Шапка Мономаха - 3

Идти долго не пришлось. Эрик провел Зелинского и Зверева по коридору и открыл одну из стеклянных дверей. Там сидели за компьютерами два человека: мужчина лет пятидесяти, начавший седеть брюнет, в строгом костюме-тройке и девушка лет двадцати пяти, с короткой прической, в белом халате. В комнате имелся также некий аппарат, радующий серебристым металлическим блеском, в котором Виктор Андреевич без труда узнал электронный микроскоп.

Мужчина вопросительно оглянулся на вошедших.
- Сергей Сергеевич! - обратился к нему Эрик. - Мы к вам.

Сергей Сергеевич поднялся, подошел. Лицо его обрамляла аккуратная, коротко постриженная бородка с усами, которая в сочетании с умными, живыми карими глазами, делала его похожим на ученого татарского мурзу. Зелинский назвал себя.

- Тимухин, Сергей Сергеевич, - назвался в ответ тот. - Приятно познакомиться. Вообще-то я уже слышал о вас, но не ожидал, что вы в первый же день сюда придете. Как я понимаю, вас совместная лаборатория интересует?

- Меня все интересует, - с легкой улыбкой ответил Зелинский. - Сергей вот ДРОН мне показал, с Рудольфом Петровичем познакомил… Теперь сюда пришли. Если можно, в двух словах: что за лаборатория, в чем ее совместность, ну и наверное — какова ваша в ней роль?

Тут Эрик робко подал голос:
- Так я пойду? Сергей Сергеевич все вам расскажет.

- Да, спасибо! - кивнул ему Виктор Андреевич и посмотрел на Зверева. - Я вас не сильно нагружаю? Может, вам тоже надо идти?
- Да нет, ничего, я не тороплюсь.

Тогда Зелинский вновь обратил свой взор к Тимухину.

- Пожалуй, я начну с последнего вашего вопроса, - учтиво начал тот. - Я в институте недавно, второй год. До этого работал здесь, в «Политэне», на кафедре у Профессора. Собственно, я его ученик, и кандидатскую делал под его руководством. Это сегодня, в угоду коммерции, кафедра занимается художественным литьем, чтобы привлечь абитуриентов, а раньше это было просто литье, настоящее промышленное литье. Чтоб вы знали: Профессор — ведущий на Дальнем Востоке литейщик, а в «Политэне» он известен еще и тем, что первый из преподавателей стал доктором наук. Так что мы и сейчас занимаемся литейными проблемами. В том числе — в совместной лаборатории.

- Например?
- Например, мы обнаружили, что некоторые металлы в расплавленном состоянии очень чувствительны к импульсным электромагнитным полям. Причем, импульсы должны быть на уровне наносекунд.

- В каком смысле чувствительны? - поднял брови Зелинский. - В чем это проявляется?

- После застывания меняются свойства — проводимость, твердость и так далее. Все это еще в процессе изучения.

«Он сказал «меняются», - отметил себе Зелинский. - Я бы сказал «изменяются». Меняться можно местами, женами (если уж на то пошло), свойства должны изменяться. Что делается с русским языком?»

- Это очень странно, - заметил он вслух. - Электромагнитное поле не проникает внутрь металла, металл его экранирует.
- Но это же наноимпульсы! - возразил Тимухин и выжидательно посмотрел на Зелинского.

«Ну, конечно! Это сладкое слово «нано»! - усмехнулся про себя физик Зелинский. - На него можно валить все, что угодно». Но виду о недоверии не подал, только повторил:

- Странно!
- Мы на открытие заявку подали, - добавил Тимухин. - Ладонников нашей работой заинтересовался, был у нас недавно.

- Сколько людей в этой лаборатории? - закругляя научную тему разговора, поинтересовался Зелинский.

- Двое. От института я, от университета — Эрик. И вот еще у меня аспирантка. - Он указал на девушку в белом халате. - Но она формально не в лаборатории, а при кафедре. Я на кафедре на полставки.

- А кто завлаб?
- Профессор.

- И где вы проводите эти эксперименты, с расплавленными металлами? Не здесь же?
- Конечно, не здесь. В лабораторном корпусе.

Зелинский посмотрел на серебристый аппарат.
- Это у вас сканирующий? Работает? Какое разрешение?

- Сканирующий, японский, работает. Разрешение не важное, чуть меньше микрона, но для наших задач хватает. Как я понимаю… - Тут Тимухин посмотрел на Зверева, а затем снова на Зелинского. - Вы сейчас как раз в лабораторный корпус идете? Могу пойти с вами и все показать.

Виктор Андреевич отрицательно покачал головой:

- Спасибо, в другой раз. Сейчас Сергей мне хочет свои дела показать. Не все сразу.
- Как скажете. Всегда к вашим услугам.

Зелинский попрощался с учтивым «мурзой» и они с Сергеем Зверевым покинули сияющие чертоги Профессора Ли.

- А как, все-таки, его звать, этого Профессора? - спросил Виктор Андреевич уже по дороге в лабораторный корпус. - Есть же у него имя и отчество?

- Зовут его Хосен, а отчества, похоже, все-таки, нет, - ответил Зверев не слишком уверенно. - Он же кореец, у корейцев не всегда поймешь, где имя, где фамилия, а уж отчество тем более.

- А у Эрика?
- У Эрика все нормально: Эрик Хосенович Ли.

- А зачем вообще институту эта совместная лаборатория? Что вы скажете?

Зверев помялся. Видно, тема была не слишком приятная. Но все-таки стал отвечать.

- Тут, на мой взгляд, две причины. Первая: Анатолий Кузьмич — большой любитель пускать пыль в глаза, надувать щеки. Иметь совместную с университетом лабораторию, это престижно, это повышает статус института, можно где-то галочку поставить. Университету, кстати, это тоже престижно — связь с академическим институтом, под этим соусом ректор нам помещение и выделил. Вторая же причина очень простая. Тимухин сказал вам, что в лаборатории два человека — он и Эрик. Хосен не в счет, он формальный завлаб, хотя деньги в нашем институте получает. Но Белотуров тоже в этой лаборатории числится, на полставки, но деньги получает в университете, через хосеновскую кафедру. Вот такой взаимный ченж!

Зверев умолк, а Зелинский подумал: «И что это он так со мной откровенничает? Первый раз меня видит и такие дворцовые тайны открывает. А на простака не похож!»

Тем временем они уже пришли на место, в лабораторный корпус, и Зверев провел своего нового завлаба в рабочую комнату. Комната была просторная, квадратов на шестьдесят, с потолком метров в пять — этакий небольшой заводской цех. Оборудование было тоже почти заводского вида: мощные, в полстены, трансформаторы, от которых шли толстые медные провода-шины, плавильные и муфельные печи, еще какие-то приборы солидного вида, громоздившиеся на массивных столах.

- Вот здесь мы и трудимся, - пояснил с оттенком гордости в голосе Зверев. - Тимухин в том числе. Плавильная печь — это его епархия. А это наш великий химик Валерий Федорович Костомаров! - представил он человека, который возник вроде как ниоткуда и подошел к ним с мягкой улыбкой.

Зелинский посмотрел на великого химика, на его улыбку, в его светлые, детские глаза, протянул руку:
- Зелинский Виктор Андреевич. Рад познакомиться. Слышал о вас лестные слова.

- От кого же? - Детский вопрос в глазах.
- От Лабуховой.

- А! Наташа! Добрый она человек. И химик хороший.
- Она сказала, что вы камни в металлы превращаете. Как древний алхимик. Покажете как-нибудь?

- Покажу. Как-нибудь. От чего же не показать. Только толку от этого мало.
- Почему?

- Потом как-нибудь объясню. Как-нибудь.
- Хорошо, договорились. - Зелинский снова пожал химику руку. - Сейчас, извините, Сергей хочет мне о своей работе рассказать.

Костомаров кивнул в знак согласия и исчез так же незаметно, как и появился. Сергей же подвел Зелинского к одному из столов, заставленных приборами.

- Вот это и есть установка для электроискровой обработки. Установки, собственно, никакой нет, это только так называется. На самом деле это просто генератор импульсного напряжения, который формирует импульсы тока. На электрод подается положительное напряжение, электроны его бомбардируют, выбивают ионы, ионы летят к отрицательно заряженной детали и осаждаются на ней с большой скоростью, за счет чего получается упрочнение поверхности. Ну, если электрод сделан из более твердого сплава, чем деталь, то еще и твердый слой образуется.

- А напряжение высокое?
- Не очень. Несколько сот вольт. Если выше, начинается сильная ионизация воздуха и металлы окисляются. Но это отдельная тема.

- А ваша тема какая? Ваша кандидатская в чем заключается?

Зверев пожал плечами:
- Если официально, то «Формирование поверхностного слоя из переходных металлов на тантале и сталях при воздействии электрических разрядов». А если своими словами, то… -Он коротко засмеялся: - То же самое!

- А докторскую в каком направлении планируете?
- Да в общем-то в этом же. Но конкретно, я еще не продумал. Честно говоря, не вижу возможностей для толковой докторской с этими искровыми разрядами. Очень плохая повторяемость, трудно интерпретировать результаты… Метод чисто технический, а я ведь физик.

- Что вы заканчивали?
- ДВГУ.

- А руководитель вашей кандидатской конечно Белотуров?
- Разумеется. А он чистый технарь.

- А почему вы не в его лаборатории?
Зверев усмехнулся.

- Я думаю, из политических соображений. Белотуров хотел, чтобы в институте были три лаборатории — для солидности. Ханбатыев химик. Не физик, но все-таки не технарь. А в институте ДРОН, вакуумный пост, группа химиков… Лабораторию назвали физико-химической и нас всех туда засунули. Сейчас Анатолий Кузьмич меня к себе зовет, сулит быструю докторскую, но я пока не решился, думаю.

- И не торопитесь, - посоветовал Зелинский. Сергей ему нравился, да и лишаться в лаборатории готового физика не хотелось. - Мы с вами придумаем что-нибудь интересное. Я ведь тоже физик.
- Я знаю, - кивнул Зверев. - Вот я и думаю.

Зелинский еще раз огляделся, скользнул взглядом по трансформаторам, проводам,
генераторам…

- Ладно, - подвел он черту. - Для начала, наверное, достаточно. Не буду отрывать вас от работы. Я немного устроюсь, кое-что почитаю, и мы с вами еще поговорим.

Сергей проводил Зелинского к выходу, но прежде чем попрощаться, Виктор Андреевич спросил:

- А какого мнения вы о Тимухине? Мне показалось, что он очень скрытный человек.

- Скрытный? - Зверев задумался. - Пожалуй, да. Но, по моему, это у него от того, что он человек не самостоятельный. Он человек Хосена. Он делает все, что скажет ему Хосен. Похоже, у него и мыслей своих нет, и если он не знает, что по данному поводу думает Профессор, он будет улыбаться и молчать. Или говорить очень осторожно. Отсюда и скрытность.

- Спасибо, - кивнул Зелинский. - Это очень ценная информация. Похоже, Хосен — это ключевая фигура. По крайней мере, в университете.

- И не только в университете. Белотуров тоже ему в рот смотрит. Кроме всего прочего, Хосен — член Диссертационного совета в Комсомольске, где все наши сотрудники защищаются. И там не Белотуров — главный материаловед, а Профессор Ли! Умеет он себя поставить. Вот так!

Зелинский задумчиво покрутил головой: не просто у них тут все, ох непросто! «Ладно, пробьемся! - сказал он себе. - Раз уж я сюда попал, буду работать. И в чужой рот смотреть не стану. Никогда не смотрел».

Они попрощались, и Зелинский двинулся назад в институт, по той же тропинке, через те же трамвайные пути.

Для начала он решил зайти к Окунёвой, поговорить с ней о комнате. Там его встретила Любовь Марковна. Окунёвой на месте не оказалось.

- А мы вас не дождались! Пообедали без вас! - воскликнула она. - Вы, наверное, заходили к Хосену и он вас заболтал, показывал свое художественное литьё?

- К Хосену я заходил, Зверев решил нас познакомить, но литье я смотреть не стал, с Тимухиным общался. Кстати, что он за человек, этот Хосен? Очень необычная личность! Он назвал себя простым сахалинским корейцем, но он не прост!

- Не прост, - согласилась «ученая секретарша». - И на самом деле он не сахалинский, Это его легенда. Родился он где-то в Корее, причем в Южной. У него там и родственники есть. Каким образом он очутился на Сахалине — не знаю. Но учиться поехал в Москву, в Институт стали и сплавов. В ведущий институт по металлообработке! Там ему вежливо посоветовали (с его-то происхождением!) поехать в Минск, в белорусский политех — там политика была попроще. Он поехал, закончил его, потом там же закончил аспирантуру, в Хабаровск приехал уже кандидатом. Да, кстати, о комнате! - Любовь Марковна резко сменила тему. - Я все организовала, директору руки выкрутила… Комната ваша. Вот ключ! - Он взяла со своего стола простенький ключик для накладного замка и протянула Зелинскому. - Можете вселяться, уборщица там уже порядок навела. А пока сходите в столовую. Тут есть неплохая студенческая, в техникуме, за трамвайной остановкой, вы найдете.

Зелинский ключ взял, поблагодарил и собрался уходить, но тут в комнату вошла Татьяна Георгиевна.

- Добрый день, Виктор Андреевич! - весело поздоровалась она. - Ну как? Со всеми в «Политэне» познакомились?

- К сожалению нет, - ответил он со сдержанной шутливостью. - Народу там много. Но с нашими сотрудниками познакомился. Я пойду пообедаю, Любовь Марковна мне столовую подсказала, а потом вернусь и мы поговорим.

- Идите, идите! - одобрила Окунёва. - Столовая неплохая, мы иногда туда ходим, для разнообразия.


Вернувшись из столовой, Зелинский прошел однако не к Окунёвой, а в комнатку, которой было суждено стать его кабинетом. Пол вымыт, пыль вытерта, в том числе с окна, забранного снаружи решеткой. В железном шкафу остался хлам, на который уборщица руку не подняла. Виктор Андреевич сел за стол и задумался. Надо было подвести краткие итоги сегодняшним визитам и знакомствам. Итоги были не слишком веселыми. Во всяком случае, знакомство с университетской «площадкой» веселья не вызывало. И дело не в людях. Люди как люди, все с хорошим образованием, с хорошими навыками, работать с ними можно. Но на чем работать? В каких условиях? Зелинский хоть и был компьютерным теоретиком, за свою жизнь повидал кое-что, работал в разных институтах, да и организацией экспериментов ему волею судеб приходилось заниматься. Ему было ясно, что прежде всего нужно добиться ремонта. Тогда и у людей настроение поднимется, в него поверят, можно будет какие-то планы строить. С Лабуховой немного проще. У нее условия более-менее нормальные, с ней надо более детально о тематике поговорить, может, даже что-то подсказать. Металлы  напрямую из минерального сырья — это несерьезно. Конечно, у нас в Академии много чего делается несерьезного, но надо же по мере сил стараться. Второй вопрос — компьютеры. Странно как-то видеть на старте второго тысячелетия научных сотрудников без компьютеров.  В Германии, где Зелинский год назад работал, даже такелажники (то есть грузчики) имели на своих рабочих местах компьютеры, через которые получали задания и узнавали институтские новости. А тут даже у директора нет! «Думаю, начать надо с этого, - окончательно решил Зелинский. - Ремонт — это дело долгое и непростое, поскольку там чужая территория, а на компьютеры нужны просто деньги. Не может быть, чтобы в институте не было денег».

И он пошел к Белотурову. Опять же в «приют трудов и вдохновения». Директор был само радушие, опять пригласил в «чайную комнату». Зелинский вежливо отказался, поблагодарил за кабинет, присел на предложенный стул, стоявший у письменного стола. Белотуров тоже уселся, вернулся в кресло. Перед ним лежала многостраничная рукопись, исписанная шариковой ручкой, слева и справа высились стопки книг и раскрытых журналов.

- Тружусь вот! - застенчиво улыбнулся Анатолий Кузьмич. - Я, знаете, человек старомодный, пишу по старинке, ручкой. Ломоносов гусиным пером писал, и ничего! На века!

- Понимаю, - кивнул Зелинский. - Это дело вкуса и привычки. Потом ваши рукописи кто-то набирает?

- Да. Есть у нас лаборантка, она же библиотекарь, Марина. Она набирает. Правда, опечаток делает уйму, по три раза приходится переправлять. А я слышал, вы сегодня с нашей университетской площадкой знакомились, с Хосеном?

- Да, в первом приближении. Теперь буду думать, в каком ключе мне в лаборатории действовать. Ремонт там нужен и серьезный.
Лицо директора погрустнело.

- Ремонт нужен, - согласился он. - Но это очень сложное дело. Ректор считает, что ремонт должны делать мы, а Ладонников денег не дает. Будем думать. Может, вы что-то придумаете.

- Я понимаю, это дело нескорое, - согласился Зелинский. - Тогда давайте о компьютерах поговорим. Вы вот привыкли работать без компьютера, да и нужен он вам был бы только, как пишущая машинка. Но научным сотрудникам компьютер в первую очередь нужен для обработки научных результатов, а я увидел, что в институте их почти ни у кого нет. На это институт деньги найдет?

Лицо директора слегка оживилось.

- Да, я знаю, Виктор Андреевич, вы занимаетесь компьютерным моделированием. Вам, конечно, компьютер нужен. Для вас мы деньги найдем, без проблем. Подойдите к Татьяне, подайте ей заявку — какой именно компьютер вам нужен, с какими параметрами. Два дня — и компьютер у вас будет. А вот что касается рядовых сотрудников… Тут надо поскребсти… На всех сразу денег не наберем, придется по частям. Но я понимаю! В современном институте должны быть компьютеры. Вы совершенно правы. - В его голосе слышались виноватые нотки. - А как вам Хосен? Вам надо с ним поближе сойтись, он человек очень значимый, к нему многие прислушиваются. К тому же, он член нашего Ученого совета.

- По-моему, он сложный человек, - уклончиво ответил Зелинский. Информацию о том, что Хосен — член Ученого совета, еще следовало обдумать. - Но интересный. Насчет сойтись — время покажет. Честно говоря, в литейных делах я совершенно несведущ. Тимухин сказал, они с Профессором открытие сделали. По крайней мере, заявку подали. Это впечатляет. А вы вот упомянули, что Марина — библиотекарь. Значит у вас и библиотека в институте есть?

Тут Белотуров просиял — от гордости.

- Да! В нашем маленьком институте есть библиотека! Небольшая, конечно, но зато в ней собраны лучшие книги по материаловедению. Кроме того, мы выписываем материаловедческие журналы и реферативный журнал. По реферативному журналу сотрудники составляют заявки, и Марина каждую неделю ходит в центральную техническую библиотеку и заказывает нужные статьи.

- Прекрасно! - одобрил Зелинский. - Я как раз собираюсь восполнить пробелы в своем образовании и почитать что-нибудь о материаловедении. Что бы вы порекомендовали? - А про себя подумал, что заказывать статьи через реферативный журнал — это в век Интернета жуткий анахронизм, при котором отстаешь от информации минимум на два года.

- Я бы порекомендовал Самсонова, «Тугоплавкие соединения». Ну, а для общего развития — Лейкина Абрама Ефимовича, «Материаловедение». По этой книге я сам учился. В библиотеке они имеются.

- Спасибо, обязательно прочту. - «Ну, конечно! Опять дремучая древность!» -А с работами института как можно познакомиться?

- Это к Любови Марковне. Она все собирает, и монографии, и статьи, и диссертации.
- Еще раз спасибо. Тогда я пойду. - Зелинский поднялся. - Не буду больше вас отвлекать.

Выйдя  из комнаты и закрыв за собой дверь, он еще раз прочел висевшую на ней  табличку: «Главный научный сотрудник, д.т.н. А. К. Белотуров». Вот так, скромно и со вкусом! Главный!

Вернувшись в свой кабинетик, Зелинский составил список требований к нужному ему компьютеру — быстродействие, объем винчестера, размер оперативной памяти — и пошел к Окунёвой. Та приняла заявку, не моргнув глазом, и только спросила, нужен ли ему СиДи-Ром. Он подумал и ответил, что, наверное, пригодится. А про себя отметил, что на своем уровне Татьяна Георгиевна кое-что в компьютерах понимает, не зря он у нее на столе стоит. И в свою очередь спросил, есть ли в институте выход в интернет. Оказалось, что есть: у Буре, через модем. Ей приходят письма на институтский адрес: как же без этого?

- Тогда и мне купите модем, - добавил к заявке Виктор Андреевич. - А вообще, надо подумать, как сделать в институте локальную сеть и подключить к интернету всех сотрудников.

- Ну, это когда мы всех компьютерами обеспечим, - невозмутимо остановила его прожект Окунёва. - Слава Богу, мы Лабуховой купили, уж как она у Белотурова выклянчивала! Еще в бухгалтерии есть. Они на 1С-программе работают, но им выход в интернет запрещен. Даст Бог, и остальным купим.

- Вы православная? - поинтересовался Зелинский, видя, как Окунёва второй раз подряд помянула имя Божие.
- Да, покрестилась на всякий случай, - так же невозмутимо ответила Татьяна Георгиевна.

- И в церковь ходите?
- В церковь не хожу. Попам не верю.

«Странная логика», - удивился Виктор Андреевич, но продолжать эту тему не стал, а обратился к Любови Марковне, которая все это время молча сидела за своим компьютером, и, как видел Зелинский, что-то читала из электронной почты.

- Любовь Марковна, я бы хотел как-то поближе познакомиться с тематикой сотрудников, кто чем занимается… Какие-то основные статьи, диссертации…
Она живо обернулась, оторвавшись от монитора.

- Вам лучше начать с отчетов. - Буре поднялась и прошла к шкафу с бумагами, извлекла из него две папки.

- Вот прошлогодний отчет. А это за прошлые пять лет. Я бы рекомендовала пятилетний, он более развернутый, а тематика у нас практически не меняется.
Зелинский поблагодарил и пошел с папками в свой кабинет.