Ревность

Когда ей пришла огромная и тяжёлая посылка с несколькими десятками экземпляров её книги, наша комната выглядела так, словно в ней недавно побывало стадо слонов. Всё потому, что, распечатав дрожащими от волнения и возбуждения руками посылку и схватив лежащий на самом верху новенький экземпляр, она взвизгнула от восторга и тут же запрыгала по всей комнате, то стискивая книгу в объятиях, то прижимая её к губам.

- Книжечка моя! Моя милая! Ах, она прекрасна! Она идеальна! Смотри, смотри, какая толстая! В ней почти три сотни страниц!!! - и тыкала в меня своей книжечкой.

Вообще-то я и раньше подозревал, что книги она любит гораздо больше, чем людей. Но когда она увидела свою книгу — напечатанную, красивую, сияющую — я окончательно в этом убедился. Наверное, кому-нибудь может показаться смешным то, что от ревности я пыхтел и сжимал кулаки, глядя, как она вальсирует с книгой по комнате, сметая всё на своём пути. Но мне было не до смеха.

- Ну, книга и книга, - с досадой произнёс я и залился краской. - Ничего осо…

- Тебе что, не нравится моя книга?! - зря я это сказал. Она грозно нависла надо мной, гневно глядя на меня, тяжело дыша и ещё крепче прижимая к груди свою драгоценную книгу.

- Нравится-нравится! - поспешно ответил я и замахал руками.

- Ну вот и отлично, - она гордо вскинула голову, отвернулась и снова принялась сюсюкаться со своей книгой.

- Обложка такая гладкая… хм, тут, кажется, шрифт различается… а, нет, одинаковый… ах, какая красота, какая красота… о нет! Опечатку одну пропустили, предатели… ну да ладно…

Посылку, кстати, тащил я. Лифта в нашем трёхэтажном доме не было, и мне пришлось нести огромную коробку на самый верх, перетаскивая её с одной грязной ступеньки на другую, отдуваясь и обливаясь потом.

- Ну давай, чуть-чуть осталось, - говорила она, пританцовывая от нетерпения. - Ах, поскорее бы!

- Хоть бы помогла, - недовольно бурчал я себе под нос.

- Я поддерживаю тебя морально! - уперев руки в бока, ответствовала она. - Мо-раль-но!

Ну, морально — так морально…

- Ага… ещё вот с этого ракурса… - пока я хмуро глядел в пол, пытаясь справиться с ревностью и обидой, она соорудила из нескольких одинаковых книг высокую гору и теперь не могла перестать их фотографировать на свой старенький разбитый телефон. - Ещё одно фото… последнее… то есть это было предпоследнее! А теперь… - тут она схватила один экземпляр и стала делать селфи, которые, в чём я был уже заранее уверен, ничем не отличались друг от друга.

Я угрюмо наблюдал за ней. Казалось, она не могла усидеть на месте от переполнявших её чувств. Счастливая улыбка не сходила с её губ. Вот она взяла несколько «книжечек» и повалилась на пол, обнимая их и глядя в потолок ничего не видящими и полными упоения глазами. Вот резко вскочила и стала торопливо листать одну из книг, словно что-то в ней выискивая. Вот снова начала кружиться по тесной комнате, отчего сваленные в углах горы самых различных вещей рушились, превращая всё кругом в хаос. Вскоре мне начало казаться, что я нахожусь внутри какой-то абстрактной картины.

- Ах, я так счастлива, так счастлива! Я слишком счастлива, чтобы ещё что-то делать сегодня! Я не могу больше думать! Я не могу жить как прежде! Ничего больше не важно, ничего… Ничего, ведь так?

- Ага, - зевнул я и отправился на кухню пить чай.

Вскоре она, измождённая своим счастьем, пришла ко мне на кухню, села рядом со мной на старый продавленный диван и обессиленно привалилась к моему плечу.

- Моя книга самая лучшая, - сонно произнесла она и зевнула. - Самая-самая… Лучше всего на свете.

- Даже лучше меня? - не выдержал я.

- Лучше тебя? - искренне удивилась она. - Нет, конечно. Лучше тебя никого… - она снова зевнула, легла на диван и укуталась тонким клетчатым пледом.

- Никого нет? - не отставал я.

- Ну да, - не поднимая отяжелевших век, вымолвила она. - Никого нет.

Немного успокоившись, я повертел пустую чашку из-под чая в руках, улыбнулся и направился в комнату — надо навести там хоть какой-нибудь порядок.