Воспоминания моего отца. 1935 Юнкоровская работа

    5.

  Я много читал. Прочитывал все, что попадалось. Но книг тогда было мало. Выручали друзья, односельчане. Даже знакомые из соседних деревень давали мне книги. То, что было в школьной библиотеке, а состояла она из одного шкафа, я прочитал быстро, и сам не заметил как. Это были мои первые книги. Среди их авторов Гюго, Твен, Скотт, Верн и др. Очень любил газеты. Первой из них была детская газета "Колхозные ребята". Издавалась она при "Крестьянской газете". Мне она была родной, понятной. Позже привязался к "Пионерской правде". Просил мать подписаться на эти издания. Непросто это было сделать: денег-то в доме не было! Но мама меня понимала и газеты выписывала. Помню, как она берегла каждый номер и как мне попадало, если я свои газеты разбрасывал. Тяга к прессе у меня была большая. Если я заходил к своим друзьям, родители которых выписывали газету, даже взрослую, меня от чтения трудно было оторвать. У Павки Лозовского мать всегда новую газету вешала на стену в качестве украшения. По деревенским понятиям газета и была украшением: там были картинки, рисунки. И вот я, бывало, приду, разуюсь, становлюсь на лавку и, задрав голову, долго читаю.
      Завидовал я ребятам-авторам. Ведь подписи под заметками - это фамилии моих ровесников. Решил как-то и сам попробовать написать заметку. Рассказал, что в нашем классе есть хорошие ученики, но есть и плохие. Кляуза такая получилась. Из редакции ответили письмом, аж мама перепугалась: думала что из Гомеля от дяди что-то нехорошее. Мне написали, что такое есть в каждом классе, в каждой школе. Посоветовали, о чем надо писать, как писать, пригласили в юнкоры. И когда семиклассники нашей школы подготовили к поступлению в зооветтехникум полуслепого взрослого колхозника, я написал об этом в газету. Напечатали. Это был мой первый "прорыв" в прессу. Случилось это, кажется, в 1936 году.
      В 1935 году в селе построили школу-семилетку. Из того, когда-то завезенного отцом, леса. Приехали новые учителя. Школьная жизнь мне стал нравиться еще больше. Был постоянно в отличниках. К праздникам и знаменательным датам за отличную учебу и активную общественную работу меня всегда премировали. То ботинки выдадут, то новую фуражку. А однажды ситчику на рубашку вручили. Но он так понравился сестре Поле, что мне пришлось поплакать, но уступить материал племянникам. Помню, были в школе ходики. Висели они в седьмом классе. Уроки начинались строго по часам: когда в школу собирались ученики со всей округи, директор ставил стрелки на 9.00 и велел звонить в колокольчик! Помню, когда уже учились в выпускном классе, иной раз шалили: во время урока за спиной учителя указкой сдвигали минутную стрелку и так сокращали на несколько минут занятия.
      Как только в колхозе открылся клуб, я сразу же стал участвовать в самодеятельности. Читал на вечерах стихи, играл в пьесках, пел в хоре и сольно "По долинам и по взморьям", другие революционные песни. А потом и почетное поручение: по вечерам в колхозном клубе для колхозников читать вслух газеты, журналы. Особенно хорошими слушателями были старики. Бывало, прихожу, а они ожидают: "Ну-ка, Егорушка, поведай нам, что там в какой державке делается!" Помню, один из них послушал, как я читаю, а потом по голове меня погладил и сказал: "Вот бы отец твой порадовался".