Вильгельм Гауф. Шпессарт. Интерлюдия 2

   На этом месте рассказчика прервал шум, донесшийся со стороны постоялого двора. Послышались звуки подъезжающей кареты, несколько голосов попросили света, затем кто-то нетерпеливо постучал в ворота под лай собак. Комнаты, назначенные вознице и подмастерьям, выходили окнами на улицу и все четверо постояльцев вскочили и пошли посмотреть, что же случилось. В свете фонаря было видно стоящую перед трактиром большую дорожную карету; там же распоряжался грузный мужчина, две дамы в вуалях вышли из экипажа, кучер в ливрее распрягал лошадей, а слуга отвязывал чемоданы.

   - Да снизойдет на них милость Господня, - вздохнул возница, - если эта голубая кровь войдёт в трактир, то мне больше не след опасаться за мою колымагу.

   - Тихо! - прошептал студент, - сдаётся мне, что подстерегают не нас, а этих дам; вероятно, злодеи уже осведомлены об их путешествии; предупредить бы! Но постойте! Думается мне, на всем постоялом дворе нет более подходящей для дам комнаты, чем та, что соседствует с моей. Оставайтесь здесь, а я найду слуг, чтобы их предупредить.

   Вскоре трактирщица с дамами взошла по лестнице и с дружелюбными, ласковыми речами проводила их в комнату по соседству. Хозяйка уверяла гостей, что им стоит как можно скорее лечь, ибо здешние дороги их наверняка измотали, после спустилась она обратно. Вскоре после этого студент услышал тяжёлые мужские шаги, поднимающиеся по лестнице; осторожно приоткрыв дверь, увидел он сквозь узкую щель того крупного мужчину, что помогал дамам выйти из кареты: здоровяк тот носил охотничью куртку, сбоку у него висел охотничий нож и по всей видимости исполнял он обязанности то ли конюшего, то ли был у дам сопровождающим. Когда студент убедился, что мужчина поднимается один, то быстро открыл дверь и кивком пригласил к себе. Тот, удивившись, подошёл поближе и прежде, чем успел спросить, что же от него хотят, студент прошептал:

   - Господин! Угораздило вас забрести на ночь в разбойничий вертеп!

   Мужчина испугался; студент завёл его к себе в комнату и, закрыв дверь, рассказал о подозрительных вещах, происходящих в доме.
Услышав это, охотник не на шутку забеспокоился; он пояснил юноше, что дамы, графиня и её камеристка, изначально хотели мчать всю ночь напролёт, но примерно за полчаса пути до трактира повстречался им всадник и справился, куда они держат путь; услышав, что задумали они всю ночь продолжать по Шпессарту свой путь, стал он их отговаривать, что-де небезопасно это нынче:

   - Если вы считаете нужным прислушиваться к советам знающих людей, - добавил тот всадник, - выкиньте эту мысль из головы; недалеко отсюда есть трактир; он, может быть, дрянной и неудобный, но лучше уж переночевать там в эту тёмную ночь, чем без особой нужды подвергать себя опасности.

   Мужчина, посоветовавший им это, выглядел честным и добропорядочным и графиня, боясь нападения, приказала потихоньку направляться в трактир.
Охотник считал своим долгом предупредить дам об опасности, в которой они оказались. Он вошёл в комнату графин и вскоре отворилась дверь, что вела оттуда в комнату студента. Графиня, дама лет сорока, бледная от ужаса, вошла к студенту и потребовала ещё раз всё повторить. Тогда они посоветовались, что же делать в столь затруднительном положении, и решили как можно незаметнее перевести сюда двоих слуг, возницу и мастеровых, чтобы по крайней мере вместе держать оборону в случае нападения.
Вскоре, когда всё было исполнено, ведущую в коридор дверь в комнате графини заперли и забаррикадировали комодами и стульями. Графиня и камеристка расположились на кроватях, а двое слуг остались подле них на страже; охотник же и все ранее прибывшие гости сели вокруг стола в комнате студента и стали ждать нападения. Было около десяти часов, в харчевня было тихо и спокойно и казалось бы ещё никто не намеревался тревожить постояльцев. Тут кузнец произнёс:

   - Чтобы оставаться бодрствовать, было бы лучше, если бы мы опять стали делать то, что делали ранее, а именно рассказывать всевозможные истории, которые знаем, и если господин охотник не имеет ничего против, мы продолжим.

   Охотник же мало того, что не стал возражать, так и ещё, дабы выразить свою поддержку, сам предложил себя в роли рассказчика и начал свое повествование...