Спектейтор

Я постоянно задавал себе вопрос, какую бы суперспособность хотел иметь, если бы была такая возможность? Летать? Да, безусловно, полёт захватывает дух. Хочется порою ощутить аромат чистого воздуха, дождя и облаков. Как пахнет облако? В конце концов, на работу и с работы не нужно топать по слякоти. Хм, нет, увидит кто-то, обзавидуется и сдаст на опыты. Ну жить же спокойно не дадут ни мне, ни моей семье: у дома будут караулить, дротики метать, на Ютуб выкладывать, а потом еще и воздушное пространство закроют, и буду так же с работы и на работу перья в луже полоскать.

Читать мысли? Наверное, интересно, ведь всегда наверняка можно знать, перезвонят ли тебе после собеседования, на что намекает твоя девушка, что в действительности думают о тебе знакомые… Пожалуй нет, а то вдруг узнаю то, чего знать бы совсем не хотелось. А если не иметь способности заглушить чужие мысли? Это же можно сойти с ума, обзавестись кучей комплексов, потерять семью и друзей, в итоге улететь на покой в психиатрию. Я не согласен.

И всё же я определился. Иногда, идя вечером домой, я останавливался и видел, как идут к своим семьям другие люди, и мне стало интересно, чем они живут, как проводят свободное время, о чем переживают, кто ждет их сегодня с работы и что они расскажут своим близким о прошедшем дне? Я не видел ничего, кроме работы и собственного дома и, возможно, мой кругозор слишком сузился, считал я. Однажды я просто сел на скамейку у чужого подъезда и заглянул в окно первого этажа. На кухне мать накрывала стол на ужин, двое детей о чем-то спорили между собой, а муж женщины, косо на неё поглядывая, смотрел вниз, на свои колени.

- Ты снова ничего не будешь? Я ведь очень старалась, - женщина, ловко орудуя деревянной лопаткой, раскладывала по тарелкам аппетитно пахнущее жаркое. – Ты даже на работу ничего не взял.

- Я перекусил в офисе, - сухо ответил мужчина, незаметно закрыв экран телефона ладонью. – Пока не голоден.

Я стоял у них за спиной. Они никак не замечали моего присутствия, да и я упустил тот момент, как оказался здесь. Я не видел собственного тела, но слышал и видел всё, что происходило в комнате и частично то, что происходило на улице возле того места, где я присел отдохнуть. Я сделал пару шагов к столу и наклонился к спрятанному телефону. На экран стремительно одно за другим вылетали уведомления из не знакомых мне мессенджеров. В одном из них был текст «Жду тебя завтра. Как хорошо, что ты наконец взял отпуск :*».

Я наблюдатель или «спектейтор», как сам себя называю. Прошло много времени с того момента, как это произошло. Не могу сказать, стала ли моя жизнь лучше, но она точно кардинально изменилась. Бывало, я перед сном «выходил» и навещал особо запомнившихся, иногда засыпал и просыпался в чужой квартире в то время, как мое тело оставалось дома рядом с любимой женой, во внимании которой я всё чаще отказывал, предпочитая проводить с ней время тогда, когда увидеть меня она не может. Иногда она писала знакомым мужчинам, но не для встреч, а просто ради разговора, я не был против, ведь понимал, что в последние недели совсем не проводил с ней времени. Так я ходил с ней до дома, так наблюдал за тем, как она работает. Бывало, она посещала корпоративы или рестораны с подругами, и я тоже был с ней рядом, пока не произошло кое-что еще.

Меня уволили с работы. Больше ничего не оставалось, и я ушел в себя. Может месяц, может больше(я давно потерял счет времени) я почти не появлялся дома, а бегал по миру и искал себя. Мне приходилось видеть и быт монахов, и обыденные пьянки алкоголиков, и последний вдох старика. Я радовался вместе с парнем, впервые победившим в соревнованиях по борьбе, я плакал вместе с одинокой поседевшей женщиной над тельцем её любимой кошки, и целую неделю каждый день я наблюдал за успешной бизнесвумен, живущей в центре мегаполиса и имеющей возможность купить себе все блага мира, кроме абсолютного счастья, к которому она стремилась всю жизнь. Также мне доводилось видеть разного рода извращенцев, гениев, мастеров своего дела, политических деятелей, актёров, простых работяг, и у каждого из них я пытался чему-то научиться, привнести что-то из их жизни в свою. А когда становилось совсем уж грустно, я приходил в уютную однушку на окраине какого-то провинциального города к девушке-художнице. Она поражала и вдохновляла меня тем, как, будучи увлеченной работой над очередным шедевром, напевала себе под нос малоизвестные песни, чем-то напоминающие колыбельные из моего детства, тем, с каким воодушевлением пекла невероятно ароматные оладьи почти каждое утро, и каждый раз будто бы специально к моему приходу. Домой я возвращался редко, да и только для того, чтобы забить желудок чем-то дешевым и безвкусным и перекинуться парой слов с женой.

Около двух недель назад любимая умерла. Её прирезал в темном дворе какой-то недоумок ради пары сотен в кошельке. Я ничего не мог сделать, а только размахивал руками и беззвучно кричал, безуспешно пытаясь отвлечь его или позвать на помощь. Я то и дело проклинал себя за то, что именно в этот день не встретил её, как делал это обычно, не взял трубку, посчитав её звонок неважным. Я наблюдал, как она вновь и вновь набирает мой номер замерзшими пальцами, стоя у крыльца своего офиса.

Хотелось забыться, уйти подальше из этого дома, пустого, холодного и безжизненного. Меня больше не радовали ни оладьи художницы, ни первая любовь подростков, ни рождение первенца у счастливого молодого отца. Не знаю, сколько прошло времени с того момента, как моя жизнь изменилась, ведь я давно уже живу чужими радостями, абсолютно утратив интерес к собственной, никому не нужной, жизни.

С трудом открыв глаза, я взъерошил отросшие, свалявшиеся в сосульки волосы и медленно встал с кровати, чтобы предпринять очередную попытку привести себя в порядок. Стоя напротив зеркала босыми ногами на холодном кафельном полу в ванной, я вглядывался в отражение и не узнавал его. Бессчетное количество дней я делал это снова и снова, но человек в зеркале давно перестал быть мне знакомым. Мужчина средних лет, тощ, явно чем-то болен.
- Кто ты? – устало проговорил я, смотря в мутное зеркало.
- Наблюдатель. – послышался в голове ответ на мой вопрос.