de omnibus dubitandum 109. 304

ЧАСТЬ СТО ДЕВЯТАЯ (1896-1898)

Глава 109.304. «КАМЧАТКА»…

    «Камчатка» - это самая отдаленная часть класса, у самого выхода, где было грязно и дуло холодом из дверей и, куда сажал учитель самых неспособных учеников, то есть «удалял их», словно на полуостров Камчатку.

    Это в училище считалось «позорным», но тех, кто туда попадал, это совершенно не волновало и не шокировало. Там сидели или тупицы, или сорвиголовы. Последние даже были рады этому, т.к. это во-первых было очень далеко от глаз и щелчков учителя, во-вторых, на них учитель «махнул рукой», а в-третьих, там легче всего было шалить, ничего не делать, «давить тумака» в бок, спину иль в шею соседу, на переменах первому выскочить на улицу во двор и вообще – там можно было больше шалить и не заниматься, что было самое главное для некоторых казачат, которым было 10-12 лет.

    Но «камчатка» не была «постоянной ссылкой туда». За хороший ответ ученик сразу же мог пересесть к лучшим, как и из «лучшего» можно было попасть туда. А в общем эта «камчатка» вносила некоторое веселье в часть занятий, так как там бывали порою такие экземпляры, что на их ответ учителю класс хохотал вовсю.

    - Николай Дмитриевич! Дайте мне пёрышко… - вдруг встает и заявляет красномордый и курносый верзила Сережка Рябокляча, их сосед впоследствии по огороду «под горою».

    - А ты куда дел свое? – спрашивает учитель.

    - Ана паламалась… - отвечает.

    - Брешешь сукин сын! Схоронил, наверное, в карман? – испытывает учитель.

    - Убей мине Бох, ана паламалась… - отвечает тот.

    И вот, хотя его речь, произношение слов таковы, как их произносят в станице, да ещё «староверы», но в устах этого парубка, почти жениха, сидящего на «камчатке» за неуспехи, и на переменах одного из самых сильных и стойких в драке, где его уважают все, это очень и очень смешит и учителя и класс.

    Чибис, т.е. Трофим Наумов, который попал туда за чрезмерное баловство и драки, который довольно умно отвечал на всё учителю и всегда с долею шаловливой насмешки над учением, которого он не любил, и которого книги буквально стесняли.

    На переменах это был что-то не от мира сего, даже и казачьего.

    Высокий, стройный, сухой, с быстрыми глазами, вечно ищущими «жертву» - «кого бы ударить», «кому бы подставить ножку» свалив его неожиданно на землю, но так, чтобы ему больно было… и самому немедленно же скрыться, т.е. оставаться «неуязвимым» - он буквально терроризировал очень и очень смирных малышей.

    Для Чибиса, Рябоклячи и подобных им «камчатка» ничего не значила, так как они и не думали долго учиться и в особенности оканчивать училище, но зато на «камчатке» было куда больше свободы во всех шалостях, к тому же – можно не учить уроки.

    Первые дни в школе прошли в каком-то сумбуре. Федор еще не видел никогда такого большого скопления мальчиков, и главное – такого массового озорства. Всех мальчиков во всем училище было до 500 человек, это были сплошь казачата, в бешметиках, в полушубках, и все, абсолютно все в папахах.

    Из иногородних, то есть не казаков станицы, были одиночки и лишь богатых родителей. Другие не казачата учились тут же в церковно-приходской школе, находившейся во дворе церкви.

    Главный стимул игры среди всех школьников – выявить личную ловкость играющего, смелость, неутомимость, и как финал, необходимый финал – игра должна была закончиться «дракою на кулаках» а добровольно ли это было иль нет – значения не имело.

    Соседство же «неказачьей» церковно-приходской школы еще усиливало желание драки. Просто за то, что они «не казаки», что они и одеты не так, как мы – в картузах и куртках, что они не стригут наголо волос на голове, что они «незадиристы», боятся с нами драться, что они хуже нас одеты, и одеты «по-мужичьи», а следовательно, это наши враги и потому – «били их».

    И они их били во всех стычках. Били потому, что казачата все были несравненно смелее и увертливее, и, во-вторых, их было так мало.

    На Федора неприятно подействовали в первые дни два самых драчливых, задиристых, ловких и словно безнаказанных мальчика. Это все тот же Чибис – Наумов и Ленька Поляков.

    Они были соседи, жили рядом с училищем, у самой станичной площади, училище и его порядки знали с тех пор, как себя помнили, поэтому они чувствовали себя «старожилами».

    И на переменах успевали сбегать домой, что-нибудь перекусить. Ленька был не казачок, а как будто «благородной фамилии». Одетый чисто по-городскому очень красивый мальчик. Поэтому Федора и удивила эта его жажда к мимолетным схваткам. Подставить ножку, щелкнуть по затылку, нанести удар из засады у единственной калитки и тут же скрыться благодаря свой прыти. Он часто заставлял Федора оглядываться кругом.

    Несмотря на все эти проделки он, отлично учился и, лучше всех разбирался в арифметике прослыв в этом деле «специалистом».

    После 3-го отделения малыши его так и прозвали – Специалист.

    Так случилось, что Федор весь год сидел уже на 1-й парте в ряду и уже не с Алешкою Горошко, а с Мишаткой Суетовым. Запомнился он Федору с первого знакомства.

    Мальчата бегали по школьному саду и обязательно давали друг другу оплеухи, подставляли ножки и вообще дрались, что считалось выдающимся делом всякого казачка, если он считал себя казаком.

    Мишатка сидел на решетчатом заборе, у женского отделения, с большими серыми глазами, густыми бровями и в черкеске, что было тогда редкостью. Малыши были в бешметах. Федор решил столкнуть его с забора, но Мишатка не испугался и даже пригрозил ему.

    Обоюдная воинственность и послужила поводом к дальнейшей дружбе.

    Итак, Федор и Мишатка сидели рядом на 1-й парте. Положенные щелчки, оплеухи, борьба между партами и прочие физические расправы у них случались ежедневно. Видимо, окружающие мальчата ими заинтересовались, т.к. они оба отличались силой и ловкостью и они их «стравили».

    Как-то на перемене у церкви в общей свалке «партия на партию» они с Мишаткою неожиданно разъяренными петушками, наскочили друг на друга.

    - Стой, не боись! – воинственно произнесли они, как полагалось всегда в драках. Мальчата, ровно по условию, расступились, и драчуны, после нескольких ударов друг друга кулаками, зло схватились.

    Мишатка ловко подставил Федору ножку, и тот полетел на землю, а Мишатка бросился на него, сел верхом и начал «тузить», а потом схватил руками его голову, и ну ею колотить об землю. Федору не так было больно, как стыдно, что он побежден. Он не выдержал и разревелся. Колокольчик из класса прекратил все.

    Следующий час была письменная работа. Федор еще не успокоился «от поражения», руки тряслись, перо не слушалось и, мысль витала вокруг позора. Кто-то ехидно сообщил вслух о драке так, чтобы слышал учитель. Последний подошел к ним и стал с усмешкой их разглядывать.

    - Кто же победил? – спрашивает учитель. - Мишатка или Федя?

    - Мишатка… произнес кто-то на задней парте.

    - Заметно – у, Феди поэтому, и перо так скрипит, - произнес учитель.

    Стыд и обида душили мальчика. Не поднимая головы и готовый разрыдаться, он продолжал писать.