Сначала мне в нос ударила какофония запахов. Затем вернулся слух, я услышал щебетание птиц и шум листвы, колыхающейся от ветра. Я открыл глаза и увидел синее небо. Рассвет лишь близился. Солнце ещё не взошло, но первые лучи вот-вот должны были появится. Я огляделся. Я лежал посредине большой поляны, утопая в траве со множеством цветов, создающих приятный аромат. Я попробовал встать, и это мне удалось. Слегка кружилась голова, но с этим я легко справился. Где я нахожусь, я не знал, а от вопроса «кто я?» начала сильно болеть голова. Поэтому решение этой задачи я отложил на потом. Оглядевшись я заметил лошадь, мирно поедающую траву на краю поляны. Сначала я подумал, что она истекает кровью, но присмотревшись, я заметил, что на неё одета броня тёмного цвета, переливающейся всеми оттенками красного цвета. Я осторожно подошёл к ней. При моём приближении лошадь оторвалась от своего занятия, весело фыркнула, и внимательно посмотрела на меня. Я осмелился подойти ближе и коснуться гривы. Передо мной стоял конь, мой конь! Воспоминания ко мне не вернулись, но я точно знал, что это мой конь. Осмотрев тюки, лежащие рядом, я нашел в них одежду, которая оказалась мне впору. И тут я замер. Стоя возле крайнего дерева, под низко свисающей веткой (поэтому я сразу же его и не заметил), на меня смотрел рыцарь в полном доспехе. И доспехи были того же цвета, что и на моём коне. Забрали на шлеме было опущено, и создавало жуткое чувство страха-столь необычно и пугающе оно было сделано. Правая рука у рыцаря была поднята, как будто показывая направление. «Иди на восток», как бы говорил он мне. При этом рыцарь сохранял полную неподвижность, что было неестественно для любого человека. Я осторожно подошёл к нему и поднял забрали, догадываясь, что увижу пустоту. Доспехи, похоже, тоже принадлежали мне. По наитию, я одел именно ту одежду, что одевалась именно под доспехи. Это я понял, когда облачился в них, под весёлое фырканье моего коня, настолько неловко у меня это получалось.
-Смейся, смейся,- начал я и замер. Свой голос я тоже не узнавал. Никаких ран на голове я не обнаружил, поэтому не мог понять причину отсутствия памяти, малейших воспоминаний. На раны на своем теле, и совсем ещё свежие, и старые, давно зажившие, я решил не обращать никакого внимания.
Х
Я медленно ехал по едва заметной тропе между деревьями. Весело щебетали птицы, утро было солнечным и теплым. Похоже что была весна, примерно её середина. Я не выбирал направление, позволив коню самому везти меня, куда ему вздумается. Впрочем двигались мы на восток, как и показывал мой пустой доспех. Я старался больше не задаваться вопросом кто же я такой, во избежание сильной головной боли. К тому времени как я лихо забрался на коня, не мало удивившись, я заметил что сбоку к седлу пристегнуто странное оружие- на древко были насажены два лезвия (друг против друга), довольно широкие и удлиненные, по с равнению с аналогичными оружием ( это знание пришло само, откуда- не знаю). С другой стороны седла были лук и полный колчан стрел с необычным чёрно-белым оперением. Кроме этого, к доспехам были привязаны мечи. Один на поясе, и два за плечами. Я подумывал о том, как бы узнать, насколько хорошо я могу управляться с этим богатством, как впереди послышался шум. Шум боя, и это я знал наверняка. Мой конь встрепенулся, и кажется зашагал быстрее. Очень скоро из-за деревьев показалась дорога. Я не спешил показываться на глаза дерущимся, благоразумно решив осмотреться. На дороге шло настоящее сражение. Десятка три-четыре воинов, одетых кто во что горазд, нападали на два десятка конных, одетых в одинаковые доспехи. С обеих сторон из леса в конных летели стрелы(но не особо густо, стрелков было не больше пяти, с каждой стороны дороги). Дорогу перегородило поваленное дерево. Часть нападавших, не дожидаясь окончания боя, обирали убитых. Участь всадников была не завидной, но тут я решил вмешаться. Я разглядел сквозь листву деревьев лучников, и решил начать с них. Первая же моя стрела достигла цели, хоть я и не особо целился. Скорость, с которой я стрелял, меня не мало удивила. Через пару минут я управился с лучниками с моей стороны дороги, затем и с противоположной стороны. Тех, с другой стороны, я не видел, мог стрелять лишь по наитию, но я справился. После я переключился на тех, что стреляли из-за поваленного дерева, а затем и на тех, что бились на мечах с конными рыцарями. Я остановился лишь расстреляв весь свой запас стрел. С остальными покончили всадники. Собрав стрелы у упавших с деревьев, я продолжил свой путь. И вновь мой конь сам выбирал направление и скорость движения. Ехал я так же по тропе, не выезжая на дорогу. Но вскоре тропа сама вывела нас на дорогу, правда довольно далеко от места схватки. Проехав ещё немного, я услышал стук копыт у меня за спиной, чему я немало удивился. Дерево, перегораживающее дорогу, было просто огромным, его не так то просто было сдвинуть. Тем более что после боя конных оставалось много меньше двух десятков. Лес по обе стороны дороги был сильно густым, и пройти там с лошадьми было очень непросто. Но похоже они нашли лазейку, которую я не заметил. Итак, спасённые мною, меня догоняли. Я не знал, будут ли они мне благодарны, или захотят проверить прочность моих доспехов, и остроту моего меча. Топот приближался.
Я остановился и развернул коня. Они не стали окружать меня, не держали оружия на виду. Из середины строя выехал статный рыцарь, и приблизился ко мне. Заговорил он на незнакомом мне языке. Да и выглядел он довольно странно- жёлтая кожа, похоже от рождения, и узкие, раскосые глаза. Показав жестами, что не понимаю его, я спросил, понимает ли он меня. Из строя выехал ещё один рыцарь, и я услышал знакомую речь.
-Мой господин спрашивает, кого он должен благодарить за своё спасение? Благородный рыцарь, назови себя!
-Здесь не место для разговоров, предлагаю сначала покинуть лесные пределы.- этим я просто хотел выиграть время, чтобы не говорить о своем беспамятстве. Нужно было что-то придумать.
Толмач перевел, его господин кивнул в знак согласия. Около десятка его воинов поехало впереди нас, мы с переводчиком по бокам предводителя этого малого войска, остальные ехали позади нас. Так, без всяких приключений, мы выехали из леса.
Место для привала нашлось довольно быстро. Вблизи одинокого дерева, на небольшом холме, покрытом шелковистой травой. У подножия холма бил родник, давая начало небольшому ручейку. Вокруг была равнина, лишь вдали виднелся покинутый нами лес, и к северу- небольшие горы. Подкрасться к нам незаметно никто бы не смог.
Я представился странствующим рыцарем, умолчав о потере памяти. Моим спасенным оказался весьма знатным вельможей, к тому же королевских кровей, если я все правильно понял. Я узнал, что он ведёт войну за трон со своим родственником, не справедливо , по его словам, трон этот занимающий.
-Поехали со мной, странствующий рыцарь, тебя ждёт много славных сражений, достойных твоего меча,- уговаривал он меня. Но я был непреклонен- это был не мой путь. И он меня понял.
-Хорошо, но возьми это в подарок, и если, вдруг, окажешься у меня на родине, покажи этот кинжал любому воину, и тебя обязательно проводят ко мне. Сможешь вернуть его мне, если я отплачу тебе за спасение и верну этот долг.
Кинжал был так себе. Вся его ценность состояла в богатой рукояти и ,не менее богатых, ножнах. Я принял его подарок, обещая, что, если буду в его краях, обязательно воспользуюсь его гостеприимством.
-Ты спас мне жизнь, и я надеюсь смогу отплатить тебе за это,- мои возражения он отклонил с настоящим королевским достоинством. Так, полночи проговорив о делах военных, вторую часть ночи я спокойно проспал, под охраной его воинов. На рассвете мы расстались. Чин И, как звали спасённого мною, уходил на восток. Я же собирался на север- те горы вдали показались мне знакомы, и я хотел узнать почему.
Я ехал по лесу, по довольно широкой тропе. Горы давно остались позади, да и не очень большими они оказались. Ничего знакомого в них я так и не нашел. Да и лес, что примыкал к горам не казался необычным. Разве что было больше хвойных пород, по сравнению с лесом, где я очнулся.
Через пару дней я услышал знакомую мелодию боя. Дралось, похоже много народу. Подъехав к окраине леса я увидел широкую равнину. На небольшом холме стояла деревянная крепость. И штурмовала её небольшая армия. В ней было, примерно, около пяти тысяч воинов. Примерно пятую часть составляли лучники. И они осыпали крепость ливнем стрел. В тылу армии стоял большой походный шатёр, окружённый полусотней отборных воинов (судя по их виду). Всё это я понял, лишь бегло взглянув на поле битвы(удивляться было некогда). Похоже воин с непокрытой головой, стоявший за спинами охраны, был их предводителем. Он без конца посылал гонцов то к лучникам, то воинам, штурмующих стены крепости. Он довольно умело руководил штурмом(и откуда всё это в моей голове?) Защитники дрались стойко, лучники в меткости не уступали нападавшим. Но они, похоже, не видели, что с западной стороны, откуда я наблюдал за боем, собралось много воинов, создавая численный перевес, готовясь перемахнуть через стену. Если и стоило помочь защитникам крепости, то делать это надо было немедленно. Сначала мои стрелы полетели в лучников. Я стрелял со всей быстротой, на которую был способен. Это произвело впечатление лишь на меня, ведь по началу никто и не заметил моего вмешательства. Опустошив колчаны(а их у меня было пять), при этом нанеся урон не только лучникам, но и западному крылу нападающего войска, я бросился в бой. Не думая, что же я собираюсь делать против такого количества, несомненно, опытных воинов (если бы я задумался, то, возможно, остался бы на месте).
Держа наперевес странное своё оружие, с двумя лезвиями по бокам, я помчался на врага, что-то крича. Воины, увидев меня, просто бросились бежать во все стороны, несмотря на то что я был один против нескольких тысяч. И не стоит их в этом винить. Когда на, даже очень опытного, воина стремительно летит окровавленный всадник на окровавленном коне(а именно такое впечатление создавали наши доспехи), да ещё и жутко завывает ( опущенное забрало глушило и искажало мой голос). Тут никакого мужества не хватит. И я ехал быстрее чем они удирали. Я ударил. И мой мозг отключился, дальше моё тело действовало самостоятельно. А я вспоминал. Воспоминания лавиной обрушились на меня. Вот так же я мчался навстречу врагу, и меня так же боялись. Но, в отличии от врагов нынешних, враги прежние меня знали, и потому боялись сильнее. Вестником смерти звали они меня, и это было правдой. Я не знал пощады, сражаясь с врагом...
Десять окровавленных воинов, на окровавленных лошадях, буквально летели над землёй. Десять против тысячи. Но на лицах этой тысячи воинов нескрываемый ужас. Они знают чем грозит встреча с кровавой десяткой. СМЕРТЬЮ! Никто ещё не ушел от них. Руки дрожат, оружие выпадает из них. Пощады никто не просит, все знают, что это бесполезно. А вестники смерти уже рядом, уже разит их странное оружие( на пику одеты удлиненные лезвия), не знающее пощады. Десять рук одновременно взмахнули, десять голов слетело с плеч. Да, воины из обречённой тысячи пытались защититься, были подняты щиты и копья. Но каждый взмах окровавленной руки забирал очередную жизнь. Это был не бой, а бойня. Прошло совсем немного времени, тысяча воинов была просто уничтожена. Никто не попросил пощады, никто из них не бежал. Мужественно встретили они свою смерть. Но и кровавых воинов осталось лишь восемь. Копья нашли щель в доспехах двух воинов. Оставшиеся в живых забрали с собой их тела. И некому было все это увидеть, тем более кому-то рассказать.
Я очнулся лишь когда голова предводителя осаждающего войска слетела с плеч. За моей спиной была просека из мёртвых тел. Я как косарь прошёл по полю. С одной лишь разницей- вместо травы я скосил тела воинов. Они пришли убивать и грабить, но сами нашли свою смерть. «Кто к нам с мечом придёт, от меча и погибнет»- прозвучало в моей голове. Но это было не здесь и не сейчас.
Защитники крепости воспрянули духом и отбросили врагов подальше от стен. Много было убито, или взято в плен. Немногие смогли сбежать.
Я въехал в ворота крепости, держа голову вожака нападавших за волосы, чуть на отлете. Зачем-то я решил подарить её защитникам крепости, ведь они храбро сражались. Но въехав на центральную площадь города-крепости ( или как это у них называется?), я переменил о них своё мнение. В центре площади стоял столб, низ его был завален хворостом и дровами. А на небольшом возвышении к этому столбу была привязана девушка. Было понятно, что её собираются сжечь. Возле столба крутилась кучка странных людей, одетых в не менее странные одежды- скорее в какие-то рваные балахоны. Среди них выделялся один старик с непокрытой грязной головой. В руке старика был посох из кости какого-то крупного животного. Справа, в стороне от столба, на высоком троне ( или чем-то похожем) восседал, похоже, правитель крепости. К его ногам я и бросил голову его врага. Правитель жестом поблагодарил меня. Я не поднимал забрало, а доспехи у меня и моего коня, были ещё более кровавыми от крови моих недавних противников. Вид у меня, похоже, был жуткий, и все в крепости, считая и тех, что крутились около столба, меня боялись. При этом надо отдать должное правителю- он боялся наравне со всеми, но старался хотя бы не показывать виду. Я показал ему на девушку, жестом давая понять, что собираюсь забрать её с собой. Правитель был не против. Против был старик с посохом, вся его свита забегала, заорала, выражая своё недовольство. Наивные. Я подъехал к столбу, обрезал ремни, связывающие девушку, посадил её перед собой на коня и спокойно поехал прочь. На вой за моей спиной я не обратил никакого внимания.
Погоня не отставала. Уже третьи сутки мне не давали покоя. Будь я один, то давно перебил бы своих преследователей, ну или разогнал. Но с девушкой на руках я не хотел рисковать. И те, что гнались за нами, похоже прекрасно это понимали. По началу девушка очень сильно меня боялась, я чувствовал её дрожь даже через доспехи. Но постепенно она успокоилась. Мы даже, постепенно, начали общаться. Девушку звали Айна. Мы ели лишь когда удавалось оторваться от погони. Оставить Айна в лесу и отправиться навстречу преследователям я тоже не рискнул. Просто я не знал этой местности и враги могли обойти меня стороной, и пленить Айну. Мне удалось прихватить коня, когда мы выехали из крепости. Хорошо, что победители не всех коней переловили. Но будь на нём Айна, конь долго не выдержал бы той скачки, которую мы устроили. Поэтому он шёл за нами, крепко привязанный к седлу моего коня. Моего коня звали просто Конь. Это я тоже успел вспомнить. Иногда, жалея своего коня, я шёл пешком, ведя его в поводу и сохраняя ему силы. Мы двигались на северо-восток к высоким горам, что показались на второй день пути. Достигнув гор, и повернув на север, ещё через день я увидел пещеру. Айна в ужасе прижалась ко мне. Кое-как расспросив её с помощью тех немногих слов, что узнал от неё по дороге, хотя больше приходилось полагаться на язык жестов. Мой мозг, освобожденный от груза памяти, впитывал всё, как губка, и мне легко давалась речь народа Айны, но моё обучение проходило в походных условиях, поэтому и общались мы больше жестами, чем словами. Я узнал, что соплеменники Айны обходили эту пещеру стороной, считая обителью злого духа. Привязав Айну к седлу, и бережно держа коня под узцы, я двинулся вперёд. Сделав факел, я медленно вёл коня, пол был усеян обломками пород. Конь шёл спокойно, и за ночь мы прошли пещеру насквозь, выйдя в цветущую долину. Никаких духов мы не встретили, была лишь долгая, изнурительная дорога. Похоже мы окончательно оторвались от погони. Придя в себя, Айна, как смогла, объяснила, что наши преследователи точно в пещеру не сунутся(и она оказалась права). Теперь Айна смотрела на меня не только со страхом(не таким сильным, как в начале пути), но и с восторгом, ведь я не побоялся войти в пещеру злого духа. У меня просто не было сил, чтобы ещё и объяснять ей всё то, что я думаю про этих самых духах. На привал мы остановились около небольшого ручья, протекающего под корнями раскидистого дуба, примерно посередине долины. Мы смогли развести костер, и, наконец спокойно, без спешки подкрепиться, не опасаясь нападения. При этом мы не теряли бдительности, ведь мы пришли на незнакомую территорию. Во вьюках на втором коне мы обнаружили, кроме мяса и лепёшек, несколько бурдюков с водой. После довольно продолжительного обеда, я решил устроить дневку, чтобы дать отдохнуть лошадям. Да и мне с Айной отдых был просто необходим. Нижние ветви дуба, расположенные довольно высоко над землёй, были достаточно толстыми и ровными, чтобы я смог устроить на них достаточно удобную лежанку. Я застелил пространство между ветками крепкими, обструганными мною мечом, шестами, а сверху-широкими листьями, собранными нами вдоль ручья. Мы учили языки друг друга, делая неплохие успехи. На вторую ночь Айна сама пришла ко мне, одарила меня ласками, внеся в мою жизнь истинное блаженство. Я стал первым мужчиной у Айны, и взял её в жёны. Был ли я женат до этого, я не знал, скорее всего нет. Мы решили задержаться в долине, такой цветущей и гостеприимной.
Айна много рассказывала мне о себе и своём народе. Она была из племени дханов, живших на своей земле с незапамятных времён. Постепенно они подчинили себе все соседние племена. Предки Айны были могучими воинами и удачливыми охотниками. Поначалу они были кочевым народом, гонявшим огромные табуны лошадей. Постепенно они оседали на месте, строя сначала небольшие селения, а затем и города-крепости. Отец Айны был лучшим воином племени и телохранителем хана Дрыга. Колдун племени Пших сватался к Айне, но она ему гордо отказала, побрезговав старым грязнулей. Он затаил обиду, и когда в битве, случившейся накануне осады крепости, её отец погиб, он нашёл способ отомстить Айне за своё унижение. Когда только началась осада, он предложил принести жертву богам, чтобы они помогли одержать победу. По традиции жертву сжигали на костре. И выбирал её (а, в основном, сжигали девушек) именно колдун. Никто не смел возражать колдуну, ведь он общался с богами. И Айна была обречена. Если бы не моё вмешательство, она сгорела бы заживо. Нас не преследовали воины племени, в этом Айна была убеждена. Хан Дрыга никогда бы не отдал такой приказ. Он был искренне благодарен мне за спасение своего города, да и чтил память своего лучшего воина, отца Айны,и не навредил бы его дочери. Нашими преследователями были приспешники колдуна, те, что слепо выполняли его приказы. Если бы Айна вернулась, её ждала мучительная смерть. Но став моей женой, она сама решила идти со мной, и быть со мной до конца, куда бы не привел меня мой путь. Так нас стало двое. Мы не спешили покидать гостеприимную долину, дающую нам покой и пищу.
Живя в долине, наслаждаясь покоем и обществом Айны, я вспоминал. Это началось в тот момент, когда я бросился в бой, помогая защитникам осаждённой крепости. Я вспоминал себя прежнего. Как я бросался на врагов, не считаясь с их количеством. Как убивал всех, кто вставал у меня на пути. Я защищал безоружных, слабых телом и духом. Я был воином. И похоже я потерпел поражение. Кто и как смог победить меня, я не знал. Я также не вспомнил своего имени, и Айна звала меня Курсум-воин света, на языке её народа.
Живя в этой благословенной долине, я обретал себя. Нет, ко мне не вернулась память, мои воспоминания были по прежнему довольно скудными. Но я обретал себя, вспоминая свои умения.
Мы с Айной любили просто побродить по долине, любуясь исполинскими деревьями, цветами, и особенно водопадом, ниспадающим с одной из гор, плотно окруживших долину.
Первый раз мы обошли долину пешком, считая, что она не так уж и велика. И оказались правы. Беглый осмотр долины занял у нас всего один световой день, ещё до захода солнца мы успели вернуться в лагерь. Позже мы более подробно изучили нашу долину, обойдя её вдоль и поперек. Мы узнали каждое дерево, каждый скрытый уголок. Лишь к пещере, приведшей нас сюда, мы больше не возвращались. Айна всё ещё боялась, я же надеялся найти другой выход из долины. Но пока в этом не было необходимости, я никуда не спешил, наслаждаясь покоем и обществом Айны. И всегда, куда бы мы не отправились гулять по долине, мы возвращались в лагерь до наступления темноты. И здесь, под светом Луны и звёзд дарили друг другу нежность и блаженство. Мы жадно набрасывались друг на друга, словно боясь, что эта ночь будет последней в нашей жизни.
Шло время, и мы стали целенаправленно искать выход из долины, зная, что рано, или поздно, нам придется её покинуть. Однажды, взобравшись на почти отвесную скалу, неподалеку от нашего лагеря, мы, неожиданно, попали под камнепад. Крупные и мелкие камни летели в нас с бешеной скоростью, к счастью не задевая нас. Айна, как и я, прижималась к скале. Её волосы распустились, и зацепились за корень какого-то дерева, что росло прямо на крутом склоне этой горы. Один из крупных камней выбил с места этот корень. И возможно всё этим и закончилось бы, но другие камни толкали корень к краю пропасти, а вместе с ним и Айну. У меня не было времени на раздумья. Айну либо стащит в пропасть, либо забьет камнями. Я выхватил меч, с которым не расставался ни днём, ни ночью, и одним ударом отсёк шикарные волосы Айны. Иначе я потерял бы её. Айна стойко перенесла потерю своих дивных волос, которыми она, по праву гордилась. А ночь… Ночь была ещё более страстной и жаркой…
Приехав в долину, почти сразу, мы с Айной совершили ритуал, проводимый в её племени, и она стала моей женой. Каким был такой же ритуал у моих соплеменников, я не знал. Я дал слово заботиться и оберегать свою жену. И не нарушу своего слова до конца своих дней.
Мы жили в этой благословенной долине и не переставали восхищаться той дикой и удивительной красотой, что окружала нас. Нас так же удивляло, как на таком малом клочке земли уживаются зайцы и лисы, волки и косули. Не говоря уж о множестве птиц, строивших свои гнезда не только на деревьях, но и на крутых отвесных скалах. Мы наслаждались обществом друг друга. Но ничто не вечно. Выход из долины мы обнаружили случайно. Он был почти напротив той пещеры, через которую мы пришли в неё. Но обстоятельства, при которых это произошло, заставило нас покинуть гостеприимную долину незамедлительно.
Я убил его, даже не сразу поняв это. Просто сработал инстинкт. Я вогнал стрелу ему в глаз даже не целясь, защищая Айну, просто приняв его музыкальный инструмент за лук, а палку(смычок), который был направлен в сторону Айны, за стрелу. Сделанного не воротишь, я не умел воскрешать мёртвых. Осмотрев его пожитки, я нашел кольчугу, шлем, одежду, и сапоги. И всё это идеально подходило по размеру для Айны. Но нам снова приходилось отправляться в путь. Вряд-ли местные жители обрадуются, обнаружив труп музыканта. И мои объяснения они точно слушать не будут…
Мы больше месяца путешествовали, продвигаясь на восток. Мы не строили планы, у нас не было какой-либо цели. Было просто легко и свободно. Лишь забота о ближнем (вернее о ближней), но это не тяготило, а радовало. Вскоре вновь показались горы, и перейдя через них, мы оказались в пустыне. Еды и воды у нас было много, и мы не стали возвращаться, а смело двинулись вперёд. У меня возникло чувство, что поворачивать назад я вообще не любил, это было не в моем характере. Я поделился своими мыслями с Айной, и она согласилась со мной.
Приблизившись к оазису мы обнаружили, что он уже занят, а его жители не были гостеприимны по отношению к нам. Они напали без предупреждения. Я не хотел убивать, и поэтому воспользовался копьём, которое сделал для Айны ещё в то время когда мы жили в долине. Оглушив самых ретивых, я попробовал поговорить с остальными. С помощью Айны у меня это неплохо получилось. Благодаря короткой стрижке и мужской одежде, пустынники приняли Айну за юношу, сопровождающего рыцаря, точнее за моего оруженосца. Мы не стали их разубеждать. Видя мою силу, и поверив в мои добрые намерения, нам разрешили остаться в оазисе.
Нам повезло, что начало нашего пути было ночью. Было прохладно, днём нас просто зажарило бы солнце. И вряд ли мы добрались бы до этого оазиса. После стычки приходилось быть начеку, но для нас это стало привычно, ведь мы долгое время уходили от погони, держа ушки на макушке. Местные жители были похожи на спасённых мною людей Чин И, но в то же время отличались от них. Та же жёлтая кожа от рождения, но глаза были не столь узкие, как у людей Чин И. Местные жители носили странные головные уборы- это была накрученная особым способом материя. И моя память преподнесла мне очередной сюрприз, я знал, что этот головной убор называют тюрбан. Но откуда я это знаю осталось загадкой. Одеты пустынники были в халаты на голое тело, на ногах кожаные штаны, особо сделанные, в них было тепло ночью и комфортно днём. Сапоги они делали из той же кожи. Оружием пустынникам служили короткие ( на мой взгляд) изогнутые сабли и короткие копья. Ростом они были едва мне по плечо, даже Айна была повыше. При этом они были жилистые и выносливые. Впрочем другие в пустыне и не смогли бы выжить. И я уже начал считать, что мне просто повезло. Продлись схватка с пустынникам чуть подольше, и моя победа не была бы столь лёгкой. Поговорив с пустынниками, мы узнали, что если ехать строго на восток, то на нашем пути будет много крупных и мелких оазисов. Пробыв в гостеприимном оазисе до темноты, пополнив запасы, мы двинулись дальше. До ближайшего крупного оазиса нас взялся проводить сын местного вождя. Путь был лёгким и приятным, прохлада ночной пустыни радовала нас. Мы узнали от Дау Чи, так звали нашего проводника, что, как и везде, в пустыне шла настоящая война за плодородные земли и воду. Племена объединялись, чтобы легче было защищать столь важные стратегические объекты ( оазисы), к тому же бывшие их домом. Дау Чи отправился в соседний крупный оазис для укрепления союза- он должен был жениться на дочери одного из вождей соседнего племени. Сопровождали нас, в основном, те, кто напал на меня, когда мы приблизились к тому первому оазису, и Айну это очень сильно беспокоило. Но я был уверен, что честь воина не позволит никому из них ударить мне в спину, исподтишка. А бросить напрямую вызов они опасались, зная мою силу.
Большие оазисы были разбросаны далеко друг от друга, но между ними было множество мелких. Они не представляли особой ценности для пустынников, но тем не менее, они держали их под присмотром. Охранялись они малым числом воинов. Именно в таких мелких оазисах мы проводили жаркие дни, путешествуя лишь по ночам. Едва достигнув очередного оазиса и наскоро перекусив, мы проводили долгие, бесконечные беседы с Дау Чи и его воинами. Мы много узнали об этом народе, и его истории. Племя Дау Чи называло себя пейянами. В стародавние времена они пришли в пустыню, бежав от более сильных племён. И больше не хотели никуда уходить. Жизнь была сложной. Жара, болезни и укусы ядовитых животных и змей уносило больше жизней, чем в битвах с врагами. Но это была их земля. Пустыня стала для них домом, стала им родиной. И никто из сильных мира сего не смог покорить гордые племена пустыни. Лишь междоусобицы ослабляли силу пустынников. Соседние племена беспрерывно нападали друг на друга, желая заполучить под свой контроль побольше пригодных для жизни земель. Борьба эта продолжалась с переменным успехом. Со временем многие племена объединялись, создавая крепкие, долгие союзы, нередко они скреплялись брачным договором. Дау Чи и его воинам было очень интересно, как живут люди за пределами пустыни. На их вопросы отвечала Айна. Я же уходил от ответа, говоря, что я плохой рассказчик. Айна же, рассказывая о быте своих соплеменников, ловко вплетала и меня в своё повествование. Пару раз нам пришлось отбивать нападение отрядов хархов, враждебных племени Дау Чи. Эти мелкие стычки и долгие разговоры сблизили нас. Дау Чи стал мне другом. И это меня очень радовало.
Наконец-то переход через пустыню закончился. Мы выехали на цветущую равнину. Переход через горы, окружавших пустыню, был не так уж и труден. Нас сопровождали опытные проводники из последнего крупного оазиса. Мы проехали через пустыню с запада на восток всего за месяц с небольшим, правда путешествовали мы лишь по ночам. Дни же проводили в гостеприимных оазисах. Везде нас встречали радушно, зная, что мы не враги. Они могли бы стать моей армией, но я не мог забрать воинов из оазисов, боясь ослабить их силу. Я не хотел, чтобы этот гордый народ потерпел хоть одно поражение от своих многочисленных врагов. Армия мне стала нужна после того, как во снах ко мне стали возвращаться воспоминания о моем прошлом, сначала смутные, затем они становились всё чётче и чётче. И хотя это было не всё, я был рад возвращению памяти.
Я был князем без княжества. Усмешка судьбы, или чья-то злая воля. Мои предки владели обширными землями. Они были искусными воинами, и под началом у них всегда было многочисленное войско. Но со временем враги внешние, так и враги внутренние (что ещё хуже), постепенно ослабили былую силу. И княжество пало. Мой отец, чей смутный образ был в моей голове, проиграл последнюю войну, начатую его родным братом и убившим моего отца подлым ударом в спину. Меня, мою мать и сестёр продали в рабство. Там из меня сделали берсерка, цепного пса, убивавшего по приказу своих хозяев. Как и когда я смог освободиться я не знал. И был рад тому, что не помнил, какие именно приказы я выполнял. Так же я не знал, живы ли моя мать и сестры, но точно знал, где они находятся. Итак, мне нужна армия. И она у меня будет, я точно это знал.
Приехав пару селений, стараясь не привлекать внимание, мы всё же его привлекли. Большой конный отряд остановил нас около моста, неподалеку от излучины реки. Заговорили они на языке Чин И (я запомнил его звучание), хоть и не понимал, как и не мог на нём говорить. Ничего не оставалось, как показать им тот самый кинжал в дорогих ножнах, полученный мною от Чин И в благодарность за его спасение. Командир отряда, да и все остальные воины, увидев кинжал, почтительно склонили головы. После небольшой паузы они показали мне жестами, что проводят меня к хозяину кинжала. Агрессии они не проявляли, оружие сдать не предложили. Нам ничего не оставалось, как последовать за командиром отряда в окружении его воинов.
Путь до лагеря Чин И, куда мы прибыли, был не долго. Узнав меня, он с радостью приветствовал меня на пороге своего походного шатра.
-Примешь ли ты участие в решающей битве?- спросил он меня, когда мы с Айной были накормлены, и смогли провести себя в порядок после долгой дороги. Все принимали Айну за моего оруженосца, и лишь Чин И я открыл тайну. Он ничего не сказал, лишь долго, с печалью во взгляде смотрел на нас.
-Это не моя битва, и не моя война. Прошу тебя, не обижайся на меня. Я не могу и не хочу судить кто прав, кто виноват в этой войне. Я не наёмник. У меня свой путь. И я намерен пройти его до конца. Если хочешь, я могу попробовать договориться о перемирии, ты говорил, что твоему войску необходим отдых. Можешь не опасаться, сторону твоего противника я так же не приму.
Внимательно выслушав мою пылкую речь, Чин И был расстроен, но вида не подал. И именно в этот момент я почему-то решил, что он будет хорошим правителем, если победит. Чин И дал мне какие то свитки, уверив, что они послужат надёжным пропуском в стан его врага. Так же он был уверен, что император, его противник, примет меня и даст аудиенцию. Мои сомнения я оставил при себе.
Я ехал бок о бок с Айной по бескрайней, как мне казалось, империи. Голод и нищета царили в ней. Сотни, тысячи оборванцев, лишившихся крова над головой, встречалось нам по дороге. Разруха, следствие долгой войны ощущалось повсюду. Крестьяне, работающие на своих скудных наделах, выглядели запуганными и голодающими. Ничего из того, что рассказывал мне Чин И о своей стране, я не увидел. Не видел её величия, её красоты. Лишь страдания, лишения и бедность окружало нас. Усталые, измождённые лица воинов, сопровождавших нас с Айной к лагерю императора Ци. Некогда великая империя была в агонии. Она просто умирала. Необходимо было прекращать эту долгую, и на мой взгляд бессмысленную войну. И я надеялся, что битва, которая вскоре должна была случиться, воистину будет решающей, и последней в этой войне.
Я стоял перед императором огромной империи и понимал, что он проиграл. Ещё до битвы. Безнадёжность была в глазах его воинов. Они были преданы своему господину и повелителю. И потому они были обречены. Все они погибнут в предстоящем сражении. Лау Ци, как звали императора, был сильным и волевым человеком. Но правил он недостаточно мудро, раз большая часть его подданных отвернулось от него. И повернулась в сторону его врага, без сомнения, будущего императора. Сначала одна провинция, затем другая проявляли недовольство правлением и указами императора. Мятежи жестоко подавлялись. Но из искры, как бывает рано или поздно вспыхивает пламя. И уже больше половины империи взбунтовалась. И нашелся тот, кто встал во главе мятежа. Брат императора заявил свои права на трон. И он победит в этой войне, потому что молод и горяч, амбициозен и целеустремлён. При этом он никогда не бил в спину, предпочитая честный бой лживым уловкам. Казалось, что действующий император восхищался своим врагом. Так оно и было (это шепнул мне толмач, улучив момент, когда император отвлёкся), у этого народа было принято восхищаться своим врагом, если он был этого достоин. А Чин И был достоин восхищения. И он будет хорошим правителем для своего народа, как сказал мне император Ци. В отличии от Чин И, император Лау Ци не просил меня принять его сторону, не уговаривал участвовать в последней, решающей битве. Он, с поистине императорским достоинством, принял предложение о перемирии, его армии тоже нужен был отдых. Он лишь хотел, чтобы до битвы я был его гостем. Я не смог отказать в его последней просьбе. Хотя, как показало время эта просьба не была последней. Все эти долгие дни, что продолжалось перемирие, мы проводили в беседах. Он живо интересовался как живут люди за пределами его империи. И сам рассказывал мне историю своей великой страны. Неожиданно для себя, мы очень сильно сблизились. Нет, мы не стали друзьями. Лау Ци был не плохим человеком, да и я произвел на него хорошее впечатление. Но вот подошло к концу время перемирия. Шёл последний день перед битвой. Император Ци (так звали его придворные) спросил меня о дальнейших планах, и казалось даже обрадовался, узнав, что мне нужна армия.
-Она у тебя будет, друг мой,- воскликнул он,- и пусть не очень большая, но точно будет. Ты исполнишь мою последнюю волю и сможешь осуществить свои планы.
-Но как?- удивлённо спросил я.
-Я отдам тебе в жёны свою единственную дочь, спасая её от неизбежной смерти. Тех воинов, что уцелеют в битве ты сам позовешь за собой. С тобой рядом будет моя дочь, к твоим словам прислушаются. Я думаю, что ты сможешь найти нужные слова, чтобы убедить моих воинов пойти за тобой.
Перехватив негодующий взгляд Айны, я дал своё согласие.
Обряд венчания провели здесь же, в походном шатре императора. Ночь перед битвой я провёл со своей новой женой. Она была нежной и ласковой, послушной и податливой, полностью подчинившись моей воле. Бешеная Айна спала в соседнем шатре( хотя спала ли?).
Мы стояли на холме, наблюдая за битвой. Мы были лишь зрителями на этом кровавом спектакле. Слева от меня стояла принцесса Лу, моя жена. Справа стоял мой оруженосец, испепеляющий меня гневным взглядом (я удивлялся, как волосы на моей голове ещё не вспыхнули). Чуть в стороне, за спиной Лу, стоял начальник её охраны, генерал Ли Вей. Холм окружало пять тысяч отборных воинов. Свита принцессы находилась в повозках позади холма. По легенде, после окончания битвы, мы должны были уехать. Лишь Лу и Айна знали о том, что я намерен был предпринять. Воины императора были храбрыми, опытными и искусными воинами, и они были преданы своему повелителю. Его генералы выиграли для него не одну битву. Но они безнадежно проигрывали. Воины Чин И были более подвижными, они не придерживались старых стратегий. Они были моложе, не годами, но духом. Старое должно было уступить место молодому, дерзкому. И воины Чин И побеждали, громили своего врага. Битва была долгой, сотни тысяч воинов сошлись в ней. Войско Чин И было более подвижными, более злым, более выносливым. И они победили.
Немногие из уцелевших отрядов были окружены, и готовилось их полное уничтожение. Будь я на месте Чин И, я поступил бы также. Но не сегодня, мой друг, не сегодня. Наступала пора возвращать долги. Наступало моё время.
Я тронул коня, и быстро поехал в сторону Чин И. Он стоял на высоком холме, обозревая поле битвы, и умело руководя своей армией, делавшей его императором. Я подъехал к холму, и громко попросил аудиенции. Чин И, распаленный битвой, с радостью принял меня.
-Дорогой друг мой, возвращайся вместе со мной! Я победил! -громко приветствовал он меня.
Сдержанно поздравив нового императора Чин И, я попросил его остановить воинов, окруживших остатки армии, теперь уже бывшего императора Лау Ци. Чин И, а вернее император Чин И был немало удивлён, но приказ всё же отдал. Его воины остановились. Отрядам бывшего императора не вырваться из котла, в котором они оказались. Воины застыли, ожидая приказа.
-Друг мой, когда-то ты поклялся что вернёшь долг спасшему тебя. Я возвращаю твой кинжал в знаки того, что это случится сейчас. Разреши мне остановить эту бессмысленную резню. Позволь мне увезти воинов твоего врага далеко за пределы твоей империи, своей храбростью они заслужили это право! И я даю тебе слово, что более они сюда не вернуться! Не дай погибнуть напрасно своим соплеменникам! Не проливай крови больше, чем это было необходимо! Отдай мне этих воинов! Верни этим свой долг мне!
Чин И внимательно выслушал мою пылкую речь. Задумчиво покрутил в руке тот самый кинжал, после чего принял решение:
-Хорошо, я отдам тебе этих воинов. Но согласятся ли они пойти за тобой? Ведь ты для них чужестранец.
-Позволь мне говорить с ними. И я думаю, что смогу найти слова, что убедят их.
-Да будет так.
Генерал Пау готовился умереть. Его окружали лучшие воины империи, которые до последнего защищали своего генерала. Они умирали, но не сдавались, никто из них не просил пощады, и никто не бежал. Воины врага побеждали, и были уже совсем близко… Но вдруг враги остановились, и даже подались немного назад. Остатки отрядов генерала Пау оставались в окружении, но никто больше не пытался их уничтожить.
«Что это? Какая-то военная хитрость? Или они хотят, чтобы мы бросили оружие? Не бывать этому!»,- пронеслось в голове генерала.
Но это была передышка. И стоило ей воспользоваться, чтобы восстановить силы. И умирая, забрать с собой как можно больше врагов!
Внезапно шеренги вражеских войск разошлись и в образовавшийся проход выехал всадник в странных доспехах, переливающихся всеми оттенками красного цвета. Он был гостем императора Ци, а затем стал мужем его единственной дочери. Генерал помнил об этом. Рядом с рыцарем ехала и сама принцесса Лу, а также и его оруженосец ( генерал не помнил его имени). Рыцарь заговорил, и толмач усердно старался переводить, стараясь не пропустить ни слова из речи говорившего:
-Воины! Вы все умрёте! Но не сейчас! Не сегодня!
-Воины! Я зову вас идти со мной! Туда, где будет много славных сражений! Туда, где будет много славных побед! Идите за мной, и я найду дело, достойное ваших мечей!
-Воины! Я зову вас на смерть! Но не бессмысленную! Я зову вас на смерть, где вы обретёте бессмертие в сказаниях о ваших подвигах!
Вперёд выехала принцесса Лу:
-Воины! Я, дочь великого императора Ци, передаю все свои права и полномочия своему мужу и господину! Все, кто остался предан императору Ци, да последует за его наследником!
И славные воины императора Ци, все, как один, преклонили колени перед своим новым повелителем! Они дали клятву тому, кто позвал их на смерь! Они пошли за ним, они поверили ему! Они знали, что он содержит своё слово, и впереди их ждёт почётная смерть- с мечом в руке! Воины покойного императора Ци дали клятву больше не возвращаться в империю! Ни сами, ни их потомки!
Я прощался с императором… Мы стояли на холме и просто смотрели в глаза друг другу. Кто мы были? Странники, случайно встретившиеся на лесной дороге. Спаситель и вернувший долг за спасение. Это всё было не важно! За то короткое время, что мы провели вместе, мы стали друзьями. Чем-то мы были похожи, чем-то отличались. Лишь одно нас объединяло- дух! Дух воина и победителя. Нас не ломали поражения, а делали только сильнее. Я прощался с императором. Мы оба знали, что не увидимся больше, и потому нам не нужны были слова. Мимо холма проходила моя армия. Примерно пятьдесят тысяч отборных воинов, выживших в кровавом побоище. Это были лучшие воины империи! Моя небольшая армия была непобедима! Они все шли за мной на смерть, и не будет пощады никому, кто встанет у них на пути! Я прощался с императором…
Я проснулся от того, что повозка остановилась. Освободившись из объятий моих жён ( а спали мы втроём, оттого, что обе мои жёны ревновали меня друг к дружке, и не желали оставлять меня наедине с соперницей). Я быстро и бесшумно оделся, и выскользнул наружу. Мои оруженосцы, а их у меня теперь было трое, быстро помогли мне облачиться в доспехи. Генералы Пау и Ли Вей собирались атаковать, но увидев меня, задержали наступление. Я подъехал к ним, и они молча указали мне на холм, через который проходила дорога. На гребне холма я увидел множество вооруженных людей, одетых кто во что горазд. Они напомнили мне разбойников, которые напали на будущего императора Чин И. Я выехал чуть вперёд, чтобы получше рассмотреть тех, кто перегородил нам дорогу. И тут из их строя выехал один из воинов, весело и громко крича, двигаясь в нашу сторону. Как же сильно я удивился, увидев, что это был Дау Чи, наш с Айной проводник по пустыне, и мой хороший друг. Я жестом остановил лучников, готовых убить наглеца, и поспешил навстречу.
Позже, Дау Чи поведал мне, что увидев невесту просто сбежал. Возвращаться в родной оазис он не стал, боясь гнева своего отца. Очень быстро Дау Чи сколотил шайку из таких же бедолаг, как и он сам. Они промышляли старым добрым разбоем. Мы весело подшучивали над ним, он не обижался, веселясь вместе с нами. Когда я предложил Дау Чи последовать за мной, он с радостью согласился. Так моя армия пополнилась ещё двадцатью тысячами воинов.
Наш путь пролегал южнее, чем тот, которым мы с Айной ехали на восток. Поэтому и не ожидали мы встретить здесь своего давнего друга. Тем приятнее была эта встреча с Дау Чи. Он был смышлёный парень, прирожденный вожак. Дау Чи стал третьим генералом в моём войске.
Мы не спеша двигались на запад. Я не торопил своё войско, приказав беречь лошадей. А душа моя рвалась, летела туда, где, как верилось, ждали меня мои мама и сёстры.
На высоком крыльце большого дома стоит высокая красивая женщина. На ней плат замужней женщины и сарафан с красивой вышивкой. Она зовёт меня, и я бегу к ней. Неожиданно из-за её спины появляется воин в чуждых доспехах. Он срывает с женщины плат, хватает за волосы и тащит куда-то в сторону. Я бегу за ними что-то крича… Я просыпаюсь в холодном поту. Мои жёны испуганно жмутся ко мне, разбуженные моими криками. Я успокаиваю их нежными словами, крепко прижимая к себе. Этот сон преследует меня с той поры, как я вспомнил эту женщину из своего сна. Моя мама, княжна Яловега. Имя отца и сестёр я пока не знаю, но я уверен, что это лишь вопрос времени.
Мы приезжали через земли племени дзеров, тех самых, что напали на соплеменников Айны. Я убил хана Дзера и подарил вождю племени Айны. Взамен я забрал её с жертвенного костра. Нас преследовали холуи колдуна племени, злобного старика. К самому же племени у меня претензий не было. Если бы не колдун, я был бы почётным гостем в их городе. Но не будем о том, что не свершилось. Надо было решить одну проблему- у моих воинов было мало женщин, на всех не хватало. Лишь немногие из моего войска смогли забрать с собой свои семьи. А воины Дау Чи и вовсе были без женщин. Своими мыслями о том, где и как можно захватить множество женщин я поделился со своими генералами. Ведь я позвал их на смерь, но не собирался подвергать лишениям и аскетизму. Все три моих генерала с радостью и воодушевлением поддержали мою идею, и уже рвались в бой. Мне пришлось слегка охладить их пыл. С собой я собирался взять лишь две тысячи генерала Пау, и две тысячи генерала Дау Чи. Этого было вполне достаточно. Мы скрылись в вечерних сумерках.
Подкравшись к крепости, лучники генерала Пау без хлопот сняли часовых на воротах и ближайших сторожевых башнях. Закинув веревки с крюками на не очень высокие стены, сотня воинов полезла наверх. Через несколько минут остальные воины ворвались в крепость через ворота, что нам открыли отважные бойцы из первой сотни. Я приказал не проливать излишней крови, и потому почти всех, кто бросился на нас с оружием, попросту оглушали, сбивали с ног и связывали. Убивали мы лишь самых ретивых. Крепость была захвачена нами всего за час. Мой первый, почти бескровный бой. Ко мне ещё не вернулась память полностью, но я знал- такого раньше не было. Реки крови текли в тех сражениях, в которых я участвовал. Да и призрак погибшего от моей руки музыканта стоял передо мною. Повсюду горели факелы, было светло, как днём. И когда пленных разделили( мужчин, стариков и детей в одну сторону, девушек и молодых женщин в другую), начался грабёж. Я приказал оставить жителям города еды до следующего урожая, остальное забиралось. Драгоценности выгребались полностью. Так же мы забрали всех лошадей. Я знал от Айны, что где-то есть ещё табуны лошадей, но искать, где их прячут не было времени, а пытать я никого не хотел. Но основной нашей добычей были, конечно же незамужние девушки, и их было не мало.
Вернувшись в лагерь, мне пришлось успокаивать своих жён. Плачущую Лу, и бешеную Айну, которая длилась, что я не взял её с собой. Обе они переживали за меня, каждая по своему. И при моём появлении, налетели на меня с двух сторон, заливаясь слезами. Лишь слегка успокоившись, они сообщили мне радостную новость- я скоро стану отцом. Обе мои жены носили под сердцем моих детей.
Чтобы обеспечить всех моих воинов женщинами, мы сделали ещё несколько рейдов по окрестностям. И вскоре мы полностью решили эту проблему.
Крепость возвышалась над бескрайней степью. Как и кто воздвиг её здесь я не знал. Но я знал, что где-то там, в глубине крепости, в рабстве находятся мои мать и сёстры. Если они были ещё живы.
Мои генералы ломали головы над тем, как захватить эту крепость. Никто не задал мне вопрос, зачем это нужно. Они получили приказ, и приступили к его выполнению. Разведчики, посланные генералом Ли Вей, смогли подобраться незамеченными очень близко. Но недостаточно, чтобы иметь представление об оборонительных позициях защитников крепости. В крепость стекалось множество караванов, они шли беспрерывно, везя много товаров и рабов. Единственная дорога шла с запада. Разведчикам генерала Ли Вея удалось выяснить, что вдали, за рекой к ней примыкали другие дороги, со всех сторон света, соединяясь у единственного широкого моста. Хорошо охраняемый, с обеих сторон находились сторожевые башни. И захватить этот мост будет не просто. К тому же защитники моста готовы были в любой момент подать сигнал о помощи в крепость. Мост защищал крепость, и крепость защищала мост. Мои генералы лишь разводили руками. Не зная строения крепости и примерное число защитников, генералы не знали, как взять эту крепость. Атаковать вслепую означало лишь потерю моей немногочисленной армии, с чем я был, конечно же не согласен. Генерал Пау предложил захватывать караваны, направляющиеся в крепость. Но тогда, рано или поздно, защитники крепости узнают про нас. Меня это не устраивало. И решение пришло. Неожиданно.
Я стоял на вершине башни и просто смотрел вдаль. Мой командир и хозяин стоял позади меня, перечисляя все мои промахи в последней военной операции, в которой я участвовал.
-Ты должен был убить всех недовольных,- рычал он,- никого нельзя оставлять в живых! Из ростка вырастет дерево, а из мальчика воин! Они подрастут и снова нападут на нас! Ты ослушался приказа, и будешь наказан! И даже я не смогу тебе помочь!
Операцией было подавление восстания на подвластных городу-крепости отдаленных территориях. Я был рабом, привезенным сюда с запада. Мой хозяин увидел в мальчишке задатки воина и стал развивать их. Он делал из меня машину для убийства, бездушную, слепо исполняющую приказы. Но машина дала сбой- я не убил безоружных, стариков, женщин и детей. И это бесило моего хозяина и командира. Наказание было действительно жёстким. Меня бросили в одиночную камеру, глубоко в подземелье крепости, где я провёл без еды и воды долгих семь дней. Из одежды на мне были лишь рубаха и кожаные штаны. В подземелье был жуткий холод. Чтобы не замёрзнуть насмерть, мне приходилось постоянно двигаться, при этом стараясь экономить силы.
Через бесконечно долгое, как мне показалось, время, меня приволокли наверх. Мой хозяин очень удивился, увидев меня живого. И милостиво разрешил мне вернуться к занятиям. Машина смерти должна была работать без сбоев, для этого мне надо было оттачивать свои навыки воина.
Посреди огромного двора я и такие же, как я рабы обучались, и оттачивали навыки всех известных на то время приемов боя. И одиночные поединки, и бои в группе. Дрались мы на деревянных мечах и копьях с тупыми наконечниками. Упражнения во дворе чередовались с бегом по крепостным стенам. Начинался наш путь из башни у единственных ворот крепости. Мы должны были пробежать по стенам вдоль всей крепости. Воины, находящиеся на стенах в охранении, норовили спихнуть нас вниз. Многие избегали падения, но было и немало таких, что нашли свою смерть у подножия высоких стен крепости. Нам строго запрещалось трогать воинов, хотя и очень хотелось, но за это нас ждала суровая смерть на месте.
Крепость Шатбарша была воздвигнута сотни лет назад объединенными племенами кочевых народов хойров, байдов и пермодов. Имена более мелких и малочисленных племён, присоединившихся к ним, стёрлось из памяти людей за прошедшие века.
Ещё до начала строительства эти племена объединились для совместных походов и отражения нападения возможных врагов. Сотни тысяч воинов ходили за добычей на запад, север и юг. Даже крупнейшую, из всех известных, империю на востоке они потрепали своими набегами, собрав богатую добычу.
Для дележа добычи собрались вожди племён объединённого войска. Хойд из племени хойров, Бор из племени байдов и Перш из племени першодов. И выбрали они для встречи место, где, как знали они, была высокая одинокая гора. Но прибыв на место не было предела их удивлению. Горы не было. И никто до сих пор не знает, что же там произошло. На большой территории были разбросаны крупные и мелкие камни, а на месте, где возвышалась гора, была лишь огромная каменная плита высотой по грудь любому воину. Плита была почти идеально ровной. Как будто гигантским ножом была срезана та гора, словно кусок масла. И молвил храбрый Хойд остальным вождям:
-То знак нам, братья мои! Нет нужды делить нам добычу свою! А нужно построить здесь крепость, где будем мы хранить и преумножать богатства свои.
И согласились с ним Бор из племени байдов, и Перш из племени першодов. В своих походах пленили они множество народу, и были среди них искусные мастера-строители, были и те, что строили крепости. И решили вожди построить крепость неприступную. Стены внешние сделать каменными и высокими. И дома внутри крепости будут из камня построенные, лишь малая часть их будет из дерева, куда поселят они рабов своих. Камни, разбросанные по округе идеально подходили для строительства. И был заложен первый камень в основание будущего города-крепости. Неподалеку от этого места, если смотреть на юг, с востока на запад, тянулись горы. Порода этих гор так же подходила для строительства стен крепости и домов. И поняли вожди, что приняли правильное решение построить здесь город-крепость. Сотни тысяч рабов трудились на этом грандиозном строительстве. Многие гибли, и умирали от тяжёлого труда и болезней. Но никто не жалел их, отряды воинов приводили новых рабов.
Прошло немного времени, и поднялись высокие стены, и сторожевые башни. И высоки были стены, в двадцать человеческих ростов были они высотою. И ещё в десять человеческих ростов возвышались над ними сторожевые башни.
Шак Дан рассказывал нам о начале рассвета могучего города-крепости Шатбарша. И мы, совсем ещё мальчишки, внимали ему. Он выбрал нас из тысяч таких же мальчишек-рабов для того, чтобы сделать из нас свою собственную армию. Армию, которая будет подчиняться только ему, будет беспрекословно выполнять только его приказы. Рассказывая нам о своём городе, он хотел, чтобы мы проникли уважением к его истории, его мощи. Он хотел хотел вызвать трепет в наших сердцах. И они трепетали.
Во время строительства одного из домов, раб случайно пробил плиту, на которой строился город. В этом месте толщина плиты была ничтожно мала. Остальная часть плиты была достаточно мощной и прочной, чтобы выдержать вес крепости вместе с его жителями. Так появился единственный вход в подземелья крепости. Под плитой строители нашли огромные пещеры. Местами эти пещеры даже выходили за пределы внешних стен. Их было много, все они были просторными и сухими. И решено было построить в пещерах камеры для провинившихся рабов, кого не убили сразу. В других пещерах, получше выглядевших, построили сокровищницу, куда и сгружали всё награбленное добро, в основном золото и драгоценности. В одной из дальних пещер нашли настоящий клад- озеро чистой и очень вкусной воды. Теперь защитникам крепости не страшна была никакая осада. Высокие стены, огромный запас еды и воды, делали город Шатбарша воистину неприступным. Многие пытались штурмовать эти стены. Даже император с востока, в период наивысшего рассвета своей империи, приводил сюда своё войско. Но потеряв много своих воинов, он отказался от своих притязаний. Никто и никогда не смог завладеть городом Шатбарша.
Помимо простого обучения военному ремеслу, нас поили какими-то отварами. Они делали нас воистину непобедимыми, прибавляя нам сил и выносливости. Так же в отвары подмешивали что-то ещё, подавляющее нашу волю, чтобы мы беспрекословно выполняли приказы своего хозяина и командира. Каждый день нам была необходимы эти отвары, нам было плохо без него, мы без него умирали. Но многие гибли и без этого. Кого-то сталкивали со стены ради веселья пьяные воины охранения, кого-то просто казнили за малейшую провинность и в назидание другим. Из многих сотен, начинавших обучение, до конца дожили лишь пять сотен бойцов. Но и стоили эти бойцы в сто раз больше. Нас можно было выводить и против пяти тысяч хорошо обученных и хорошо вооруженных воинов. Что, впрочем и было пару раз. И каждый раз мы возвращались с победой. Самых бесстрашных бойцов Шак Дан наградил чёрные доспехи, с переливами всех оттенков красного цвета. И было всего десять таких воинов. В основном нас использовали для усмирения восстаний в селениях и городах, плативших непомерную дань городу-крепости Шатбарша. Мы с лёгкостью расправлялись со всеми, взявшими в руки оружие, и забирали женщин и детей в рабство, в ненасытную утробу городу-крепости, которому мы служили.
Прошло долгих двадцать лет. Мы регулярно участвовали в сражениях, и даже в небольших войнах. На смену состарившемуся и одряхлевшему Шак Дану явился злобный Хару Баш. Любимым развлечением этого карлика было посадить человека в чан с маслом и медленно варить его на костре. При этом он получал неописуемое наслаждение от мучений жертвы.
Из одного удаленного селения пришел донос о начавшемся там восстании. Крестьяне пяти селений объединились и уничтожили два отряда воинов, оказавшихся в тех краях. Никто не собирался разбираться из-за чего случилась резня, и почему взбунтовались всегда спокойные селения. Хару Баш получил приказ усмирить восставших крестьян, и мы выдвинулись. К тому времени битвы и болезни унесли жизни всех бойцов, что носили доспехи с переливами красного цвета. Всех, кроме меня. Из города Шатбарша вела лишь одна дорога, лишь за мостом через полноводную реку Шташу была развилка дорог во всех направлениях. С севера, востока и юга город-крепость окружали болотистые, непроходимые топи. Мы переехали мост и повернули на юг.
Прибыв на место, и почти сразу же обнаружив войско крестьян на марше, мы незамедлительно атаковали их. Надо ли говорить, что мы их попросту разгромили. Машины для убийства против толпы бедолаг, взявшихся за вилы и топоры, и не обученных военному ремеслу. Но всё же, в этом бою мы потеряли десяток бойцов, что было возмутительно, по словам злобного коротышки Хару Баша.
Пятеро воинов, посланные в разведку, обнаружили лагерь восставших. Располагался он в небольшой долине между скал. Они сами загнали себя в ловушку. Разобравшись с немногочисленной охраной лагеря, мы собирались, как и прежде вязать непокорных, чтобы сопроводить их в город Шатбарша. Но Хару Баш отдал приказ убивать всех. И вот мой меч летит навстречу девушке. Неожиданно для всех меч резко меняет направление и сносит голову Хару Баша с плеч. Я вижу удивление на лицах воинов, пришедших со мной, и не меньшее удивление на лице девушки, совсем ещё юной, почти девочке. И именно её взгляд пробудил меня действовать дальше. Я рубанул наотмашь ближайшего ко мне воина, затем второго, третьего…
Я очнулся, стоя на груде трупов тех, с кем делил пищу в походах, с кем воевал плечом к плечу. Я убил их всех. К тому времени из пяти сотен бойцов, окончивших обучение, нас оставалось около сотни бойцов. Я был ранее. Впервые в своей жизни я дрался с поистине равным мне соперником. Но я смог победить, убить всех, кто без раздумий собирался исполнить безумный приказ нашего безумного командира. Воистину, я был настоящей машиной для убийства. Я видел ужас на лицах спасённых мною женщин и детей. И лишь та самая девушка смотрела на меня с печалью и жалостью. Надо было уходить. Если меня не убьют те, кого, несомненно пошлют за мной в погоню мои прежние хозяева, меня точно убьет отсутствие настоя, который давали нам перед сном. Я почему-то не хотел, чтобы эта девочка видела, как я умираю. Кое-как взобравшись на своего коня, я поехал прочь.
Боль пронзала всё моё тело. Боль и туман безумия мертвой хваткой вцепились в мой разум. Когда это только началось, я стянул с себя доспехи. Кое-как обработал свои раны. Если я выживу и не сойду с ума, мне надо будет знать, что надо ехать на восток, чтобы не встретить воинов, что пошлют за мной мои прежние хозяева. Поэтому соединив доспехи, я привязал правый его рукав к толстому суку, показывая себе направление, куда мне нужно поехать. Надеюсь, что я прислушаюсь к собственному совету. И тут на меня накатило. Меня гнуло и ломало. Я выл и рычал. И даже звери обходили эту поляну, на которой я лежал без движения, лишь издавая устрашающие звуки. Не было сил пошевелить и пальцем. Безумие мертвой хваткой вцепилось в мой разум. Я видел лица всех убитых мною людей. Когда-то они были мужьями, отцами или сыновьями. И все они проклинали меня на разных языках, призывая все беды на мою измученную голову. И лишь взгляд девушки, почти девочки спасал, вытаскивал меня из этой трясины, засасывающей мой разум. Я не знаю, сколько это всё продолжалось. И что же помогло мне справиться с отравой в моей крови. Может раны, полученные мною. Вместе с кровью выходила и та зараза, что отправляла меня. А ещё взгляд той девочки, вытаскивающий меня из глубин безумия. Не знаю. Я просто почувствовал, что исцеляюсь. Туман уходил прочь, а вместе с ним уходила и память, оберегая мой разум. Я возвращался к жизни.
Воспоминания возвращались ко мне. И в этот раз это произошло как нельзя вовремя. Я вспомнил о внутреннем строении крепости, о постах на стенах днём, и где они находились ночью( в период обучения мы бегали по стенам и ночью). Я нарисовал подробный план крепости и отнёс его моим генералам. Они даже не спросили откуда он у меня, а просто приступили к его изучению. Вывод был неутешительный- с теми силами, что мы располагали, штурм крепости означал лишь потерю всей моей немногочисленной армии.
Разведчики, находившиеся около одной из дорог, ведущих к мосту, заметили большой караван, медленно идущий по дороге. Был вечер, а мы знали, что ночью в город никто не входил. Они должны были где-то остановиться. Гонец отправился ко мне в лагерь. Командовавший разведкой генерал Ли Вей предложил захватить караван, и переодевшись войти в город. Посоветовавшись с остальными генералами, я принял решение о захвате каравана.
Подкравшись к стоянке каравана, мои разведчики бесшумно обезоружили часовых и стремительно захватили весь караван, лишая оружия всех, кто его имел. Так же быстро все караванщики и их охрана, были связаны, рты им заткнули кляпами, чтобы они не смогли привлечь внимание у воинов, охранявших мост. Ведь до моста было не так уж и далеко.
Огромный караван со множеством товаров и рабов приближался к крепости. Охрана на воротах была искренне рада видеть их. Немало золотых монет перепадёт им от караванщиков. Приблизившись, главный в караване протянул начальнику стражи все необходимые бумаги. Вместе со свитками к нему в руки попал и увесистый мешочек с весело звякнувшим содержимым. Едва взглянув на бумаги, начальник караула милостиво кивнул. Караван въехал в город.
Я стоял на вершине башни и просто смотрел вдаль… Воспоминания водопадом обрушились на меня, сметая на своем пути все преграды. Я вспомнил всё. Своё имя, своего отца, и имена всех своих предков. Я вспомнил всё, что было со мной. Я вспомнил всю прожитую жизнь. Я стоял на вершине башни, и просто смотрел вдаль…
Мои генералы радостно встретили меня в главном зале. Зале правителя города-крепости Шатбарша. Вокруг ещё лежали неубранные трупы поверженных врагов, пол был залит кровью. Но это была мелочь, не достойная внимания. Уже послали за обозом, уже ехали сюда мои жены, Айна и Лу. Воины, посланные мной освободить рабов, уже вели сюда всех женщин, которых они нашли. Среди них были мои мать и сёстры. Если они ещё живы. Я ждал.
Княжна Яловега дождалась возвращения своего сына. Она верила, она знала, что он придёт. Она жила лишь этой надеждой. И вот он стоит перед ней- высокий воин с волевым выражением лица и лёгкой сединой, тронувшей виски на его голове. Это был воин, сильный телом и духом. В его взгляде она увидела через что ему пришлось пройти, такое может увидеть лишь мать. И вот, наконец то он стоит перед ней. Это был её сын Яробор. Князь Яробор, сын великого князя Велюя.
Передо мной стояла моя мать. Гордая и не сломленная княжна Яловега. Пройдя через множество лишений, сильно состарившись, она сохранила свою горделивую осанку, и свой, не менее гордый взгляд. И даже сейчас она сдерживала слезы, не показывая никому своей слабости и своего волнения от встречи со мной. Я обнял свою горячо любимую маму, и увел в соседнюю комнату, где мы смогли наконец остаться вдвоем. И гордая княжна смогла дать волю своим слезам.
Позже, много позже, наконец успокоившись, мама поведала мне об участи моих сестёр Ольги и Всеславы. Они обе были отданы в наложницы знатным вельможам. И обе они покончили с собой, не снеся позора. Моя мама жила лишь надеждой на встречу со мной. И дождалась. Но годы не пощадили её. Она была уже очень стара, и неизлечимо больна. Лучшие лекари не смогли ей помочь. Через два дня после нашей встречи, она умерла.
Этот город забрал жизни самых дорогих мне людей. И я его уничтожу! Сотру в пыль! Уничтожу саму память об этом проклятом городе!
Сказано-сделано! Огромные лабиринты подземных казематов и кладовых были превращены в единое целое. Пробивались стены между помещениями, рушились потолки между этажами. Чтобы все это не обрушилось на головы моих людей, ставилось множество деревянных подпорок. Плита, что держала на себе весь огромный город, была пробита во многих местах. Всё это держалось, и не разрушалось лишь по моей воле. Я не хотел, чтобы кто-нибудь из моих воинов погиб при обрушении крепости.
А в это время к крепости прибывали и прибывали караваны с награбленным добром и рабами. Охрана караванов безжалостно истреблялась моими воинами. Освобождённые рабы пополняли ряды моей армии. Вскоре под моим началом было более двух сотен тысяч воинов. Многие из рабов были ранены и больны. Но усилиями искусных лекарей, что были в моей армии, они быстро пошли на поправку.
Мы уходили на запад. За нашими спинами рушилась некогда неприступная крепость. Она оседала внутрь своих бесконечных подземелий, превращенных моими воинами, вместе с освобожденными рабами, в её могилу. Не уцелело ни одной башни, ни одной стены, ни одного дома. Всё ушло, обрушилось вниз, в бездну. Мы уходили на запад. Я вёл свою армию на землю моих предков.
Мы шли через земли баютов. Многочисленного и воинственного племени кочевников. Уже было множество мелких стычек, приведших к потерям с обеих сторон. Чтобы обезопасить себя и свою армию от этих наскоков, мы совершили рейд на главное становище этого народа. Когда мы его разгромили, набеги прекратились. Кочевники поняли, что с нами шутки плохи.
Мы шли открыто, на ходу обучая своих новобранцев. Большинство из них знали с какой стороны за меч браться. Но тренировались все, и бывшие крестьяне, и воины, тем более, что их тренировали лучшие воины, которых я знал. Лишь лучшие из лучших могли выжить в той памятной битве в великой империи. Мне нужна была боеспособная армия. И первая же битва показала, что моё войско сильно. Мы разгромили кочевников, почти не понеся потерь, да и случились они, в основном, в начале битвы. Во всей красе показали себя мои генералы. Чёткие приказы и умелые манёвры принесли нам быструю и, почти, бескровную победу.
Я стоял на высоком берегу полноводной реки. Земля моих предков, моя Родина. Эту землю ещё предстояло отвоевать, но я был уверен, что справлюсь.
Мой дядя, князь Адибар, погиб вскоре после победы над моим отцом. Недолго он праздновал. На пиру в честь победы его зарезал один из его подручных. Эти земли перешли его сыну, князю Аллею. Именно с ним мне предстояло сразиться. Я не собирался штурмовать его крепость и разорять его селения. Пусть он сам придёт ко мне. Я знал, что это скоро случится.
Я стоял на берегу полноводной Вейсы и вспоминал разговор с отцом, случившийся именно здесь. Мой отец хотел построить свою крепость именно в этом месте, на высоком берегу. Но в то время это было не возможно. Он построил крепость немного севернее. Я же собирался осуществить мечту своего отца.
Строить предстояло на берегу реки, на трёх больших холмах. Строительный лес был неподалеку, да и залежи камней, из которых я собирался построить свою крепость, оказались совсем рядом. В округе, как я знал, не было каменных крепостей. Всюду использовали лишь строительный лес. Я не собирался совсем отказываться от деревянных строений. Лишь внешние стены и башни должны были быть из камня.
Среди освобождённых рабов нашлось немало искусных строителей. Да и остальные в моём войске не собирались отсиживаться. И работа закипела.
Наступила зима. Первая зима на новом месте. Мои воины из числа тех, что я забрал из империи Ци, не знали сильных морозов. Что ж говорить о жителях пустыни. Остальные в моём войске, в основном, были из этих мест, и легко переносили холода. Ну и мне, увезенным отсюда ещё в раннем детстве, поначалу было нелегко. Но природа взяла своё, мы довольно быстро привыкли, не сказать, что сразу, но к концу зимы уже не прятались по палаткам и немногим избам, что успели срубить до прихода холодов. Домов было мало, и большинство моих людей ютилось в походных палатках, наскоро утеплённых. Тем не менее, за всю зиму было лишь несколько слегка обмороженных. За это время нас никто не побеспокоил, хотя мы видели конные разъезды, которые я запретил трогать, пусть смотрят, издали много не увидишь, а близко никто не подъедет- не дадим. Мы промышляли охотой и рыбалкой, экономя припасы, привезенные с собой.
С наступлением теплых дней, когда почти весь снег сошёл, мы возобновили строительство, остановленное из-за холодов.
Росли внешние стены, строились дома. Постепенно всё больше моих воинов переселялись из палаток в крепкие, добротные дома.
Через реку, ещё в самом начале строительства нами был построен каменный мост. Он был подобен тем, что я видел в далёкой империи Ци. Такой мост было, почти, невозможно разрушить. А чтобы захватить его, надо было сразиться с охраной моста, находившейся в башнях по обе его стороны. На высоте десяти человеческих ростов башни были соединены широкой перемычкой, служившей дополнительной защитой. Дорогу на мост перегораживала мощная подъемная решетка.
Мои разведчики донесли, что с севера к нам приближалось войско. Большое, по численность превышало пятьдесят тысяч воинов. Я дал приказ следить за вальяжно приближающимся войском, остальные продолжали строительство стен, стремясь поднять их как можно выше до прихода неприятеля.
Мы встретились в поле, неподалеку от моста. Мой двоюродный брат как влитой сидел на своем боевом коне, облаченный в вычурные дорогие доспехи. Они больше подходили для смотра, не для боя. Он всегда, с раннего детства, был прекрасным наездником, и я об этом знал. Каким он был бойцом мне было не ведомо, но судя по рассказам тех из освобождённых мною рабов, что знали его, он предпочитал отсиживаться в тылу. И я сделал вывод, что либо он был трусом, либо неважным бойцом. И он не устоит в поединке со мной.
Князь Аллей представлял себе, что я дрогну, завидев огромную (по его меркам) армию в пятьдесят тысяч воинов. Я же мог выставить втрое больше, не затрагивая тех, что продолжали строить крепость на виду у неприятеля. Любой соглядатай увидел бы трудников, машущих топорами. Другие строили стены. Либо валили деревья для строительства. Любой чужак увидел бы лишь небольшой отряд охраны- около десяти тысячи воинов. Князь Аллей считал, что справился бы со мной и с меньшим числом воинов, взяв всё своё войско в этот поход лишь для важности и устрашения (а вдруг я испугаюсь и без боя преклоню перед ним колено). Ему не было известно, что строительство вели воины, закалённые в сражениях и мелких стычках, в любой момент готовые взяться за меч. Так же он не знал, что в тылу его войска расположилось что тысяч моих воинов, под руководством опытнейшего генерала Пау.
-По какому праву ты строишься на моей земле? Почему привечаешь беглых? И кто ты такой?
Я действительно принимал всех, кто спешил попасть под мою руку. Люди чувствовали ту силу, что была за мной. И видели, что своими людьми я правлю строго, но справедливо.
-Я князь Яробор, сын великого князя Велюя, подло убитого твоим отцом,- услышав мои слова, Аллей весь изменился в лице, сначала побледнел, затем покраснел, втянув голову в плечи. Но, видимо вспомнил, что на него смотрят его люди, он вновь во спрял духом.
-Мой отец убил твоего отца-предателя в честном поединке….
-Ударом в спину,- вторил я ему,- ты пришёл на мои земли и предъявляешь мне какие-то претензии? – не давая Аллею опомниться продолжил я.
-Да я тебя в порошок сотру! Да ты у меня в ногах будешь валяться, прося прощения за своё хамство!- заорал Аллей, разбрызгивая слюну вокруг себя.
-Попробуй,- просто сказал я и поехал прочь.
Бешенный, вне себя от гнева, князь Аллей приказал своему войску немедленно атаковать.
Решётка между башнями была поднята, и воины Аллея заполнили мост. И тут решётка рухнула вниз, отсекая передовой отряд от остального войска, при этом придавив несколько несчастных, не вовремя оказавшихся под ней. На другом конце моста воинов встретила стена щитов и копий. Теснимые этой стеной, они были прижаты к решетке. Несколько воинов, в отчаянии, бросились в реку, и река поглотила их. Видя безысходность, остальные благоразумно решили сдаться. Их не убивали, а просто связывали и отводили прочь, в пока ещё не достроенную крепость.
Оставшаяся часть войска Аллея была прижата превосходящими силами к опущенной решётке между башнями, с другой её стороны. Это было проделано столь стремительно, мои воины появились перед войском Аллея словно бы из ниоткуда. И бесстрашные воины моего кузена просто растерялись, не зная, что предпринять. Многие видели участь передового отряда их войска. И не было возможности бежать, некуда скрыться. С одной стороны стена щитов и копий, с другой- решётка и стены башен. А ещё стрелы, летящие сверху, и находившие малейшую щель в доспехах. Я по праву гордился своими лучниками, лучшими в своём деле. И войско Аллея не выдержало, сдаваясь на милость победителя. Столь лёгкой победы мне не удавалось одерживать ни разу. Князя Аллея его воины связали сами, да ещё и кляп в рот засунули, чтобы не слышать его угроз.
Он стоял на широкой площади, полной народа, затравленно глядя на меня снизу вверх. Здесь были и его воины, теснящиеся в стороне. Были и те, кто сбежал от его гнетущего правления, среди них были не только крестьяне. Его трясло от страха, он знал, что пощады не будет. И он был прав. Я сам объявил ему приговор, немало его удививший. Мы будем биться. До смерти. Если он победит, его воины уйдут вместе с ним. Ни выкупа, ничего. Если победа останется за мной, то все земли, некогда принадлежащие моему отцу, великому князю Велюю, переходят ко мне. Он согласился, впрочем выбора у него не было.
Я не буду описывать наш поединок. Я просто убил его. Без жалости. Без злобы. Это был честный бой, хоть он его и не заслуживал. Это надо было мне. Это надо было моим воинам. Теперь все земли моего отца и моих предков вернулись ко мне. По праву!
Нас и раньше беспокоили набеги кочевых племён, привыкших собирать кровавую дань с этих земель. Мы легко отбивали все набеги, к тому же мои разведчики не зря ели свой хлеб, разъезжая во все стороны на границах моих владений, и сохраняя наш покой. Мы заранее знали с какой стороны идёт угроза, и какова численность нападавших. В основном, мы шли навстречу врагу, встречали его в чистом поле, и принимали бой. И рассеивали тех, кто оставался в живых. Во все эти рейды, в основном, под моим началом ходили лишь тысячи воинов императора Ци. Лишь им я обещал много славных сражений, смерть в бою. И немало воинов сложили свои головы. Погиб генерал Ли Вей, сражённый случайной стрелой. Но большую часть, составляющую основной костяк моей армии, мне всё же удалось сохранить. Да и кочевники, видя, с каким бесстрашием мои воины бросались в бой, очень быстро поворачивали назад, и устремлялись прочь на своих резвых лошадках. Мы не гнались за ними, довольствовались тем, что опасность была устранена, и возвращались назад, домой.
Я стоял на высоком берегу полноводной реки Вейсы. За моей спиной высилась громада моего города-крепости. Мои люди уже называют его Яроборгом- городом с моим именем. Повсюду в городе ещё достраивались дома, но основные работы уже были завершены. Город встал как монолит, как гора он возвышался над окрестностями. Два года прошло, как мы пришли сюда, на эти земли. Таких долгих, и таких коротких два года! Когда мы закладывали первый камень, мы и представить себе не могли, что из всего этого выйдет. А построили мы город, которому не было равных не только вблизи, но и далеко, на всех известных мне землях. Его можно было сравнить с городом, разрушенным моим войском далеко на востоке. Но моя крепость была более мощной. Она была гораздо выше, крупнее. А главное-это люди, живущие в этом городе. Все они были из разных племён, разных народов. Но за то время, чтобы мы были вместе, мы стали одним целым. Как единый кулак мы б или своих врагов, и горой стояли за своих близких.
За время строительства города-крепости Яроборг, у меня родилось сын Вейд и дочь Вейна от жены моей Айны, сын Ярг и дочь Ярина от жены моей Лу. Поначалу мои жены очень сильно ревновали меня друг к другу, доходило даже до драк. Но со временем они сначала стали лучшими подругами, а затем и сёстрами. В моём доме царили мир и покой.
Мои дозорные не только охраняли границы моего княжества, но и ходили далеко за его пределы. И вот однажды тёплым летним вечером от командира одного из таких дозоров, на востоке моих границ, прискакал гонец. Он загнал не одну лошадь, чтобы быстрее доставить мне важное послание. В нём говорилось, что на нас движется поистине огромное войско. Оно шло тремя походными колоннами, растянувшись на такое расстояние, что не было видно конца и края этим колоннам. И по десятку в ряд были те колонны. И далеко позади, еле видно было повозки обоза. Множество, сотни и сотни тысяч воинов двинула на нас чья-то злая воля. Разведчик, привезший послание, неловко переминаться с ноги на ногу, словно извиняясь передо мной за то,что дозорные не смогли точно пересчитать количество воинов в движущемся на нас войске. Я не винил в этом ни его, ни его командира. Приказал лишь следить дальше, не ввязываясь в схватки, ничем себя не выдавая. И отдал приказ своим генералам готовиться к походу. Хоть крепость и была достроена, и было достаточно запасов еды и воды, но требовалось сохранить будущий урожай, и защитить селения крестьян, что я взял под свою защиту. Поля были засеяны далеко вокруг города-крепости, по обе стороны полноводной Вейсы.
Собрав всех своих воинов, объявив сбор ополчения, я оставил лишь малую часть воинов для охраны крепости, мы двинулись навстречу врагу. Лёгкой победы никто не ждал, не все вернуться обратно. Мы шли на смерть, но шли побеждать. В трёх днях на пути от крепости к нам присоединился отряд генерала Дау Чи, отправленного мною держать город моего отца, отбитого мною у князя Аллея в честном поединке. Он привел сто сорок тысяч воинов, но этого всё равно было мало. На каждого моего воина было семь-восемь, а то и все десять воинов врага. Ещё через пять дней мы встретились с неприятелем.
Действительно, огромное войско противостояло нам. Их строй стоял дугой, края были выдвинуты в нашем направлении. Они как бы охватывали моё войско, сжатое в кулак, грозя окружить нас плотным кольцом. Но ещё до того, как враг двинул на нас свои полчища, к нам, неожиданно подошло подкрепление. Я никого не звал на помощь, они пришли сами. Правители южных земель и сами страдали от набегов кочевников, и так же, как и мы, они тоже совершали походы в степь, упреждая нападение на свои земли. Иногда мы объединялись, и действовали сообща. Но малыми отрядами. Мы не заключали никаких договоров, лишь кратковременные союзы на время совместных походов. Они пришли нам на помощь, трезво рассудив, что покончив с нами, кочевники не остановятся, и возьмутся за них. И вряд-ли они устоят без нашего участия. Число войска, присоединившегося к нам, было сопоставимо с моим. Я был уверен, что мы обязательно победим.
Войска сошлись. И грянул гром битвы. Мои лучники были лучшими, вызывая всеобщее восхищение, и потому, до того, как сойтись в рукопашной,враг потерял немало своих воинов. И продолжал терять непрерывно. Мои лучники, получив приказ стрелять, превзошли самих себя, стремясь расстрелять весь запас стрел как можно быстрее, уничтожая врагов. Когда войска наконец сошлись в рубке, они продолжали стрелять через головы своих товарищей. Первый удар приняли на себя мои лучшие воины империи Ци ( для меня они навсегда останутся воинами императора Ци, а я всего лишь остаюсь тем, кто позвал их на смерь), лишь немного разбавленные другими полками, чтобы их не задавили количеством. Я был в первых рядах моего войска, несмотря на уговоры моих генералов. Я позвал своих воинов пойти за мной, и не собирался отсиживаться за их спинами.
Генералам Пау и Дау Чи предстояло командовать войсками без моего участия. Я же бился, словно простой ратник, в своих уже знаменитых доспехах, переливающихся всеми оттенками красного цвета, словно я ещё до боя весь истекал кровью. И вот мы сошлись с врагом, и ударили, словно одна рука, снова, и снова, и снова… Мы бились, не щадя ни себя, ни врагов. И враг дрогнул. Видя, что не может пробить наш центр, главный удар они перенаправили туда, где соприкасались мои войска, и войско моих нечаянных союзников. И казалось, что южане не выдержат ( мои воины стояли крепко, не отступая ни на шаг), но вовремя это заметил генерал Пау. И отправил в гущу боя пустынников, подвижных и жилистых воинов. И они, усилив полки южан, смогли сначала остановить, а затем и вовсе погнали воинов врага. Надо сказать, что всё моё войско билось на лошадях ( лишь часть лучников оставалось безлошадными). И наши лошади, как и воины, были прикрыты надёжными доспехами. И мы шаг за шагом теснили неприятеля, а затем и погнали врага прочь. Они собирались отойти, перегруппироваться, и вновь ударить, но не смогли. Мы начали на них, нещадно рубили, и гнали, гнали, гнали.
Мы долгое время преследовали врага. Лучники, собрав колчаны со стрелами у убитых врагов, собирали обильную жатву из убитых врагов. Кочевники на своих быстрых лошадях, не отягощенных доспехами, пытались оторваться от погони. Но всё те же пустынники на своих выносливых лошадях неслись вдогонку, не отпуская врага. И громили, громили, громили врага. Едва ли сотая часть некогда огромного войска всё же ушла от погони, скрывшись в темноте. Нам достались огромные трофеи, несметные сокровища, награбленные кочевниками у других народов, и возившие всё это богатство с собой. Мы также освободили сотни тысяч рабов, которые впоследствии стали жителями моего княжества.
Нашими нечаянными союзниками были князья южных земель Глом и Дрог. И мы устроили пир по случаю победы. Позже, много позже, мы составили договор о мире и совместных походах против наших общих врагов. Договор мы скрепили брачным союзом. Князь Глом отдавал мне в жёны свою единственную дочь Гейзу. Белокурая красавица пленила моё сердце. И в последствии родила мне дочь Яловегу, названную мной в честь моей матери. Старшие жёны Айна и Лу благосклонно приняли мою новую жену.
Шли годы. Набеги кочевников продолжались, но уже не были опасными для наших границ. Они так и не оправились после того разгрома, что учинили объединенные силы южных князей и моего княжества. Много позже мы узнали, что объединила племена кочевников и отправила на нас большая империя, расположенная на юго-западе, на берегах теплого моря. Они не остановились после разгрома их союзников, и продолжали вредить нам. Особенно доставалось моим южным союзникам. Но это были лишь мелкие пакости, до крупных сражений дело не доходило.
Вейд, мой старший сын, и моя гордость, стоял передо мной, и покорно слушал меня. Я отдавал ему для правления город моего отца, город-крепость Велюй. Мои люди укрепили его стены, обнеся их камнем. Получилось не так высоко, как в Яроборге, но любой враг пообломает себе зубы, пытаясь завоевать эту крепость. Сам же город я перестраивать не стал, храня его в первозданном виде в память о своём отце. Лишь совсем старые, обветшалые дома заменялись на каменные строения. Это был город моего детства. И Вейд об этом знал. Мой сын вырос и возмужал. Он уже успел проявить себя в походах как мудрый, строгий, но справедливый военачальник. Он самостоятельно водил свою дружину на отражение набегов степных кочевников ( исправно тренировавших моих воинов ), так и на те северные города, что были к нам враждебны. Когда же он был дома, то принимал участие во всех заседаниях правящего совета, вместе со своим младшим братом Яргом, учась мудрости у моих приближенных. Дружина Вейда состояла, в основном, из его сверстников, родившихся здесь, в Яроборге. И все его воины были преданы ему и душой и телом. Вместе с Вейдом в Велюй отправлялась и часть моих советников. А на месте его встретит мой верный друг генерал Дау Чи, державший город моего отца для моего сына.
Мой сын, князь Вейд не перечил мне, подчиняясь и принимая мою волю. Мои сыновья, Вейд, рождённый моей старшей женой Айной, и Ярг, рождённый моей второй женой Лу, уже давно, в совсем ещё юном возрасте дали клятву на крови, что никогда, ни при каких обстоятельствах, не поднимут меча друг на друга, даже в шутку. И я верил, я знал, что так и будет.
Ярг оставался править в Яроборге. Мои старшие дочери стали жёнами сыновей моих южных союзников, князей Глома и Дрога. И это упрочило наш и без того нерушимый союз.
Айна, мать Вейда, покинула меня, отправившись за своими предками в великое путешествие, что происходило, по верованиям её соплеменников, со всеми после смерти. Лу, мать Ярга, ненадолго пережила свою названную сестру. Со мною осталась лишь Гейза, моя младшая любимая жена. Она должна была помогать моему младшему сыну своими мудрыми советами, как она не раз помогала мне. Ярг поклялся заботиться о Гейзе и моей младшей дочери Яловеге. Я же отправлялся в свой последний поход. Для всех это была рядовая экспедиция против кочевников. Мы сотни раз проводили такие рейды, стремясь оградить себя от их набегов. На самом деле, я собирался исполнить своё обещание, данное мною воинам императора Ци.
Прошло уже много лет с тех пор, как я позвал славных воинов великого императора Ци на смерть. И многие сложили свои головы в крупных сражениях и мелких стычках. И в памяти людей они остались отважными и сильнейшими из всех воинов на земле. Лишь десять тысяч, уже слегка постаревших, но ещё крепких воинов. И ветераны не желали умирать в мягких постелях, лишь смертью настоящего воина- с мечом в руке, в окружении сраженных ими врагов.
Мои доблестные воины ждали меня за пределами крепости. В поле, где был обустроен временный военный лагерь. В сопровождении верного друга генерала Пау и десятка воинов охраны, я покинул пределы своего города-крепости. Мы все знали, что никто из нас не вернётся назад. Сожалели мы об этом? Конечно же нет!
Передо мной стояли ветераны, прошедшие со мной все трудности походов и сражений. Это они силой своего оружия захватывали и разоряли города моих врагов. Это они громили войска кочевников. Это они возвели тот самый мост через полноводную реку Вейсу, ещё и этим оставив о себе память в истории людей. Это были те самые воины, которые поверили мне, и пошли со мной на смерть. Я дал слово, и собирался исполнить его. Я сам поведу своих лучших воинов в их последний бой. Мы давно научились понимать друг друга без слов. И потому не нужны были сейчас долгие разговоры. Я просто напомнил им о своём обещании, и они поняли меня. И грозный клич пролетел над землёй.
-Веди нас, великий князь Яробор,- как один прокричали мои воины.
Они не спрашивали, куда на этот раз мы идём. Мои воины, как всегда просто верили мне.
Империя, что располагалась на берегах теплого моря, раскинула свои щупальца во все стороны света. И не было покоя моим верным союзникам южным князьям. И воззвали они ко мне. Не мог, да и не хотел я отказывать тем, кто в трудный час пришёл мне на помощь. Но нельзя было ослабить, оставить без охраны мои земли, и земли моих верных союзников. И взял я с собой лишь тех, кто пришел со мной из империи Ци. Лучших воинов, что знала земля! Никого более не взял я с собой.
Десять тысяч воинов против сотен тысяч бойцов мрачной империи. Безумие! Но безумству храбрых поют лишь песни! И разгромили мы войско империи. И уже вошли мы в историю, сделав , казалось бы невозможное.
-Веди нас, великий князь Яробор,- неслось со всех сторон.
И, совсем уж с малым числом воинов штурмовал я столицу империи. И пала столица!
- Веди нас, великий князь Яробор,- неслось со всех сторон.
И три сотни воинов повёл я на штурм дворца их императора. Безумие! Но именно это и помогло нам победить!
Я сидел на троне в главном зале дворца. Я умирал. Раны мои были очень глубокими, и было их слишком много. От немедленной смерти меня спасли лишь мои, ставшие знаменитыми и наводнившие ужас на моих врагов, доспехи. Вокруг меня, как и повсюду во дворце, лежали тела погибших защитников дворца вперемешку с моими отважными воинами. Они пошли за мной на смерть, и наконец то встретились с ней. При этом они совершили невозможное. Мрачная империя пала, ещё не скоро она сможет возродиться! Да и возродиться ли она ?
Мертвые глаза генерала Пау с благодарностью смотрят на меня. Он исполнил свой долг до конца, погибнув последним из моих лучших воинов. Напоследок он сразил императора, закрыв меня от его меча.
Я победил! И было не важно, где это случилось. В поле, или роскошном дворце. Я победил! Умирая, я осознал, что исполнил свой долг до конца. Я выполнил своё предназначение. Я жил не зря!
Воин Света
© Copyright: Константин Семенов 75, 2021
Свидетельство о публикации №221043001545
Свидетельство о публикации №221043001545
Рецензии