Часть 2. Глава 3. Власовцы - народники

 Глава 3. Первая встреча с партизанами.

 3.2. ВЛАСОВЦЫ - "НАРОДНИКИ".


КТО ТАКИЕ "НАРОДНИКИ"?

Мы двинулись напрямую лесом в южном направлении. Уже было темно, когда мы вышли на противоположную опушку леса. В полу - километре от нас чернели крыши какой-то деревни. Приходилось проводить нашу первую ночь в лесу.

«Знаешь, Михаил, - обратился ко мне мой товарищ, - пойду я в деревню, уже очень хочется молока, авось достану.»

«Ну что же, иди! Только осторожнее. Не попадись, пройди сзади в какой-либо двор.»

Козлов отправился, а я сел под дерево и задремал. Через некоторое время он пришел радостный, оживленный.

«Михаил, смотри, полный котелок молока. Да там я выпил больше этого.»

«Ну как тебя приняли белорусы?»

Козлов рассмеялся:

«Знаешь, они никак не верят, что я бежавший из плена, а приняли меня за какого-то «народника». Хозяйка, которая наливала молока, спрашивает меня: «ты что, с поста, что ли, пришел за молоком»?»

« С какого поста?» - спрашиваю я.

« Не притворяйся и не обманывай, - говорит она, - я ведь вижу, что ты -«народник».»

«Что это еще за «народник», - Михаил, ты не знаешь?»

«Не знаю», - ответил я.

Черт знает, что это за название. Все же, я насторожился: «народники» какие-то, «посты».

«Пост… , - думал я, - что-то тут неладное.»

«Михаил, - шептал мой товарищ, - разводи, давай, огонь.  Я хлеба принес, поедим с молоком.»
«Нет, Козлов, - возразил я шёпотом, - здесь огня не будем разводить, пойдем вглубь леса, там и огонь разведём, и спать будем.»

Мой товарищ презрительно сжал губы.

«Что, боишься? Ты, оказывается, не из храбрых!»

«Брось дурака валять, - промолвил я, - не в этом храбрость надо показывать, надо быть осторожным. Видишь, вот что это?»  И я показал поднятый мной на тропинке, на которой стояли, окурок папиросы.

«Ну и что, окурок и все.»

«Кто же теперь из белорусов курит папиросы, ты подумай! – ответил я, - партизанам тоже негде взять их, папиросы эти.  Это курили немцы или полиция.»

Козлов задумался:

«А, ну ладно, быть по-твоему, пойдем в лес.»

Я зачерпнул в низине котелок воды, и мы двинулись вглубь леса. Отошли порядочно, забрались в непроходимую чащу и тут развели огонь. Устроили форменный пир, картошку жарили, с молоком делали «пюре», ели в мундире, наелись так, что я наутро заболел поносом. Вознаграждали себя за голодовку в плену.

Только потом мы узнали, как кстати была принятая мной осторожность.

Лес, которым мы шли, был блокирован изменниками «власовцами», которых тогда белорусы называли «народниками», да и власовцы так приказывали себя именовать.

Местность была на военном положении, все лесные дороги и тропы заняли и стерегли от партизан «власовцы», немцы, полиция.

Ввиду этой блокады, партизаны ушли аж в Лепельский район Витебской области, километров за 250 отсюда. Остались только не успевшие уйти диверсионные группы.  Да ещё небольшой отряд партизан под командой Суворова. За этим отрядом и рыскали немцы, власовцы и полиция.

Все потом удивлялись, как мы проскочили в это время  и этими лесами! Спасло нас то, что я, охотник и уралец, избегал идти дорожками и тропинками, а шел  лесом напрямик по солнцу, невзирая на недовольные бормотания моего товарища, которого все время тянуло или на дорогу или на тропинку.

Всех, кого находили в лесу, невзирая на возраст, пол и личности, враги тут же на месте расстреливали без всякого допроса. Только счастливая случайность спасла нас от этой участи, ибо в тот момент, принимая меры осторожности, я не имел никакого понятия о размерах опасности и окружающей нас обстановке охоты за партизанами.

Ещё не взошло солнце, а мы уже тронулись в путь. Ночью выпала сильная роса и, шагая густой травой, зарослями леса, мы оба сильно промокли. Мой товарищ ругался, требовал пойти или дорогами, или тропинками. Я категорически отказался.  Вот и шли мы всё время серединой леса.

Солнце уже начинало всходить, когда мы подошли к хорошей грунтовой дороге («шлях» по-белорусски»), пересекавшей наш путь. Я осторожно стал подбираться к дороге, оглядываясь по сторонам.

Метрах в тридцати от неё на небольшой поляне мы увидели свежевырытый окопчик бруствером к дороге.  По свежепримятой подстилке из травы и окуркам было видно, что отсюда только что ушли два человека. Один с автоматом, другой с винтовкой. Это было видно по тому, что на мягком бруствере окопа остался отпечаток «дырявого» кожуха ППШ, а по следам колец на ложе винтовки, она была немецкой. Гвозди на подошве немецких ботинок также ясно отпечатались на следах ушедших. Кто и кого подкарауливал из этой засады, мы точно не могли определить и, отойдя метров тридцать вправо, осторожно вышли на дорогу.