Агнис, глава 5

V

Я стала женщиной не так давно. Год тому назад.

Омер, мой муж, в тот вечер вернулся в приподнятом настроении. Проект, над которым корпела его инженерная команда был с успехом принят. Теперь им оставалось только докончить макет той громады, машины по переработке пластика. Порой мне казалось, что он был предан этой машине не меньше, чем мне. И все же я всегда старалась быть в курсе его дел. По его милости я даже стала интересоваться промышленной архитектурой. Что было сравни подвигу, учитывая то, что когда Омер впервые назвал свою профессию инженера-конструктора я даже не совсем поняла значения загадочных для меня в то время слов.

Так вот, они отметили успешное продвижение дела бутылкой шампанского, и видимо не ограничились одной. Потому что домой мой инженер вернулся немного навеселе. Не слишком сильно, и это помогло случится тому, что случилось. Я знаю, что в хмели у него ничего не получается в этом деле, он сам мне однажды признался. Мы много разговаривали об этом и подобных вещах. Но он никогда не смел переступить границу слов. Смех, дружеская возня, целомудренный поцелуй в щеку или в лоб, вот чем приходилось мне довольствоваться все те годы. Он не подпускал нас к той границе, которую, казалось, мы имели право переступать. Конечно, первые два-три года мне оставалось лишь тайно радоваться такому повороту в супружеской жизни. Ведь, по правде сказать, при одной мысли о супружеском долге у меня душа уходила в пятки. Однако по истечении годов, особенно после поступления в университет, слушая рассказы более опытных подруг, робость моя постепенно уступала желанию познать то новое, что так старательно избегалось в нашем союзе. Сейчас я смеюсь, пусть и не без краски стыда, когда вспоминаю как тщетны были все мои попытки соблазнить. Я строила целые сети коварных планов и все они приводили к одному и тому же исходу: Омер деликатно пытается сдержать смех, а я тщательно скрываю за гневом свое унижение. После многих неудачных попыток искусить супруга я наконец поняла, что возненавижу его если так будет продолжатся и далее. Уж лучше смириться с прежним укладом семейной жизни, решила я, и сохранить крепкую дружбу, чем потерять все. А Омер действительно был настоящим мне другом, вероятно единственным, с кем я говорила обо всем и кого видела настоящим, со всеми недостатками, и все равно любила. Дорожа более всего нашей дружбой, я даже научилась принимать со всей самоотречённостью одну горькую мысль. Возможно заключение брака было для моего супруга одним лишь прикрытием каких-то других увлечений в силу того, что такие увлечения пресекаются в быту. Но еще чаще меня беспокоила идея о собственной безобразности, и я лишь недоумевала, зачем он на мне женился.

Поэтому, когда это все-таки случилось, это стало сюрпризом для нас обоих. И какими же глупыми мне потом показались все мои прежние приготовления, все те книги и статьи, что перечитывала я в надежде найти подсказку на неразрешимую загадку прохлады со стороны партнера. А все произошло спонтанно и даже, если так можно выразиться, понарошку. Просто обыкновенная невинная возня одним приятным вечером непредумышленно переросла в животную, естественную близость. И после уж, когда было испробовано, стало непонятно, а как же раньше мы жили без этого? По крайней мере для меня. А Омер, может тебе и покажется, что его я слишком превозношу, но он благородный. И благоразумный. И вполне может статься, что первая брачная ночь после восьми лет брака стала результатом сверх терпения и понимания, какое оказал мой супруг к своей тогда еще маленькой жене.

Девятый год нашего супружества стал самым счастливым в моем браке, в моей жизни. Но тут то и появилась та трещина, которая расколола наши девять лет. По естественным причинам зачался ребенок. А остальное, Айым, ты знаешь уже и сама.

***

-Но почему, зачем ты ушла от него? Ведь ты же любишь его!

-Вы, вы в порядке?

В лицо молодого сторожа бьет яркий солнечный свет. Он заслоняется от него рукой и замечает близко от себя лицо какой-то девушки.

-Агнис... - отпрянув выдыхает он почти в испуге.

-Что? - участливо спрашивает низкий голос девушки.

-“Это не ты.” - понимает парень, еще и сам не до конца понимаю рад ли он этому или огорчен.

-Вы можете подняться? - выбившиеся из-под кепки светлые пряди незнакомой девушки щекочут острыми концами лицо его.

Он утвердительно опускает веки на глаза и с ее помощью переходит из горизонтального положения в сидячее. Солнце беспощадно печет на дороге и липнущий на шее и груди, свитер приятно освежает. С длинных мокрых волос все еще каплет вода. Оглядевшись, он замечает валяющуюся неподалеку пластиковую бутылку. Она пустая. Стараясь поскорее привести его в чувство, незнакомка видимо не пожалела воды.

-Что с вами? Вы в порядке?

-Что случилось?

-Вы шли впереди по дороге, как вдруг упали, потеряв сознание.

-Я потерял сознание? - ошеломленно спрашивает он.

-Да. Вы все время звали какую-то Агнис... С вами точно все в порядке?

В голосе девушки слышна тревога. Но по тому, как нетерпеливо она смотрит по сторонам, словно пытаясь найти кого-нибудь еще, ясно что она куда-то спешит. Поэтому уверив, что с ним все хорошо, парень в доказательство своих слов делает попытку самостоятельно подняться на ноги. Чуть пошатнувшись, он все же умудряется сохранить равновесие. Дав слово, что он обратится за помощью к врачам, он еще некоторое время чувствует на себе следящий взгляд девушки, пока он медленно ступает, затем она уходит, скорой походкой опередив его по дороге.

Весь путь до кладбища мысли сторожа путаются, он припоминает что будто бы обедал вместе с Агнис и в то же время отчетливо помнит, что считал ее никем иным как призраком. Одной из тех, кто посещает ночами кладбищенскую сторожку. Но этот призрак, если она призрак, приходит не только во мраке ночи. И не один он его может видеть. Она из плоти и крови, и все же она...

Сторож с досадой думает, что следовало бы расспросить незнакомку, раз уж она следовала по дороге за ним, не видела ли та сопровождавшую его девушку с длинной косой темных волос, как перед ним уже вырастают знакомые железные ворота. Незаметно для себя он добирается до кладбища. Однако возвращение только усложняет жизнь сторожа сильнее. Войдя в незапертую сторожку, он первым делом бросается проверять письменный стол, где лежат все документы и его личный дневник. При виде исписанной мелким почерком поверхности стола, а также испещренные им от корки до корки дневник, бланки смотрителя, и прочие другие бумажки на сторожа сначала находит ступор. Затем - страх. Ему и в голову не приходит, что испорченная мебель и документы могут быть делом рук каких-то хулиганов. Уже при беглом взгляде он различает в написанном имена Сирил и Агнис. Здесь написано о них.

Фантастичность истории, в которую он попал слишком давит на расшатанные нервы. Упав на колени, сильное обличие уступает место внутренней истине. Закрыв лицо ладонями, он, она, плачет. Оставшись одна, Айым снова может быть собой. Слабой и несчастной, потерянной и вероятнее всего сходящей с ума. Но это длится лишь минуту другую. Повелев себе успокоится, она решает привести себя в чувство умывшись водой и проходит к умывальнику в углу. Крутит старомодный кран и холодной водой... Скрип растворяемой двери позади заставляет напрячься каждый нерв тела. Обернувшись, она облегченно выдыхает. И приветствует вошедшую со двора кошку, Духа. Заставив себя перекусить вместе со своим пушистым приятелем, она, не желая и не имея сил сей же час разбираться в кавардаке на столе, прямо приступает к своим обязанностям сторожа. Обход кладбища, который она сумела растянуть до целого часа, не дает обнаружить какие-то нарушения. Но главное, прогуливаясь среди тишины могильных плит ей снова удается водворить в свою душу умиротворение. И когда в глаза снова бросается стол она со спокойствием отмечает, что письмена на нем никуда не исчезли. Быстро нацарапав что-то на клочке найденной в кармане джинс бумаги, она нехотя берет в руки дневник и читает с места своей последней записи. Неизвестный мелкий почерк, как она и подозревала, описывал события той весны, в которую Агнис вместе со своей мамой переехала в айыл, в родительский дом Канышай. Но сама Агнис еще очень долго верила, что приехала лишь навестить родственников на каникулы, после которых они с мамой вернутся в город к отцу. Ей до последнего хотелось, чтобы находящиеся на грани развода родители помирились. Это и еще много других подробностей из личной жизни совсем незнакомой девочки-подростка открываются глазам Айым, пока она читает чужие строки из своего дневника. Входная дверь снова скрипит и не отрывая глаз от текста, Айым тихо зовет Духа:

-Кис-кис, малыш. Иди суда.

-Ну, пожалуй, это слишком даже! - слышится женский смех.

Задержав дыхание Айым поднимает к нему взор. Агнис. В пальто и сапогах. Целая и невредимая. Пожалуй, только выражение ее лица не слишком приветливое, несмотря на смех в губах. Они долго смотрят друг на друга, никто не решается заговорить первым. Стоящая на пороге Агнис словно потеряв терпение и гордо вздернув голову, проходит внутрь. Затем быстро бросает взгляд полных обиды глаз, и тихо спрашивает:

-Почему вы оставили меня одну, Айым?

-Что? - ошеломленно сглатывает Айым.

-Вы оставили меня на дороге, я не понимаю... Разве мы не договорились? Если дело в деньгах, то я заплачу, правда у меня...

-Да что с вами?! - неожиданно резко вскрикивает Айым, не замечая, как из ее рук падает дневник. - О каких деньгах речь, о чем мы договаривались?!

Агнис вздрагивает и еще тише бормочет:

-Сирил. Я хотела видеть его, как вы. Вы обещали мне помочь.

-Чушь. Я ничего не обещал. - жестко отрезает Айым, по привычке говоря о себе в мужском роде.

Она ждет возражений, но Агнис лишь поникнув головой поворачивает к выходу.

-“Боже, что делаю?!” - в ужасе спрашивает себя Айым. - “Назвавшись стражем мертвых, возможно только, что прогнала одну из них!”

Почитавшая свои видения за дар, а иногда и за проклятие, Айым все же несмотря ни на что принимала их как свой долг, который также обязывал помогать всем душам усопших. Айым не может, ей нельзя отказать в помощи Агнис, даже ценой своего разума. Поэтому, когда Агнис медленно отворяет дверь, Айым поднимается с места и примирительным тоном уговаривает:

-Хорошо, хорошо. Только не уходите так. Сделаю, что смогу, но ничего не обещаю. Я помогу вам.

Но Агнис все так же стоит к нему спиной, понурив голову. По спине Айым бегут мурашки, ее пугает вероятность того, что в комнате кроме нее никого может и не быть. Преодолев страх усилием воли, она повторяет:

-Не уходи, Агнис. Ты нужна мне. - говорит она и удивляется собственной искренности. И выдавив из себя усмешку бормочет, - Как же без тебя мне удастся разобрать все эти записи.

Последнее привлекает внимание Агнис. Искоса взглянув на угол стола, она, совсем как ребенок, в притворном безразличии спрашивает:

-Какие записи?

-Вот эти. Взгляни! Я нашел все этот беспорядок, когда вернулся после обеда с тобой.

Агнис неуверенно подходит к столу, и чем ближе она приближается, тем шире становятся ее глаза. Вид письмен очевидно производит на сильное впечатление. Широко набрав воздуха в грудь, она почти на полушепоте выдыхает:

-Боже, кто это сделал? Думаете, он?

-Нет. Впрочем, не знаю. У Сирила другой почерк.

-Откуда ты знаешь? - быстро взметнулся в Айым недоверчивый взгляд глаз, нежно округлых кверху.

-Не знаю. - устало качает она головой. Правда с приятностью заметив, что Агнис снова обращается к ней на ты.

Внимательно разглядев надписи, в лице Агнис появляется перемена. В смятении она отворачивается от стола.

-Это не я! - взволнованно, как бы защищаясь произносит она.

-Никто и не думал о тебе. Ведь мы же все это время были вместе, а пришла ты уже после. - рассеянно смотрит Айым на нее.

-Но ты могла бы подумать. - покраснев признается Агнис. - Этот почерк, он очень похож на мой. Может даже точно и есть мой.

-То есть, значит это ты написала?

-Я не знаю, я ничего не понимаю! - быстро-быстро качает она головой, так что коса сзади смешно виляет.

-Это не так важно... - пытается сменить тему Айым и опустив длинные ресницы неловко добавляет, - Знаешь, там, на дороге... Мне кажется ты рассказывала о своем... Ну, первой брачном... Опыте.

-Так значит это был не сон!

-Неет. Или да? Скорее всего все происходящее сейчас просто сон. - задумчиво делает вывод Айым.

-Но этого не может быть. - убежденно отрицает Агнис.

Острыми ноготками она щипает себя за вторую руку и морщится от боли, а затем подходит к Айым и щипает также и ее.

-Ай! - отскакивает Айым от Агнис, обиженно восклицает, - Зачем это?

-Видишь, мы не спим! - довольно улыбается в ответ Агнис, - Во сне же боль не чувствуешь.

-“И призраки не щипаются.” - мрачно отмечает про себя Айым, а девушке только кивает, - Хорошо. Тогда давай просто закончим со всем этим и разойдемся, пока еще не свихнулись совсем.

-Хорошо. А что мне делать?

-Я еще не дочитала записей в дневнике. А ты не могла бы пока что разобрать написанное на всех этих бумажках и на столе? Здесь пишется о вас с Сирилом, значит ты скорее всего сможешь распределить записи в правильном хронологическом порядке. Если он, конечно, существует.

-Значит здесь написано о нас. Думаешь, это я сделала?

Айым пожимает угловатыми, по-мужски широкими плечами. Агнис озабоченно хмурится. И прежде, чем снова взяться за чтение, Айым решается спросить у нее:

-Знаешь, хотела спросить еще на дороге, но не успела... - нерешительно начинает она, по обыкновению опустив глаза вниз. - Ну о том... Ведь ты с таким восхищением вспоминаешь об Омере, тогда зачем было уходить от него?

-Я ведь уже говорила, мы не сошлись характерами и взглядами на религию.

-Это смешно, не верю. - вырывается у Айым, и она тут же жалеет о сказанном.

Лицо Агнис вспыхивает от негодования, губы собираются в возмущенную трубочку. Долго не думая она нападает в словах:

-Ну а ты? Что ты делаешь тут, Айым? Зачем тебе понадобилось в двадцать два года заживо закапывать себя? - Айым хотела было ответить, но Агнис не дает ей сказать, - Я знаю, я все знаю о тебе. Ты сама мне дала прочитать свой дневник! От кого ты прячешься здесь, от живых?

Под тихим укором бездонных черных глаз Агнис становится стыдно за свою мгновенную вспышку. Спрятав пылающее лицо в ладонях, она угрюмо бурчит:

-Прости. Это не мое дело.

-Нет, ты права. - неожиданно спокойным голосом проговаривает Айым. - Я действительно прячусь здесь от живых.

Агнис вопросительно вскидывает на нее взгляд и Айым приходится объясниться:

-Сначала хотелось было сказать, что, принимая себя за медиума, или чокнутого, считающего себя медиумом, было вполне ожидаемо предположение, что мои “таланты” могут быть востребованными в таком месте как кладбище. Но видения были задолго до устройства на эту работу, и продолжатся и после. Так что возможно ты права, и я здесь только прячусь. - до этого расхаживавшая по комнате Айым опускается на кушетку. Задумчиво упирается взором в пустоту перед собой. Учтивое покашливание Агнис возвращает ей чувство действительности. - Да, ты права. - все также задумчиво делает несколько легких кивков. - Да вот только не от живых прячусь среди мертвых. Нет. -медленно качает из стороны в сторону головой. - Никогда не пряталась от живых. Напротив, всегда хотела жить, жить полной жизнью, по-настоящему. А они, - презрительно тычет Айым подбородком в неопределенную сторону, - Они, это большинство современного общества, не желают жить. Они только и думают, что о конце. О конце рабочего дня, о конце недели, месяца. В школах дети мечтают поскорее выпуститься, взрослые на работе мечтают об отпуске. Зимой вздыхают о лете, летом о зиме. И так год за годом, поколение за поколением, они деформировались в общество... Общество Смерти. В тайных поклонников Смерти, только и мечтающих о конце опостылевшей им жизни. Точнее того, что они принимают за жизнь. Вот поэтому мне они надоели. Они не живые, просто играют в иллюзорном спектакле под названием Жизнь, жаждая одного лишь: поскорее сойти со сцены прямо в ледяные объятия Смерти. А когда это случается, когда спектакль заканчивается и все иллюзии исчезают, остается одна правда. - дыхание перехватывает от беспрерывной речи. Жадно глотнув воздуха Айым добавляет. - В мертвых одна только искренность. Поэтому мне они больше нравятся.

Глаза Агнис сверкают откровенным интересом, с примесью насмешливости и даже некого злорадства. Ее губка приоткрылась что-то сказать и снова сжалась, но после короткого мгновенья колебания она с торжествующим видом произносит:

-Я знала, что ты определенно философ-отшельник, я не сомневалась даже. Но это было неожиданно длинно. - смеется она, заставляя краснеть Айым. - Я даже не знаю, что сказать. Хотя нет. Мне кажется, я могу с тобой согласится насчет живых. Я их тоже ненавижу за то, что они как будто не живые.

-Я их не ненавижу.

-А, пожалуй, стоило бы. - горько проговаривает Агнис, - Я уже говорила, что мы похожи Айым? - подтверждая Айым молча кивает. - Так вот, бросай свой дневник и расшифровку всего этого, - окидывает рукой она надписи на столе, - Незачем. Я уже рассмотрела их всех и теперь точно уверена в том, о чем мы говорили раньше. Сирил хочет рассказать о подробностях своей смерти. - изменившиеся глаза Агнис страшно сверкнули, - Точнее о том, что сподвигнуло его к этому. И ты была права, сказав, что не случайно я оказалась здесь. Говори же скорее, на каком месте ты окончила читать, и я продолжу нашу сказку о висельнике. - злорадный смех Агнис расходится мелкими мурашками по спине Айым.

Чуть помедлив, она не сразу находит что ответить Агнис, чему-то сильно разозлившейся. Раздумывая, не стоит ли ей извиниться, Айым беспомощно проговаривает:

-Дочитала до того места, где ты говоришь о вашем первом дне в доме Сирила. Как ты перед всеми гостями стала прикрывать Айко и этим невольно обрушила на себя недовольство присутствовавших.

-О, да. - смачно выдавливает она. - Еще тогда можно было понять, что дела мои в айыле по-доброму не закончатся. Слишком я была для них всех … - опускает голову в раздумьях и не находя нужного слова продолжает, - я была “слишком”. И волосы в то время еще красила. Но знаешь, в самом начале все было так хорошо, и они были так приветливы, что я даже не могла представить, к чему все в итоге придет. - тряхнув головой, словно отгоняя что-то, она обращается к Айым,- Но давай по порядку, с самого начала. Итак, на следующий день после моего представления перед гостями...