Отрывок из повести

                Не унижай, не хвастай, а вдруг обернётся…

                1      
     Медленно падал снег на высотные дома, припорашивая, только что вычищенные вокруг тротуары, на тоненькие деревца, на детскую площадку, но он не мог скрыть её яркие краски. Зима основательно обосновалась в городе.
    Люся не спешила переодеваться, она сидела за столом в большом холле и посматривала на дверь. Она привыкла к постоянных опозданиям Светланы Ивановны – так называла себя второкурсница Света, студентка Московского пединститута-МГПУ, уже представляющая себя учительницей младших классов. Ровно к восьми, как полагалось по инструкции управдома, она не приходила, в спешке заступала на суточную вахту, не успевала вникнуть в дела за прошедшие сутки. А сегодня, неожиданно для всех, пришла вовремя и сменила Люсинду:
- Новогоднее чудо, - привстав, тихо, с сарказмом произнесла Люся.
Светлана прямиком направилась к столу консьержки. Журнал лежал перед ней на столе. Она открыла и пробежала глазами. Запись: "28 и 29 декабря заступила на вахту Светлана Ивановна Кружилина" была сделана тут же:
- Чтобы два раза не писать, - будто извеняясь за весь год, сказала девушка. - Последние сменочки, потом на недельку домой! - и побежала переодеваться.
Вскоре, приглаживая волосы, Света вышла из служебной каморки, находящуюся рядом с лифтами.
- Петровну подводить не хочется...
- А себя, все время? – спросил сменившийся охранник, кого-то ожидающий у лифта и прохаживающийся туда сюда.
- Степанида рано приходит – возраст.
- Сама то ложилась или дождалась пения птиц, - подтрунивал он, – активно бодрствовала?
    График смен был составлен так, что Люсинда Трюфилина сменяла Степаниду Петровну, а Светлана – уже её, часто девушка оставалась на час-другой после смены. От Люсинды и Петровны ей нужна была помощь в написании курсовых. Их разговор плавно перетекал на литературных героев и детскую психологию. Люсинда – бывшая учительницей литературы и языка, как и Петровна, давно вышедшая на пенсию, библиотекарь, хорошо понимали её хитрости, но обе помогали. Петровна взяла над Светланой незримую опеку: “Что б ошибок не наделала”, - часто бубнила она. В понимании пожилой женщины это означало, чтобы "наша студентка" не бросила ВУЗ, взяв по беременности академку или вовсе не бросила его матерью-одиночкой.
    Светлана не принимала в душе добрые причитания и побуждения Петровны, не задумываясь, перечила и доказывала, что может справиться и разобраться сама... Исчерпав аргументы, будто спохватившись, она выбегала из холла. И только Люся понимала, как быстро пролетела её молодость, видя такую бесшабашность.
    Даже неожиданно свалившаяся эпидемия «Короны» была ей на руку, МГПУ перешёл на онлайн обучение. На вахте Светка успевала посмотреть пропущенную лекцию и посплетничать с подружками, иногда, здесь же зайти в гости, и что-то написать в тетрадь, и вспешке заполнить журнал. Домком относились к ней снисходительно, но некоторые дамы “точили зуб” - слишком хороша была провинциалка из Краснодарского края, и "понаехали или поговорить не с кем" часто слышалось у неё за спиной.
   
    Дверь многоэтажки медленно захлопнулась, будто отделила мир богатых жильцов от параллельного мира простых людей. “Одна замена, не вовремя Степанида заболела...”- причитая в душе, думала Люся. В это время Света приложила мобильник к уху. "Не брать в голову, так проще, как Мишка. Неполучается, - и Люсинда сделала несколько шагов от здания. - Первого кто заступит? График нарушен, пусть разбираются между собой". Обычно она возвращалась домой вдоль центральной улицы, делая покупки, а сегодня брела между дворами, прямо на остановку.
    Комочки снега летели из-под колёс, вереницы транспорта приезжали и забирали людей, но утром они быстро скапливались снова. На электронном табло менялись строчки, указывая время прибытия следующего автобуса. “Двадцать девятого вышла бы Степанида, и всё бы стало на свои места, но нет, я согласилась заменить Светку тридцатого. Её, а теперь и моя смены совпали с новогодней, - размышляла Люсинда. – Весело будет. А ей во что бы то не стало надо быть дома, праздники. Упросила меня, я - слабохарактерная...”
    Небольшой мороз хватал за щёки и колени. Люся надела капюшон, затянула плотнее поясок недорогого пуховика и продолжила ждать, периодически поглядывая на табло. Автобус опаздывал и резко затормозил. “Наконец то”, - подумала она и с потоком людей поднялась на площадку. Обрадовавшись на мгновение, что есть свободное место, Люсинда устало бухнулась на него. Затем кто-то поставил, оперев на её ноги, несколько наполненных пакетов набитых новогодним набором продуктов. Не хотелось смотреть в окно, а хотелось тишины. Люся положила руку на тоненькую планку под стеклом и прислонилась к окну. Сама собой склонилась голова, и она почти заснула.
     За окном мелькали серые улицы, деревья, остановки. Неожиданно донеслись слова из песни. Люсинда прислушалась и оглянулась. На задней площадке толпились люди. Она обратила внимание на молодую пару, щебетавших на последнем сиденье. Затем Люся осмотрелась: рядом сидела франтоватая девушка, спрятав нос под тёплым рукавом, на коленях лежала маленькая собачка; ближе к двери стоял высокий парень и приподнимал над головой пиццу. «Кони мои вороные…» - песня продолжала звучать. Наверно кто-то решил, что пассажирам надобно прослушать и другие, более весёлые.
    Она проехала часть пути, песни звучали всё громче. Потом увидела, как на площадку поднялась молодая мама с коляской, и всем пришлось потесниться. Люди входили и выходили... «Жизнь, - подумала она - Автобус Жизни!». И как росток пробивает асфальт, Люсинда приободрилась, будто и не было тяжёлых суток за плечами.
   
    Часик-другой консьержки могли ночью спать, но полноценным сном это назвать было сложно - дремнуть в служебной комнатке. Им помогал охранник, в это время он должен делать обход, но Мишка мог нарушить инструкцию и просидеть в холле, а этой ночью у Люсинды не получилось даже полежать: на рассвете пришлось открывать дверь загулявшей компании на корпоративе - предновогодней вечеринке, вскоре - влюбленным.
   
    Ранним утром крытая машина проехала вдоль улицы, мимо охранника, мельком Миша прочитал накладную. Будто по проторенной тропе, она спустилась в подземный гараж и проследовала прямо к грузовому лифту.
Крепкие и чистенькие грузчики по очереди спускали и умещали части гарнитура в кабину лифта:               
— Разворачивай. Ровнее заноси.
— Вот так, - слышались их голоса. - Придержи лифт. 
— Машину замкни, - заметил один.
    Пока другой замешкался с замком, из другого лифта, предназначенного для людей, вышла хорошо одетая молодая девушка и прошла мимо. Затем - женщина с ребёнком. Не обращая на них никакого внимания, обе сели в новенькие машины и выехали со стоянки. «Ото ж цацки!» - вскрикнул первый у лифта, обращаясь к компаньену.
— Вот этот, - второй нажал на кнопку. Дверь лифта закрылась, и вместившиеся грузчики и новенькая мебель начали подниматься.
    На двадцать седьмом этаже, в стороне от площадки он открылся, а затем – и дверь квартиры. Грузчики прошли по застеленному, большому ковру, занося плотно упакованные диван и кресла.
 — Где ставить будете? 
 — Вот сюда… - указала хозяйка. Семья Соколовых заказала мягкую мебель в Европе - там заканчивались Рождественские скидки. Вскоре гарнитур занял в квартире отведённое место.
 — Распишитесь здесь, - донеслось с площадки. Вместе с деньгами хозяйка принесла и несколько высоких, из цветного стекла стаканов. Не специалисту было понятно, что они дорогие и винтажные.
    Жадно выпив воду, мужчины бросили в карманы хорошие чаевые. Один из них машинально придерживал рукой карман цветного комбинезона. Затем улыбчивые грузчики удалились на том же лифте:
 — Успеваем. Только заедем на склад.
 — Работёнки прибавилось…
 — Пока будут скидки, и доставка потребуется - а это радует.
 — Едем за бюро. Хоть и маленькое, но дорогущее. Застраховали.
 — Зато ж лёгкое…
   
    Прошло ещё немного времени, и грузовик скрылся. Наступившая тишина только на время завладела подъездом, вскоре многие, в основном мужчины поспешили на работу, неожиданно встретившись, пожимали друг другу руки. В течение часа лифт работал без остановки. На выезде со стоянки постоянно устонавливалась очередь, но вскоре все разъезжались по городу. Оставалось несколько дней до Нового года. По традиции нужно было остаться без долгов и закончить все дела до праздников.
   Как и договаривались, тридцатого, утром, к восьми часам пришла на суточную смену Люся. "Как назло она заболела, - снова причитала Люся и начала склоняться к панике, - двое суток не выдержу. Осталось мне и Свете сменять друг друга, но и тут я согласилась заменить."
Охранник позвал: "Светик, - иногда добавлял, - выброси билетик". Как всегда, огляделась. Всё в этом холле кричало о достатке жильцов. Переводя взгляд от хрустальной, громозкой люстры, по стенам с красивыми бра до искусственно созданной клумбы Люсинда прошла вглубь. Следом - в каморку, которую разделили на комнату для обслуживающего персонала и подсобку для уборщиц. Ставку уборщицы разделили Люся и жена охранника. Там стояли три узких шкафчика, небольшой стол, запасные ключи хранились в, замаскированном, под зеркалом, железном шкафу. Ровно в пол девятого заступала смена: консьержка, о несколько охранников.
     Учёные и чиновники, продюсеры и бизнесмены, деятели культуры и несколько депутатов купили квартиры и двухуровневые дуплексы в домах-близнецах.
     Со всем обслуживающим персоналом у Люси сложились хорошие отношения, и в случае надобности, по договорённости, они подменяли друг друга. Люся села за рабочий стол. Домохозяйки продолжали благоденствовать, дети рано не вставали.
    Бизнесвумен с седьмого этажа купила тур по Европе, но не могла уехать пока её квартира не будет вымыта и вычищена – вот такая идея фикс, поэтому Люся начала день со звонка в клининговое агентство, чтобы подтвердили личность помощнице по хозяйству. Позже и другая выбежала в химчистку через гараж – это она узнала, когда та вернулась, держа на руке несколько полиэтиленовых футляров с одеждой. Все готовились к празднику, соответственно, и к дальнейшим каникулами...
    Вскоре Люся увидела охранника Мишку «Шустрого», получившего прозвище здесь же, с первого дня:
 — Привет, что нового, много посетителей было?
 — Не представляю, как ты следующие сутки отработаешь? – с ним было легко, он ничего не брал в голову или только делал вид, был внимательным и спокойным, или безразличным  вовсе.
Потом пришёл другой “Деловой, или как?”, бывший моряк Лёшка, он только что обошёл вспомогательные помещения и по-свойски уселся на диване, в холле поближе к Люсе и кивнул вместо приветствия головой:
 — Суматоха: смешалось всё - гости, машины, персонал.
 — Выдержим.
 — Хорошо, что с несколькими агентствами работаем - больше, пошла бы голова кругом.
 — Нам бы ночь простоять…
 — Предстоит, – громко сказала Светик, уже стоя на выходе.
 — Следущая вахта будет потише, многие уедут: из двенадцатой - в косметические салон.
 - Нет – крикнула Светик уже у двери, - к ней придут из салона, всё поменялось. Ухоженные цветы в кадках, люстры и небольшая искусственная клумба, диван, картины и стол консьержки – все уместилось в холле, и вместе с личной ответственностью передавалось на сутки. В течении дня, в вестибюлях домов-близнецов кипела работа: многие заказали уборщиц, официантов, сновали курьеры; одни доставляли ёлки, еду и покупки, другие увозили - подарки для близких, одежду в химчистки; приходили и парикмахерши и маникюрши. Постоянным помощница по дому тоже доставалось, но меньше, у них было все под контролем.
    Люся держала под наблюдением всех приходящих, звонила и спрашивала разрешения у владельцев квартир, пропустить или запретить проходить им к лифтам:
— Мне в первую квартиру. Пришёл друг. После стандартного приветствия, Люся набирала по местной связи.
— Не отвечают. В это время, рядом, надеющийся на положительный ответ, но не дозвонившись заранее о встрече, стоял пожилой мужчина и просил пропустить. "Опустошают душу" – больно отказывать гостю.
— Можно, я сам поднимусь, - просил он.
— Нет, не могу, только с согласия Петра Фёдоровича или Аннеты Леопольдовны. Приблизительно одного возраста с ним, пожилая пара проработала много лет в Академии Искусств, и недавно, вместе с детьми приобрела на первом этаже квартиру.
 — Попробуйте ещё раз, - настаивал он,
 — Не отвечают, – и она набирала номер снова. - Пожалуйста, пройдите к выходу. Подождите в парке или у входа – там есть удобные скамейки.
    Советы о возможности дозвониться и прийти завтра, на следующей неделе, уговоры гостей выйти из холла, упорно стоящих на своём, выматывали морально добрую Люсю. Работа не приносила Люсинде радости, она близко принимала к сердцу, как собственные неудачи:
— До свидания, - и он хлопнул дверью, не понимая, что и ей тяжело. Другой раз приходилось вызывать охранника. Были и такие жители, которые не были рады приходящим или дозвонившимся к ним нежданным гостям:
— Скажи им, что ответила помощница, – говорили они, – а мы только что ушли в театр, на концерт, на плановое совещание, или выехали на дачу, соври что-нибудь, наконец то.
    Люсинде приходилось изворачиваться, чтобы придумать разные отговорки. В часы, положенного сна, ночью она мыла лестницу, протирала пыль с картин, поливала цветы. Воодушевлённая предпраздничным настроением, будто зарядившись от других, она справилась быстро.
    Периодически она подумывала уволиться и устроиться снова в школу, но постоянная и чуть выше среднестатистической зарплата не позволяла ей сделать этот шаг. Она знала, что выйдет в Новогоднюю смену, оплачиваемую вдвойне, а первого января продолжит праздновать с семьёй.
    Последнее время она жила по принципу: «День прошёл и ладно…» Этот год снова не принёс ей ничего хорошего, обыденность и забота о хлебе насущном: проверка домашнего задания младшего, постоянная готовка, для растущих сыновей, беготня по магазинам и капризы и разные просьбы больной мамы выполнялись мгновенно.   
    Формальные обращения жителей, такие же вопросы, соответственно такие же ответы устраивали их, но не Люсинду. Она могла проникнуться насущной проблемой соседки или подружки. Иногда она брала хорошую, чуть поношенную одежду, находящуюся в пакете у мусорного бака, и отдавала матери-одиночке, та не задавала вопросы и не догадывалась откуда, но помощь была реальной, и быстро растущий ребёнок был одет…
    В её жизни уже была должность учителя литературы и языка в средней школе и классное руководство, от которого рассыпался первый брак. Изредка она ходила с подружкой и бывшей одноклассницей Анелькой Плотниковой в кафе. Бесконечные разговоры и копанием в душе, выслушивания советов, с первого взгляда миленькая беседа, заканчивалась слезами или полным отстранение от "мира" и все меркло вокруг. Люся на пару дней "выпадала из жизни".