Не получилось

Прорисовка жёлтенькая – другой кальки не было – но для раскраски – то, что надо.
Девочка с санками идёт ночью по зимнему лесу. На ней странное короткое пальтишко, под которым надета длинная юбка с фартуком. Вокруг высокие заснеженные деревья. Идёт девочка по сугробам, оставляет глубокие следы. Санки пусты, девочка держит руку в рукавичке у лица и кричит.
Вынимаю лист альбома из книжки, снимаю копирку и начинаю раскрашивать. Получается похоже. Кое-что добавляю от себя: ветку, маленькую ёлку...
Всё, готово. И гораздо интереснее, чем красить на мониторе.
Складываю карандаши, копирку засовываю поглубже в коробку. Альбом несу в комнату. Показываю рисунок маме и жду похвалы.
– Срисовал? Молодец! – говорит она, но как-то не так.
– Покажи мне! – папа берёт альбом, всматривается, крутит рисунок туда-сюда и вдруг спрашивает: – Сам нарисовал?
– Да, – я не вру. Я ведь на самом деле обводил, раскрашивал...
– Что-то мне не верится. Тут какие-то странные жёлтые линии...
Мама молчит.
– Кажется, у нас в доме есть жёлтая копирка?
Смотрит на меня.
– Я сам нарисовал! – говорю неуверенно.
– Без кальки?
– Без кальки.
– И зачем врёшь? Я тебе удивляюсь. Если использовал её, то что в этом плохого?
– Я сам рисовал! – настырно продолжаю. Признаваться почему-то не мог.
– Да он уже всё понял. Раскрасил хорошо – и ладно... – заступилась мама.
– Не «ладно»! Вырос он из раскрасок. Он ведь просто обвёл чужой рисунок и выдал его за свой. Так?
– Нет, не так! – я чуть не плачу.
– Хорошо, – он берёт альбом, переворачивает лист, кладёт на стол. – Садись и нарисуй ещё раз.
– Может не получиться, – хныкаю я.
– А ты постарайся. Вон как «хорошо» первый раз срисовал! И второй раз обязательно получится.
Я знаю, что ничего не получится, но сажусь. Я коробку чуть-чуть приоткрыл, чтоб копирка не выпала: буду карандаши потихоньку доставать.
Беру жёлтый карандаш, начинаю вырисовывать контур. Веду не туда. Резинкой подтираю и опять веду линию. Жёлтый стирается плохо. Да и криво получается. Ветки перекрученные, снег – как кучи мусора, санки – как поломанные, даже луна кособокая... Но хуже всего получается девочка. Всё остальное замажу разноцветным. А что делать с девочкой?
Рисую пальто, юбку, ноги в валенках (получились разного размера), платок, завязанный так, что шею не видно. Лицо вышло неправильным, сдвинутым, круг рта – это не круг, а какая-то дыра... Я это лицо несколько раз стирал и рисовал заново. Потом остановился. Ещё на самом деле дырка получится... Вижу, что плохо. Лучше уже не нарисую...
Подошла мама и глянула через плечо: – Ты старайся, всё нормально.
А вот и главный «судья» подошёл: – Ну и что? – листнул обратно альбом. – Что-то не так теперь похоже... – перевернул лист обратно. Положил альбом и больше ничего не сказал. Ушёл. Стало ещё стыдней! Обманул и не признался. Только опозорился со своим рисунком.
Хотел вырвать лист, но мама не дала: – Перестань! Будет два рисунка: настоящий и ненастоящий. А пока иди спать!
Я почистил зубы, улёгся и сразу уснул.
Утром открыл глаза и увидел маму. Она стояла у стола и смотрела в альбом. Потом обернулась (поняла, что я проснулся), подошла и села на краешек кровати.
– Знаешь, твоей девочке очень плохо в том лесу. Он какой-то неуютный, там даже санки поломались. И девочка не аукает, как в книжке, а плачет, умоляет помочь. Поэтому она такая несчастная. Как тебе это удалось нарисовать? Я ведь вижу, что девочке совсем не нравится этот лес. Совсем. Убежала бы, да не может.
Я молчал.
– Знаешь, что надо сделать? Ты сегодня попробуешь её нарисовать ещё раз. Хорошо? Только не нужно копировать из книжки. Свою девочку в лесу нарисуй. И чтоб ей было хорошо. Она ведь не виновата? И никого не обманывала?

Апрель 2021