Проснувшаяся любовь

 Динка, Степан и Алик, еще будучи абитуриентами, сразу как то сблизились, подружились, хоть и  были такие разные по характеру и темпераменту, но все же озорные, молодые, веселые, с чувством юмора и самоиронии.

 И все трое, сдав успешно экзамены, поступили в институт на один факультет по специальности "Теплоэнергетика и теплотехника". По окончании которого, им предстояло работать инженерами в энергетической сфере.
 Эта троица была неразлучна до третьего курса: на практике, в стройотряде, в кино, во всех институтских мероприятиях и вечеринках их видели вместе.

 Динка была городская, а Степан и Алик иногородние, из Казахстана, жили в общежитии.
 Часто Степан и Алик были у подруги в гостях. Она жила с родителями, в большом частном доме с огородом, и ребята часто помогали с уборкой картошки или посадки, да и так, по ремонту крыши, не брезговали любой физической работой.

 Родители Динки тоже благосклонно, по отечески относились к ребятам, помогая им продуктами.
 А Ольга Сергеевна в шутку называла Степана "Зятек". Почему то, Степана она выделяла больше, он был более рассудительный, самостоятельный, что ли.

 А Алик был балагур, весельчак и любимец девушек.
 Ребята над Степаном прикалывались: "Зятек, да Зятек".
 И так за ним оно закрепилось, что и одногруппники звали его не иначе, как "Зятек".
 А он, лишь снисходительно, улыбался.

 Алик тоже посмеивался над своим приятелем:" Ну, все, друг, ты в западне".
 Как и многим девушкам с курса, Динке очень нравился Алик, но похоже безответно, потому, как он делал вид, что ничего не замечает и все попытки ее, сойтись поближе, направлял в дружеское русло.

 На третьем курсе, когда переженились пол группы, Степан и в самом деле попытался ухаживать за Динкой, но та, сразу как отрезала: "Да ты что, "Зятек", мы же друзья", - да  и все затаенные чувства ее, обращены были только к его другу.
 
Алик балагурил, заигрывал с девчонками младше курсом и никакого интереса, кроме как дружеского к Динке не проявлял.
 Вот такая цепочка образовалась между троицей.

 Но, девушка не отчаивалась, она продолжала настойчиво завоевывать внимание Алика,  даже решалась на некие авантюры, правдами и неправдами заполучить  его расположение.

 Как - то, после очередной сессии Степан уехал домой, на неделю в свой Казахстан, родители Динки уехали на пару дней к родне в соседний город, а сама она, под предлогом помощи по дому, пригласила Алика в гости.

 Эти два дня Алик и пробыл у девушки, где все и случилось у них.
 Родители ничего не знали об их отношениях, не подозревал и Степан.

 И только Алик, после этого, больше обычного стал избегать Динку, а та, с еще большим рвением искала встреч с любимым.
 Степан, видя это, пытался поговорить с другом, но тот все отмахивался, да отшучивался.

 Месяца через два, Динка, как то вдруг поскучнела, больше не шутила с друзьями, как обычно, сторонилась обоих. А потом и вовсе перестала приходить на лекции, забросив институт.
 Степан, обеспокоенный таким поворотом событий, навестил ее дома.
 
 В семье, дома у подруги,  в воздухе витало  необъяснимое напряжение, да и сама она, была не особо рада своему другу, так что и поговорить откровенно, по душам, на этот раз не удалось.
 Вскоре она перешла на заочное отделение, виделись они со Степаном все реже.

 "Зятек" опять предпринял попытку поговорить с Аликом, но тот, все также избегая разговоров, намеренно пропадал на этаже у девчонок в общежитии.
 
 В очередной раз, навестив Динку дома, Степан увидел ее располневшую, с округлившимся животиком, совершенно без настроения и безучастную ко всему.
 
 Ольга Сергеевна, грустная, смотрела на Степана с некоторой укоризной:"Ну, что же ты, Зятек?"- говорил ее взгляд.
 Степан все понял и, придя в общежитие, поговорил с Аликом "по мужски".

 Они бились, как два бизона, расколотив общежитскую мебель и разнесли пол этажа, один защищал подругу, вернее ее чувства, другой свою малодушную сущность, свои, "свободные от обязательств, отношения".
 Обоих, в фингалах и порванной одежде, с трудом растащили по комнатам с неминуемыми последствиями.
 Степана выперли с очного отделения института и  из общаги  тоже.
  Алика, все же, оставили на курсе, он представился в роли жертвы.

 Вскоре, пострадавший друг устроился на работу, сняв на первое время комнату и перешел на заочное отделение.

 Когда, чуть поджившие раны и синяки, стали сходить с лица, Степан, с большим букетом алых роз, вновь заявился к подруге, с предложением: "Выйти за него замуж".
 Но Динка, как всегда, была неумолима: "Не надо меня жалеть, я не инвалид, а всего лишь беременная и то от другого"- в сердцах бросила ему.

 Не могла поверить она в истинные чувства Степана.
 
 И как только мать, Ольга Сергеевна и отец, не увещевали дочку, подумать над предложением Степана: "Ребенку отец нужен, кого ты запишешь в свидетельстве о рождении?"- Динка уперлась в свое:"Люблю другого".
 
 А эта любовь к Алику сидела в ней занозой: "И болело, и вытащить не могла".

 "Вот уж поистине,"Любовь зла, полюбишь и козла"- срывалась уже на повышенный тон мать, истерзанная переживаниями за дочь.
 И только отец, внешне сохраняя спокойствие, успокаивал то мать, то дочь.

 Степан продолжал навещать Динку, вытаскивал ее на прогулки, в кино, старался как-то отвлечь от мрачных мыслей, помогал ей в работе над дипломным проектом, виделись они еще и на сессии, в институте.

 Ольга Сергеевна была очень благодарна несостоявшемуся "Зятьку" за дочку, который помогал ей выйти из тягостного состояния, и все еще надеялась, что тот, все таки, станет настоящим зятем.
 Из роддома, Динку тоже встречал Степан, радушный и благородный, во всем помогал, как настоящий друг.
 Жизнь продолжалась. Институт они закончили в один год.

 Об Алике больше никогда не вспоминали. У Динки зарождалось какое то новое чувство, она не понимая, что происходит с ней, принимала это за благодарность к Степану.
 И гнала, гнала от себя это зарождение.
 
 До сих пор, так и стояли в ушах хлесткие слова Алика, которые так  били, наотмашь, по ее лицу: "Я не люблю тебя!, Я не люб-лю те-бя! Поня-ла? С тобой хорош только секс, а семья,  дети от тебя?  Нет!"
 
 При воспоминании об этом разговоре, лицо ее становилось пунцовое, даже дышать трудно было.
 "Нет, не надо мне никакой любви! Это так больно! Не хочу, ничего не хочу!"- причитала, рыдая ночами в подушку, Динка.

 Со Степаном, она постепенно, словно оттаивала, появился интерес к жизни и ко всему что происходит вокруг.
 Она чувствовала себя снова защищенной и уверенной, снова стала весела и остроумна, но добавилось больше серьезности и сдержанности.

 Степа намекал Динке воссоединиться и жить вместе, дочке ее исполнилось уже 3 года. 
 В ответ она уже ничего не говорила, а просто молчала или переводила разговор на другую тему.
 Никак не могла она разобраться в своих чувствах, и по прежнему думала, Степан, как друг, жалеет ее и никогда не простит ей Алика.

 Дочка Динки тоже привязалась к Степану и каждый день  ее начинался с вопросов: А дядя Степа придет? А когда?".

 Дня через три, Степан пришел раньше обычного, был малоразговорчив, поиграл с девочкой и уже уходя, сказал, что завтра уезжает к себе на родину, в родной город, ему предложили хорошую работу, поезд в 18.00, вагон седьмой.
 
 Все это, выпалив скороговоркой, ушел. Он больше ничего не предлагал Динке и не звал ее с собой.

 Весь следующий день для молодой мамочки прошел в тревожной суете, приболела дочка.
 Время на будильнике уже показывало 17.00. Через час уедет поезд со Степаном, уедет навсегда.
 Динка сидела в оцепенении перед будильником и смотрела, как  отбивает стрелка каждую минуту, а она все сидела, как "сомнамбула", и тупо, не отрывая глаз, смотрела на стрелку, которая отстукивала ее шанс, все с меньшей надеждой что- то изменить.
 И вдруг, она, как будто, что- то сбросив с себя, проснулась, спала пелена с ее глаз: "Господи, что я делаю?, 17.30 даже на такси не успеваю".

 Динка рванулась из дома, в чем есть; в тапках, халате, сходу поймав такси, выдохнула водителю: "Гони, вокзал!"
 Водителю передалась ошалелость девушки, он мчал, обгоняя всех  так,  как на последних гонках в своей жизни.

 Но время неумолимо. Все. Поезд ушел уже, как 5 минут назад.
 
 Но, судьба, видно дала еще один шанс, последний шанс девушке.
 Поезд по случайным обстоятельствам задержали ровно на 7 минут.

 Она летела по перрону, как ураган, босая, потеряв на ходу и тапки, и шарф с шеи, и уже видела, как он, подхватив чемодан, входит в вагон.
  "Сте-епа-а-н!", что есть силы закричала девушка. Спина Степана вздрогнула и выпрямилась, как доска.
 Не веря своим ушам, он стоял секунды две, боясь повернуться.
 
 Динка сходу налетела на него, чуть не повалив наземь.
 Проводница что-то кричала, размахивая руками.

 Поезд, набирал ход и только два человека стояли на опустевшем перроне, крепко обнявшись, как после долгой -долгой  разлуки.

 И давно скрылся из виду поезд, а они все стояли, обнявшись, и Динка, уже не вытирала льющиеся слезы, слезы проснувшейся любви.