Грейс Агиляр Кедровая долина Глава 25

                Грейс Агиляр  КЕДРОВАЯ  ДОЛИНА
            
                Перевод: Дан Берг

                Глава 25

“Занесен топор над ним,
В полдень должен быть казним.
Добрый конь несется вскачь,
Полон сил, ретив, горяч.
Мчись вперед, мой верный друг,
Отдыхать нам недосуг.
Что о будущем гадать?
Только бы не опоздать!”

(Из рукописей Г. А.)

Очень скоро дон Луис Гарсиа осуществил свои угрозы, и Мари смогла убедиться в нешуточных намерениях инквизиции. Ее вновь доставили в зал правосудия. Ей предложили тот же вопрос, что и прежде – какие из благородных испанских семей тайно исповедуют иудаизм? Мари вновь отказалась отвечать. С этой минуты события не повторяли первый допрос. К Мари применили пытки.

Жестокость инквизиторов называют “зверской”. Навряд ли это справедливо: жестокость есть атрибут людей, а не зверей. Инквизиция желала примирить злодейство с чистой совестью. Мы не станем описывать беспощадность тюремщиков. Читатель может найти достаточно много документальных свидетельств их изуверств. Кое-что выпало на долю Мари – хрупкой, но сильной духом женщины.

Ради прекращения страданий некоторые узники готовы были предавать и оговаривать. Мари держалась стойко. Она не кричала, только тихими стонами утоляла жажду мести дона Луиса. Он нагибался к ней и злорадным шепотом спрашивал, не хочет ли она остановить пытки, начав говорить. Мари не отвечала ему.
 
Опытные палачи не торопились доводить мучения до крайних форм. Причинив страдание, они освобождали жертву, давали ей время прийти в себя, ибо в противном случае пытаемый терял сознание и уже не чувствовал нарастания боли. Тюремщики волоком доставляли Мари обратно в ее каменную келью – до следующего раза. В эти часы она почти не сознавала себя, не могла даже поднести к пересохшим губам кувшин с водой. 

Однажды ночью после истязания обессиленная Мари погрузилась в тяжелый сон, ей привиделось детство, Кедровая долина, мать гладила ее по волосам и говорила что-то ласковое. Голос был как-будто знаком, но принадлежал не матери.

“Любимая Мари, - усыхала она ласковые слова и открыла глаза, - ты забыла меня, дитя?”

Мари увидела мужчину в одежде инквизитора. Нет, это не сон.

“Я хочу увести тебя отсюда, Мари. Дьяволы не придут к тебе этой ночью, старший инквизитор вызван королем. Ты доверяешь мне? Ты согласна идти со мной?”

“Да. Куда угодно. Но я не могу подняться...”

“Этого не требуется, Мари. Держи лампу и освещай путь. Не произноси ни слова, затаи дыхание. Бог твоих отцов не оставит тебя.”

Человек осторожно поднял ее на руки. Надежда спастись от Луиса Гарсиа придала силы измученному телу. Она держала лампу. Она поняла, что они покидают тюрьму. Ее избавитель хорошо знал хитросплетения запутанных переходов и шел уверенно. Иногда останавливался, прислушивался.

Мари ощутила на лице дуновение свежего ночного ветерка – они выбрались из подземелья. Мужчина осторожно уложил Мари на мягкий мох. Каким прекрасным показалось ей это простое ложе после холодного каменного пола кельи! Она ничего не спрашивала, ей трудно было говорить, но она сознавала, что спасена. Провожатый приготовил целебное питье и поднес чашку к губам Мари.

“Пей, дитя моей святой сестры. Пей, в этом напитке жизнь!”

Мужчина сменил одежду – он больше не был инквизитором. Он откинул капюшон, и Мари разглядела в лунном свете милое лицо дяди Жульена. Она обхватила его за шею, обняла, спрятала голову на его груди. Затрепетало благодарное сердце. Тюремный кошмар остался позади, она свободна!

Жульен смочил прохладной жидкостью ткань и забинтовал поврежденную ногу Мари. Он завернул ее в заранее приготовленный монашеский плащ, и она превратилась в юного послушника. Она выпила еще чашку целебного снотворного напитка и затихла счастливым детским сном.

Жульен Моралес (он впервые был упомянут в главе 5 нашего повествования) в молодости покинул Кедровую долину, поклявшись отомстить инквизиторам за убийство отца. Он никогда не появлялся более в родном гнезде, и родственники оплакали его, как умершего.

Жульен пришел в Сеговию в день суда над Стенли. Он был в обычном монашеском одеянии. Он узнал, что убит его племянник Фердинанд, что обвиняют в преступлении англичанина, и что племянница Мари по непонятной причине открыла свое иудейство. Жульен горевал о потере, но утешением ему служили слухи о добром отношении королевы к Мари.

Жульена Моралеса не удивило похищение Мари. У него не было сомнений в том, чьих рук это дело. Еще много лет назад, когда он задумал мстить церковникам, он пробрался в логово врага и познал его коварный норов.

Если же говорить о мщении, то следует заметить, что деяния Жульена были негласны, как и все, что творила святая инквизиция, членом которой он вынужден был стать. Но, не смотря на таинственность, с большой долей уверенности можно приписать его усердию неразгаданную смерть предшественника дона Луиса Гарсиа. Выходя из подземелий, Жульен облачался в сутану монаха, и никто не мог признать в нем инквизитора и, тем более, благоверного иудея.

Жульен задумал спасти Мари, и задача эта не казалась ему простой. Промедление опасно, ибо пытки грозили причинить ее здоровью необратимый вред, а поспешность могла погубить план освобождения. Жульен был осведомлен о предстоящем отсутствии Гарсиа. Он знал также, что инквизиторы не пытают свои жертвы ежедневно, дабы муки прежней боли не притупляли новых страданий. Стечение этих двух обстоятельств указало Жульену на подходящий час.

Добровольное признание Мари было загадкой для Жульена – ведь она знала о существовании святой инквизиции. До него дошла молва о ее любви к христианину и о том, что это чувство стало причиной ее жертвенности. Жульен не мог всерьез допустить такое, и слухи посчитал досужей болтовней. Поэтому он опасался, что Мари от горя повредилась умом. 

Через два дня после выхода из подземелья, когда Мари немного восстановила силы, беглецы продолжили путь. Жульен надел монашескую сутану. Теперь его звали отец Амброуз. Его спутница превратилась в молодого послушника – брат Эрнст. Она восседала на муле, которого для нее раздобыл спаситель. Они шли по направлению к Кедровой долине, ибо это было единственное место, где Мари могла чувствовать себя в безопасности. Первый восторг свободы миновал, и Мари принялась горевать о судьбе Стенли. 

Путники вошли в маленькую деревню, спрятанную в горах. Деревенский голова Перез весьма обрадовался их появлению. С глубоким уважением Перез пригласил гостей к себе в дом и, оказав все знаки гостеприимства, сообщил, что под его крышей находится некий тяжело раненый человек. Страдалец умоляет привести к нему священника, желая исповедоваться перед смертью. Он хочет очистить душу от тяжкого греха, а также утверждает, что ему известна крайне важная вещь, которую необходимо срочно передать королю.

Перез рассказал, как возвращавшиеся с пастбища крестьяне услыхали стоны на дне глубокого оврага. Они подняли раненого и доставили в деревню. Вероятно, кто-то хотел его убить, и, думая, что тот мертв, бросил в овраг. Перез пытался исцелить его, но, видно, беспощадная судьба приготовилась распорядиться иначе. Деревенский голова видел в отце Аброузе посланца небес: монах исповедует беднягу и решит, следует ли беспокоить короля.

Здоровье Мари тревожило Жульена гораздо больше участи полуживой жертвы покушения. Поэтому он попросил Переза прежде всего устроить на покой утомленного тяжелым переходом юного послушника. Когда это было исполнено, Жульен в сопровождении деревенского головы отправился к раненому.

Охваченная предчувствием, Мари с трепетом ждала возвращения Жульена. Наконец, он появился. “Дитя мое! – воскликнул он, - перст Божий вел нас! Несчастный человек на смертном одре – это...” Взволнованная Мари договорила за него: “Это убийца моего мужа! Я догадалась, услыхав рассказ Переза. Мы должны спасти Стенли!”

“Это крайне трудно. Требуется немедленная аудиенция у короля. Мы в шестидесяти милях от Сеговии, и дорога нелегка.”

“О, только бы достало времени, а трудности пути преодолимы!” – горячо воскликнула Мари.

“Казнь назначена на полдень, и времени довольно, но некого послать с известием! Деревенские невежественны и не сумеют толком рассказать королю или главе Святой Эрмандады, что найден убийца Моралеса, и надо остановить казнь и немедленно послать человека сюда в деревню для получения свидетельства от настоящего убийцы. А я не имею права покинуть несчастного – муки совести и тела побудят его к насилию над самим собой!”

“Я поеду! – отчаянно выкрикнула Мари, - и не смотри на меня так, словно я не в своем уме. Стенли не должен умереть!”

“Мари, Мари! Я не рискну твоей безопасностью! Что тебе в этом христианине? Твоя жизнь мне дороже, чем его! Я не отпущу тебя!”

“О, мой второй отец! Мне невыносимо будет жить с мыслью, что я могла избавить от казни Артура Стенли и не сделала этого!” И, борясь со своими чувствами, Мари открылась Жульену.

“Мари, ты дочь святого народа, полюбила христианина и продолжаешь любить его? Возможно ли такое?”

“Я хочу спасти его, ибо он невинен, - ответила Мари, - и ты ошибаешься в своих опасениях – Стенли никогда не станет для меня чем-то большим, чем он есть сейчас, и я ни в чем не отступлю от веры отцов!” – прибавила она с обидой. 

Этот упрек смягчил Жульена. Он примирительно заявил, что если не найдется никакой иной возможности, то он примет замысел Мари. Он старательно выдвигал возражения, а она находчиво изобретала что-нибудь в противовес. Согласились на том, что с восходом солнца послушник Эрнст в сопровождении Переза отправятся в дорогу. Жульен сообщил деревенскому голове, что юноша не вполне здоров, и требуется беречь его от тягот пути елико возможно. Перез был польщен доверием отца Амброуза. Он привел отличных лошадей для себя и для послушника. Монах благословил посланцев, и они двинулись вперед.

Раз или два путники останавливались, давая отдых лошадям и восстанавливая собственные силы. Мари не чувствовала утомления, ибо была слишком возбуждена своей миссией. Свежий ветер в лицо бодрил ее. Недалеко от Сеговии они заехали на постоялый двор. Хозяин, друг Переза, сменил им лошадей и угостил хлебом и фруктами.

“Вы направляетесь в Сеговию? – спросил владелец постоялого двора.

“Да, дружище, у нас важное поручение от отца Амброуза.” – ответил Перез.

“О, вас ждет великолепное зрелище! Кабы не это проклятое подворье – и я бы поехал!”

“Что происходит в городе?”

“Ну, друг Перез, ты совершенный деревенщина, если не знаешь, что сегодня в полдень в Сеговии состоится казнь молодого английского рыцаря, убившего, как полагают, самого дона Фердинанда Моралеса, мир праху его! Говорят, иностранец очень храбр. Я так люблю смотреть, как смельчаки встречают смерть!” 

“Мы несем весть о невиновности англичанина. Нам надо спешить!” – воскликнул Перез, наскоро попращался с приятелем и вскочил в седло.

“Вперед без промедления!” – вскричал послушник и пришпорил лошадь.

Они мчались во весь опор. От бешеной скачки у Мари закружилась голова. Сердце защемило, вернулась слабость. Она судорожно вцепилась в вожжи, закрыла глаза. Она твердила себе: “Держись, держись!”

Показались башни Сеговии. Цель близка, да лошади выбились из сил. Шкура их покрылась обильным потом, ноздри широко раздувались, пена капала на землю. Они шли шагом.

Вот и Одинокая улица. Для казни сооружен помост. Толпы людей тянулись к нему. Солдаты прокладывали себе дорогу сквозь толпу. Мари увидела фигуры на эшафоте. Вдруг раздался звон. Это колокол кафедрального собора Сеговии возвестил о полуденном часе.   
   
   Полностью роман опубликован здесь:
http://s.berkovich-zametki.com/2018-snomer3-agilar/