de omnibus dubitandum 91. 63

ЧАСТЬ ДЕВЯНОСТО ПЕРВАЯ (1842-1844)

Глава 91.63. ТРЕВОГИ И ХИЩНИЧЕСТВА УСИЛИВАЛИСЬ…

    1842 год собственно в Дагестане начался весьма благоприятно для нас. Удачные и энергические действия, снова назначенного туда командующим войсками генерала Фези были столь успешны, что к апрелю весь Дагестан был усмирен и влияние Шамиля подавлено. Но, с отозванием генерала Фези, по интригам, в Тифлис, спокойствие в горах нарушилось.

    В мае вспыхнуло, несколько месяцев тлевшее, восстание в Казикумухском ханстве, до того нам преданном и покорном. Геройское сопротивление под Ричой трехсот наших храбрецов дало возможность разбросанным нашим войскам сосредоточиться, а разбитие полковником князем Аргутинским-Долгоруким (Это тот самый князь Моисей Захарович*, который, будучи грозою непокорных племен Дагестана, столь честно управлял Прикаспийским краем в продолжение почти десяти лет и окончил свою боевую жизнь в 1855 году генералом от кавалерии и генерал-адъютантом) сначала скопищ Хаджи-Яг и под Шуарклю в пяти верстах от Кумуха, а потом и самого Шамиля под Кюлюли, восстановили спокойствие в Казикумухе и вообще в южном Дагестане.

*) АРГУТИНСКИЙ-ДОЛГОРУКОВ Моисей Захарович - Князь  (арм.)(1797, Тифлис — 1855, там же) — генерал-лейтенант (1845), генерал-адъютант (1848), герой Кавказской войны (см. рис.)
Родился в 1797 г. в Тифлисе. Происходил из армянского княжеского рода, вероисповедание: Армянская Апостольская Церковь. Внучатый племянник патриарха Армении Иосифа Аргутинского. В царствование Павла I патриарху Армянскому Иосифу, его братьям и племянникам был пожалован титул князей Аргутинских-Долгоруких (Долгоруковых). Первая часть — русифицированная форма фамилии патриарха. Вторая часть — перевод прозвища царя древней Персии Артаксеркса I «длинная рука» (согласно Плутарху, его правая рука была длиннее левой), на происхождение от которого претендовала семья патриарха.
Готовясь к гражданской службе, учился в Тифлисском дворянском училище, но был замечен А.П. Ермоловым и тот уговорил его отца отправить молодого князя на военную службу. Умер 20 февраля 1855 в Тифлисе. Похоронен в родовом владении в селе Санаин, в притворе церкви Св. Богородицы монастыря Санаин.
Послужной список
1817 год — уехал в Санкт-Петербург, где зачислен в лейб-гвардии Конный полк.
1827 год — вернулся на Кавказ. Поступил в Грузинский гренадерский полк. Участвует в войне с Персией. Отличился в сражении при Джеван-Булаке (5 июля) и при штурме Эривани.
1828 год — комендант Эривани. Принимал активное участие в организации переселения персидских армян в Россию.
1829 год — участвует в войне с Турцией. Отличился в бою с лазами при Харте и при взятии крепости Олты.
1829—1830 годы — начальник Армянской области.
Ноябрь — декабрь 1830 года — командует батальоном во время экспедиции в Джаро-Белоканскую область для усмирения восставших лезгин. 5 ноября разбил лезгин близ аула Закаталы, который взял штурмом и разрушил 14 ноября. 22—23 декабря окончательно разгромил лезгин, собравшихся напасть на русское укрепление Белоканы.
Ноябрь — декабрь 1831 года — участвует в экспедиции против горцев в ущелье Капис-Дара.
1832 год — назначен командиром Тифлисского гренадерского полка.
1833 год — подавил восстание джалалинских куртинцев.
1837 год — участвует в экспедиции Розена в Цебельду. Участвует в постройке укрепления Константиновское, близ мыса Адлер. Занял с боем аул Лиеш.
1838 год — в Хачмазском ущелье нанёс поражение лезгинам, напавшим на Нуху.
1839 год — назначен управляющим Ахалцихской провинции и руководителем комиссии по борьбе с чумой.
1840 год — назначен командиром 1-й бригады Грузинского линейного батальона.
1841 год — подавил восстание в Гурии.
1842 год — назначен командиром Самурского отряда (4 батальона, 4 горных и 2 гарнизонных орудия, нескольких десятков казаков и милиции Илисуйского султаната). Победил имама Шамиля при Кюлюли в Казикумухском ханстве.
1844 год — назначен командующим войсками в Кубинском и Дербентском уездах Каспийской области.
1845 год — выступил с своим Самурским отрядом (11 батальонов и 2 тысячи человек милиции) на аул Телетль. Дойдя до реки Каракойсу и найдя, что от проливных дождей переправа стала почти невозможной, Аргутинский различными демонстративными действиями привлёк на себя внимание наиба Кебед-Магомы, который собрал значительные силы на левом берегу реки. Когда вода спала, Аргутинский переправился на левый берег и 21 июля атаковал эти скопища на высотах впереди Телетля. Послав милицию во фланг и тыл противника, он стремительно атаковал его с фронта своей пехотой и опрокинул штыками. Окруженные со всех сторон, горцы бежали в беспорядке, потеряв до 600 человек. Аргутинский, вернувшись на правый берег, занял оборонительное положение.
Январь 1847 года — назначен дербентским военным губернатором.
14 сентября 1847 года — взял аул Салты.
8 ноября 1847 года — назначен командующим войсками в Прикаспийском крае.
1848 год — взял Гергебиль (7 июля) и нанёс поражение Шамилю при ауле Ахты.
1849 год — осаждает аул Чох.
1850 год — разорил аулы Арчиб и Шалиб.
1851 год — отражает вторжение Хаджи-Мурата в Табасаран.
1853 год — в преддверии войны с Турцией, 22 августа Шамиль вторгся в пределы Лезгинской кордонной линии в Джаро-Белоканскую область. 27 августа Аргутинский распустил слух, что идёт в Табасаран. Чтобы утвердить его в умах населения, он двинул свои войска на Кумух и Хосрех, но 3 сентября, через Гудурский перевал Главного Кавказского хребта, вышел на сообщение Шамиля, вследствие чего последний 6 сентября отступил в горы.

    Одновременно с таким успешным ходом дела в южном Дагестане совершилась кровавая катастрофа в Ичкеринском лесу с нашим отрядом, долженствовавшим, согласно общих предположений, действовать наступательно на Дарго и далее в Андию и Гумбет, на соединение с войсками Дагестана.

    Начальствование над этим отрядом возложено было на генерал-адъютанта Граббе, человека с большой энергией, рыцарской храбрости, решительного и предприимчивого, но, как оказалось на самом деле, мало знакомого с местностию, на которой ему пришлось действовать, и пренебрегшего тем неприятелем, с которым ему пришлось иметь дело.

    Эту непродолжительную, но кровавую и возвеличившую славу нашего противника экспедицию очертим с некоторою подробностию.

    Сосредоточенные под укреплением Герзель-аулом двенадцать баталионов, двадцать четыре орудия и три с половиною сотни казаков 30-го мая двинулись вверх по левому берегу Аксая, с огромным обозом, нагруженным продовольствием и боевыми запасами, донельзя замедлявшим и стеснявшим движение отряда, в особенности с того времени, когда пошел дождь, и бывшим одной из главных причин нашего поражения.

    Весть о вторжении русских быстро распространилась в горах, и на помощь ичкеринцам, храбро сопротивлявшимся, под начальством своего наиба Шуаиба-Муллы в продолжение первых двух дней, прибыли жители большой Чечни, ауховцы, андийцы и гумбетовцы, — и 1-го июня, когда пройдено было не более двадцати верст от Герзель-аула, отряд был окружен густыми толпами неприятеля.

    Со всех сторон кипел бой; в особенности, он, был упорен и кровопролитен в авангарде и в правом прикрытии, где кабардинцам (солдатам Кабардинского егерского полка - Л.С.) пришлось брать многие завалы; один же из них, устроенный на урочище Кажалыке, был завален нашими и неприятельскими трупами. Потеря с нашей стороны была огромна: она простиралась до шестисот человек убитых и раненых. Сверх того, сильно пострадала артиллерия в материальном отношении; а под орудиями много было перебито лошадей. Между тем до Дарго едва была пройдена половина пути, а местность становилась все гористее и пересеченнее. Чего стоил бы один переход через крутой и глубокий овраг перед Шуани?

    Гордость и самолюбие Граббе были сильно задеты и потрясены. Долго колебался и много перестрадал он в ночь с 1-го на 2-е июня, чтобы решиться на отступление. Наконец, необходимость и благоразумие взяли верх.

    2-го июня отряд предпринял обратное движение посреди страшного боя, кипевшего со всех сторон, особенно же кровопролитного и упорного в арриергарде, где и в этот день, как и в предыдущий, был героем Лабынцев (В настоящее время генерал-от-инфантерии и числится по запасным войскам. В 1842 году был генерал-майор и командир бригады), с кабардинским полком, которым он командовал до 1840 года. Неприятель, пользуясь общим замешательством, успел было захватить шесть орудий: но подполковник Траскин (командир баталиона) с своими кабардинцами отбил их обратно и пал, пораженный несколькими пулями.

    Этот день был самый ужасный: дорога загромождалась трупами людей, лошадей и изломанными повозками: неприятель наседал с неистовством; все части расстроились от потери своих начальников. Решено было стянуть войска в боевой порядок и ждать приближения ночи, когда неприятель по обыкновению расходился на ночлег по ближайшим аулам и хуторам.

    Как только смерклось, отряд, побросав все тяжести, в глубокой тишине начал продолжать отступление. С наступлением дня, хотя бой возобновился, но он уже не был так упорен и кровопролитен, как накануне.

    4-го июня отряд, совершенно расстроенный и деморализованный, начиная с своего гордого главного начальника, с потерею 490 убитых и 1.300 раненых, расположился уныло под стенами Герзель-аула, из которого он выступил торжественно и победоносно пять дней тому назад.

    Все горы торжествовали столь огромное и небывалое до того в летописях Кавказа поражение. Шамиль, забыв неудачи свои в Казикумухе, из которого он только что прибыл в Дарго, снова очнулся и стал набирать скопища, с намерением напасть на Аварию.

    Но и Граббе, желая озарить свою славу, помраченную Ичкеринским лесом, а также побуждаемый военным министром князем Чернышевым, объезжавшим в то время Кавказ, предпринял наступательное движение из Темир-Хан-Шуры на Андийское Койсу к Игали и Тлоху.

    Отряд состоял из одиннадцати баталионов, двадцати трех орудий и трех сотен казаков и милиции, исключительно принадлежащих Дагестану. Однако и эта экспедиция была мало успешна и ограничилась взятием и истреблением мятежного аула Игали, стойко защищавшегося мюридами, присланными Шамилем на помощь жителям, и разработкой дороги в Аварию.

    Таким образом, несмотря на огромные средства, главная цель экспедиции 1842 года не только не была достигнута и не содействовала к поколебанию могущества Шамиля, а напротив усилила его влияние, поселив в горцах глубокую доверенность к его уму и счастию. Потери неприятеля далеко уступали нашим в числительности, даже не исключая Казикумуха, где главная масса убитых состояла из жителей этого ханства, которых Шамиль не имел причины беречь.

    С 1842 года неприятель имел полную возможность оценить затруднения, встречаемые нами при действиях в Чечне и Дагестане, между тем как ему представлялось беспрепятственно тревожить нас со всех сторон. До тех пор в горах еще сохранилась уверенность в непобедимости русских. Неудача же 1842 года, к несчастию, поколебала и это убеждение. Дерзость неприятеля возросла до того, что он снова стал мечтать об изгнании нас с Кавказа, подобно тому, как это было в лучшие времена Кази-Муллы.

    Наши дела не улучшились, против прошлогоднего и на западном Кавказе. Закубанцы сделались как будто бы еще предприимчивее. Они начали нападать смелее и безнаказаннее на станицы и укрепления. Так подверглись нападению станицы Васюринская, Татарская и Темнолесская. Было покушение на Абин, и даже Екатеринодар был однажды в опасности. Тревоги и хищничества по Кубани были почти повсеместные и ежедневные. Впрочем, в этом году сделан был положительный шаг вперед; началось устройство и заселение Лабинской линии. Первыми станицами были Зассовская, Владимирская и Лабинская.

    На черноморской береговой линии, хотя наши укрепления не подвергались нападению неприятеля, но гарнизоны по-прежнему были заперты в своих укреплениях и по-прежнему страдали и умирали от болезней, преимущественно же от цинги и лихорадок.