Георгиевская лента диптих

Цвет пороха и цвет огня соединили.
Контрастных пять полос на ленте пролегли.
Три узких черных и оранжевый меж ними.
И в этих двух цветах вся летопись войны.

Дорожкой черной пепел сыпется на сердце.
Стучит в него и не даёт уснуть.
Печаль потерь и расставаний горечь
По черной полосе проводят путь.

Густой смолой назад дорога вьётся.
Туда, где жив мой дед. Не ранен, не убит.
Где бабушка хохочет и смеётся.
Не ведая, что через месяц предстоит.

Оранжевых две линии сияют
Парадным маршем, золотом побед.
И строем ветеранов. Меж которых
Упругим шагом марширует другой дед.

От золота погон светлей на сердце.
Улыбки ветеранов там и тут.
Мы вместе маршируем к Театральной.
А вечером пойдём смотреть салют.

Военных маршей медь наружу рвётся.
Торжественно идет за строем строй.
Огонь и кровь сливаются единой,
Оранжевою, яркой полосой.

Полощет майский ветер линии на ленте.
Пульсируют оранжевый и чёрный в такт.
Идут парадом памяти потомки.
В высокой сини журавли летят.

Победы и потери. Какую цену приходится платить за одни? Из скольких подвигов состоят другие?
 Который год 9 мая проходят по улицам колонны Бессмертного полка. На груди каждого участника колеблются от ветра полоски георгиевских лент.
Оранжевые полосы на черном? Или черные на оранжевом? Какая разница. Ведь сердце каждого человека по-особенному сжимается при приближении этого праздника. Сжимается от гордости и боли. Гордости за победу. Боли за потери. Всё тише шаги истории, всё меньше среди нас тех, кто прожил и пережил годы страшной войны.
До нас доходят обрывки их воспоминаний. Теперь самое главное – нам не растерять их, не забыть, не исказить. Это наша ответственность перед ними. Наша георгиевская лента. Лента нашей памяти.
Оранжевая полоса этой ленты проходит через историю моей семьи золотом погон на кителе деда, сиянием медалей на груди бабушки и дедушки. Я начала учить географию не по книжкам. «За взятие Кенигсберга». Кенигсберг? Это где? Польский крест. Польша? Это что? «За Варшаву». Варшава дальше Кенигсберга?  «За оборону Сталинграда»! Сталинград далеко?  Зачем его обороняли? «За победу над Германией»… Германия теперь наша?
И затаив дыхание слушала обстоятельные ответы. Чаще отвечал дедушка. Бабушка о войне стала рассказывать уже перед смертью. То ли я подросла, то ли она чувствовала, что скоро уйдет. И рассказывала мне истории медсанбата. В котором хирургической сестрой прошла всю войну. Про хитрый способ самострельщиков, потерянную под обстрелом гребёнку, боевых подруг.  Бабушкины уверенные пальцы зашили на кухонном столе мой разбитый лоб. Ни следа не осталось на месте шва. Её профессионализм ещё долго вспоминали больные в коридорах поликлиники.
Когда отключали электричество, наставал черёд черных полос. Семья собиралась в кабинете деда. Из ящиков письменного стола доставались письма. Начинался рассказ о погибших…
Мой второй дед не вернулся с фронта. Талантливый механик, лучший специалист-дизелист, он был известен далеко за пределами части. Отважный специалист эвакуатор грузовых машин. Сколько трофейных машин восстановил он для армии? Кого вспоминал, умирая в госпитале от ран?
Пять полос георгиевской ленты прочертили узор памяти и славы в жизни каждого. Наши павшие живут в нас.
Все живы.
Пока мы помним.