Агента звали Вяхирь

     Ранние весны в наших краях редкость. Однако когда такие случаются, многие птицы появляются несколько раньше обычного, дней на восемь-десять. Этого хватает для того, чтобы раньше сесть на гнезда и вскоре уже заботиться о потомстве.

     Для охотника ранняя весна не всегда хороша. Как предугадаешь время прилета и пролета дичи? Погода в северных краях настолько непредсказуема, что и за две-три недели невозможно бывает понять, как теплый апрельский ветерок будет противодействовать утренним заморозкам. А то и в начале мая случится настоящая метель.

     Произошло так, что несмотря на вроде бы раннюю весну, охоту в тот год открыли только в мае. Весь охотничий сезон провел я на старых заброшенных торфяных каналах. Они тянулись по окрытой местности вдоль раскисших дорог, огибали сухие торфяные болота, забирались в лесные массивы, выходили к небольшим озерцам. Среди них были широкие и глубокие с открытой водой; были совсем узкие, не шире двух метров, заросшие растительностью и заполненные всяким лесным сором. Весной там появлялиь утки разных пород. Кряковые, в основном, предпочитали каналы пошире, чирки - маленькие оконца чистой воды в канавах и среди кочкарников. А там, где образовывались разливы, частень можно было увидеть гоголей.

     Сезон подходил к концу, когда я среди дня, пока еще было относительно тепло и пригревало солнце, выбрался на узкие канавы с целью подкараулить чирков. Очень я любил этих маленьких доверчивых уточек (кстати говоря, очень вкусных) за удивительно красивый наряд селезней.

     Присмотрев место под высокой елью, стоящей прямо на краю канавы,я смастерил нехитрую засидку, маскирующую меня только со стороны подлетающих птиц, и уселся у воды на ствол упавшего старого дерева. Сзади меня прикрывала густая прибрежная растительность. Сидеть, скрючившись, предстояло долго, и вскоре я пожалел, что не захватил из дома складной походный стульчик.

     В ожидании подлета птицы никогда нельзя расслабляться. Оружие должно быть наготове всегда и не стоять в стороне, а находиться в руках. Поэтому, сидя на стволе, я держал свою тулку за цевье повыше курков. Приклад ружья упер в ступню, чтобы лишний раз не мочить, а дуло смотрело в  небо, точнее вдоль ствола ели, под которой я обосновался.

     Тут и произошел случай, который, как оказалось, определил весь сезон моей будущей летне-осенней охоты.
 
     По сути, я сидел на корточках, изрядно отклячив в сторону прибрежной растительности свой афедрон. В него я и получил неожиданный, сильный и болезненный удар. Помимо удара, меня еще кто-то и больно ущипнул, зашипев как десять змей.От испуга я резко дернулся, палец сорвался с цевья на спусковой крючок ружья,  и оно выстрелило прямо в нависшие надо мной еловые лапы. На сор, полетевший сверху, я и внимания не обратил. Быстро обернувшись,  удивился, что не увидел обидчика: как и раньше, высокая и густая растительность подходила прямо к бревну, на котором я сидел.
 
     Перезарядив ружье, я медленно раздвинул стволами траву и буквально
в метре от себя увидел притаившегося в ней крупного лебедя. Он не собирался убираться прочь, а выказывал явные намерения разобраться со мной по полной программе.

     Надо знать повадки лебедей, чтобы полностью оценить, насколько это конфликтная, безжалостная и злобная птица. Есть множество свидетельств, что там, где поселится и совьет гнездо лебедь, он уничтожит гнезда всех птиц и всех вылупившихся птенцов, не пощадив буквально никого. Так что мне довелось подвергнуться обычному с его стороны нападению. Впрочем, этому лебедю я оказался, в результате, весьма благодарен, и вскоре вы поймете, почему.
 
     Драться с лебедем не входило в мои планы, да и поврежденное место требовало неотложной заботы. Я понял, что менять засидку придется мне. Стараясь не поворачиваться к лебедю спиной, я закинул за спину рюкзак, схватил другой рукой пластмассовую седушку и ружье и стал пятиться, не выпуская лебедя из виду.
Тут-то я и заметил среди сора, упавшего с ели, средних размеров гнездо, сантиметров сорок в диаметре. Видимо, оно было сбито моим случайным выстрелом и упало с высоты метров десяти-двенадцати.

     Рядом с гнездом лежал убитый крупный голубь-вяхирь, а около него сидел нахохлившийся подросший птенец. Судя по всему, птенцу было дней двадцать от роду и через пять-семь дней он смог бы уже совершать самостоятельные полеты. Когда я взял его в руки, он со страху даже не пищал и не сопротивлялся. Папашку его, а судя по времени суток,на гнезде должен был сидеть самец, мне пришлось забрать и употребить потом в кулинарных целях, а птенца я аккуратно поместил в небольшую корзиночку  и опустил в рюкзак.

     Вечером, вернувшись с охоты, мне пришла в голову идея, основанная на рассказах одного старика, в детстве знавшего основателя династии дрессировщиков Анатолия Дурова. Этот прославленный артист был другом его отца и научил моего знакомого дрессировать голубей довольно простым способом: не давать им долго еды, а потом кормить с рук. По словам Бориса Иосифовича, успех был грандиозным!
Мысль о необычной охоте родилась сразу. Я решил повторить эксперимент Дурова и за неимением лучшего посадил птенца в клетку из-под кроликов, хранившуюся у меня на чердаке.

     Вяхирь был уже довольно большим, мог есть обычную пищу – крупу, кукурузу, семена растений,хлебные крошки, но поначалу от еды отказался. Пришлось ему устроить  голодную диету по всем правилам на два с лишним дня. Этого оказалось довольно, и все случилось так, как описывал мой знакомый. В течение месяца вяхирь превратился совсем в ручного. Уже в июне я выпускал его из клетки, он облетал территорию дачного участка по какому-то только ему известному маршруту и вскоре возвращался ко мне. Я дал ему простое родовое имя – Вяхирь.

     Между тем наступила середина августа, открылась охота по перу. В том числе и на вяхирей. Где их искать в это время, я отлично знал по опыту. Время и траектории их полетов тоже были хорошо известны. Захватив с собой клетку с моим подопечным, я часикам к десяти утра,не торопять, обосновался на кромке леса между высокими елями и раскидистыми старыми березами. За лесом расстилались фермерские поля, засеянные гороховой смесью, которую любили лесные голуби. Теперь главная интрига состояла в том, будет ли мой голубь работать агентом, приглашающим своих сородичей присесть рядом, или улетит с ними по зову природы.

     Выпустив питомца из клетки, я стал наблюдать за ним в бинокль. Промчавшись между елями и поднявшись на значительную высоту, он сделал круг над полями радиусом с полкилометра и скрылся с моих глаз за лесом. Через несколько минут он показался с другой стороны, еще раз облетел поле, затем поднялся ввысь и две-три минуты планировал, снижаясь и ловя потоки воздуха. Проделав такое упражднение пару раз, голубь подлетел к одной из елей, стоящих рядом со мной, сел на самую ее верхушку и загукал, как обычно это делают вяхири, подзывая собратьев.
     Не прошло и получаса, как к нему стали присоединяться дикие вяхири.
Ну и охота была у меня в тот год до самого конца сентября! Никакая кряковая подсадная не сравнится с моим подопечным голубем. В разных местах выпускал я своего агента, и везде его находили сородичи, садившиеся на соседние ели или березы и становившиеся моей добычей. Бывало, одним выстрелом добывал я двух, а то и трех голубей. В азарте брал я в день по десятку вяхирей, что для наших мест совсем немало – все же не Краснодарский край и не Ростовская область. Главное было не задеть выстрелом своего агента.

     Однако именно это и произошло однажды на исходе сентября. Конечно, случайно. Конечно, в азарте. Просто перепутал в густом лапнике ели своего и чужого, а как умеют лесные голуби прямо на глазах схорониться среди ветвей, знает только тот, кто не один час своей жизни провел на этой занимательной охоте.

     Чучело моего выкормыша и сейчас стоит у меня на шкафу. А под ним
на деревянной табличке выжжена надпись: агент Вяхирь.