Прощальное письмо

Мне говорили, что они бесподобны. Великолепны. Восхитительны. Мне говорили, что они трогают до глубины души, попадают точно в цель, проникают в самое сердце. Мне говорили даже, что они гениальны. Они, мои стихи. Те, кто говорил мне это, наивно улыбались. Улыбались так искренне и тепло, словно совсем ничего не подозревали. Они говорили мне, что мои стихи — то, что убивает и лечит меня одновременно, то, что я люблю и ненавижу более всего на свете, — мои стихи так светло-печальны, так нежны, лиричны и прекрасны.

Но все они написаны кровью.

Всё началось не со зла. Сначала я просто писала их и сама думала, что они хороши. Думала, что всё так просто. Но я заблуждалась. За истинные шедевры мне пришлось заплатить. Я платила болью. Я жертвовала собой каждый раз, когда писала новый стих.

Ты-то, конечно, понимаешь меня. Просто не можешь не понимать. Должен же быть в этом мире, в котором я чувствую бесконечное разочарование, хоть один-единственный человек, который способен меня понять. Впрочем, даже я сама себя иногда не до конца понимаю. Но ведь ты, ты понимаешь! Не имеешь права не понимать! Кто-то должен нести это кроме меня, кому-то тоже должно быть больно.

Вскоре я уже не могла остановиться. Я стала зависима от стихов, а значит — зависима и от боли. Я находила её везде. Я причиняла её себе сама. Боль наполняла меня, как вода из ручья наполняет кувшин. Как дождь наполняет ямы на дорогах. Как ясной ночью лунный свет наполняет вересковые долины.

Мне говорили… говорили, говорили, твердили каждый день, что мои стихи так близки им. Так точно описывают их состояние. Словно я узнала об их чувствах. Словно я залезла в их голову и прочитала их мысли.

Я разражаюсь безумным истерическим смехом, трясясь всем телом и судорожно сжимая грязную крышку стола. Вот наивные, да? Ха, ха, ха! Конечно, да. Ты со мной согласишься. Ведь ты понимаешь меня.

Все эти стихи, от первой до последней буквы, тщательно выведенной мной на пожелтевшем пергаменте, — все они про меня. Про меня и про тебя. Про нас.

Кажется, я схожу с ума. Я схожу с ума, схожу с ума, схожу с ума… Ты понимаешь?

Да. Ты понимаешь. Я уверена в том, что ты понимаешь это, даже если ты с трудом разбираешь мой нервный почерк, вглядываясь в заляпанные кляксами чернил извивающиеся строчки. Даже если от слёз эти строчки искажаются, тают, расплываются у тебя перед глазами.

С каждым днём мне всё хуже. Я сижу у стола целыми сутками, сжимая перо и то пытаясь выдавить из себя хоть пару слов, то наблюдая за жалкими попытками моей дрожащей руки успеть за порывами вдохновения. Я не владею более собой. Мои мысли мешаются. В моей голове — туман. Белый-белый туман над горами ранним осенним утром…

Моя спина уже затекла, а рука онемела от одного и того же положения. Но я словно приросла к стулу. Моё тело сковал ледяной ветер с моря, который то и дело врывается в окно. Ставни при этом издают мерзкий скрежет, который мгновенно доводит меня до паники и истерики. Скоро я потеряю возможность подавить в себе это чувство. Ещё один скрип — и…

Под моими глазами, должно быть, залегли тени от недосыпа, а грязные волосы, наверное, спутались и слиплись. Не знаю. Я давно не смотрелась в зеркало. Давно не спала, давно не ела…

Но мне и не нужно это. Я ненавижу это, ненавижу всё, что связывает меня с земным миром. Ненавижу еду и сон. Я выше этого. Я могу и так.

Рядом горит свеча… Порывы ветра то и дело заставляют дрожать и трепыхаться маленький беззащитный огонёк, но свеча не гаснет. Ветер такой холодный, что мне кажется, будто я нахожусь на улице. Вокруг меня разбросаны смятые листы бумаги, исписанные вдоль и поперёк ненавистным мне моим же почерком…

И всё-таки, как же я люблю их. Ах, как люблю, как люблю, как бесконечно, невыразимо люблю… Мои стихи — смысл моей жизни. Единственный смысл. Но он как этот бедный огонёк свечи — вот-вот погаснет… Ты понимаешь меня? Понимаешь? Да. Понимаешь.

О, ненавижу их, ненавижу их! Ненавижу! Я отдала им всё. Все свои силы, всю свою боль, все свои чувства, всю свою душу. У меня больше нет души.

Если бы ты был сейчас рядом со мной, то видел бы, как мой безумный взгляд блуждает по разбросанным по всему столу бесчисленным листам, заляпанным чернилами и исписанным строчками. Я уже запуталась, когда я их писала — вчера или сегодня? Или позавчера… или…

Я задыхаюсь. Ты-то, конечно, знаешь, что это такое. Я задыхаюсь и ненавижу это. И одновременно рада этому. Сейчас, сейчас мне будет больно, но потом это пройдёт, я выплесну боль в стихи, и они излечат меня… Но что будет, когда я их допишу? Ничего. Пустота. Она всегда остаётся после этих спасительных мгновений, в которые я пишу очередной стих. А потом — снова…

Я хочу воды. Дай мне воды… Мои слёзы, такие противные и горячие, катятся по моим щекам, прожигая кожу насквозь, и падают на письмо тебе… Строчки расплываются. Ну вот, теперь ты не сможешь прочесть мою бессмысленную и жалкую просьбу дать мне воды. Что ж, и не надо. Я обойдусь и без этого. Я могу.

Я устала от этих чувств. Исступление отняло у меня все силы. Эйфория вперемешку с отчаянием разодрала меня на части и бросила их в обрыв… Обрыв…

О нет, они не прекрасны. Не чудесны и не нежны. И они не про них. Они про нас, про нас! И не могу я больше слушать это, не могу видеть эти улыбки, не могу отвечать «спасибо»! Ты понимаешь меня? Пойми меня, ну пожалуйста!

Очередной порыв морского ветра пробирает до костей… По коже бежит мороз. Нет, нет никакого смысла. Нет и не будет. Но и сил растапливать камин и бросать в огонь исписанные листы тоже больше нет. Так что мне осталось просто подняться, положить письмо в конверт, запечатать его, задуть свечу… Пожалуй, оставлю его на столе. Я знаю, ты придёшь, придёшь — через несколько часов или через несколько лет — и прочтёшь его.

Недалеко от моего дома есть скалистый обрыв, омываемый неистовыми морскими волнами. Оттуда-то и дует холодный ветер. Эти волны и этот ветер — единственные, кто понимает меня, помимо тебя. В припадке безумия волны бьются о камни, рассыпаясь в миллионы мерцающих брызг. Миллионы хрустальных капель…

Я уже давно заметила этот обрыв. Волны примут меня — такую же холодную, ледяную и безумную…

Я бы осталась и дождалась тебя, но я не знаю, когда ты придёшь. К тому же — я не люблю тебя. Прости. Я не люблю никого и ничего, кроме своих стихов.

Ты, конечно, не осудишь меня за то, что я сделаю. Ведь ты понимаешь меня?