Этюды из давних времен

                Рассказ
               
               
Петр Сергеевич Пушилин, как обычно проснулся ровно в шесть часов. Он надел теплые носки, трико и свитер. В квартире было прохладно. У них стояло  индивидуальное отопление. Можно было бы топить и более основательно. Но они со старухой давно были пенсионерами. И им приходилось экономить каждую копейку.

Петр Сергеевич вышел в зал и сразу заметил, что дверца верхней полки книжного  шкафа была открыта. Значит, его супруга искала, что почитать перед сном. Ну и, естественно, в силу своей старческой забывчивости дверцу книжного шкафа не закрыла. Петр Сергеевич решил исправить старухину оплошность. Но тут его взгляд неожиданно остановился на двухтомнике Плутарха. Эти две книги ярко выделялись на полке. Когда-то, возможно, лет десять назад он читал этого древнегреческого писателя и философа. А теперь дожился до того, что совершенно не помнит ничего из того, что тогда им в разных разговорах обсуждалось и что ему нравилось у этого древнегреческого мыслителя.

Петр Сергеевич снял с полки первый том. Раскрыл его. Читать он не собирался. Просто хотелось подержать в руках воплощенную в строчках мудрость великого древнегреческого мыслителя. Раскрыл книгу и из нее что-то выпало. Он нагнулся и поднял с пола аккуратно сложенные и сильно пожелтевшие две газетные вырезки.

И тут ему все вспомнилось. В свое время именно так он хранил свои лучшие публикации. Давние-давние времена. Тогда он работал в районной газете. Возможности  были другие. Из того, что требовалось журналисту для нормальной работы в домашних условиях, у него ничего не имелось. Разумеется, кроме бумаги и авторучки. Но еще в те годы появилось желание хоть как-то сохранить те свои публикации, которые нравились ему самому. И он вырезал из газеты свои, по его представлению, хорошо написанные статью, или очерк. В книгах это можно было хранить. Считал, что это
самый надежный вариант.

Петр Сергеевич заботливо поставил на полку том Плутарха, закрыл дверцу верхней полки книжного шкафа и лишь потом развернул первую газетную вырезку. И тут же громко произнес:

– Боже мой! Вот это да!

И он углубился в чтение своего давнего творения. Читать было трудно. Бумага стала темно-желтой. Краска вылиняла от времени. Но он и без этого  старого материала все-все вспомнил. Но все-таки жадно вглядывался в потускневший текст. И чувствовал: все в нем просто ликует.

Тогда Петька Пушилин еще и года не работал в районной газете. Каждое написанное им предложение давалось ему с большим трудом. Все казалось, что получается коряво и примитивно. Теперь он еще раз вспомнил с чувством величайшей благодарности своего первого редактора Александра Ивановича Багрова. Это он всячески поддерживал неопытного газетчика Петьку Пушилина.

Всего несколько месяцев Петр Пушилин проработал в районной газете. Еще не успел, как следует оглядеться, приспособиться к обстановке. И вдруг –  предложение принять должность заведующего отделом писем. Тот человек, что работал в этой должности, получил другое предложение – написать заявление на расчет по собственному желанию. По тогдашнему мнению Петра, для него сложилась неловкая ситуация. Когда с ним разговаривал Александр Иванович о его повышении в должности, Петр пожаловался на свою неопытность в журналистской работе. Время для его продвижение по служебной лестнице еще не пришло. Но редактор сказал, как отрезал:

– Не боги горшки обжигают. Да и выбирать мне не из кого. Ты видел, что из себя представляет твой предшественник? Ни строчки не написал за несколько месяцев. Я с ним разговаривал на эту тему. Он и сам теперь осознает, что впрягся не в свою телегу.

Петр Пушилин еще до своей попытки устроиться в районную редакцию, которой руководил Александр Иванович Багров, читал в периодической печати публикации этого человека. Они ему не просто нравились. Они его приводили в восторг. Восхищение нисколько не поколебалось и после того, как Петр стал работать под его руководством. Теперь Пушилин имел возможность непосредственно наблюдать, что представляет собой Александр Иванович Багров. Он не ограничивал свой вклад в работу руководимого им коллектива лишь руководством. Он сам много писал. Его фельетоны читались и потом горячо обсуждались жителями района. Эти публикации не нравились многим местным руководителям. Редактора пытались урезонить, осадить его творческий пыл. И Петра Пушилина очень удивлял тот факт, что Александр Иванович выходил всегда победителем в этих тяжбах по случаю публикаций фельетонов. Редактор при всякого рода разбирательствах неизменно доказывал, что каждое написанное им слово обязательно в самую точку.

Сейчас, после прочтения публикации в пожелтевшей вырезке, Петр Сергеевич с удивлением отметил для себя: тогда он успел поработать в должности заведующего отделом писем, возможно, неделю. А, возможно, и того меньше. Вызвал его к себе редактор и огорошил:

–  Вот что, Петр Сергеевич! Пришло к нам письмо из хутора Масловка. Оно анонимное. Но в нем такие сведения, что по спине мурашки бегут. Надо поехать туда и самым тщательным образом во всем разобраться. Это будет для тебя и хорошей учебой в новой должности. И суровым испытанием.
Немного подумал и добавил:

– В нашей работе иначе нельзя.

И надо сказать, тогда Александр Иванович предложил Петру довольно подробный план проведения расследования. Он рекомендовал своему сотруднику постараться, чтобы его не окружил «вниманием» при появлении на хуторе заведующий производственным участком Никита Ефимович Маслов. Молодого и неопытного газетчика он легко может охмурить. С другой стороны, хутор есть хутор. Там буквально все на виду. Люди обязательно засекут, что сотрудник редакции сначала вступил в разговор с их руководителем. Потом никого из них не убедишь быть предельно откровенным.   

Петр Пушилин весь напрягся. В голове билась паническая мысль: « Вот и я загремлю вслед за своим предшественником из редакции. Ведь не справлюсь». Еще в кабинете редактора он успел бегло прочитать анонимку. В ней приводились серьезнейшие факты. Они тянули на уголовную статью. А если это клевета? Из него плохой следователь. Может клюнуть и на клевету. Напишешь разгромную статью, а факты потом не подтвердятся. Тогда действительно придется возвратиться в свое родное село и проситься в колхозе вновь в электросварщики.

Анонимный автор начал свое письмо с вопиющего факта. Будто заведующий производственным участком не выделил транспорт, чтобы отвезти тяжело больную колхозницу к врачам райцентра. На следующий день женщину парализовало. У нее отняло правую половину тела. Теперь эта женщина малоподвижна. Сердобольные соседки приходят на ее подворье и помогают все по хозяйству. Да и саму хозяйку почти полностью обихаживают. Она сама не в состоянии помыться и привести себя в порядок.

Далее следовал рассказ о другом вопиющем факте. Дети с хутора учились в селе  Подколзино за десять километров от хутора. В субботу во второй половине дня их забирали из тамошнего интерната и развозили по домам. В воскресенье во второй половине дня на тракторе отвозили в интернат. Для  детей был оборудован своего рода вагончик, в котором было самое минимальное подобие уюта.

Случилось так, что тракторист, который возил эту будочку туда и обратно, загрипповал. У него поднялась высокая температура. Родители было совсем уж собрались оставить школьников дома. Стоял крепкий мороз. И мело в этом день так, что метрах в десяти ничего не видно. Но тут появился заведующий производственным участком. Как всегда он был заметно невеселее. Выяснив, в чем дело, он заявил родителям:

– Идите по домам. Я сам отвезу детей в интернат. Дело не ахти какое.

К удивлению Пушилина и редактора газеты, родители согласились. Заведующий участком завел «Беларусь», прицепил вагончик и потащил его во вьюжный ад. Там, уже далеко от хутора, трактор вдруг остановился и заглох. Двое мальчишек, те, которые были посильнее от остальных и поувереннее, пошли к трактору и там  увидели уснувшего заведующего участком. На полу кабины стояла открытая и выпитая наполовину бутылка водки.

Мальчики поняли, что надеяться им не на кого. Они вернулись в вагончик  и сказали своим товарищам, что им придется идти в интернат пешком. Выбора ни у кого не было и все двинулись по вьюжному полю. Никто не замерз. Но многие из школьников оказались со следами обморожения. Преподаватели школы тут же вызвали медиков и проинформировали родителей пострадавших школьников о случившемся. Родители сразу настроились подавать на  руководителя участка в суд. Но председатель колхоза убедил их с судом не связываться. Пообещал, что сам примерно накажет заведующего участком. Да только все осталось, как и раньше. Заведующий участком продолжал пить и творить бесчинства.

В то время в районной редакции не имелось никакого транспорта. До хутора Масловка он добирался на попутном транспорте. Из райцентра выехал в восемь часов, а  до места своего расследования добрался только к обеду. Зашел сначала в магазин. Там было всего три покупателя. За прилавком стояла молодая женщина с гордым, даже надменным выражением лица. Пушилин решил переждать, когда покупатели выйдут из магазина. Потом обратиться к продавщице со своими вопросами. Покупатели пришли в магазин за мелкими покупками и новоявленному завотделом писем долго ждать не пришлось. Как только за последним покупателем захлопнулась дверь, он приступил к продавщице с расспросом. Та как-то снисходительно выслушала Петра Пушилина и ответила отказом:
– Вы меня не втягивайте в скандал. Да и знаю я об этом деле совсем немного. Так что не могу вам сказать, что тут откровенная брехня, а что, правда.

 Петру ничего не оставалось, как предупредить продавщицу, что их разговор должен оставаться в секрете хотя бы в течение  этого дня. Потом ей можно развязать язык. Если не выдержит этот срок, будут большие неприятности.

Он пошел по селу искать нужного ему собеседника. Но ему почти не попадались прохожие. А если попадались – после проверочных вопросов Петр понимал, что от этого человека нужной информации он не получит. Дело совершенно не двигалось, и он решил пойти по тем людям, которые упоминались в анонимном письме как пострадавшие. И тут у него дело, наконец, сдвинулось с места. Обиженные назвали ему своих сторонников. Но и не только тех, кто к пострадавшим предрасположен. Но и тех, которые в селе считаются принципиальными людьми. Они могут и о пострадавших сказать суровое слово. Ну а о заведующем производственным участком вывернут всю подноготную.

 Дело пошло настолько успешно, что завотделом писем управился к последнему автобусу, уходящему из хутора в райцентр. Его блокнот был почти весь исписан данными, целиком и полностью подтверждающими факты из анонимного письма. Ему оставалось только захватить на месте председателя колхоза.

Но он напрасно в душе надеялся, что ему удастся избежать встречи с заведующим участком. Никита Ефимович Маслов нарисовался у одного из колхозников, с которым Петр как раз беседовал. Заведующий был пьян. Он зло уставился на сотрудника редакции и едко спросил:

– Все вынюхиваешь, щелкопер! Вынюхивай, вынюхивай. Только зряшное у тебя дело. В районе у меня есть обладающие большой властью хорошие знакомые. Они тебе рога собьют с твоего упрямого лба.  Наплачешься потом. Локти кусать будешь.

Пушилин спокойным голосом попросил заведующего:

– Вам бы надо пойти домой отоспаться. Вы мешаете мне работать.

Никита Ефимович зло зыркнул в сторону Петра и выплеснул из себя:

– Я-то уйду. Не буду тебе мешать. Да только ты уже завтра локти кусать будешь. Поверь. Именно тем твое гнусное дело закончится.

И вышел из дома, зло хлопнув дверью. Петр продолжил свой разговор с хозяином дома. По его представлению, его расследование, наконец, наладилось. Надо только успеть к председателю колхоза. По редакционным традициям о собранном в колхозах материалах, будь они положительными или критического плана, журналист должен познакомить руководителя хозяйства.

И тут ему снова повезло. Петр Сергеевич зашел в его кабинет, когда Борис Яковлевич Лучший (так звали председателя) был один. Петр представился и ознакомил его с результатами своего расследования. Тот посуровел лицом, уперся взглядом в стол и долго сидел в молчании. Потом спросил:

– Вы понимаете свою ответственность за напечатание своего материала?
Петр понял, что их разговор начинается с прямой угрозы. И он ответил, на его взгляд, дипломатично:

– Я расследовал это дело не по собственному желанию. В редакцию пришло письмо. Как заведующего отделом писем меня направили к вам, чтобы разобраться в сути дела. В меру своих возможностей и способностей я разобрался. Изложенные в письме факты полностью подтвердились. Если вы  считаете, что все наоборот, давайте вместе поедем в любой удобный для вас момент к тем, кто был прямым свидетелем проверенных мной событий.

– Давайте разбираться без этих самых свидетелей. Вы представляете, каково в наше время быть руководителем? На всех не угодишь. Всегда находятся недовольные. И они всегда рады облить своего начальника помоями.

Пушилин попробовал возразить:

– У меня не сложилось впечатление, что на хуторе я беседовал с людьми озлобленными. Там были люди, которые стремились передать все факты предельно объективно.

– Знаю я прекрасно эту дутую объективность. Придется обратиться к вышестоящим районным руководителям. Они меня поймут. И, думаю, поддержат. Так что вы не спешите печатать свою версию. Вполне возможно, появятся и другие. И тогда вам придется туго.

Пушилин почувствовал, что выходит из себя. И он ответил:

– Вполне возможно. Но пока остаюсь при своей точке зрения. Мне кажется, сейчас мы не способны прийти к согласию. Вы уж извините. Я отбуду. Рабочий день в редакции уже закончился. А завтра буду докладывать Александру Ивановичу Багрову свою точку зрения. Думаю, он поддержит меня, а не вас. Наш редактор человек принципиальный. Полагаю, он станет на мою сторону. И станет отстаивать нашу позицию до конца.

При упоминании имени редактора лицо председателя колхоза стало каким-то нерешительным. Несколько минут он молчал. И задумчиво уперся глазами в свой стол. Потом примирительным голосом сказал:

– Знаете, Петр Сергеевич! Нам сейчас не следует делать окончательный вывод обо всех конфликтных ситуациях на хуторе Масловка. Дело серьезное. И надо обстоятельно во всем разобраться. Я полагаю, вы к нам приехали на попутках?

Петр  подтвердил это предположение:

– Другой возможности нет. Редакция пока «безлошадная». Никакого вида транспорта не имеет. Район, как вы лучше меня знаете, создан недавно. Нам многое предстоит приобретать. А деньги на такие покупки пока не выделены.

– Я сейчас скажу своему шоферу. Он мигом добросит вас до вашей квартиры. Вы, как и многие в райцентре, на частной живете?

– И тут другой возможности еще долго не предвидится.

Борис Яковлевич вышел в приемную и позвал своего водителя. Тот сидел там в ожидании команды руководителя. Председатель сказал ему, чтобы отвез заведующего отделом писем домой. Он уже доброжелательно пожал Петру Сергеевичу руку на прощание и проводил его до двери.

Ехал Петр в председательской машине и смотрел по сторонам. Вдоль дороги лесополосы покрывались нежнейшей зеленью  листвы. В голову Пушилина внезапно пришла мысль: « В природе все обновляется и освобождается от отмершего прошлой осенью. Идет процесс постепенного очищения. Одни люди при смене времен года никак не меняются. Люди нормальные остаются порядочными и весной, и зимой, и летом, и осенью. Сволочи остаются сволочами независимо от погоды и времени года».

Утром Пушилин знакомил редактора с результатами вчерашней своей работы. Александр Иванович внимательно его выслушал. Он дотошно переспрашивал, если что-то в информации ему было неясно. Или  что-то ему казалось очень серьезным и запутанным. Потому в этой сложности он хотел разобраться до самой мельчайшей подробности. В заключение редактор сказал:

– Уже сегодня ко мне начнут звонить защитники Маслова. Будут просить замять это дело. Тебя, по всей вероятности, тоже не оставят в покое. Ты парень не тертый в такой ситуации. Поэтому таким звонарям советуй обращаться ко мне. При крайней необходимости зови меня к телефону. Для меня все это – дело привычное.

После прочтения пожелтевшей вырезки из давней теперь  публикации в районной газете Петр Сергеевич ходил по квартире с лицом, на котором даже расправились возрастные морщины. Его супруга обратила на это внимание:

– Что это с тобой произошло? Ты сияешь, как майский цветок. Переливаешься разными оттенками цвета.

Он тут же весело ответил:

– Ты вчера искала в книжном шкафу, что почитать перед сном. И верхнюю
дверцу у шкафа забыла закрыть.

– Ну, забыла дверцу закрыть. Что из этого?

– А там я нашел нечто для себя очень приятное.

И это было действительно так. В памяти Петра Сергеевича неожиданно всплыло давнее прошлое, словно оно случилось только вчера. Некоторые районные руководители, с которыми Никита Ефимович Маслов поддерживал отношения, звонили больше редактору. Те, кто обращался лично к Пушилину, высказывал плохо скрытые угрозы. С Александром Ивановичем они так сурово разговаривать себе не позволял. Так что все  проходило на келейном уровне. Официально разбирательством по делу злоупотреблений властью Никитой Ефимовичем Масловым в районе никто не занимался. Заведующего производственным участком на хуторе Масловка освободили от занимаемой должности. Статью благополучно опубликовали в районной газете практически без всяких сокращений. На планерке редактор отметил Петра Сергеевича Пушилина за удачную и острую статью.

Но для автора этим дело не закончилось. Судьба сложилась так, что Петру Сергеевичу случилось встречаться с бывшим заведующим производственным участком Масловым раза три или четыре. И Никита Ефимович всегда заводил разговор о публикации. Только всякий раз со странными для автора статьи словами. Он неизменно говорил, что помнит из статьи каждое слово. И делал вывод:

– И как ты ухитрился так написать. Все очень точно и правдиво. Ни единого слова неточности по фактам. Ни к чему не придерешься. Если была бы зацепка хоть к одному написанному тобой слову, я бы обязательно добился своего оправдания.

После нескольких таких встреч с героем своей той памятной статьи Петру Сергеевичу стало казаться, что Маслов нисколько на него не обижается. Злость на автора у него прошла. И он даже стал сторонником налаживания с ним благожелательных отношений. Только у самого Петра Сергеевича после знакомства со всеми бесчинствами бывшего заведующего производственным участком такого желания не появлялось. И он  при разговоре с Масловым отвечал кратко и неохотно.

Как теперь считает Пушилин, Александр Иванович Багров в тот первый год работы заведующего отделом писем в редакции проверял его характер и журналистские возможности довольно обстоятельно. Прошло сравнительно немного времени после первой серьезной публикации о бесчинствах на хуторе Масловка, как Петра Сергеевича снова вызвал редактор и предложил  поехать  в село Сосновку. Там руководитель сельпо настолько ударился в пьянство, что его в рабочее время нередко грузят в коляску служебного мотоцикла ИЖ и отвозят домой.

Петр Сергеевич съездил в Сосновку. И снова  изложенные в письме факты полностью подтвердились. Тут перед публикацией статьи никто из защитников председателя сельпо не звонил. Зато дело попало на рассмотрение бюро райкома партии. Оппонентами на нем стали редактор районной газеты и представители райпотребсоюза. Дали слова и председателю сельпо. Он все отрицал. Даже очевидные факты.

Петр Сергеевич обратил внимание, что председатель сельпо был с похмелья. Как только дело дошло до заключительного слова первого секретаря райкома партии, он в середине своего выступления вдруг прервал свою речь. И резко произнес:

– Что, Кутепов! Окончательно заработался?

Это он о председателе сельпо. Оказалось, тот заснул под речь руководителя района. И все-таки даже после этого нелепого случая председателя сельпо никак не наказали. Решили создать комиссию  для расследования деяний и поведения руководителя сельпо. Свою кандидатуру в нее предложил редактор районной газеты. И Александр Иванович потом рассказывал, что приехали они в Сосновку. Было уже рабочее время, а председателя сельпо они не месте не нашли. Послали посыльного к нему домой. Жена председателя сельпо сказала, что муж ушел на работу вовремя. Сельповские работники приняли участие в поисках своего руководителя. Но все безрезультатно. Тогда  руководитель комиссии заведующий отделом пропаганды райкома партии взорвался:

– Все! Хватит! Он где-то уже нахлюстался и спит.

И председателя сельпо вскоре уволили с работы. Правда, и тут последствия своей публикации  потом откликнулись в душе автора переживаниями. Тогда он работал уже газете соседнего района заместителем редактора. Как-то утром заведующий сельхозотделом отпросился с работы. Сказал, что надо проводить в последний путь земляка. Покойником оказался бывший председатель сельпо Кутепов. Оказывается, после его увольнения в Сосновке его взяли заведующим складом межрайбазы облпотребсоюза. Только  с выпивкой он не расстался. Вот и отправился на тот свет раньше срока.

Весь этот, да и последующие дни Петра Сергеевича глодала совесть. Ему    вдруг пришло в голову: а может, и его жесткая критика укоротила жизнь Кутепову. Главная причина его смерти –  постоянная и беспредельная пьянка. Остальные его грехи вряд ли влияли на его совесть и настроение. В письме, которое стало причиной написания критической статьи, послужило и то, что председатель сельпо приводил прямо в магазин своих закадычных друзей. Там же в пристройке, что служила, складом, пили. И за выпитое и съеденное из продуктов, предназначенных для продажи, никто никогда не платил. Когда молодые продавщицы по неопытности спрашивали: «А кто же будет платить?» Кутепов неизменно отвечал:

– Наторгуешь – сама и расплатишься.

Не платил председатель сельпо и за товары в универмаге. Он забирал дефицитные товары. Просил продавца их упаковать и произносил свою привычную фразу:

– Наторгуешь – и сама расплатишься.

И все-таки в день его похорон и после Петр Сергеевич чувствовал себя неуютно. Проступки  торгового руководителя прощения не заслуживали. Но не расплачиваться же за это преждевременной смертью? Потом эта тягостность постепенно сгладилась. Но бывали минуты, когда чувство неясной вины все-таки возвращалось.

А сейчас после прочтения двух этих статей на вырезках безмерно выцветших, с вылинялыми строками, он по-детски радовался. Как ему в молодости удавалось писать! Все предельно ясно, точно. И так выразительно. Не то, что теперь. Уже, будучи давно пенсионером, Петр Сергеевич пробовал излагать свои мысли на бумаге. Теперь у него был компьютер. Он научился на нем работать. Если проще сказать, использовать это сложенное произведение изобретательского ума в качестве печатной машинки.


Только вот на печатной машинке у него получалось очень складно и умно. А теперь строчки даются трудно. То нужные слова пропущены. То с падежами неладно. То вообще набито, что не воспринимается умом. Бессмысленный набор букв.

Было время, когда все получалось. Оно ушло безвозвратно. Ум усох и скукожился. Сузилась, съежилась память. Многое исчезло, истаяло из памяти. Часто хочется вспомнить какое-то важное событие, а в голове только пустота. Ушло время когда-то неплохого газетчика.
И Петром Сергеевичем Пушилиным снова овладели грусть.