Диски про голову и другие медицинские приключения

У меня очень плохое зрение, и у папы оно такое же. Это наследственное. Только в папином детстве с этим было всё просто, ведь он жил в деревне. Маленькому папе местный окулист просто выписывал время от времени новые очки по мере того, как его зрение ухудшалось, и всё. Процедуру под названием "фундус-линза" ему сделали только раз в жизни: когда он проходил  медкомиссию военкомата. Жизнь столичного ребёнка с плохим зрением гораздо сложнее. Тут тебе и рефрактометрия каждый год, и фундус-линза раз в два. А у меня очень сильный рефлекс закрывания глаза при приближении любого предмета к нему. Я вообще почти не могу его контролировать, вот прямо как будто я не человек, а животное. Так что фундус-линза для меня - это что-то. Врачи, которые мне делали эту процедуру, мучались вместе со мной, снова и снова пытаясь приставить линзы к моим закрывающимся глазам. Конечно, в конце концов у них это получалось, но и с меня, и с врачей, наверное, семь потов текло. Даже простое закапывание глаз для меня - то ещё приключение. Когда я была младше года на три, чем есть сейчас, и ещё моложе, это было вообще что-то с чем-то.
Первые очки мне выписали в 9 лет. Когда мне было 8, все ещё считали, что у меня хорошее зрение, и я в том числе. Точнее, я об этом вообще не задумывалась. И не ценила. Однажды на физкультуре мы сдавали какие-то нормативы, у меня что-то там не получилось, и отметку мне поставили не очень хорошую. Дома я сильно плакала из-за этого. Мама мне сказала: "Машенька, не у всех детей одинаковые физические способности. Радуйся, что ты здоровая. Отметка по физкультуре - не главное в жизни". Но мне и в голову не приходило радоваться. "Лучше пусть я не буду здорова, но у меня будет 9 по физкультуре, как и по другим предметам!" - кричала я.
Бойтесь своих желаний: они могут сбыться... В 4-ом классе из-за зрения я стала "счастливой обладательницей" подготовительной группы по физкультуре вместо основной, а таким ученикам физруки не смеют ставить ниже восьмёрки. Я всегда была старательной ученицей, форму исправно носила, упражнения выполняла, поэтому у меня была стабильная 9. А в старших классах мне вообще десятки ставили.
Только вот... "Я хочу прыгать со всеми!" - плакала я в 5-ом классе, когда все, кроме меня, сдавали прыжок в длину. "Нет, Маша, тебе нельзя, - говорила учительница физкультуры. - У тебя же подготовительная по зрению". Так я и смотрела с трибуны, как одноклассники прыгали по начерченной на воллейбольном поле линеечке, и грустила. "Маш, ну чего ты расстраиваешься? За это, между прочим, отметки ставят! А нормативы очень большие", - утешала меня Марина после того, как сама сдала этот прыжок. "И чтоо! Пусть я хоть кол получууу! Я со всеми хочууу!" - выла я. "Но тебе ведь никто не мешает прыгать просто так! - подключились другие девочки. - Вставай, давай прыгать вместе!" "Да, как зайчики! - воскликнула Марина. - Ты же так любишь зайчиков, Маш!" Дома папа сказал мне: "Тебе нельзя сдавать этот норматив, потому что ты будешь напрягать все мышцы, и глазную в том числе, стараясь прыгнуть с места как можно дальше. А просто прыгать в своё удовольствие тебе, действительно, никто не запрещает. И, по-моему, это гораздо веселее".
Правда, и "по линеечке" я в более старших классах ещё попрыгала. У нас уже была другая учительница физкультуры, и любые нормативы у неё сдавали все как из основной, так и из подготовительной группы. Только плохих отметок она никому не ставила. У всех, кто исправно посещал уроки и работал на них, отметки были отличные. Да и подготовительную группу уже много кто имел по разным причинам. А в лицее на первом уроке физкультуры вообще не спрашивали: "У кого не основная группа?", а говорили: "Поднимите руки, те, у кого основная!"
Подготовительная группа - это ещё ничего. Когда я училась в 6-ом классе, окулист захотела узнать, всё ли у меня в порядке с головой. Не в психиатрическом, смысле, конечно, а на обследование сосудов головы она меня направила. На этом обследовании выяснилось, что у меня вегето-сосудистая дистония, и что-то там ещё мне в карточке написали. Потом меня отправили ещё на какое-то обследование, и снова что-то там дописали. Педиатр, когда всё это увидела, сказала нам с мамой: "Да вам только в спецмедгруппу!" И записала эту самую группу в мою справку. "И что, я теперь не буду ходить в бассейн?" - в ужасе прошептала я. "Не будешь", - подтвердила врач. "А в аквапарк мне тоже нельзя?" - пришла я в ещё больший ужас. "Ни в коем случае. Всё, Маша, хватит, за тобой очередь!" - отмахнулась она.
Со спецмедгруппой мы смириться не могли. Папа поговорил со своей знакомой, которая работает врачом в неврологическом центре, и мне решили сделать МРТ головы. МРТ - это, конечно, отдельная тема. На этом обследовании ты как будто лежишь в пещере, в которой сидят тысячи гномиков и стучат молоточками по стенам и потолку. Посмотрев результаты МРТ, папина знакомая врач сказала, что не так уж у меня всё плохо с головой, и спецмедгруппа мне не нужна, можно и с подготовительной прекрасно жить, и в бассейне плавать, и в аквапарк ходить.
"Тем более - кто там сейчас на физкультуре кого напрягает? Это же не в секции олимпийской заниматься", - обрадованно сказал папа, когда его знакомая врач избавила меня от спецмедгруппы. Самое интересное - многие мои гимназические одноклассницы со своими родителями добивались, чтобы врачи выписали справки о том, что им нельзя ходить в бассейн. Я никогда их не понимала. У меня вот совсем обратная история.
От этой истории у меня осталось на память несколько "дисков про голову": по одному с каждого обследования. Я как-то спросила у папы: "А зачем они нам дома? Это же всё уже так давно было!" "Пускай лежат, - ответил папа. - Места много не занимают. Мало ли, какие ситуации в жизни бывают и что в них пригодится!"
Эта папина знакомая врач ещё сказала, что, когда я стану взрослой, мою медицинскую карточку лучше "случайно" потерять, потому что жизнь она мне, мягко говоря, не облегчит. Когда в прошлом году переезжали, мы забрали наши карточки из веснянковской поликлиники, и мою в том числе. "О, вот мы её и потеряли! - обрадовалась я. - Давайте её на Мышке сожжём, как Тима из моего класса свои старые школьные дневники и тетрадки на даче!" "Пусть в шкафу лучше лежит, - сказал папа. - Станешь врачом - изучать будешь!" В итоге карточка эта мне ещё пригодилась в 2020-ом году, ведь из неё переписали прошлые заключения всех врачей, кроме окулиста, когда мне нужна была медсправка для перепоступления. "Как хорошо, что мы её не сожгли! А то были бы проблемы", - подумала я.
Кроме окулистов и неврологов, у меня ещё с ортодонтами были в жизни приключения. Дело в том, что у меня проблемы с зубами, но их описывать долго и неинтересно. Скажу лишь, что последний ортодонт, к которому мы обращались, сказал, что мне нужно поставить брекеты, но сделать это можно то ли до 30-ти, то ли до 35-ти лет. "Отлично, значит, ещё успеет!" - сказал папа. Я тоже очень обрадовалась, что это мероприятие можно отложить так надолго. Больше мы к ортодонтам не ходили и брекеты, конечно, мне не ставили.
Расскажу тебе ещё историю о медсправке, которая нужна была мне для работы по пошиву игрушек. Пришли мы с мамой к педиатру, а врач говорит: "Маше нельзя шить с её зрением! И вообще ей лучше отдыхать летом, чем работать". Когда мы вышли из поликлиники, мама сказала: "Надо было тебя в этом году в "Надежду" записывать, как в прошлом". "Но я шить игрушки собиралась!" - возразила я. На следующий день мы снова пошли к педиатру, и она выписала справку, что мне можно работать разнорабочим или кем-то вроде того. "Но не шить!" - повторила врач.
Я, конечно, всё равно пошла шить игрушки. Шила я их уже неделю, мне всё очень нравилось: и работа эта, и другие четыре девочки, шившие вместе со мной, и наша педагог, и, разумеется, игрушки, которые у нас получались. И тут в отделе кадров заметили, что справка у меня не такая, как надо: там было написано "разнорабочий", а эта профессия не имеет никакого отношения к пошиву игрушек. Они сказали, что мне надо срочно сделать новую справку. Я рассказала об этом папе, и мы пошли к педиатру. "Нет, вы что! - воскликнула врач. - Я же говорила, Маше нельзя шить!" Папа показал ей фотографии сшитых мною игрушек на своём телефоне и спросил: "Вы думаете, ей будет полезнее, если она станет проводить лето, как большинство её сверстников: сидя в интернете?" "Да нет, - замялась педиатр. - Но у меня инструкция..." "И Вы из-за вашей инструкции готовы ребёнку жизнь сломать?" - упрекнул папа. Педиатр вздохнула и выписала мне нужную справку. Папа вручил ей упаковку зефира, и мы расстались друзьями.
Наша лицейская учительница Дарья Геннадьевна любила повторять: "Если вы станете врачами, помните: по инструкции таблетки выписать может и робот, а вы должны мозгами работать и душой!" Она ещё рассказала нам о том, что есть какой-то препарат от горла, который в Европе запретили, потому что он канцерогенный, а у нас его до сих пор по инструкции детям прописывают. "Не убивайте людей!" - драматично попросила нас Дарья Геннадьевна. Я потом дома рассказала маме эту историю, и она сказала мне, что я тоже пила этот препарат, когда была маленькой. "Вырасту, стану врачом - и никому не буду его назначать! - подумала я. - Как и просила Дарья Геннадьевна".
А теперь я название его забыла... Но, думаю, когда стану врачом - я обязательно снова его отыщу, узнаю и никому не назначу.
Вот такие вот медицинско-справочные истории были в моей жизни.