Пути небесные вместо эпилога

«Как часто в эпилоге мы с удивлением обнаруживаем, что некое «нечто» было для нас «всем»…»
                (Виктор Фрайда)

Торжественная речь Губернатора выглядела как никогда информационно насыщенной и актуальной…
Дорогие друзья!
Сегодня исполняется ровно год, как я стал губернатором нашей области. Во-первых, хочу поблагодарить население, оказавшее мне такую честь и проголосовало за мою кандидатуру. А также родную партию, имеющую большинство и среди депутатского корпуса области, и во всех районных администрациях. Что говорит о правильности курса, проводимом нашей партией, во главе с её бессменным председателем.
Но особенно хочу от имени всех жителей области и себя лично поблагодарить высшее руководство страны всех уровней: за мудрую и взвешенную политику в непростое для страны время.
(Бурные аплодисменты в зале…)
Именно благодаря помощи и прямой поддержки федерального руководства на территории нашей области успешно реализуются важные государственные проекты, что так жизненно необходимы нашему населению.
(Перечень всех реализуемых на территории проектов… Минут на 15 беглого перечисления…)
Без ложной скромности могу сказать, что за последний год мы добились многого – и теперь наши жители смогут почувствовать позитивные перемены на себе. Особенно много удалось в борьбе с преступностью и коррупцией. Как писали центральные средства массовой информации, наша область раньше была печально знаменита тем, что в ней процветает СПИД, наркоторговля, проституция, работорговля и другие опасные социальные явления. К сожалению вынужден констатировать, что при попустительстве отдельных бывших руководителей ведомств преступность глубоко пустила корни в нашем регионе. И метастазы данной тяжёлой болезни поразили многие важные жизненные органы управления. Но хочу сообщить вам, что за прошедший год был нанесён решительный удар по наркоторговле, арестовано больше пятидесяти лиц, связанных с организацией преступной деятельности. Ликвидирована опасная банда так называемого Беса, много лет держащего удавку на шее законных органов власти. При силовом захвате бандитского логова, наши доблестные силовики встретили ураганный огонь из огнестрельного оружия. И в результате вынуждены были открыть ответный огонь, ликвидировав членов преступного сообщества. Данная успешная операции широко освещалась в прессе, в том числе даже в федеральных средствах массовой информации.
(Аплодисменты…)
Нам пришлось при поддержке федерального центра пойти на замену практически всех руководителей силовых ведомств, допустивших у себя под носом подобное безобразие. Им на смену пришли новые люди – полные решимости бороться до полного искоренения данной заразы.
(Бурные аплодисменты в зале…)
Возбуждено десятки дел против недобросовестных предпринимателей, не понимающих всей ответственности, связанной с использованием бюджетных средств и госимущества, а также неуплатой налогов в бюджеты всех уровней. Мы и дальше продолжим важную работу – от нас её ждут жители региона, особенно ветераны. Жители не раз прямо задавали нам правомерный вопрос: «До каких пор власть будет терпеть безобразия?» Так вот хочу прямо, без обиняков, всем ответить – хватит! Хватит разворовывать нашу область – у вас это дело не пройдёт! Любые преступления будут жестоко караться, и мы уже сегодня имеем много примеров подобной успешной деятельности правоохранителей.
На смену коррупционерам должны прийти новые, социально ответственные предприниматели и чиновники, правильно понимающие важную роль в современном обществе.
(Аплодисменты…)
Да, сегодня мы не просто в кольце врагов, но и окружены коварными агентами пятой колонны, что окопалась внутри нашей страны! Но мы победим и прорвём кольцо недругов всех мастей! И примером таких успехов является то, что сегодня я, как ваш губернатор, открываю новый онкологический центр, один из самые крупных в центральной России. Он построен всего лишь за восемь месяцев и оснащён самой современной импортной диагностической техникой. И во многом такой впечатляющий результат стал возможным из-за того, что Венецианский благотворительный фонд «Дар жизни» вложил в проект больше ста миллионов долларов. Вы только вдумайтесь: сто миллионов долларов! Итальянские друзья высоко оценили наши усилия и выбрали именно наш регион для реализации столь масштабного – не побоюсь сказать: революционного! – проекта в области медицины.
(Аплодисменты…)
Конечно, отрадно получить столь высокую оценку нашей с вами деятельности – как руководителей области. Не хочу показаться нескромным, но тут нельзя не отметить и мою личную роль. Как руководитель области я лично вёл все переговоры по продвижению столь важного проекта именно на нашей территории.
(Бурные, продолжительные аплодисменты… Зал встаёт…)
И разрешите от всех жителей нашей области поблагодарить представителя Венецианского фонда «Дар жизни», господина Пицелотти, что сегодня присутствует в зале вместе с нами.
(Аплодисменты…)
                *
…Прошёл год после той страшной аварии, в которой погиб её муж Павел.
Маша жила одна – тихой замкнутой жизнью, включающей в себя работу в архитектурном бюро и воспитание детей. По выходным приезжала навестить стареющих родителей: выпить с ними чаю и просто поговорить о былом. Горе, что она пережила, снова их сблизило – особенно с отцом, очень нежно относившемся к единственной дочери.
Но сегодня с утра всё почему-то пошло не так, как обычно.
– Милочка… – так уменьшительно-ласкательно обращалась Лилия Ивановна, (секретарь их руководителя бюро, Гедеминаса Юргисовича Мирчавичюса), ко всем сотрудникам бюро, включая и тех, кто был старше её по возрасту.
Хотя никто не знал точно, сколько самой Лиле лет: та походила на пластмассовую куклу Барби, с возрастом «за пятьдесят». Но, как известно, куклам возраст не страшен – они всегда наивные девочки в беленьких платьицах. Так и Лилия выглядела вечной девочкой: блондинкой на шестом десятке, что любила длинные каблуки и яркие кокетливые платочки на её сморщенной вытянутой шейке.
За глаза все сотрудники поговаривали, что у Лили и их 74-летнего руководителя «любовный роман длиной в жизнь». Но сам Гедеминас Юргисович при всех называл Лилю подчёркнуто «на вы»: что ещё больше добавляло пикантности в их широко обсуждаемые отношения. Но то, как именно Лиля Ивановна смотрела большими подведёнными глазками на Мирчавичюса, сразу же наглядно показывало, что он в её незамужней жизни – не просто начальник и коллега по работе. Обычно секретари при начальниках как сторожевые собаки – продолжение их достоинств и недостатков. И в их задачу входит не только организация процесса коммуникаций Босса с окружающим миром, но и поддержание делового имиджа руководителя. Но Лилия Ивановна, всей нелепой «игрушечной внешностью», ломала такой стереотип о секретарях и помощницах руководителя. Она выглядела оптимистичной, но недалёкой женщиной – в красивых, но недорогих нарядах, что больше бы подошли для вечернего коктейля или похода в театр, чем для нахождения в офисе солидного архитектурного бюро, располагавшегося в одной из башен «Москва Сити». Казалось она постоянно кричала яркой внешностью собственному руководителю: «Вот я, вот я!» (Так школьница-отличница страстно хочет, чтобы строгий учитель увидел её поднятую для ответа руку).
А что же семья Мирчавичюса? Как ни странно – ничего. Его толстая жена-еврейка, Изабелла Марковна, сквозь пальцы смотрела «на такое», так как кроме дома и выросших уже четырёх детей её ничего особо не интересовало. Их странный семейный союз – (двух таких несовместимых людей: невозмутимого в любых ситуациях прибалтийца Гедеминаса и стареющей московской еврейки Изабеллы, с истеричным характером) – уравновешивался кукольной мягкостью Лилии Ивановны. Так как когда-то, ещё на заре семейной жизни, практичная Изабелла, (глядя на друзей мужа: художников да архитекторов), твёрдо решила для себя, что в том мире, где живет её муж – без измен просто не обойтись! А раз так, то пусть лучше её муж «пьёт в одном месте». А то все эти молодые симпатичные манекенщицы на презентациях проектов и амбициозные художницы-оформительницы (что являлись неотъемлемой частью его работы!) быстро охмурят её знаменитого мужа.
А учитывая медлительный прибалтийский темперамент, он просто запутается в сложном хитросплетении паутин из интриг, что вились и вьются вокруг него всю жизнь. Одним словом, Изабелла использовала Лилию Ивановну – как лекарство для мужа от других претенденток на его сердце (молодых, а потому – более перспективных!).  И таким образам охраняла не только его душу, но и его кошелек, что по праву считала собственным…
Маша стояла напротив Мирчавичюса – в его кабинете, что украшала красивая итальянская мебель стиля «хайтек». А все стены заполонили иллюстрациями высотных зданий со всего мира, что лично проектировал Гедеминас Юргисович в разные периоды жизни.
Начальник Марии выглядел всегда более чем презентабельно: абсолютно седовласый высокий мужчина, одевавшийся исключительно в дорогие английские костюмы, что носят скорее успешные банкиры, чем архитекторы. Всем своим видом он подтверждал правило, что в современном мире старости, как таковой, не существует: успешный организованный человек переступает из зрелого возраста – сразу в «мир иной», минуя стадию дряхлости тела и деменции мозга.
Но сегодня Гедеминас ехал в Кремль – получать очередную награду. К подобному все давно привыкли. А потому, «за что конкретно» награждают – никого не интересовало. Ведь он являлся одним из тех архитекторов, кто реально занимался созданием проекта «Нового Дубая» и современного Бомбея в Индии. Его, как субподрядчика, без стеснения привлекали крупнейшие архитектурные бюро мира, включая английское бюро Нормана Фостера со штаб-квартирой в Лондоне. Офис самого Мирчавичюса находился в одной из башен «Москва Сити». (Её он тоже когда-то проектировал с «группой товарищей» – под руководством тогдашнего вице-мэра Москвы Иосифа Орджоникидзе, умного обаятельного грузина с хорошей творческой фантазией, славу которого присвоил себе мэр Лужков. А потому – не заслуженно, как считал начальник Маши, сегодня забытого в Москве).
– Вы поедете от нашего Бюро на открытие Онкологического центра. Там на проекте стоит ваша подпись. Поэтому заказчики-итальянцы настояли, чтобы присутствовали именно вы.
– Я? – неподдельно удивилась Маша.
– Да, таковы их условия! –  Мирчавичюс пожал плечами. – Что, вам сложно?
– Нет… Но просто – может кто другой больше достоин?
Гедеминас внимательно посмотрел в глаза подчинённой.
– Маша, – он редко обращался к сотрудникам без отчества, – вы меня не слышите? На вашей кандидатуре настаивает заказчик. А для нас мнение заказчика – что?
– Закон… – кивнула Маша.
– Умница! Так что собирайтесь!
Начальник на минуту замялся.
– Только наденьте что-нибудь праздничное. Всё-таки предстоит большое событие! Ну, для их региона, во всяком случае… Да и нам эти венецианцы ещё пригодятся. На горизонте сложные времена…
Он тяжело вздохнул и проводил Машу до стеклянной двери кабинета.
– Мой «мерседес» с водителем в вашем распоряжении на два дня! – добавил он, когда Маша уже вошла в приёмную. Где пахло любимыми духами Лилии Ивановны, «Шанель № 5»… И арабским кофе для обожаемого начальника.
                *
Банкет, по случаю года пребывания у власти нового губернатора (а заодно –  открытию крупного онкологического центра, приуроченному к столь славной дате) проходил в помещении холла Областного драматического театра, где собралась вся политическая и экономическая элита региона: строгие мужчины в тёмных костюмах, холёные женщины в цветастых платьях и дорогих украшениях.
У американцев или европейцев ни одному политику или бизнесмену не придёт в голову надеть на подобное мероприятие часы за пятьдесят долларов – там их облачение на официальное мероприятие для мужчин состоит из чёрного фрака, чаще всего взятого напрокат. А женщины – облачены в строгое чёрное платье и такие же туфли на каблуках. Наша же доморощенная «элита» упорно напяливает на себя «всё самое дорогое», что только ей удалось прикупить – отчего становится похожей на «театральную массовку»: людей разных национальностей и эстетических вкусов.
Маша, как официальная гостья «из самой столицы», находилась в центре внимания. Разумеется, после самого губернатора, которого сопровождало плотное кольцо из его поклонников и обожателей, следовавших за ним буквально по пятам и постоянно наговаривая ему (как приме Большого театра!) комплименты. Особенно подчёркивая его определяющую роль в судьбе региона. Но если отмотать время назад, то точно такая же картина предстала перед глазами и два года назад, тогда ещё при прежнем губернаторе. А до него – тоже самое при предыдущем. (И такая нескончаемая вереница из подлиз-хитрованов не меняется на протяжении всех времён! Меняются лишь физиономии самих губернаторов, но обожание его места – было, есть и будет всегда, независимо от того, кто конкретно заветное кресло занимает! Увы, на том стоит Россия: подхалимы да угодники, что не мыслями и делами, а лишь слащавыми языками, лижущими полные или худые задницы, готовы «укреплять» Российскую государственность – наша национальная беда!)
Впрочем, сам губернатор весь вечер оказывал знаки внимания Маше. Особенно после того, как ему донесли, что её отец – тот самый генерал Кондратьев, что когда-то служил в Питерском КГБ!.. А по нашим временам любое упоминание всемогущих «питерских» – звучит как приглашение, (или наоборот, запрет) на вход в райские кущи…
– Знаете, Маша… Могу же к вам так обращаться, не будете против? – мурлыкал «губер» бархатистым голосом. – Я очень благодарен вам что вы приехали сегодня к нам. Конечно, у нас не Санкт-Петербург, и не Кремль...
(Здесь он многозначительно поднял брови – видимо, давая понять, что они-то, мол, с ней понимают, что составляет «настоящую ценность» в стране!).
– Но мы, все жители области, очень вам благодарны!
Он уже немного захмелел от выпитого виски, что настроило чиновника на игривый лад. Ему за год уже поднадоели все холуйские морды, всегда с одним и тем же выражением лица. А здесь – перед ним находилась настоящая московская дама, да ещё так изысканно и со вкусом одетая: в строгом вечернем платье! Да ещё тонкая нитка жемчуга на шее, что так пикантно шла к цвету её волос!
Но главное – аромат. Почему москвички так дивно пахнут? Откуда у них такой безукоризненный вкус на французскую парфюмерию?
– Может, вам не нравится ваш номер в гостинице? У меня красивая резиденция в сосновом бору. Там картины, подлинники больших мастеров позапрошлого века! Может, посмотрим вместе?
И он слегка коснулся, как бы невзначай, Машиной руки.
– Как-нибудь в другой раз… – уклончиво улыбнулась она и повернулась в сторону других гостей.
Она мило улыбалась, что-то отвечала на другие вопросы… Но больше –молчала. Её начинал тяготить весь этот провинциальный балаган – с губернатором, с его глупыми сальными приставаниями. И с одинаковыми тостами «выпить за Россию», а затем троекратными криками – «ура!» – после них.
Ей вдруг захотелось незаметно исчезнуть, но в конце вечера к ней подошёл высокий худой итальянец и, улыбнувшись, вежливо передал ей плотно запечатанный конверт с эмблемой Венеции.
– Вам специальное приглашение от фонда! – перевела молодая очкастая переводчица, что неотступно следовала за Итальянцем. – Только он очень просит вас вскрыть его дома …
                *
Машина стремглав неслась по трассе Москва – Санкт-Петербург. Маша устала, ей очень хотелось домой… Но приятное чувство того внимания, что все старались оказать московской гостье – не могло не греть её женскую душу. Она ведь считала себя ещё молодой! Хотелось ещё многое получить от жизни! Но кризис, вызванный смертью её мужа, затянулся надолго: она ничего не могла с собой поделать!
Вот и знакомый указатель на трассе – к маленькому посёлку, где располагалась церковь с красивыми росписями. И где тогда, в тот злополучный день аварии, они с покойным мужем встретили странного церковного сторожа. Что выстроил на собственные деньги ту церковь, что потом взялся сторожить...
И её вдруг как будто обожгло изнутри…
– Сверните здесь! – указала она шоферу «мерседеса», что торопился отвезти её обратно в Москву.
Да вот та самая дорога… И поворот… А вот и церковь, на краю маленького посёлка…
                *
Вечерело… Маша прошла к церкви по маленькой дорожке, окружённой большими кустами белых роз.
– Простите! – обратилась она к старушке, сидевшей у входа, на небольшой скамеечке, подставив загорелое лицо, обрамлённое чёрной косынкой, тёплому заходящему солнцу. Глаза старушка закрыла: казалось, она дремлет или читает про себя молитву.
– Простите… – повторила Маша. – А где я могу найти вашего сторожа Николая?
Старушка открыла глаза и невидящим взглядом посмотрела куда-то сквозь неё.
– А нет никакого сторожа у нас…
– Да как же? – удивилась Маша. – Я же сама с ним здесь разговаривала!
– Нет у нас никакого Николая! – уже как-то строго и злясь ответила старушка.
Маша растерянно стояла перед бабулькой. Ничего другого больше не оставалось, как только извинится и развернутся к выходу. Но тут она, подумав, открыла сумочку и вынула оттуда косынку. А затем, повязав её аккуратно на голове, шагнула к дверям церкви.
Церковь выглядело пустынно: все службы уже закончились… Лишь потрескивали свечи, да лики святых смотрели на неё со стен – кто умилённо, кто грустно.
Она прошла в глубь храма и остановилась перед иконой, изображающей удивительной красоты святую. Глаза нарисованной молодой женщины с нимбом пристально смотрели на Машу. На миг вдруг показалось, что женщина с иконы, облачённая в белые одежды, что-то шепчет.
Маша даже закрыла глаза.
– Это Анна Пророчица, вдова из Иерусалима… – услышала она тихий голос.
Маша обернулась, за её спиной стоял свечник.
– По канонам её надо изображать в возрасте 84 лет: именно в таком возрасте она видела Христа-младенца и молилась за то, чтобы того не принесли в жертву. Но Николай Григорьевич настоял, что бы Святую Анну изобразили молодой женщиной.
– Так вы знаете Николая? – обрадовалась Маша. – А где же он сам?
– Он больше у нас не служит… – уклончиво ответил священник.
– Но у него хоть всё в порядке? – заволновалась Маша. – Он жив-здоров?
– Не беспокойтесь: он здоров и у него всё в порядке. Просто он больше у нас не служит.
Наступила пауза. «Вот и не довелось, значит, свидеться!» – подумала она с грустью.
– А вы Маша? – неожиданно спросил священник.
– Да… – немного растерялась Мария.
– У меня поручение от Николая Григорьевича: передать вам кое-что!
И он протянул книгу в твёрдом кожаном переплёте.
– А что это? – ещё больше удивилась Маша.
– Книга… Он попросил, если вы приедете сюда, передать вам её лично.
И немного помолчав добавил: «Там для вас записочка, в самом начале вложена…»
А затем, склонив немного голову, произнёс с заметным сожалением: «Простите, но вы не можете больше здесь оставаться! Мы уже закрываем храм…»
 
ПИСЬМО НИКОЛАЯ

Дорогая Маша, простите за моё столь фамильярное обращение, но позвольте мне именно так вас называть.
Я совсем недавно узнал о смерти Павла. И о той трагедии, что постигла вас. Приношу пусть запоздалые, но искренние соболезнования. Я не считал себя близким другом Павла, но он был добрым и отзывчивым человеком. Пусть земля будет ему пухом!
Полагаю, что вы живёте одна и вам сейчас нелегко, поэтому приглашаю вас посетить Венецию, где сейчас я проживаю.
(Я и там служу сторожем на кладбище. Но только охраняю дух Бродского, Дягилева и Стравинского. Простите, я шучу...)
Мой любезный друг, итальянец, передал вам приглашение для оформления визы – для приезда сюда. Все нюансы с консульством решены – вам только нужно в Москве туда заехать. Частный самолёт, что доставит вас сюда, находится в Аэропорту «Внуково-3». Борт номер – 643. Этот самолёт – он только для вас! И букет цветов, что каждое утро ждёт в салоне – тоже только для вас!
Можете не спешить: самолёт без вас никуда не взлетит! И будет ожидать вашего решения сколь угодно долго.
По вашему прилёту в аэропорт «Марко Поло» я сам вас встречу на месте. Ни о чём не переживайте – город вам очень понравится: я постараюсь показать вам его во всей красе. Кстати, там совсем скоро начнётся Венецианский карнавал! Жду вас… И молюсь за вас.
Внизу стояла подпись и приписка: «В книге, что вам передали, осталась ещё одна недописанная глава. Может, напишем её вместе? Ваш Николай».

…За окном стояло раннее московское утро. Маша смотрела сквозь стекло на проезжающие автобусы и спешащих по делам людей. Жизнь продолжается. Может, рано она себя похоронила?! Кто знает, кто знает… Время покажет!
«Интересно, а какая сейчас в Венеции погода?» – промелькнуло в голове. И Маша улыбнулась – чему-то своему, женскому, тайному…

КОНЕЦ.