Тёплые руки

        Валька, она Мишина была, Валентина, не знаю, как её величать. Её Музыки усыновили. Хоть не усыновили - удочерили. Валькина-то мать вовсе молоденькая была, когда война началась. Их трое было: две девочки - те постарше были - через год или через два и Валька. А Вальке, ей двух лет не было. Мать на работу уйдёт на завод. Старшие всё съедят, то что мать им оставит поесть. День-то они командовали. Считай, брошенный ребёнок, беспризорный! Тогда никаких садиков, ничего не было. Было полуказарменное положение. А ведь в самую-то войну, считай, до восемнадцати часов работали.
        Осенью в сорок первом году вместе с брянским заводом эвакуировались. К зиме привезли завод, сгрузили. Поле расчистили. Сначала фундаменты сделали, станки на фундаменты поставили. Под открытым небом работали. И прямо возле станка костёр жгут, чтобы руки погреть - у станка. Говорят, руки сразу к железу примерзали. Первая зима сильно холодная была. Да кипятку, чтобы душу согреть. Варили им что-то - бурдамагу какую-то. И они у станков, здесь же, обедают. 
        А потом уж - месяца через два - стали  крыши сделать и стены. Какой-то угол у них был - дали им при заводе. А Музыки рядом жили, где их поселили - кого где. Они тоже брянские были. И там вместе жили, и тут друг за друга держались.
        Они постарше были. Он был на броне, как специалист. Обучал. Такой мужчина в годах уже был. А её саму хотели на лесозаготовку отправить. Видать, она ещё в силе была - ей лет под сорок-сорок пять было. Говорили не лесозаготовки - лесоповал. Отправляли на лесоповал женщин без права отказаться - война. Дома-то никто не сидел. Заставляли работать. С четырнадцати лет начинали работать. Так ведь ещё и план справляли! Не выполнишь план - так ты вроде враг народа, могут в тюрьму посадить.
        А ей посоветовали, подсказал кто-то: «А ты чё? Возьми детей. Считается, раз малолетний ребёнок - не имеют права надолго из дома отправить». Вот она и говорит - Музыка: «Она у тебя умрёт». Они ей сказали - предложили: «Отдай Вальку, а то она у тебя умрёт. Давай мы её удочерим».
        А у матери какой выбор? У неё выбора не было - что так, что так: или самой отдать, или умрёт. А тем тоже: так помогать - самим есть нечего, и официально оформить надо.
        Валька долго не знала. Говорит: «Я помню, мать родная придёт, я к ней на колени заберусь. Она говорит, говорит, а у неё руки почему-то какие-то тёплые - если меня по голове погладит - против Музыкиных-то. Возле неё мне как-то тепло… »
        Какой-то инстинкт ей подсказывал.