок». Сказав это, она подкинет им кусочек яичного желтка, оставшегося от нашего обеда. Мы будем смотреть, как один обитатель лесной цитадели обнаружит ценный груз и потащит его в свои потайные склады. До самого вечера мы будем изучать окружающий нас мир, пока красное закатное солнце не окрасит голые стволы сосен в ярко-оранжевый цвет, и последний теплоход не известит пронзительным гудком свою готовность нас забрать и вернуть обратно в пыльный город, где каждый камень отдаёт вечерней прохладе накопленное за день тепло. И я очень надеялась, что нас сегодня ждет именно такое «большое» путешествие.
— Мам! Мы пойдем на пляж?! Да?! — кричу я, с ногами залезая на табуретку и усаживаясь по-турецки.
— Оля, хорошо, что ты проснулась! Ешь блины и одевайся, у нас не так много времени. Нам нужно успеть на теплоход!
— Ура!!! Мы поплывем на теплоходике!!!
— Успеем, если ты всё будешь делать быстро!
— Угу, я быстро! Очень! — ответила я, пережёвывая блин.
Через десять минут я уже стояла в дверях, нетерпеливо подпрыгивая. На мне любимая одежда, в которой можно лазать по деревьям, падать в песок и не боятся испачкаться: шорты из бледно-розовой джинсы, ярко-жёлтая футболка и кепка, прикрывающая волосы, заплетённые в длинную косу.
— Мам, ты скоро? Опоздаем!!!
— Иду, иду!
Мама сложила в корзину необходимые вещи, поправила копну золотых волнистых волос, повернула ключ в двери, и мы стремительно выбегаем из прохладного подъезда в солнечное утро.
Оставляя за спиной девочек, продолжающих набивать очки мячом об угол бордюра, я на бегу прокричала им приветствие и пообещала вечером присоединится к играм, когда вернусь из путешествия. Девочки завистливо протянули «везёт тебе», оставшись позади. Не снижая темп, пробегая мимо белых и алых цветов шиповника, высаженных в палисаднике возле дома, я незаметно протянула свободную руку и провела ладонью по лепесткам бутонов. В некоторых из них жужжали толстые шмели и мохнатые пчёлки. «Здравствуйте, малыши!» — мысленно прошептала я им, следуя за мамой, пока она внезапно не остановилась и я не врезалась ей в спину.
«Бух! Бух» — раздалось возле нас и послышался чей-то смех сверху.
— Вот негодники! — возмутилась мама.
— А? Что произошло?
— В нас только что пытались бросить сверху помидорами, но малолетние снайперы промахнулись. Повезло, что я успела заметить, с какого балкона они кидались! Покатайся пока на качелях, а я пойду с ними пообщаюсь.
— Мам, но мы же опаздываем. Нас не испачкали, ничего не случилось плохого. Не ходи туда!!!
— Нет! Нельзя это оставлять, вдруг в следующий раз они попадут в кого-нибудь? В старенькую бабушку, или в проходящую маму с коляской? Нельзя так! Жди меня, я быстро, мы успеем! — сказала мама и решительно направилась к подъезду.
Я медленно поплелась к качелям. «Ну вот, теперь мы точно не успеем», — думала я, раскачивая качели одной ногой. Вверх-вниз, вверх-вниз: с каждым новым толчком радости становилось всё меньше. Почему другим мамам всё равно, что творится вокруг, если это не касается именно их семьи, а моей маме важно всё, каждая мелочь? Из-за этих глупых детей мы теперь не успеем на теплоходик. Я печально провела носком сандалии по пыльной земле, оставив небольшую бороздку.
— Оля! Что стоишь? Побежали! У этих детей родители оказались дома. Представляешь, они не знали, что их дети с балкона в людей помидорами кидают! Извинились, обещали, что это больше не повторится. Не
расстраивайся, успеваем! Всё будет хорошо!
Мама схватила меня за руку и мы побежали дальше. Радость стала понемногу возвращаться, но тень сомнений всё ещё маячила тёмным пятном на радужных мыслях.
Нужный нам красный троллейбус с длинными рогами подъехал почти сразу, как мы добежали до остановки. Сначала я, а следом за мной мама, мы зашли в переднюю дверь и заняли самые лучшие места: возвышающиеся словно трон, с видом на город, открывающийся через лобовое стекло. Я привстала на коленках на нагретое солнцем сиденье и высунула руку в открытую форточку. Прохладный ветерок, создаваемый движущимся транспортом, приятно щекотал руку. Я растопырила пальцы и ветер унёс оставшуюся тревогу.
— Оля, не балуйся! Давай лучше играть в слова! Кто назовет больше видов животных, тот и победил, ходим по очереди.
— Хорошо! Я первая! Слон!
— Лиса!
— Тираннозавр!
— Такого животного нет, ты его сама придумала, не засчитывается!
— А вот и есть! Я про него в энциклопедии читала. У него была огромная голова и большие зубы, — объясняю я, складывая две руки вместе и разводя их вверх и вниз, показывая, как динозавр раздвигал челюсти.
— Ладно, принимается. Тогда с меня як!
— Кто?
— Як!
— Таких животных точно нет! Теперь я тебе не засчитываю балл!
— Есть! Это большой мохнатый бык. У него очень длинная шерсть, потому что он живет в горах Тибета. Там суровый климат, очень холодно, идёт снег и дует холодный ветер.
— Принимается! Но ты мне его должна показать в энциклопедии! Хорошо?
— Конечно! Твоя очередь!
— Капибара водосвинка!
Нашу игру прерывает кондуктор, грузная женщина с усталым взглядом и рыжими волосами, завитыми в мелкие кудри.
— Вам два билетика? — спрашивает она, вытирая рукой пот со лба.
— Да! И если можно, то счастливых, улыбается мама.
Кондуктор протянула билет из желтой бумаги с синими пропечатанными цифрами.
— Берите какой есть. Проверяющие могут зайти! Им всё равно, счастливый или нет. Оштрафуют, потом не жалуйтесь! — проворчала она и направилась к следующему пассажиру без билета. Им оказалась сгорбленная бабушка в вылинявшей одежде, на лице которой тяжелая жизнь оставила глубокие следы. Она дрожащей рукой с взбухшими венами достала растрескавшийся маленький кошелёчек, открыла, посчитала и виновато протянула кассиру.
— Доченька, вот! Возьми. Нет у меня больше! — копейки звякнули
друг о друга. — Разреши мне проехать!
— Нет! Не положено! Проверка на линии! Нет денег, значит нет поездки! — сурово сказала кондуктор, возвышаясь над сгорбленной бабушкой. Троллейбус остановится. — Выходите! Я скажу водителю, чтобы он не двинулся с места, пока вы отсюда не выйдете!
Бабушка опустила голову, всхлипнула и стала продвигаться к выходу, поравнявшись с нашим сиденьем.
— Бабушка, садитесь! Не надо вам выходить, купим мы вам билетик! — сказала мама, уступая свое место.
— Дайте мне ещё один билет! Как вы можете пожилого человека выгонять в такую жару? Как вам не стыдно? — мама протянула деньги кондуктору.
— Стыдно дожить до преклонных лет и денег не иметь! Проверка у нас на линии! Не положено — значит, не положено без билета ездить!
— Спасибо доченька, спасибо! — со слезами на глазах бабушка крепко обхватила мамину руку. — Дай Бог тебе здоровья!
— Это мелочи, всё хорошо, не переживайте! Вы куда едете?
— Мне еще четыре остановки проехать нужно. На последние деньги купила внуку фруктов, думала, смогу пешком до дома дойти, но на улице так жарко, что стало мне с сердцем плохо. Вот я и села в троллейбус, подумала, вдруг добрые люди встретятся и разрешат мне доехать. Спасибо тебе, доченька!
— Всё хорошо! Пожалуйста! Как вас зовут? И не переживайте, всем жарко, кондуктор устала и была к вам несправедлива.
— Зинаида Ивановна меня зовут. Беда, доченька, случилась у меня! Дочь пьёт, зять пьёт. Муж мой тоже от пьянства умер. Внука я одна воспитываю, он такого же возраста, как и твоя девочка. Перебиваемся как можем, от пенсии до пенсии. Молюсь, чтобы Бог вразумил мою дочь, но молитвы мои не доходят, грешная я, видимо, — говорит бабушка, вытирая слезу, скользящую по морщинистому лицу.
«Как же нехорошо, что эта бабушка встретилась у нас на пути», — думаю я. Чувствую, как опять возле моей головы сгущаются тени сомнений. Так мы весело играли с мамой! Почему эта бабушка села именно в наш троллейбус? Нас ждало большое путешествие, с чайками, капитаном, волнами и золотым песком! Только я и мама, и никаких несчастных чужих бабушек.
— Оля, мы должны проводить эту бабушку до дома! Она себя плохо чувствует и у неё тяжёлый пакет.
— Но мы же опоздаем на трамвайчик!!!
— Она живёт недалеко от остановки. Мы успеем.
— Пусть кто-нибудь другой её проводит!
В полупустом троллейбусе пассажиры с равнодушными лицами смотрели в окна, не обращая на нас внимания, включая кондуктора, пересчитывающую деньги.
— Раз она встретилась нам на пути, мы должны ей помочь! Как ты будешь спокойно плавать, не зная, всё ли хорошо с человеком, который
попросил у тебя помощи? Ты посчитала цифры? Нам достался счастливый билет?
— Посчитала. Несчастливый, — вздыхаю я.
Моя мама подхватила бабушкин пакет, протянула ей руку и помогла сначала подняться с сиденья, а потом спуститься с крутой подножки троллейбуса. Я шла следом, размышляя о том, что, наверное, уже пора перестать мечтать о нашей поездке и смириться с тем, что мы сегодня не доберёмся до реки. Вернёмся домой, я пойду играть с девочками во дворе. Сквозь мои мысли доносился сиплый голос бабушки и её сетования на нелёгкую судьбу. Я смотрела на носки своих сандалий и ритмичные колыхания теней деревьев на асфальте. Может быть, мы всё-таки успеем? Я буду бежать быстро, очень быстро, когда мы приедем на конечную остановку, добегу до теплоходика и попрошу капитана подождать, пока добежит моя мама. Именно так я и сделаю! Всё будет хорошо!
— Оля, попрощайся с Зинаидой Ивановной, она живет в этом доме, — голос мамы вернул меня к реальности.
— До свидания! — ответила я, улыбнувшись, чувствуя, что у моего плана есть все основания осуществиться.
Бабушка еще раз крепко схватила маму за руку:
— Спасибо, спасибо тебе, доченька! Буду молиться за тебя! Пожалуйста, приходите ко мне в гости. Вечерами, я дома, никуда не выхожу, так одиноко… Только я, внук и кошка, а так хочется с добрыми людьми хоть иногда словом перемолвиться. И дочку свою возьми, у меня внучок её возраста, побегают, поиграют вместе.
— Конечно, мы обязательно придём. Берегите себя! — сказала моя мама, крепко обняв бабушку на прощание.
«Мальчик. Что ещё за мальчик... если он мне не понравится, не буду с ним играть!» — подумала я, схватив за руку маму, уже устремившуюся быстрым шагом к остановке.
— Видишь, нам везёт! — заметила мама, помогая мне быстро подняться по ступенькам автобуса, распахнувшего двери как раз в тот самый момент, когда мы к нему подбежали. — Этот автобус нас довезет прямо до речного порта, это гораздо удобнее, чем если бы мы ехали на том троллейбусе. Зинаида Ивановна очень одинокая и несчастная бабушка, она себя плохо чувствует, её обидела кондуктор, ей не помогают дети. Мы должны были ей помочь, понимаешь? Потому что если не мы, то никто бы ей не помог.
— Понимаю, — ответила я, уставившись в окно и разглядывая маленькие домики, раскинувшиеся под мостом, по которому проезжал наш автобус. — Но теплоходик важнее. Мы могли потерять всё: чаек, волны, сосны, чудо этого дня. И только потому, что мы заметили эту бабушку! Никто не заметил, а мы заметили! И чуть всё не потеряли. Правильно ли это?
В окне мелькали длинные пирамидальные тополя, которые сменились такими же длинными домами, но вытянутыми по горизонтали. Мы несколько раз останавливались и автобус плотно забился пассажирами. Наконец, мы подъехали к нужной остановке. Протиснувшись мимо людей, мы выбрались
на улицу. После душного автобуса было очень приятно снова ощутить, как прохладный ветер обдувает лицо. Мне стало легче. Мама посмотрела на часы, схватила меня за руку и побежала.
— Оля, у нас есть пять минут до отплытия, видишь, вон там стоит наш теплоход! Мы еще можем успеть!
Мы побежали по крутому склону в сторону реки. Утренний восторг снова переполнил меня и придал сил. «Подожди нас, подожди нас, подожди нас, только не уплывай!» — не переставая повторяла я, стараясь бежать всё быстрее и быстрее, слыша пронзительные крики чаек. Я бежала очень быстро, пока не зацепилась за кочку и не растянулась на дороге, больно ободрав кожу на коленке. Мама резко остановилась.
— Больно?
— Нет, — сквозь пелену слез ответила я. — Нет! Бежим дальше! Мы должны успеть, мы обязательно должны успеть!
До теплохода оставалось буквально несколько метров. Раздался громкий гудок, означающий отплытие.
— Быстрее, быстрее проходите, — издалека прокричала кассир. — Мы уже минут пять стоим, ждём, когда вы добежите. Заходите быстрей! За проезд заплатите, когда будете выходить.
С этими словами она пропустила нас на деревянный трап, соединяющий берег и палубу. Мы быстро пробежали по мостику и заняли место на открытой палубе. Мама достала бутыль с водой, полила мою саднящую коленку, смывая оставшуюся пыль, и сильно подула, чтобы было не так больно. Потом достала из белой корзины кусочки хлеба и протянула мне.
— Смотри! Те чайки просят, чтобы ты их покормила!
Я улыбнулась и подбросила кусочек хлеба в сторону парящих чаек, одна из них резко спикировала и схватила на лету хлебный мякиш.
Мама разделила свой кусок на несколько частей и одновременно бросила их все. Сразу несколько птиц поймали их на лету.
С палубы мы наблюдали, как с каждой минутой сосновый берег становится всё ближе и ближе. Мы стояли молча, вокруг нас кричали чайки, а плеск волн заглушал разговоры других пассажиров. Когда мы уже почти доплыли до берега, мама сказала:
— Кто-то из мудрых сказал: «Самые страшные преступления совершаются с молчаливого согласия равнодушных». Равнодушие — это очень страшное преступление. Когда ты разрешаешь совершаться несправедливости, ты увеличиваешь её количество в мире. Мы успели туда, куда так стремились. Но мы не остались равнодушными. Это важно. Ты понимаешь?
— Понимаю, — ответила я, глядя в янтарные воды реки.
Солнечный луч проникал сквозь толщу воды и освещал песчаное дно и маленьких рыбок.


Если вы дочитали до конца и вам понравилось, поставьте плюс  в рецензиях