Тени Богов. Ч. 2 Гл. 9 Тайные и явные желания

Глава 9. Тайные и явные желания арсина
(!!!!Осторожно, Boy's love, 18+)

Несколько дней спустя после своего возращения из Храма, хорошенько все обдумав, Тэй попросил о встрече с правителем Кура.
Арсин постучал в дверь кабинета и резко распахнул ее. Сидевший рядом с князем писарь вздрогнул от неожиданности и ляпнул кляксу на бумагу, над которой прилежно трудился под диктовку Дарона.
Князь мрачно взглянул на арсина. Потом на писаря. Тот тихо выругался и съежился под тяжелым взглядом правителя.
– Сколько раз я просил тебя не врываться ко мне? – угрюмо произнес князь.
– Князь, я прошу прощения, – арсин поклонился и прижал к груди кулак. –  Я хотел поговорить с тобой, – он нерешительно поднял голову и оглядел всех присутствующих. - Я.… Я присылал предупредить, – смущенно добавил он.
Арсин выглядел растрепанным – отросшие ниже плеч волосы взъерошены, помятая рубашка с расстегнутым воротом, распахнутая кожаная куртка, впопыхах накинутая на плечи, бляха пояса сбита на бок и застегнута криво, штаны висят – все указывало на то, что арсин либо спал в одежде, либо не спал вовсе, а провел ночь, по своему обыкновению, мечась по комнате из угла в угол. Из доспехов на нем были только кожаные наручи – с чего ему взбрело в голову надеть именно их, может быть, перепутал с перчатками – кто его знает. А, может быть, надоело, что каждый так и норовит задрать рукав его рубашки, чтобы полюбоваться на золотистый узор, покрывающий запястья.
Князь Дарон поморщился. Его раздражала манера арсина не носить доспехи. Его бесило и то, что арсин врывался вот так, будто бы каждый раз открывая дверь ногой, словно все вокруг только и должны были прямо сейчас подчиниться движению его собственной неуправляемой воли.
Хотелось вжаться в угол и надеяться, что он не заметит тебя и сам уйдет.
Но он не уходил. Он стоял и переминался с ноги на ногу, и, чувствуя неловкость от повисшего молчания, беспомощно взглянул на стоявшего в углу советника. Тот  в таких случаях почти всегда молчал и только тихонько ухмылялся, словно ему был известен какой-то тайный смысл всех этих происходящих событий.
– Говори, зачем пришел, – нетерпеливо велел Дарон.
– Я хотел говорить с тобой о Сумадари, – уже увереннее заговорил арсин.
– Что, опять? – воскликнул князь. Он вскочил на ноги так резко и с такой силой, что кресло с грохотом двинулось по жалобно скрипнувшему полу. Князь принялся ходить взад-вперед. Писарь коротко застонал и попытался исчезнуть, слившись со стеной.  Аверна пошевелился в своем углу. Тэй ощутил его движение, даже не взглянув на него.
Арсин кивнул.
– Да, и я буду говорить об этом до тех пор, пока ты не согласишься со мной, князь, – уже более решительно произнес он.
– Ты думаешь, что прожил здесь полтора года и сразу во всем разобрался? – угрюмо спросил Дарон, отворачиваясь к окну. – Думаешь, это так просто и быстро – принимать такие решения?
– Если их не принимать быстро, можно бесконечно рассуждать о необходимости этой войны. Или ты собираешься жить вечно, князь? Или, может быть, думаешь, что Ашпакай просто так объединяет вокруг себя свободные земли, и у него нет цели захватить Кур? Или что он никогда не накопит достаточно военной мощи и никогда не захочет объединиться с Заснегорией, чтобы установить власть Змееглазых по всей Ространне? Или, может быть, ты думаешь, что он проявит нерешительность? Я бы на твоем месте на это не рассчитывал, князь.
Дарон резко развернулся и сделал короткое гневное движение в сторону Тэя. Тому на мгновение показалось, что князь сейчас ударит его.
Писарь почти сполз под стол. Аверна с трудом сдерживал улыбку. Князь подошел к Тэю вплотную.
– Да ты, как я погляжу, такой решительный, что собрался объединить Ространну под своим началом, а, Тэй? И думаешь использовать меня и Кур в своих целях?
Тэй выдержал его взгляд.
– А даже если и так, то что? – глухо спросил он. – Разве это не то, чего, в конечном итоге хотят все?
Князь помолчал, задумчиво глядя в решительное лицо своего военачальника. Не мог же он прямо сейчас признаться, что и сам давно хотел начать войну с Сумадарью, но у него и в самом деле не хватало отваги.
– Ты прекрасно знаешь, арсин, что нам не справиться в одиночку, – уже не так уверенно заговорил он. – И ты прекрасно знаешь, что мы живем с постоянной угрозой войны с варлаками и Заснегорией.
– Да, я знаю, – кивнул Тэй. – И именно поэтому, князь, я предлагаю тебе начать войну прямо сейчас и самим, чтобы потом нам не пришлось воевать с двумя противниками одновременно и не собирать армии Ространнцев в спешке, под угрозой жизни. Тех, кого еще не захватят и не поработят Шехи. Мы должны подготовиться заранее. Сейчас мы еще можем нарушить их планы.
Князь помолчал.
– И откуда ты только все знаешь? – спросил он, глядя Тэю прямо в лицо. – О планах, я имею в виду. Ты говорил с кем-то? Что-то слышал?
Тэй смутился. Опустил глаза.
Не мог он сказать, что говорил с неведомым голосом в лесу, который сказал ему, что у Заснегорийцев не так уж много сил.
– Нет, я… не знаю, князь. Я не знаю, откуда, – поправился он. – Но, когда я еще жил в Сумадари, у меня уже было такое ощущение.
– А что, если во время похода на Сумадарь варлаки нападут на Кур? – жестко заговорил князь, словно пытаясь пробить брешь в его уверенности. – Никто не знает, сколько их. Вдруг начнется война? Разве ты можешь знать о планах короля Заснегории? Сколько у него воинов? Может быть, он готовит нападение на Кур именно сейчас? Может быть, он пытается отвлечь нас?
– Мне это неизвестно, – сдавленно сказал Тэй. – Но если это случится, значит, Сила не на нашей стороне, и тогда не имеет значения, нападем ли мы на Сумадарь – нам все равно ничего не изменить. Но мы хотя бы умрем, сражаясь.
– Прекрасно, – сказал князь, снова отворачиваясь. – Посылать людей на верную смерть – действо, поистине достойное великого правителя и военачальника.
– Но ведь Сумадарь сама может прийти к нам именно тогда, когда мы будем воевать с варлаками — а я думаю, именно так они и поступят, потому что между ними совершенно точно есть связь –  и в таком случае, они зажмут нас в кольцо. И нам тогда уже точно не победить – наши союзники не смогут пробиться сюда.
– Союзники? И кто же они, Тэй?
Тэй сдавленно сглотнул.
– Я рассчитываю на помощь вольных племен и княжеств, которые еще не захвачены, а также Раграда и Иррегиля. У Иррегиля есть флот, а у Раграда - хорошо обученные воины, ты, наверное, знаешь, воины Сиддина и Хотэги…. Каждый их воин стоит сотни.
– Довольно, – прервал его князь. – Я услышал тебя. Ты можешь уходить.
– Но…
– Довольно. Я должен все обдумать.
Тэй помолчал.
Но что же, если все действительно напрасно? Ведь Ашпакай и Крукассин обязательно воспользуются именно тем моментом, когда Кур и Ространна будут наиболее уязвимы. Но он не мог допустить, чтобы эти змееглазые твари вдруг в один прекрасный день захватили здесь полную власть. Если сейчас они захватят Ространну, то потом они развяжут войну на континенте.
– Князя Теодора я возьму на себя, - глухо сказал Тэй. – Я поговорю с ним. Разошли гонцов, князь, пусть созовут всех на совет.
Дарон развернулся.
– Я сказал – убирайся.
– Они явятся, я уверен. Никто не хочет власти Шехи. А в Иррегиль мы поедем сами.
 – Вон! Проваливай!
Тэй слегка поклонился.
– Я ухожу. Обдумай все, князь.
Князь сделал шаг в его сторону.
– Ты уберешься или нет?!
– Главное, только, чтобы все это не затянулось надолго, – себе под нос проговорил Тэй. – Этот ваш совет…. Любители потрепаться.
Тэй вышел из кабинета и решительно зашагал по коридору. Двое дружинников едва поспевали за ним.
В свое время арсин достаточно резко высказался против личной охраны, заявив, что это он должен оберегать жизнь князя, а не наоборот, и вообще, в случае чего, он сможет и сам защитить себя. Но князь настоял, объяснив это тем, что время сейчас неспокойное, и больше ничего не пожелал слушать. И вот теперь эти двое все время таскались за арсином следом. А ночью вход в его покои охраняли два других воина.
После истории с загадочной стрелой князь и советник заставили его жить во дворце – так-де для Хранителя древних реликвий будет безопаснее всего, и здесь княжеские воины смогут всегда защитить его. В минуту слабости он, было, согласился, о чем потом неоднократно жалел – быть круглосуточно под присмотром Советника и князя – что может быть хуже.
Но сейчас Тэй думал о князе Теодоре. За последние полтора года они виделись лишь несколько раз. Новый статус Тэя, казалось, совершенно не удивил его - князь Теодор всегда был человеком, который старался скрывать свои чувства. Тэю казалось, что их отношения становились все более натянутыми, и все меньше доверия оставалось между ними.
И вот теперь именно ему предстояло говорить  с этим человеком о военной поддержке.

***
Когда Тэй вышел за дверь, князь Дарон усмехнулся.
– Каков нахал, а.
– Арсин прав, – осторожно заметил Аверна из своего угла.
– Да знаю я, знаю, – подавленно выдохнул князь, падая в кресло и охватывая голову руками. - Но я не представляю, что нам со всем этим делать. Раньше, когда мы говорили с тобой об этом, это не представлялось мне таким... таким...
– Неизбежным?
Князь поднял голову.
– Да. И близким. И неизбежным, разумеется.
– Нам нужно делать то, что он говорит, – пожал плечами Аверна. – Мы все слишком долго ждали того, кто, наконец, скажет все это вслух. Кто отважится сказать это всем, несмотря на ваш гнев, отрицание и страх.
Князь взглянул на него.
– Нам нужно идти на Сумадарь, ты хочешь сказать?
Аверна кивнул. Дарон кусал губы.
– А ты уверен, что он не бросит все, когда найдет способ отомстить Року? Когда доберется до него?
– Больше года прошло, князь, с тех пор как Рок убил его женщину.
– Думаешь, он за это время остыл? Тогда почему же он так страстно желает добраться до Заснегории?
– Я не могу знать, остыл ли он, и остынет ли, князь. Но его пламя может принести благо всем. Война с Роком давно уже стала неизбежностью, которую нужно принять. Ты говоришь, что он хочет использовать тебя, но, мне кажется, это тебе нужно использовать его, пока он еще с нами. Люди слишком долго ждали, и не вмешивались, позволив Сумадари обрести такую военную мощь, что теперь даже Кур в одиночку  не сможет справиться с ней. Баланс сил нарушен уже давно, и война должна произойти, теперь это вопрос выживания для нас и всей Ространны.
– Хорошо, но, а как же легенда о чудовище, обитающем в озере? Ты ведь понимаешь, что... – князь осекся. – Ведь это из-за него мы не нападали на Сумадарь. Может статься так, что мы посылаем людей на верную смерть. Да и мы сами… – он уронил голову на руки. – Мы сами не сможем уклониться… – его голос дрогнул.
– Смерть – удел всех живых существ, – тихо сказал Аверна.
– Но мы отбираем у них будущее….
– Такова участь правителя, – произнес Аверна.
Князь поднял голову. Ему показалось, что взгляд советника устремлен в никуда, а в глазах его пляшут едва заметные лазурные огоньки.
– Ты должен видеть более далекое будущее, чем жизнь каждого отдельного человека.
Князь сдавленно вздохнул. Взгляд Аверны смягчился.
– Я думаю, все решится, – со слабой улыбкой произнес он.
– Ты знаешь что-то такое, чего не знает никто? – спросил князь.
Аверна едва заметно передернул плечами.
– Возможно. Но мне нужно сходить в Храм, князь.
Дарон задумчиво кивнул, почти не слушая его.

* * *
Вечерело. Арсин открыл дверь своих покоев и уверенно шагнул в сумрак комнаты. Со злостью снял наручи и бросил их на кровать, туда же отправилась куртка и верхняя рубаха. Тэй принялся за нижнюю, но неожиданный звук мягкого голоса заставил его вздрогнуть.
–  ...И что же ты задумал?
–  О, — схватившись за оружие, арсин напряженно вгляделся в силуэт, стоявший на фоне окна. Правда, тут же расслабился – он узнал его.
Его руки задрожали и, чтобы скрыть это, Тэй по-хозяйски швырнул свое оружие на кровать.
–  И что же я задумал, как думаешь? –  спросил он. – У тебя же наверняка есть мысли об этом, правда?
Он уселся на постели и принялся стаскивать сапоги.
Ацката хмыкнул. Скрестил руки на груди.
– Ты обижен на меня?
Тэй вскинул недоуменный взгляд.
– Обижен? О чем это ты?
Ацката изогнул бровь.
– Неужели, – он запнулся. – Неужели зол?
Тэй сжал зубы и снова занялся своими сапогами.
– О, – с легкой иронией в голосе произнес Ацката. – Неужели я вызываю у тебя какие-то чувства? Не может быть.
Тэй поднял взгляд.
Сегодня щегольски одет – богато расшитый черный длиннополый кафтан без рукавов, подчеркивающий его стройную фигуру, белоснежная рубашка с узкими рукавами, дорогой пояс, начищенные сапоги.
Почему же его это так бесит?
Или... не бесит?
– Что тебе надо? – угрюмо спросил Тэй.
Ацката откинулся назад и, опершись на оконницу, слегка пожал плечами.
–  Думаю о тебе, –  он отвернулся и посмотрел в окно долгим, будто бы отстраненным взглядом.
При этих словах Тэй едва заметно вздрогнул. Задержал глаза на его профиле, четко очерченном на фоне тусклого света, падающего из окна. Волосы, как всегда, собраны в высокий хвост. Свет факелов вырисовывал красивый, прямой нос, длинные ресницы, стройный силуэт, руки, скрещенные на груди.
Тэй поспешно поднялся и пересел в одно из кресел, стоящих в комнате.
–  Что ты тут делаешь, Ацката? – резко заговорил он.  ;  Вроде бы, со мной все хорошо, и меня не нужно спасать. Зачем ты здесь? Почему сейчас?
–  Ты обижен, что я бросил тебя? – прикрыв глаза, тихо спросил  Ацката.
Тэй облизнул внезапно пересохшие губы.
«Да ты почти год не появлялся», – хотел сказал он.
–  О чем это ты? – спросил Тэй.
Ацката повернулся.
–  Когда ты был ранен.
Тэй подавил тяжелый вздох.
–  Я не обижен, – хрипло сказал он.
Ацката повернулся и внимательно взглянул на него. Узкие зрачки едва заметно подрагивали.
– Но ведь я же все объяснил....
Тэй кусал губы.
«Да что мне с твоих объяснений?» – со злостью подумал он.
А вслух произнес:
–  Стоило Советнику уехать, как ты сразу объявился, да?
Ацката кивнул.
–  Да,  так и есть, –  он подошел к Тэю, взял за руку и вложил в его ладонь змеиное кольцо. – Ты потерял кое-что. Не носишь его? Что ты задумал? Хочешь совсем забыть меня?
Арсин вскинул брови и вопросительно взглянул на него.
– Ты следишь за мной?
–  Не всегда.
Это прозвучало как шутка.
Арсин сжал кольцо и, вскочив, принялся метаться по комнате.
– Говори, зачем явился? Хочешь выведать про Сумадарь?
Ацката вскинул брови.
– Про Сумадарь? А что там с Сумадарью? –  спросил он, с несвойственной ему робостью присаживаясь на краешек кресла.
– А что с Сумадарью?  – спросил Тэй, наконец, остановившись у окна и нервно крутя кольцо в руке.
– Честно говоря, мне плевать на Сумадарь, – сказал Ацката.
Тэй посмотрел на него.
–  Но иногда мне кажется, что ты пытаешься найти эпический способ убить себя, – добавил тот.
– Тебе-то что? Ты можешь позволить себе исчезнуть, когда тебе вздумается, пропасть почти на год, не сказать мне, где я могу тебя найти, ты… – Тэй осекся и стиснул кольцо. Потом с трудом продолжил, – ты говоришь, что это я избегаю тебя, но на самом деле это ты избегаешь меня! Это не я прогоняю тебя, это ты, ты…. 
Он запнулся и в сердцах швырнул кольцо на кровать. Ацката в молчаливом недоумении следил за его движениями.
– Так ты все-таки злишься, – тихо заметил он.
Тэй отвернулся и принялся смотреть в окно на пустынный двор.
–  Прости, что я не смог остаться с тобой, – немного виновато проговорил Ацката. – Я… я тогда вспылил. Ты играешь со мной, то гонишь, то… то зовешь.
Не поворачиваясь, Тэй порывисто вздохнул и скрестил руки на груди.
– Зачем ты здесь, Ацката? Говори или проваливай.
– Вот, я как раз об этом, – сказал Ацката. – Но на самом деле ты ведь хочешь видеть меня. Просто боишься, верно? Если бы я не думал об этом, я бы… не решился прийти сегодня.
Тэй молчал. Его губы дрогнули, и он подумал, что это хорошо, что он стоит к Ацкате спиной.
Мягкий вкрадчивый голос прозвучал почти возле самого уха.
– Я пришел, чтобы осмотреть твою рану, – тихо сказал Шехи. – И узнать, как ты. В последний раз, когда я видел тебя, там все было раздроблено, а сейчас, я вижу,  ты вполне сносно владеешь рукой. Даже можешь швыряться предметами.
Тэй вздрогнул, внезапно ощутив на виске легкое прерывистое дыхание. Ацката взял его за плечи и мягко, но властно развернул к себе.
Их глаза встретились совсем близко.
Не спрашивая разрешения, Ацката дотронулся до ворота рубашки Тэя и оттянул его в сторону, оголяя правое плечо и ключицу. 
Тэй вздрогнул и удивленно моргнул, но в этот раз почему-то не оттолкнул его.
– Я всего лишь проверю, как там твоя рана, – спокойно взглянув ему в глаза, повторил Ацката. – Не бойся. Времени много прошло, но такие раны долго заживают. Кости в этом месте такие хрупкие.
Гибкие пальцы принялись бережно ощупывать его плечо.
Тэй с легким неудовольствием отметил, что его собственные руки заметно подрагивают, уши и губы горят, а сердце замирает, словно пропуская удары. Он и сам не до конца понимал, что же он чувствует в связи с этим «осмотром».
Ацката аккуратно прощупывал его плечо и ключицу, перемещая ладонь все ближе и ближе к шее, пока его поглаживания, в конце концов, совершенно перестали напоминать простой осмотр лекаря.  Пальцы Ацкаты были довольно прохладными, но Тэю казалось, что к нему прикасаются раскаленные металлические прутья. Он сглотнул и, отвернувшись, чуть отклонился в сторону, иначе их головы неизбежно соприкоснулись бы.
– Ну, ты довольно насмотрелся? – спросил Тэй.
Его голос прозвучал хрипло.
– Я вижу, все неплохо зажило, – невозмутимо кивнул Ацката. – Хотя я все никак не возьму в толк, зачем он сделал такое с твоими костями. Неужели это все, на что он способен? Там внутри металлическая пластина. Болит?
Словно следуя за его словами, большой палец нежно прошелся по правой ключице, затем по горлу, а потом будто бы небрежно скользнул к впадине под шеей.
Тэй едва заметно то ли кивнул, то ли покачал головой.
Краска стыда бросилась ему в лицо.
– Что ты делаешь? –  прошептал Тэй. Странная беспомощность послышалась в его голосе. 
Ацката коснулся его подбородка.
–  Ты каждый раз спрашиваешь меня, что я делаю. Я трогаю тебя, – тихо сказал он. – Тебе нравится?
Застигнутый врасплох вопросом, Тэй вздрогнул и поднял глаза. Его взгляд встретился с горящим взглядом оранжевых глаз. Тэй заметил, что вертикальные зрачки заметно расширились.
– Что? – прошептал он.
– Тебе нравится? – переспросил Ацката.
– Как это может нравиться или не нравиться? – снова отворачиваясь, пробормотал Тэй.  – Ты же просто осматриваешь мою рану.
Он поспешно ухватился за воротник с намерением натянуть одежду обратно и, наконец, прикрыться, но Ацката мгновенно перехватил его руку и завел за спину, а потом мягко повернул к себе его лицо.
И вдруг коснулся губами его губ. Ощутив влажное прикосновение, Тэй, ошарашенный, застыл, не в силах даже шевельнуться, а пальцы впились в оконный переплет с такой силой, что заныли костяшки. Жар бросился в голову, и в следующий миг он попытался высвободиться из объятий, но вторая рука Ацкаты скользнула в ворот его рубашки и плотно охватила плечи, не давая ему отстраниться. Тэй дернулся, но его запястье все еще было перехвачено и прижато к пояснице.
С усилием он отлепил пальцы второй руки от оконного переплета и уперся ладонью в грудь Ацкаты. Но тот не собирался его отпускать, и только крепче прижал к себе и углубил поцелуй.
Дразнящий кончик языка скользнул внутрь, не давая ему сжать зубы. Арсин снова попытался вывернуться, но Ацката разомкнул объятия только тогда, когда тело Тэя, расслабившееся от долгих ласк губ и языка, наконец, обмякло. 
Ацката выпустил его руку и, прикрыв глаза, сделал полшага назад. Его губы припухли и покраснели, а черные ресницы едва заметно трепетали, оттеняя бледность тонкого изящного лица. Он со странной робостью взглянул на Тэя.
– Прости, я не сдержался. Теперь ты ударишь меня? – тихо спросил он. – Ты все равно выгонишь меня, поэтому я решил больше не ждать.
Брови Тэя сошлись к переносице, а лицо искривила страдальческая усмешка.
Какого же Хамарана этот змееглазый так невыносимо красив? Эти резкие, демонические черты, горящие, как звезды, глаза, темные ресницы, мягкие губы.
Тэй вздрогнул и поспешно отвернулся. Ему сейчас меньше всего хотелось, чтобы Шехи увидел, что Тэй разглядывает его.
Ацката снова коснулся его подбородка, поворачивая его к себе, и поцеловал, на этот раз легко, сперва нежно коснувшись верхней губы, потом нижней.
– Так что? – шепнул он. – Мне остановиться? 
Тяжело дыша, Тэй откинул голову. Казалось, места в груди было слишком мало для воздуха, который проходил сквозь легкие.
Прохладная ладонь скользнула по его шее, большой палец прошелся по горлу и слегка надавил на него. Тэй порывисто вздохнул и прикрыл глаза. Руки Ацкаты неторопливо пробрались под его одежду и пробежались вверх по ребрам. Тэй болезненно вздрагивал от каждого движения, как от прикосновения обжигающе холодного льда или раскаленного металла. Он сжал зубы, все еще размышляя, нужно ли остановить его, но руки Ацкаты резким движением распахнули его одежду.
Грудь Тэя неровно вздымалась.
Ацката снова поднял черные ресницы, его оранжевые глаза блеснули, и Тэй будто оцепенел, не в силах сопротивляться, и позволил сорвать с себя рубашку.
Она мягкой горкой опала на пол.
Бедра плотно прижались к бедрам. Колено Шехи оказалось между его ног.
Тэй снова тяжело сглотнул. Он уже был не в силах притворяться, что происходящее совсем никак его не трогает, особенно то, что он чувствовал себя неловко, вдруг обнаружив себя полуголым рядом с полностью одетым Ацкатой.
И он не придумал ничего лучше, кроме как трясущимися руками начать расстегивать его пояс. Дрожащие пальцы не слушались, но Ацката терпеливо ждал. Наконец, пояс, звякнув, отправился на пол, и длинный черный кафтан – следом за ним.  Тэй вцепился в ворот нижней сорочки Шехи.
Вот же ж, этот змееглазый демон снова неровно соединил планки рубашки. Почему-то в этот раз странное чувство, похожее на болезненную нежность, вдруг захлестнуло Тэя, и он с трудом подавил стон. Его пальцы судорожно сжались. 
Словно не повинуясь ему, руки принялись лихорадочно расстегивать, почти срывать пуговицы. Видимо, у его тела сложилось собственное мнение по поводу происходящего. Да и какая разница, что будет с пуговицами, если этот Шехи все равно не умеет правильно ими пользоваться….
–  Я помогу тебе, – Ацката отклонился назад, решительно сдергивая с себя рубашку. Тэй помутневшим взглядом следил за его движениями. Тесемка, собиравшая в хвост длинные волосы, уже куда-то улетела, и чернильный водопад разметался по покатым плечам и стройному мускулистому телу, почти скрывая его. Ацката откинул назад черные как ночь пряди, и, наблюдая за ним, Тэй тяжко сглотнул и невольно стиснул зубы.
– Так тебе больше нравится? – хрипло спросил Ацката. – Когда я раздет?
Тусклый свет свечей матовым блеском играл на тонких, безупречно выточенных ключицах, на красивых очертаниях мускулов, на крепких плечах. Тэй явственно ощутил, как подогнулись его колени, и он попытался отвернуться, чтобы не видеть это тело так близко, но вдруг очнулся от боли в кончиках пальцев, которыми снова попытался ухватиться за подоконник.
Чувствуя себя одурманенным, словно он до того выпил несколько кубков хорошего крепкого вина, Тэй протянул руку и коснулся плеча и резко очерченной ровной ключицы Ацкаты, ощутив ладонью невыносимую гладкость и мягкость кожи.
Тот придвинулся ближе, и его изящные руки нежно, но властно обвились вокруг талии Тэя.
– Я столько раз мечтал об этом, – прошептал Ацката, притягивая его к себе. – Но это все равно лучше.
И снова прильнул к его рту. Кончик языка, в этот раз дерзко и уверенно, скользнул внутрь. Руки Ацкаты переместились на его плечи и шею, не позволяя ему отстраниться, и вынуждая целоваться глубже, так, что становилось трудно дышать.
Тэй чувствовал, как сладкая истома охватывает его и заставляет крепче прижиматься к Шехи, поверхностью кожи ощущать жар его тела и чувствовать, как вздымается и дрожит его грудь. Будто последняя капля яда, проникшая в его кровь и душу все это время, наконец-то, достигла цели. Невольно увлекая за собой Ацкату, Тэй сильнее привалился к оконному переплету, потому что ноги совершенно отказывались держать его.
Ощутив это движение, Ацката еще больше оттеснил его назад, вынуждая отступить. Тэй и сам не понял, как так получилось, что он уже полулежал на подоконнике с разведенными ногами, а ладонь Ацкаты охватывала его поясницу, и пальцы почти безошибочно находили чувствительные точки в самом низу позвоночника, заставляя Тэя терять последнюю волю к сопротивлению.
Он заставил себя оторваться от губ Шехи.
– Я… я не могу, – прошептал он, отвернувшись.
– Что именно ты не можешь? – поинтересовался Ацката, крепче прижимая его  к себе.
– Стоять не могу, ты меня… отпусти, хватит, – простонал Тэй, впиваясь в его плечи.
Ацката улыбнулся.
– Не отпущу, – сказал он, продолжая напирать.
– Ты хочешь меня в окно выкинуть? – сдавленно спросил Тэй.
– Нет, я просто хочу тебя, – был ответ. – Ты мне очень нравишься, Тэй.
Тот прикрыл глаза и откинул голову назад, открывая горло. В следующий миг Ацката, поддразнивая его, больно прикусил зубами нежную кожу шеи. Тэй вскрикнул, хотя этот звук больше напоминал всхлип.
– Не боишься того, кто я? – свистящим шепотом спросил Шехи.
Тэй, зажмурившись, едва заметно качнул головой.
–  Да мне все равно, кто ты, - шепнул он. – Хоть даже и сам Бог с Далекой Звезды.
Он распахнул глаза и, приподнявшись, взглянул в лицо Ацкаты, нарочито уверенно улыбнувшись, и его влажные зубы блеснули в полумраке.
– Осторожнее со словами, – проговорил тот. Он запустил руку в волосы на затылке Тэя и больно и грубо сжал их, вновь откидывая его голову и продолжая терзать кожу на шее, оставляя вполне отчетливую дорожку багровых отметин.
 ;  Если ты позволишь мне еще раз поцеловать тебя в губы, я не знаю, что я с тобой сделаю,  ;  прошептал Ацката.
Тэю казалось, что вот он-то как раз прекрасно знает, что именно Ацката собирается с ним сделать. Пальцы и ногти Тэя впились в его обнаженные плечи с такой силой, что на бледной коже появились кровавые отпечатки. Ацката улыбнулся и осклабился.
 ;  Хочешь, чтобы я все-таки поцеловал тебя? – прошептал он.
Хриплое дыхание участилось. Ощущать его так близко, чувствовать трение кожи друг друга было все еще так странно и так неожиданно, что Тэй вдруг поймал себя на мысли, что еще не до конца верит в то, что все происходящее с ним – не сон.
Но если это сон, то какого же Хамарана ему снится такое?!
 Голова кружилась. Но в тот самый миг, когда их губы снова жадно и глубоко прижались друг к другу, снаружи послышались топот ног и голоса.
Впрочем, Ацката не собирался реагировать на какой-то там шум и только крепче сжал объятья, продолжая ласкать его.
В дверь постучали. Тэй дернулся, было, однако в намерения Шехи явно не входило вот так просто его отпускать. Он лишь плотнее охватил его плечи, а второй рукой подхватил его ногу под коленом и закинул себе на талию. В таком положении сопротивляться становилось невозможно – Тэй теперь в буквальном смысле висел над пропастью, и до сих пор не вывалился из окна только потому, что Ацката крепко держал его.
Но после очередного настойчивого стука в дверь Тэй, наконец, уперся локтями в грудь Ацкаты и вынудил его разорвать поцелуй. Напоследок тот больно прикусил губу Тэя, заставив его приглушенно вскрикнуть.
Ацката отодвинулся от него с явным неудовольствием. Его пальцы скользнули по плечу, локтю, запястью Тэя и сжали его ладонь, чуть потянув на себя, помогая тому благополучно вернуться в комнату, опустив ноги на пол.
– Арсин, ты здесь? - раздался за дверью голос князя. – Тэй!
Тэю показалось, что после жара, охватившего тело, его вдруг резко окатили ведром ледяной воды. Все еще опираясь о подоконник, он содрогнулся и на мгновение прижал ко рту тыльную сторону ладони, а потом взглянул на нее, ожидая увидеть кровь.
Ацката, все еще удерживая его вторую руку, прижал к губам его пальцы. Тэй едва заметно вздрогнул, не решаясь смотреть ему в лицо.
Кто-то принялся настойчиво дергать дверь. Губы Ацкаты скользнули по его ладони, потом по запястью. Тэй отнял руку и прикрыл рот, картинно закатив глаза.
Ацката захихикал.
Из-за двери раздался голос.
–  Тэй, ответь! Говорят, змееглазый проник в крепость! Ты слышал что-то? Ты там?
Тэй бросил на Ацкату короткий взгляд и подмигнул ему.
 ;  Не открывай им,  ;  одними губами прошептал тот.
Тэй изогнул бровь и покачал головой. Ацката закрыл ладонями лицо, стараясь сдержать смех.
Продолжая прижимать руку ко рту, на подгибающихся ногах Тэй направился к двери и медленно повернул ключ. Стражники ворвались в комнату. Следом за ними вошел сам князь Дарон.
–  Тэй, говорят, змееглазый....
Он заметил Ацкату, стоявшего в углу.
Тот почтительно наклонился вперед.
–  Приветствую князь.
Тэй молча склонил голову.
Дарон повернулся к Тэю, вскинув брови, а затем снова взглянул на полураздетого Ацкату. Заметил на полу разбросанную одежду. Снова вопросительно взглянул на взлохмаченного, помятого Тэя, который все еще прикрывал ладонью рот. Заметил на его запястье красные отметины от пальцев. А потом на шее – явные следы от укусов.
–  А что это вы тут делаете? – спросил князь.
В свете происходящего вопрос показался удивительно тупым. Тэй заморгал и от удивления даже отнял руку ото рта.
Кто-то из стражников не удержался и хихикнул.
Князь Дарон замер на мгновение, а потом вдруг сделался пунцовым, то ли от бешенства, то ли от неожиданности, то ли еще от чего.
Тэй и Ацката быстро переглянулись.
Арсин повернулся и молча посмотрел Дарону в лицо. Князь отвел глаза от него и одарил змееглазого долгим взглядом с головы до пят. Широкая улыбка не сходила с лица Ацкаты все то время, пока князь пристально рассматривал его. – Делаю, что хочу и когда хочу, – вдруг произнес Тэй. – Оставьте его в покое, он пришел ко мне. Под мою ответственность.
– Ну, разумеется, – понимающе кивнул Дарон, разглядывая разбросанную по полу одежду, и добавил с отчетливой ехидцей в голосе. – Ясно, к кому же еще.
А потом добавил:
– Взять его.
Стражники двинулись, было, вглубь комнаты, но между ними и Шехи абсолютно беззвучно встал Тэй. 
– Прежде вам придется переступить через мой труп, – холодно произнес он.
Князь взглянул на него.
– Ты мой арсин и должен повиноваться, – произнес он.
Тэй посмотрел в его лицо. Потом прижал к груди ладонь и слегка поклонился.
– В таком случае, я прошу освободить меня от должности.
Дарон внимательно изучал его лицо.
– Ты готов отказаться от всего ради… ради этого змееглазого?
– Я не позволю вам причинить ему вред, – спокойно произнес Тэй. – Даже ценой своей жизни, своего положения, и… что там ты еще захочешь отнять у меня, князь.
Князь стиснул кулаки. Желваки заходили под скулами.
Тэй уверенно шагнул к выходу, взялся за ручку и шире раскрыл дверь, словно приглашая всех выйти. Удивительно, но все как по команде сразу же направились в открытый проем.
Отправляясь в коридор, князь повернулся к нему.
–  Я тебя женю в ближайшие дни, ты слышишь меня, арсин? Я не допущу этого,  – он окинул комнату бешеным взглядом и прошипел, – вот этого бесстыдства.
Тэй вскинул брови, выдержав его взгляд.
–  Как думаешь, князь, могу я сейчас сказать тебе «проваливай»? – спокойно спросил он.
Дарон сверкнул глазами.
 ;  Позорище,  ;  добавил он, сверля Тэя гневным взглядом. – Непотребство. И ты еще смеешь защищать его!
– Разумеется, я защищаю его, – кивнул Тэй, глядя в князю в лицо. – Так же как он защищает меня. Благодаря ему я сейчас стою здесь. Поэтому, пока я жив, никто из вас не посмеет прикоснуться к нему.
Тэй продолжал смотреть в его глаза. Князь круто развернулся и направился прочь. Стража поспешила за ним. Несколько мгновений Тэй смотрел ему вслед, а затем вернулся в комнату, запирая дверь на ключ.
–  Неудобненько вышло, – заметил Ацката, когда от шагов князя Дарона перестали сотрясаться стены.
Он двинулся на Тэя, пытаясь снова схватить его, но тот выставил руку, не давая ему приблизиться. Ацката отступил на полшага, и в его взгляде сквозило явное разочарование.
Тэй принялся поднимать с пола свои вещи. Вдруг заметил, что его руки явственно трясутся.
–  Плевать. Одевайся. Поехали отсюда, – раздраженно сказал он, стараясь не думать о том, что только что произошло между ними. Он с силой прижал пальцы к виску. – Ненавижу, откуда он взял эту привычку врываться ко мне, когда ему вздумается? Как будто я…. Будто я, – он замолчал, не в силах подобрать нужные слова.
…И о том, чего только что не произошло.
Он невольно коснулся губ.
Поймав себя на этом жесте, он сделал вид, что просто хотел потереть рукой подбородок.
– Ты так говоришь это — одевайся, – улыбнулся Ацката, наклоняясь за своей одеждой. – Мне нравится. И мне нравится, как ты защищал меня.
Тэй закусил губу. Отвернулся.
– Можешь смотреть. Я хочу, чтобы ты смотрел, – произнес Ацката.
«Ах ты ж Хамаран тебя дери», – подумал Тэй, ощущая, как новая порция яда начала растекаться в его крови.
– Что будем делать? – спросил Тэй, натягивая рубашку и словно не заметив его последних слов. – Кабаки, женщины и азартные игры? Или хочешь побродить по городу?
 ;  Женщины? – усмехнулся Ацката. – Зачем нам женщины? Или у тебя есть какие-то особенные идеи, хм?
 ;  Хорошо, значит, женщины отменяются,  ;  легко согласился Тэй, накидывая куртку. – Так что?
–  Побродить по городу, я полагаю, лучше будет оставить до утра.
–  Отлично, - кивнул арсин. – Тогда кабак.



* * *
Даже в такой поздний час хорошо освещенные факелами улицы Кура жили своей жизнью. Собачье тявканье, детский плач и стук деревянной посуды смешивались с усталым грохотом копыт и негромкими голосами, а из окон доносились разнообразные манящие запахи готовящейся еды.
Кур был огромен. Неудивительно, что издревле именно он считался столицей Ространны. Чего только стоил один княжеский дворец, искусно и тонко высеченный из цельного куска белой скалы какими-то древними мастерами – говорят, когда в Ространне появились люди, Дворец уже существовал долгое время.
Улицы во всем городе были мощеные, и на них совсем не было Шехи.
Вероятно потому, что сюда было бы очень сложно пробить подземные ходы, а  всем Шехи, которые проходили через ворота, устраивался строгий досмотр. Таково было распоряжение княжеского советника. Вероятно, потому они и не жаловали Кур своим присутствием.
И все в княжестве было устроено совсем не так, как в тех землях, к которым до того привык Тэй. Увидев, как жил князь Дарон, какой он располагал дружиной, какой личной охраной, понаблюдав, как обучались и тренировались его воины, как они были подготовлены, сколько людей находилось в его подчинении, как налажена была у него торговля с соседями, как разумно организована оборона самого города, дозорных крепостей и окрестных земель, он вообще перестал понимать, почему остальные Ространнские правители именуют себя князьями. Так себе, князьки. Вожди. Землевладельцы.
Уже поздним вечером Тэй и Ацката засели в небольшом кабаке на окраине города.  Двое прилежных дружинников, охранявшие жизнь княжеского арсина, были оставлены у входа. Тэй, конечно же, настойчиво приглашал их присоединиться, однако те отказались наотрез — Тэй просто не знал, что князь поклялся спустить с них шкуры и отрубить головы, в произвольной последовательности, если с его арсином вдруг приключится что-то нехорошее, неважно, по какой причине.
Ацката и  Тэй почти не пили вина — у них было кое-что получше. Набив деревянную трубку и развалившись на удобном диванчике в самом темном углу, арсин глубоко и с наслаждением затянулся. Ацката последовал его примеру.
–  Да, давненько не потреблял я всякой гадости, – затягиваясь, хмыкнул Тэй. – Лет десять, наверное. Последний раз, кажется, курили в Раграде, с Теодором... с князем Теодором — ухмыльнувшись, поправился он. - Мало кто знает о таких подробностях его… жизни. Да и не был бы он доволен, если бы узнал, что я говорю об этом с тобой, – Тэй взглянул на Ацкату. Тот, казалось, внимательно слушал. – И чего мы только не творили с ним тогда, нда, хорошо, что мой отец… Сиддин… ничего не знал, иначе не уйти бы мне от его расправы. Тогда, я помню, я так обкурился, что мне казалось, что у него глаза светятся, представь. Такие огромные, светящиеся голубые глаза, без зрачков.
Он засмеялся и даже показал, насколько те глаза показались ему огромными. Но  Ацкату, как всегда, заинтересовало нечто совершенно другое.
–  От расправы? – спросил он. – Он жестоко с тобой обращался? Бил?
Не ожидавший такого вопроса, Тэй поперхнулся от неожиданности.
–  А кого в детстве не лупили? – ухмыльнулся он.
 Ацката пожал плечами и отвернулся.
–  Меня.
Да, и, видать, зря, почему-то подумал Тэй.
Вот вечно он так, весь из себя загадочный. Не такой как все. Словно что-то знает такое, что простым смертным недоступно, и даже говорить с ними об этом не царское дело – все равно не дойдет сей великий смысл до их куриных мозгов.
–  Ты спал с ним? – вдруг спросил Ацката. Тэй вздрогнул и недоуменно захлопал глазами.
–  Я что? – переспросил он.
–  Ты спал с ним? – Ацката развернулся и заглянул Тэю в глаза. – С Теодором этим или как его. Делил с ним постель?
Тэй помолчал, вдруг ощутив на лице внезапный холод, который поднимался откуда-то из самых глубин его существа.
–  Я думаю, это не твое дело, – с трудом сдерживая гнев, произнес он заледеневшими губами.
Он раздраженно откинулся назад, попыхивая трубкой и задумчиво наблюдая за полуголыми танцовщицами. Ацката порывисто вздохнул, облокотившись локтями на стол.
 ;  А мне вот кажется, что это как раз мое дело,  ;  внезапно дрогнувшим голосом проговорил он. – И мне не нравится, что мы делаем вид, будто бы между нами ничего не произошло. 
Тэй глянул на его четкий профиль.
 ;  Не бери на себя слишком много,  ;  отворачиваясь, вдруг холодно произнес он.
Внезапно он вспомнил о чем-то и снова повернулся к Ацкате. И отпрянул, едва сдержав вскрик. Так и замер с открытым ртом, напрочь забыв все то, что мгновение назад собирался сказать.
Перед ним сидел не человек. Да, определенно это был не человек или... полу-человек. С трудом преодолевая животный ужас, арсин внимательно вгляделся в расплывающиеся черты незнакомого существа.
Его лицо было покрыто чешуей. Или какая-то часть лица – не разглядеть. На мгновение ему даже показалось, что в его чертах не было вообще ничего человеческого – даже его «человеческая» часть была совершенно другой. Другая кожа, другие черты лица, кожистая чешуя, покрывающая часть лица. И яркие глаза с рептильими зрачками.
И его волосы. Они вдруг стали белоснежными.
Тэй несколько раз недоуменно моргнул. Потом огляделся. Никто из присутствующих не выказывал никакого удивления или ужаса. Может, не видели? Не обращали внимания? Или это все хамаранова трава?
Он снова взглянул на своего собеседника. Протер глаза. Видение не исчезло.
Существо повернулось к нему.
–  Эй, ты чего это? – недоуменно спросило оно голосом Ацкаты.
 Арсин принялся часто моргать и тупо уставился на него.
–  Вот же хамараново отродье, – выругался он, заглядывая в свою трубку, словно ожидал увидеть там что-то необычное. Затем отложил ее в сторону. Его руки заметно дрожали. – Похоже, мне на сегодня хватит. Навык, видать, утратил. Это еще похлеще тех синих глаз. Надо же….
Он снова посмотрел на двуногую полу-ящерицу, сидевшую рядом с ним на диванчике, закинув ногу на ногу, невозмутимо попивающую вино и попыхивающую трубкой. Потом нерешительно протянул ладонь, чтобы дотронуться до ее чешуйчатой морды, чтобы точно убедиться, что перед ним сидит не человек — осязание-то уж точно не смогло бы его обмануть.
То, что раньше было Ацкатой, видимо, не совсем верно, истолковало это движение и, быстро перехватив его запястье, прижалось к его ладони лицом или чем-то, что теперь вдруг превратилось в чешуйчатую морду.
Тэй содрогнулся, инстинктивно пытаясь отодвинуться назад. Он готов был поклясться, что лапа была мягкой, сухой и холодной. Существо попыталось прижать его ладонь к своим губам, но Тэй нервно отдернул руку.
– Ты чего? – снова спросило существо, внимательно вглядываясь в его перекошенное лицо. – Эй, Тэй, ты что, обкурился, что ли? Быстро ты…. Это у тебя теперь глаза на пол-лица, нда...
И полу-ящер дружелюбно, насколько это было, конечно, возможно с такой уродской мордой, ласково потрепал его по щеке когтистой лапой.
–  Чур меня, – арсин отодвинулся назад и тряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение. – Чур, чур меня.
Но образ оказался очень устойчивым.
–  Ничего себе, дери ж ты жаба кобылу, – с чувством произнес он. Все-таки где-то в глубине сознания он еще помнил, что это был Ацката. Это должен был быть Ацката. –  Вот это я накурился, Хамаран меня раздери. Мне теперь повсюду мерещатся… ящерицы? Или кто?
Совладав с собой, он принялся с любопытством изучать существо. Но, то ли в зале царил дымный полумрак, то ли он никак не мог собрать свои глаза в кучу, но хорошенько рассмотреть видение он так и не сумел.
–  Слушшай, хватит, а, – наконец взмолился он. – Превращайся уже обратно. Ты меня пугаешь, – он нервно засмеялся.
–  Да ладно, чем это я таким могу тебя напугать, – ковыряя пепел в трубке черным когтем, язвительно спросил змееглазый. –  Вроде бы все самое страшное ты обо мне уже знаешь, Тэй.
Тэй подумал о том, что он теперь расскажет Теодору, как сидел на диване, пил вино и курил траву с самим драконьим Богом. Вот уж действительно, есть чем похвастаться. Он расхохотался своим мыслям. Впрочем, Теодор никогда не был особенно доволен его дружбой со змееглазыми. А уж если узнает о том, что было сегодня вечером, так вообще будет вне себя от бешенства. Как будто бы всем есть дело до того, чем он занимается в свободное время.
Тэй захихикал.
Змееглазый неодобрительно взглянул на его. Тэй готов был поклясться, что это было именно неодобрение, если таковое, конечно, случается у этих странных существ.
Видение начало постепенно растворяться в дыму. Перед арсином снова сидел его давний товарищ.
На всякий случай Тэй огляделся вокруг еще раз. Посетители трактира вели себя так, будто бы ничего из ряда вон выходящего не случилось. Он вдруг представил себе, что было бы, если бы они вдруг увидели то же самое, что несколько минут назад наблюдал он. А, может быть, они все тоже ящерицы?  Ему вдруг стало так не по себе и одновременно так смешно, что он снова не смог удержаться от хихиканья.
– Нда, – смеясь, сказал он, все еще пристально и с опаской разглядывая Ацкату. - Хорошую траву мы купили. Забористую.
–  Да за такую цену она просто обязана была быть хорошей, – невозмутимо кивнул Ацката, словно это не он только что превратился обратно в человека.
–  Да уж, и чего только не привидится, – согласился Тэй, на всякий случай отодвигая от себя трубку подальше и обещая себе больше никогда в жизни не притрагиваться ко всякой хамарановой дряни.
Ацката наклонился к нему чуть ближе, коснулся пальцами его подбородка и губ.
– Хочешь продолжить наш вечер? – осторожно спросил он. – Или, может быть, ночь?
Тэй взглянул на него. Быстро отвел глаза.
–  Не сегодня, – тихо сказал он. – Оставь эту мысль.
–  Так «не сегодня» или «оставить»? – спросил Ацката с тихим смешком.
Тэй напряженно молчал.
Ацката взял в ладони его лицо, развернул к себе и вдруг прижался к губам. Тэй впился в его запястья, отрывая его от себя.
– Не надо. Не надо, хватит, – пробормотал он. – Остановись, хватит.
Ацката отлип от него, глубоко вздохнул и опустил глаза.
– Почему ты не подпускаешь меня? – прошептал он. – Очевидно же, что я тебе нравлюсь.
Он посмотрел на Тэя. Тэй глянул на него исподлобья.
– Разве? – переспросил он. – Разве это я не подпускаю тебя? Ты всегда находишь меня, если хочешь. А вот я не знаю, где тебя найти, если ты мне понадобишься. Или если я захочу… если я захочу тебя видеть.
Ацката поджал губы и промолчал.
Тэй горько усмехнулся.
Они спокойно расстались на рассвете, может быть, несколько разочарованные друг другом, но, как всегда, без лишних обещаний и намерений когда-либо увидеться вновь.
Каждый отправился своей дорогой, зная, что так или иначе их пути в скором времени пересекутся вновь. Кажется, это уже становилось неизбежным.
Совершенно непонятно, зачем же, в таком случае, расставаться?