Сбор плодов

Сбор плодов
Рабиндранат Тагор
[Перевод автора с бенгальского на английский]

Нью-Йорк: Компания Макмиллана, 1916

1
Прикажи мне, и я соберу свои плоды, чтобы принести их в полных корзинах в твой двор, хотя некоторые потеряны, а некоторые еще не созрели.

Ибо время года становится тяжелым от своей полноты, и в тени слышится жалобная пастушья свирель.

Прикажи мне, и я отплыву по реке.

Мартовский ветер капризничает, превращая в ропот томные волны.

Сад отдал все свои силы, и в утомительный вечерний час зов доносится из твоего дома на берегу в лучах заката.

II
Моя жизнь в молодости была подобна цветку—цветку, который распускает лепесток или два от своего изобилия и никогда не чувствует потери, когда весенний ветерок приходит просить милостыню у ее двери.

Теперь, в конце юности, моя жизнь подобна плоду, не имеющему ничего лишнего и ожидающему, чтобы предложить себя полностью с ее полной ношей сладости.

III.
Праздник лета только для свежих цветов, а не для увядших листьев и увядших цветов?

Созвучна ли песня моря только поднимающимся волнам?

Разве она не поет вместе с падающими волнами?

Драгоценности вплетены в ковер, где стоит мой король, но есть терпеливые комья, ждущие, когда его ноги коснутся.

Немногие мудрецы и великие сидят рядом с моим Господином, но он обнял глупца и сделал меня своим слугой навсегда.

IV
Я проснулся и нашел его письмо с утра.

Я не знаю, что там написано, потому что не умею читать.

Я оставлю мудреца наедине с его книгами, не буду беспокоить его, ибо кто знает, сможет ли он прочесть то, что написано в письме.

Let me hold it to my forehead and press it to my heart.

When the night grows still and stars come out one by one I will spread it on my lap and stay silent.

The rustling leaves will read it aloud to me, the rushing stream will chant it, and the seven wise stars will sing it to me from the sky.

I cannot find what I seek, I cannot understand what I would learn; but this unread letter has lightened my burdens and turned my thoughts into songs.

V
Горсть пыли могла скрыть твой сигнал, когда я не знал его значения.

Теперь, когда я стал мудрее, я прочел его во всем, что скрывало его прежде.

Он расписан лепестками цветов; волны высвечивают его из своей пены; холмы держат его высоко на своих вершинах.

Я отвернулся от тебя, потому и читал письма криво и не знал их смысла.

6
Там, где проложены дороги, я сбиваюсь с пути.

В широкой воде, в синем небе нет ни следа.

Тропа скрыта крыльями птиц, звездными огнями, цветами времен года странствий.

И я спрашиваю свое сердце, несет ли его кровь мудрость невидимого пути.

VII
Увы, я не могу оставаться в доме, а дом стал для меня не домом, ибо вечный Незнакомец зовет, он идет по дороге.

Звук его шагов стучит мне в грудь, мне больно!

Ветер поднялся, море стонет. Я оставляю все свои заботы и сомнения, чтобы следовать за бездомным приливом, ибо Незнакомец зовет меня, он идет по дороге.

VIII
Будь готов к старту, сердце мое! и пусть задержатся те, кто должен.

Ибо твое имя было названо в утреннем небе.

Не ждите никого!

Бутон жаждет ночи и росы, но распустившийся цветок вопиет о свободе света.

Разрывай свои ножны, сердце мое, и выходи!

IX
Когда я задерживался среди своих сокровищ, я чувствовал себя червем, который питается в темноте плодом, на котором он родился.

Я покидаю эту тюрьму разложения.

Я не хочу бродить по этой заплесневелой тишине, ибо отправляюсь на поиски вечной молодости; Я отбрасываю все, что не едино с моей жизнью и не так легко, как мой смех.

Я бегу сквозь время, и, о сердце мое, в твоей колеснице танцует поэт, который поет во время странствий.

10
You took my hand and drew me to your side, made me sit on the high seat before all men, till I became timid, unable to stir and walk my own way; doubting and debating at every step lest I should tread upon any thorn of their disfavour.

I am freed at last!

The blow has come, the drum of insult sounded, my seat is laid low in the dust.

My paths are open before me.

My wings are full of the desire of the sky.

I go to join the shooting stars of midnight, to plunge into the profound shadow.

I am like the storm-driven cloud of summer that, having cast off its crown of gold, hangs as a sword the thunderbolt upon a chain of lightning.

In desperate joy I run upon the dusty path of the despised; I draw near to your final welcome.

The child finds its mother when it leaves her womb.

When I am parted from you, thrown out from your household, I am free to see your face.

XI
Эта моя драгоценная цепочка нужна мне только для того, чтобы издеваться.

Она оставляет мне синяки на шее и душит, когда я пытаюсь ее сорвать.

Он сжимает мне горло, он душит мое пение.

Если бы я только мог предложить его вам, милорд, я был бы спасен.

Возьми его у меня, а взамен привяжи меня к себе гирляндой, потому что мне стыдно стоять перед тобой с этой драгоценной цепью на шее.

XII.
Далеко внизу текла Джамна, быстрая и чистая, а вверху хмурился выступающий берег.

Вокруг сгрудились холмы, темные от лесов и изуродованные потоками.

Говинда, великий учитель сикхов, сидел на скале и читал священные Писания, когда Рагхунатх, его ученик, гордый своим богатством, подошел, поклонился ему и сказал: “Я принес мой бедный подарок, недостойный твоего принятия.”

С этими словами он показал учителю пару золотых браслетов, украшенных драгоценными камнями.

Мастер взял один из них, повертел его на пальце, и бриллианты засверкали лучами.

Вдруг она выскользнула у него из рук и покатилась по берегу в воду.

- Увы! - закричал Рагхунат и прыгнул в ручей.

Учитель опустил глаза на свою книгу, и вода удержала и спрятала то, что украла, и пошла своим путем.

Дневной свет померк, когда Рагхунатх вернулся к учителю усталый и мокрый.

- Я все еще могу вернуть его, если ты покажешь мне, куда он упал.”

Учитель взял оставшийся браслет и, бросив его в воду, сказал:”

XIII
Двигаться-значит каждое мгновение встречать тебя,
Попутчик!

Это значит петь в такт падению ваших ног.

Тот, кого касается твое дыхание, не скользит под прикрытием берега.

Он безрассудно расправляет парус по ветру и скачет по бурной воде.

Тот, кто распахивает свои двери и шагает вперед, получает твое приветствие.

Он не задерживается, чтобы подсчитать свою выгоду или оплакать свою потерю; его сердце бьет в барабан для его марша, потому что это означает идти вместе с вами каждый шаг.,

Попутчик!

XIV
Моя доля лучшего в этом мире будет исходить из твоих рук: таково было твое обещание.

Поэтому твой свет блестит в моих слезах.

Я боюсь быть ведомым другими, чтобы не пропустить тебя, ожидающего на каком-нибудь перекрестке, чтобы быть моим проводником.

Я иду своенравным путем до тех пор, пока сама моя глупость не заманит тебя к моей двери.

Ибо у меня есть твое обещание, что моя доля лучшего в этом мире будет исходить из твоих рук.

XV
Ваша речь проста, мой Господин, но не те, кто говорит о вас.

Я понимаю голос твоих звезд и тишину твоих деревьев.

Я знаю, что мое сердце распустится, как цветок, что моя жизнь наполнилась скрытым источником.

Твои песни, как птицы из одинокой снежной страны, вьют свои гнезда в моем сердце, чтобы согреться теплом апреля, и я с удовольствием жду веселого сезона.

XVI
Они знали дорогу и пошли искать тебя по узкой тропинке, но я бродил в ночи, потому что был невежествен.

Я не был достаточно воспитан, чтобы бояться тебя в темноте, и потому, ничего не подозревая, подошел к твоему порогу.

Мудрый упрекнул меня и велел удалиться, потому что я пришел не по тропинке.

Я в сомнении отвернулась, но ты крепко держал меня, и с каждым днем их брань становилась все громче.

XVII
Я вынес из дома свой глиняный светильник и закричал: “Идите, дети, я освещу вам путь!”

Ночь была еще темной, когда я вернулся, оставив дорогу в ее безмолвии, крича: “Зажги меня, О Огонь! ибо мой глиняный светильник лежит разбитый в пыли!”

XVIII
Нет, вам не дано раскрывать бутоны в цветы.

Встряхните бутон, ударьте по нему; вы не в силах заставить его расцвести.

Твое прикосновение пачкает его, ты разрываешь его лепестки на куски и рассыпаешь их в пыль.

Но не появляется ни красок, ни духов.

Ах! не вам раскрывать бутон в цветок.

Тот, кто может открыть бутон, делает это так просто.

Он бросает на него взгляд, и жизненный сок бурлит в его жилах.

От его дыхания цветок расправляет крылья и трепещет на ветру.

Цвета вспыхивают, как сердечные тоски, аромат выдает сладкую тайну.

Тот, кто может открыть бутон, делает это так просто.

XIX.
Садовник Судас вытащил из своего аквариума последний лотос, оставшийся после опустошительной зимы, и пошел продать его царю у ворот дворца.

Там он встретил путешественника, который сказал ему: “Спроси свою цену за последний лотос,—я предложу его Господу Будде.”

Судас сказал: “Если ты заплатишь одну золотую машу, она будет твоей.”

Путник расплатился.

В этот момент вышел царь, и он хотел купить цветок, потому что он был на пути к Господу Будде, и он подумал: “Было бы прекрасно положить к его ногам лотос, который расцветал зимой.”

Когда садовник сказал, что ему предложили золотую машу, царь предложил ему десять, но путник удвоил цену.

Садовник, будучи жадным, вообразил себе большую выгоду от того, ради кого они торговались. Он поклонился и сказал: “Я не могу продать этот лотос.”

В тихой тени манговой рощи за городской стеной Судас стоял перед Господом Буддой, на устах которого было безмолвие любви, а глаза сияли покоем, как утренняя звезда омытой росой осени.

Судас посмотрел ему в лицо, положил лотос к его стопам и склонил голову в прах.

Будда улыбнулся и спросил: “Каково твое желание, сын мой?”

- Малейшее прикосновение твоих стоп! - воскликнул Судас.”