1812 год

Уютный пруд, старинный мезонин,
Большие комнаты для музыки и танцев.
Портреты генеральские, средь них
Царь-батюшка в свету протуберанцев.

Француз Нодье, старик, повел рассказ.
Он помнил войска Наполеона.
Никто не встретил императора сей час.
Москва горела без царя и трона.

Ни жителей, ни зверя – никого.
Горит огонь – и с ним гуляет ветер…
Жара. Стихия. Небо ар нуво.
Французкий перевод из Капулетти.

Великий Бонапарт был поражен.
Москва не разделила с ним победы.
Она не приготовила крюшон,
А только лишь несчастия и беды.

«Повесить поджигателей!» - сказал,
Входя в сухой и неуютный Кремль.
И отразил слова парадный зал.
Бесстрастный рок вошедшему не внемлет.

Каков итог?  Горит, дымит Москва
Лишь оттого, что надобно гореть ей!
В ней деревянные домишки да церква –
То не пожар – а просто гул столетий!

Боец устал, привал искал давно –
Не диво, что безвестное огниво
(Так провиденьем было решено)
И породило огонек пугливый.

Дома стояли близко, плотный ряд.
В тот день поднялся гребень суховея.
Огонь крепчал, в себя вбирая яд,
Огонь зверел, треща и свирепея.

Наполеон бежал,  не повезло.
Он больше не владыка, не вития.
То Божий промысел отвел на время зло
От обессиленной России.

Старик Нодье оставил говорить.
После войны учил он по-французки
Детей помещика и родовая нить
Не выдержала пиковой нагрузки.

Уютный пруд, старинный мезонин,
И где-то хлебный дух в широком поле.
– Как воевал-то? – Как и христианин,
Не по своей миролюбивой воле…

01.05.2021 г.