Майская сказка

Говорят, старый лорд был слегка не в себе.
Бормотал по ночам, да глядел на луну.
То в полях он высматривал призрачных фей,
То смеялся он шуму зелёных ветвей,
Шёпот слыша, понятный ему одному.

Говорят, весь свой век он прожил бобылем,
Даже девы ни разу на ложе не брал.
Не пьянил его мёд на весёлом пиру,
Не манил хоровод в Майский праздник к костру,
Лишь от пения флейт тихо слёзы ронял.

И шептали крестьяне о злой ворожбе,
Да гадали, кто лорда и за что наказал:
"Может тот оборванец,  в таком-то году,
Или ведьма? А может и сам он колдун?"
Говорят, он порядки престранные ввёл —
Не терпел в своём замке свинца и зеркал.

Дед печально вздыхал, дед усы теребил, —
"Был моложе тебя старый лорд в те года...
В Ночь Костров как и все танцевал он и пил,
Кто-то видел, за девицей в лес уходил...
А наутро хватились — нет лорда, Пропал.

Долго ждали, искали, надеялись мы,
Но смирились. Отпели, оплакали.
Был тревожным тот год, всюду зрела беда,
Дольше срока держались снега-холода,
Рожь всходила полынью да маками.

Солнце к маю росло, наливалось теплом,
И всем бедам назло зеленела земля.
А однажды, под утро в Бельтайна день,
Лорд вернулся домой. Бледен, худ словно тень,
С веткой яблони чистого хрусталя.

Вот с тех пор-то милорд молчалив стал и тих,
Позабыл он пиры и задор боевой.
Где он был, что там видел — не ведал никто;
Не бывает под солнцем хрустальных цветов,
Но от их красоты сводит сердце тоской".

Старый лорд, говорят, был слегка не в себе,
Вот и сгинул чудак тёмной ночью одной.
Кто-то спьяну болтал, мол горел в холме свет,
Мол, старик на огонь тот бежал, не одет.
И ждала его дева красы неземной.

Говорят, старый лорд был слегка не в себе.
Ну а дедовы сказки — туман поутру.
У костров нынче весело, знай не трезвей!
И рассышал я в шуме зелёных ветвей,
Тихий шёпот, понятный лишь мне одному...