Лучший день, чтобы умереть...

Памяти всех, кто был со мною рядом, делая меня счастливым.

Черновой вариант.

Вот бывает так - всего одно мгновение разделяет твою жизнь на до и после. До этого ты , может и паскудно, но всё же как-то жил, ну, или хотя бы имитировал жизнь, трепыхался , как муха в паутине, в монотонно-унылом однообразии скучных дней, начинал и бросал, считал что-то важным, а что-то не очень, пил, курил, размножался, искал деньги и смысл жизни, медитировал под бормотание нотаций окружающих, занимался ежедневными ночными раскопками в холодильнике, влюблялся, разочаровывался, скучал... А главное у тебя было будущее. Ты глуповато договорился сам с собой, что лично для тебя смерти нет. Этакий Дункан Маклауд из клана бессмертных горцев. Так и жить не страшно и вообще всё по фигу. Не сделал что-то  сегодня - сделаешь завтра, послезавтра или ещё  когда. Времени уйма, одна проблема - чем его занять... А тут выдают тебе на руки бумажку, где корявым почерком написан твой диагноз, да ещё и дважды подчёркнут красным карандашом. И всё. Нет у тебя с сегодняшнего дня никакого будущего, никаких завтра и послезавтра, никаких потом и как-нибудь при удобном случае. На руках призывная повестка о скором переселении на другое место жительства, в однокомнатную квартирку размером 1,5 на 2,0 м, глубиной от 1,5 до 2,2 м от поверхности земли по ГОСТу на срок до второго пришествия. И сразу в голове почему, за что? Почему именно я? Как в кинотеатре, когда конец фильма наступил  слишком внезапно, нарушив все ожидания , резко скомкав весь растянутый до этого сюжет неторопливо-размеренного повествования. Кто этот бездарный мудак-режиссёр? Ну, как так можно? И сразу первая мысль о несправедливости происходящего. И почему мы сразу вспоминаем об этом, когда случившееся касается именно нас?
На улице была весна. То самое время года, которое Генка очень любил. Мягкие лучи солнца нежно грели обе щёки, лёгкий ветерок убаюкивающе касался волос. Озабоченно чирикали птички. Среди жалких остатков растаявшего снега чернело чрево земли, постепенно заполняемое изумрудной свежестью новой травы. В такие моменты особенно остро чувствуешь жизнь. Лезет в голову глупое «перезимовали», словно ты в глухой тайге всю зиму отбивался от медведей, периодически погрызывая засохшую корку хлеба.
В небольшом сквере возле института он глазами нашёл пустую скамейку. Так. Дойти,сесть и успокоиться. Даже , если Вас съели, может быть два выхода. Странное существо человек, найдёт тысячу и одну причину не верить очевидному, мол, есть же на свете чудо и оно обязательно должно случится именно с тобой. Или это просто синдром страуса , защищающий тебя и окружающих, как мотор, от перегрева.
Генка тоскливо оглядел сквер. Правая нога предательски  подрагивала, а сердце гулко стучало в груди. Рядом возле кучи строительного песка для тротуарной плитки маленькая девочка в красной курточке , видать по всему будущий архитектор, деловито сооружала совочком домик с трубой. Генка вдруг почувствовал поднимающееся где-то внутри глухое раздражение и острую зависть. У неё впереди ещё вся жизнь . И даже её бабка , сидевшая рядом на лавочке с сонным английским бульдогом, скорее всего переживёт его. Старая карга! Генка стиснул зубы. Ну, почему всё так?! Почему?! Он вздохнул.
Рядом , через дорогу мерцала вывеска  «Кафе на перекрёстке». Вот! Именно туда! Посидеть, поесть, успокоиться. Заедать отрицательные эмоции - древняя мудрость, родившаяся ещё тогда, когда какой-нибудь  гигантский хищник из мелового периода сосредоточенно жевал очередного трицератопса или игуанодона, расстраиваясь после неудачного спаривания.
Официант был чем-то похож на гаишника. Есть в этих ребятах что-то общее.  «Чего изволите» или «куда едите» всё  равно подразумевают старую песню о главном — дай денег, брат! И эти оценивающие глаза  словно из окошечка с надписью «Оценка. Скупка.Залог.» решают одну вечную задачу  - монетизировать жизненные проколы субъекта в собственные доходы. Генка задумчиво посмотрел в предложенное меню. Винегрет из блюд всех стран и миров однозначно свидетельствовал о том, что кормят  здесь отвратно и тут, как в бою при плотном огне, важна не стратегия , а везение. Впрочем, фаталисты - любимцы судьбы, а ему терять уже точно было нечего.
Генка восхитился про себя мордой, которую состроил халдей при вопросе, что тот может порекомендовать из самого лучшего в его заведении. Он медитативно закатил оба глаза почти за уши и стал методично перебирать пухлыми губами. Минут через десять халдей открыл глаза и с видом профессионального разведчика, которого раскололи после недели нечеловеческих пыток, стал перечислять сокровенные блюда. Генка выбрал украинкский борщ, здраво рассудив , что его и при сильном старании особо не испортишь. На второе - кусок свинины с молодым картофелем , посыпанным укропом и тарелку «настоящего классического итальянского капрезе». ( что подразумевало наличие ненастоящего, чем кормят дебилов в других местах). Впрочем, помидоры с жемчужинами моцареллы, увлажнённые слезами оливкового масла и задрапированные базиликом смотрелись на удивление свежо , радуя глаз. Завершением обеда планировался чайничек японской сенчи с местными пирожными со странным названием «на посошок» , что несомненно было новым словом после всяких там наполеонов , буше, птифуров, мильфеев и эклеров. Уместность сего названия с чаем вызывала большие сомнения, хотя может это было эхом безалкогольных времён, когда в чайнике зачастую был не только чай. Внимательно посмотрев на Генку, халдей не разжимая губ заметил, что водку в принципе у них нельзя, но для хорошего человека очень даже и можно, но в цветном графине и, как господин понимает , с приличной закуской. Генка посмотрел на цену розетки чёрной икры  в меню, слегка присвистнул, осёкся, впрочем быстро сообразив, что бояться примет ни к чему, денег и так не будет. Потом вдруг подумал, что экономить в его положении просто глупо , да и пошатнувшее психологическое состояние надо как-то выправлять и заказал пол-литра водки и две розетки с чёрной икрой. Халдей радостно хрюкнув , метнулся к кухне, напомнив джина, безвылазно скучавшего в лампе уже пару тысяч лет. Генка обвёл скорбным взглядом пустой зал. Возле окна сидела влюблённая парочка , держась руками через стол, как профессиональные армлестеры. Перед ними на столе  стояла пара вылизанных тарелок и опустошённая на половину бутылка вина. Генка попробовал было умилиться, но получилось из рук вон плохо. Вся эта идиллия вызывала лишь глухое раздражение и в голове вертелся лишь один совет молодому человеку не тратить по-напрасну время и деньги , а идти побыстрее оттрахать сидевшее напротив существо. Да и сиськи у неё  непонятно с какой стороны следует искать, зло подумал он, а проснувшийся в душе чёрт заинтересованно предложил купить им пару бутылок шампанского. Напоить и посмотреть, что будет. Уверенность , в том что это произойдёт была стопроцентная - против  халявы наш человек беззащитен, как ребёнок, как и против лести, пусть даже очень грубой и святой уверенности в том, что он несомненно достоин лучшего за все свои проделки. Через пару пустых столиков сидел мужчина средних лет в помятом дорогом костюме, подтверждая всем своим видом, что утро лёгким не бывает. Перед ним стоял видимо тот самый рекламируемый халдеем зелёный графин с водкой, тарелка с ассорти маринованных огурчиков с помидорчиками и тарелка чего-то слегка дымящегося очень похожего на упомянутый в меню хаш. Мужик явно решал непосильную задачу - быть иль не быть. Отрешённый взгляд терялся в немного запотевших очках то ли в поисках потерявшихся мыслей, то ли в поисках смысла этой нелёгкой жизни. Впрочем, шансы найти всё это были достаточно высоки, учитывая ещё довольно большой уровень водки в графине. Чуть далее в одиночестве за столиком сидела девица спортивного вида и сосредоточенно ковыряла вилкой в тарелке с зеленью , видимо в поисках куска мяса. Был в этом всём какой-то азарт кладоискательства и робко-требовательная агрессия завсегдатая лотерей, который подспудно уверен, что все всегда ему должны за то, что он такой замечательно хороший. Бутылка минеральной воды одинокой пальмой далёкого оазиса завершало это поучительное зрелище. Вся наша жизнь - поиск смысла и оправдания того, что надо жить, просто задумываемся мы над этим только когда нам плохо в связи с большой ежедневной занятостью неизвестно чем. Впрочем, она явно не теряла надежды, а это , как известно главное качество в человеке, как говорят свахи. Завершала обзор этого филиала ноевого ковчега семейная пара с двумя детьми. Папаша невозмутимо ковырялся в своей тарелке, всем видом показывая, что он не с ними и совершенно случайно оказался здесь. Мамаша энергично, но безуспешно пыталась успокоить двух детей, один из которых бегал вокруг стола с вилкой и показывал всем язык, а девочка голосила на взрыв, что этот сорванец украл и съел её котлету. Мать , как всегда утешала, что, мол, не реви , такова уж женская доля,найдём тебе лучше прежнего.  Впрочем, отцу, видать по всему, это надоело и он , поймав спутник на орбите, надавал ему пару подзатыльников. Гармония была восстановлена. Теперь оба малолетних чада дружно рыдали, девочка, правда, как-то не очень искренне, а мамаша переключилась на отца семейства. Семья - бардак, который всегда с тобой, вздохнул философски Генка, но тут на горизонте материализовался халдей , с видом контрабандиста несущий генкин заказ.
Что может быть прекрасней ледяной запотевшей рюмки водки с горячим борщом. Да, чёрной икрой на булочке с маслом её не испортишь, этот контраст льда и пламени, трансформирующийся в умиротворение бытия, полную нирвану с отсечением всех посторонних мыслей. А эта мистическая кровавая поверхность борща, украшенная кусочками зелени и источающая мясные запахи. Генка откинулся назад. Как странно, человечество всё своё существование стремится впасть в забытьё, хоть на время оторваться, исчезнуть из этой действительности. И нищие, и богачи, и в горе и в радости. Почему? Зачем? Стоящий неподалёку халдей сглотнул слюну и адресовал ему восхищённо- вопросительную улыбку. Генка махнул рукой, мол, всё нормально и вернулся к амбразуре супа. Да, последнее, что теряет человек, это удовольствие от еды. Заедает и запивает он свои беды, тешит разносолами своё чрево, рыщет по миру в поисках новых вкусов и изысканных вкусовых редкостей. А разобраться , что такое вкус - да просто язык, вырост дна ротовой полости, плюс нос со своей фиксацией запахов. Впрочем, главное ощущение, а не знание физиологически-химических процессов: об этом твердила теплота , растёкшаяся по желудку, прилив душевного покоя и пофигизма с резко возникшим желанием послать всё и всех на свете в длительное сексуальное путешествие с невозможностью возврата. Вкусный борщ уютно улёгся в желудке под две рюмашки. Удивительно, но свиная отбивная оказалась тоже ничего. Молодой картофель был молодым и в свежем укропе. Капрезе был не из Италии, но тоже хорош. Где-то там в вышине совпали звёзды Генки и местного повара и Генка поблагодарил Высшие силы за снисходительность к своим пищевым слабостям. Впрочем, первоначальное пофигисткое настроение всё же постепенно улетучилось и он с некоторым удивлением понял, что пить водку совсем не хочется , чёрная икра уже раздражает свои пафосом, а чёрные мысли никуда не делись, а видно тоже просто временно отлучились  на обеденный перерыв. Окружающая обстановка в кафе тоже слегка изменилась.  Генка исполнил свою угрозу и отправил молодёжи пару бутылок хорошего шампанского с тортом. Парочка сначала очень удивилась, потом обрадовалась, а через десять минут поменяла диспозицию напротив на бедро к бедру. В общем, отсутствие половой жизни в вечеру парню явно не грозило. Генка сначала обрадовался, но потом почувствовал себя старым профессиональным сводником и немного огорчился. Подарки за деньги легки, но впечатление от того, что не сделал сам, как и отсутствие затраченных усилий быстро разочаровывает.
Мужик в дорогом костюме откушал свою водочку с хашем и быстро воскрес, выбрав из «to be or not to be” первое, причём отнюдь не в одиночестве, и пересел за столик к поклоннице ЗОЖа. Девица сразу забыла про свой зелёный салат с минералкой и они уже дружно закусывали чем-то креветочно-рыбным с парой бутылок вина. Она громко смеялась и оживлённо махала руками. Как быстро мы предаём свои убеждения, почему-то невпопад подумал Генка. Особенно, если есть повод и это нам ничего не стоит. Притихшая за своим столиком семья сосредоточенно чавкала мороженным. Все четверо  методично поглощали молочные шарики , доказывая этим, что объединяющая составляющая в жизни разных поколений всё же есть. Генка , вздохнул, как часто только обеденный стол и соединяет всех членов семьи и то, это лишь повод поесть и помолчать.
Сенча нотками сладковатой горечи со вкусом морского бриза вернула его в нынешнюю реальность. «На посошок» оказалось аккуратным бисквитом с кремовым посохом на кондитерской мастике.
Генка вспомнил, что читал где-то , что на Древней Руси застолье всегда отличалось не только роскошным столом , но и обильным возлиянием. И, если по какой-то причине человек собирался покинуть гостеприимных хозяев, то ему предлагались выпить 10  «отходных» стопок, причем в определенной последовательности. Из них пресловутый "посошок" был только на 6 месте, когда участник застолья был уже на дворе.
Первая стопка называлась застольной в знак уважения к хозяевам за радушный стол и гостеприимство. «Пити на ня» - за честь и здоровье хозяев, их богатство и благополучие. Опрокинуть её надобно было одним глотком (одним духом). Кто не выпил до дна - не пожелал добра! 
Вторая стопка звалась подъёмною и пилась при покидании хозяйского стола.
Третья, ходовая, наливалась на ход ноги, чтобы гость не споткнулся и не упал.
Четвёртая , запорожская, поднималась, когда дорогой гость переступал порог дома.
Пятая, придворная, пилась,  как только гость оказывался во дворе.
Шестая стопка и была «на посошёк». Странникам ставили стопку на посох, на удачный путь и пилась она до дна. Уронил, пролил - оставляли на ночлег, пить дальше.
Седьмая , стременная, полагалась прежде, чем гость вставит ногу в стремя.
Восьмая, седельная, ежели сел в седло, чтобы удержаться в нём и не выпасть.
Девятая, приворотная, пилась перед выездом за пределы двора перед воротами.
Ну, и последняя, десятая, заворотная, полагалась осилившему живым весь этот квест и сумевшему выехать  за ворота . Заворотная стопка опрокидывалась за здоровье самого дорогого гостя, за его силу и выносливость, за то, что, как его ни удерживали хлебосольные хозяева , он , зараза, сумел таки отправиться в путь.
Если же гостю не удавалось пройти это сложное испытание, то его оставляли ночевать в дом, допивать и доедать оставшееся.
Мудрая традиция предков со временем канула в лету, оставив после себя только теперешнюю несуразную манеру наливать уходящему вдогонку последнюю рюмку. В общем, мельчает народ, вздохнул Генка, от традиций одни воспоминания. Вместо крови - вино, вместо посошка - бисквит. Он внезапно почувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Дружно ворковали два счастливых стола, за третьим ячейка общества самозабвенно поглощала мороженное в четыре челюсти. И все были бессовестно счастливы. Все, кроме него. Их отличало лишь одно. У всех этих людей было будущее. А у него - нет. Совсем неслышно , словно ниндзя, подкрался халдей с кожаной книжечкой и ленточкой счёта в ней. Его глаза лучились счастьем, словно Генка был его невестой и ответил согласием на предложение взять его в жёны. Хотя, чего придираться, он был мил, еда была отличной, а в остальном он не виноват. Да и хорошие чаевые сделают его счастливым.
Сделав халдея счастливым, Генка вышел из кафе. Настроение вновь стало мерзопакостным. Одиночество не выносимо, когда вам плохо. А когда совсем плохо, особенно.

Говорят, фаворитки заслуживают большего уважения, чем королевы. К Генке это не относилось. Его любовница явно не отличалась бездной ума, не была королевой  красоты и найти в ней изюминку было довольно сложно. Она была обычной крашеной блондинкой. Вполне симпатичной, сексуальной, себе на уме, не замужем, без вредных привычек и детей. Встречались они эпизодически, как она говорила для здоровья. Секс, как фитнес тоже имеет право на существование. Ни чувств, ни обязательств. Вопрос , как дела , звучал в их отношениях чисто риторически, никто не грузил другого своими проблемами, не требовал денег и каких либо серьёзных отношений. Этакая лёгкость внебрачного полового бытия. Идеальная любовница, говаривал Генка по пьяни в мужских разговорах и даже где-то гордился этим. И вот сегодня ему отчаянно надо было поговорить с кем-нибудь. Даже не  поговорить, а просто поплакаться в жилетку, сказать, что всё, время его жизни на земле подошло к концу и он просто боится, просто не готов принять это. На звонок долго не отвечали. Потом она подняла трубку. Весёлое «аллё» привело Генку в чувство. Он вдруг отчётливо понял, что говорить-то им особо и не о чём. Не поймёт она. Это всё равно, что остановить проходящего мимо человека и выдохнуть в лицо, а я умираю. Посмотрят, как на придурка и пошлют. Иди, мол, помирай дальше и не мешай нормальным людям жить. Доброе участие подразумевает близкие отношения, а если их нет, то о чём разговаривать. Чужие они люди, поздоровались за руку и разошлись. Генка вдруг отчётливо понял, чтобы иметь право что-то просить, надо прежде что-то отдать. Частицу себя. Пусть не самую лучшую, но отдать. А так. Без обид. И Генка отключился. Глупая затея. Вот даже не перезванивает. Пискнула смс-ка. Сегодня , мол, занята, завтра на дачу, рассада и розы после зимы, в общем, перезвони  на следущей неделе. Разговаривать расхотелось. Совсем. А ещё есть такая функция заблокировать абонента. Если он тебе не нужен. Если Вы друг другу не нужны. Ни сейчас. Ни потом.

А ещё можно было бы собрать друзей, подумал Генка. Своих настоящих старых друзей и закатить хорошую прощальную пьянку. Ну, там шашлыки с вином, водкой. Собраться с семьёй, друзьями. Вспомнить старое. Как молоды мы были. С годами юность, как хорошее вино становится только лучше. Старые охотничьи рассказы о былых шалостях обрастают новыми подробностями, которых может быть и не было, но в которые начинаешь свято верить. Возвращаться в тот мир всегда приятно. Когда был молодым, здоровым и глупым. Плохое можно вычеркнуть и забыть, хорошее разукрасить. Да и наша память изворотливо-избирательна в этом случае, коллекционирует только то, что нравится нам. Вот только один нюанс - как объяснить с какого дуба ты это всё делаешь, не все же непроходимо глупы, а честно сказать - кто сочтёт весёлым этот повод и будет резвиться?

Где-то вдалеке раздался звон колоколов. Человек, как образцовый блудный суд, вспоминает о Боге лишь когда ему плохо. Поблудил по жизни, накосячил, случилась жопа и сразу вспомнил, прости, Боже, ибо не ведал, что творю, не со зла, а по глупости и недомыслию. А может, сам Бог, как порядочный лоцман возвращает тебя на правильную стезю, отпустив на время в свободное плавание и со вздохом поняв, что ничего путного из этого не выйдет. Грех лёгок по действию и тяжек по последствиям.
Где-то здесь должна быть церковь, подумал Генка, напряжённо вспоминая, когда там был последний раз. В детстве Генке нравилось бывать в церкви. Забиться возле какой-нибудь не особо востребованной иконы и глазеть оттуда на людей. Запах ладана, умиротворяющий речитатив молитвы, пылающие огоньки свечей. И люди , такие разные . Кто-то сосредоточенно-внимательный, кто-то растроганный в слезах, кто-то по-детски восторженный. Не было только равнодушных. И что было удивительно, что в этом множестве больных и несчастных людей, почти не было отчаявшихся. Здесь жила Надежда, причём не только на чудо. Надежда, что всё будет хорошо. Он вспомнил икону Божьей Матери. Её кротко-усталое лицо. «Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь.» Да, да, именно в час нашей смерти. На пороге смерти атеистов становится всё меньше.
Небольшая церковь была почти пустынна. Пожилой батюшка у свечного ларька давал какие-то указания молоденькой девчонке в белом платчке. Его благообразные черты делали его похожим на святого Николая на соседней иконе. Генка торопливо перекрестился, положил в прорезь несколько купюр за свечи и начал подходить к каждой иконе, ставить свечку и креститься. Совершив по церкви своеобразный круг, он остановился. В голове был сумбур и кроме помоги и спаси, внятно сформулировать свои мысли он не мог. Одна его часть глумливо усмехалась, мол, всё, уже конец, к чему эта суета и весь этот спектакль, другая была категорически не согласна. Удивительно, но вместе с этой потерянностью, его вдруг охватило какое-то непонятное спокойствие, как перед прыжком в воду с большой высоты, обоссался и ладно, теперь прыгаем. Потерянный человек, стоящий посредине церкви, вызвал явный интерес у батюшки и он осторожно подошёл к Генке.
- У Вас всё нормально? Может я чем-то могу Вам помочь?   
Участливый батюшкин голос вывел Генку из ступора. Мне? Чем?
- Да, наверное, уже нет, - Генка облизал пересохшие губы. - Рак... Сказали, что уже поздно... Если пробовать химию, то шесть-семь месяцев , но состояние сразу будет плохим. Если ничего не делать, месяца три-четыре, но пару месяцев буду терпимом виде... Вот, не знаю, что и делать... Такой вот ребус...
Он замолчал.
- Смерти боюсь. Боли тоже. Да и смысл. Доживать. Самому мучиться, окружающих мучить. За рубежом вот эвтаназия есть,- он почему-то обвиняюще посмотрел на священника.
 Батюшка серьезно посмотрел на него и спросил:
- Звать Вас как?
- Геннадий, -ответил Генка и почему-то добавил, - раб Божий Геннадий.
- Отец Даниил, - представился батюшка и , слегка улыбнувшись, добавил, - могу ли я раба Божьего Геннадия пригласить к себе чай попить?
- Да, конечно,- Генка даже растерялся.
- Зоя, поставь, пожалуйста, у себя чайничек, а то у нас так розетку и не починили, а как закипит, принеси к нам.
- Да, батюшка, сейчас сделаю, - девушка приветливо улыбнулась и ушла за прилавок.
 Генка с батюшкой вышли из церкви и зашли в стоящий рядом маленький домик, переделанный из строительного вагончика.  В домике были две комнатки. В первой стоял стол с тремя стульями и старый шкаф. Через дверь второй виднелась кровать и стопки не распакованных книг.
- Прошу к нашему шалашу, - батюшка смущенно улыбнулся,- Строимся вот, так что по-спартански. Ну, да угол есть и слава Богу!
Отец Даниил помолчал...
- Геннадий , я не буду ходить вокруг да около. Вам сейчас не до реверансов. Как говорил Экклезиаст «Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться и время умирать».  Мы тут теоретически , а Вы уже практически у врат. А смерти боимся все. Прихожане, как любители, а мы, священники, как профессионалы. Впрочем, в многое мудрости, много печали. Каждому из нас при рождении выдан свой крест. И выдан он нам по силам, хоть мы стонем и жалуемся. Иногда кажется, что уж и сил-то нет его тащить, на нет, можем. Самоубийство, о котором Вы не сказали, но думаете, это не выход. Как христианин Вы же понимаете , что тело всего лишь временная оболочка для души. Оболочка и так , и так разрушится. А как же душа? Да разве можно бессмертную свою душу за пару месяцев нездоровья врагу человеческому  отдать? С Божьей помощью как-нибудь сможете, просите лишь у Бога дать силы. Помните ведь - «просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят».
Да, человек, увы, смертен. У Булгакова , Воланд говорит: - «Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!"
A ведь по большому счёту , Геннадий, я Вам скажу, человек ужасно непоследователен в этих своих желаниях. Он упорно желает знать дату своей смерти. Многие хотели бы знать время своей смерти, чтобы заранее подготовиться, доделать необходимые дела, написать завещание, проститься с близкими и любимыми , попросить у кого-то прощение, примириться с кем надо. А как случается такая возможность, как узнаёт приблизительную дату своей смерти, так сразу уже это и не надо. Лучше б я не знал. Лучше не знать и сразу. Как писано в ектенье «ХРИСТИАНСКОЙ КОНЧИНЫ ЖИВОТА НАШЕГО, БЕЗБОЛЕЗНЕННОЙ, НЕПОСТЫДНОЙ, МИРНОЙ, И ДОБРОГО ОТВЕТА НА СТРАШНОМ СУДЕ ХРИСТОВОМ ПРОСИМ».
Все хотят жить. Увы, это так. И страдающие больные, и немощные старики, чуть стало лучше, солнышко в окно, весна на улице и знаете, как все хотят жить. Нас пугает неизвестность, нас пугает забвение. Вы знаете, я жалею атеистов. У них нет будущего и им страшнее умирать, чем нам. Мы знаем почему и за что умираем.
Скажу может быть крамольную мысль, человек живёт не ради Бога, а ради себя. Он готовит себя к смерти. Уйти порядочным человеком гораздо приятнее, чем уйти скотиной. У Вас появилась прекрасная возможность исправить , что возможно, кому-то помочь, доделать , то, что считаете важным. Может это тоже дар, за который надо быть блогадарным Богу. Мы не знаем это. Мы не можем судить, мы можем лишь принять...
Зоя принесла чай. Отец Даниил и Генка ещё часа два сидели разговаривая о том , о сём. Удивительно, но Генка вышел практически успокоившимся, по крайней мере , на время.
На прощание , обнимая Генку, батюшка сказал:
- Геннадий, может это показаться неуместным и не совсем этичным, но, если Вы предстаните перед Господом раньше меня, то у нас , как и в любой другой церкви, возможно отпевание. Буду счастлив со своей стороны помочь. По крайней мере, своего Харона Вы будете знать лично...
И он хмыкнул...
Через сорок минут Генка доехал до дома. Ему вспомнилась старая кошка, которая жила у них в доме. Она жил так долго, что все привыкли к её присутствию, как само разумеющейся вещи. Была она нелюдима, ела, спала и гадила где хотела, в настроении разрешала себя погладить, в общем существовала в своё параллельном, независимом миру. Она была вечной. Тем самым столпом мироздания, который был незыблем и неизменен. И вдруг она резко заплохела, исхудала, у неё отказали задние лапы и он носил её на руках на кухню поесть три раза вдень. Она лежала на пелёнке у него в ногах и вечно спала. Он периодически менял пелёнку, кормил, а она довольно мурлыкала, когда её гладили. Хотел ли он усыпить её? Нет! Было ли больно ему, видя, как она мучается? Да! Отец Даниил сказал ему:
- Меньше всего думайте, что причиняете неудобства близким своими болезнями. Искренне любящие люди будут с Вами и в горе, и в радости. Хотели бы Вы, чтобы Ваши родители были с Вами, пусть даже старые и больные? Ответьте себе на этот вопрос, а потом не говорите глупости.
Генка вдруг подумал, а был ли он когда-нибудь счастлив. Ну, вот так по-настоящему. Не пошлое алкогольное счастье, после хорошего стола и пары литров спиртного и не радость обладания какой-нибудь вещью, что исчезает на следущий день, а вот что-то такое... И он вдруг вспомнил, как познакомился с женой. Какие же это были американские горки. Любовь- ревность. И когда день тянется целую вечность и просто не можешь жить без этого человека. Как же неуловимо, но кардинально меняется этот мир. Любовь придаёт смысл этой жизнь . И да, она главное , ради чего стоит жить и страдать. А рождение ребёнка, когда ты с недоумением  держишь в руках этот маленький комок жизни и понимаешь, что в твоих руках вечность, часть тебя, которой предстоит существовать совсем отдельно. Да, потом ты привыкаешь к этому и всё равно семья остаётся этаким островком спокойствия в океане житейских бурь... Но сейчас, сейчас он обуза , обуза для себя и других.  Генка вспомнил про большой строительный котлован, который проезжал мимо. Вспомнил , как его смутил хлипкий забор, ограждавший эту двадцатиметровую бездну.  Он тогда ещё подумал, что падение туда на машине верная смерть. А ведь выход оживилось вдруг подсознание. Вот оно простое решение вопроса, удобное для всех...

В окна генкиной квартиры осторожно постучал рассвет. Большой длинный куст на окне , из которого так и не вышел самый завалящийся бонсай, с интересом наблюдал за неторопливо моросящим дождём. Монотонный перестук капель по подоконнику сопровождался еле слышным металлическим переливом висящей на окне  музыкой ветров. Лежащая рядом собака деловито похрапывала в унисон собственным снам. Кто знает, что снится братьям нашим меньшим. Он нежно приобнял четвероного друга и ласково накрыл одеялом. Пусть поспит. Тот в ответ что-то проскулил в ответ и продолжил заниматься самым важным в собачьей жизни делом - спать дальше. Генка зашёл в комнату к детям. Поправил одеяла и посидел рядом на стуле. К чему рвать сердце, затягивая неизбежное? Жена тоже спала. Лежащий рядом кот неслышно скользнул на пол, но поняв, что ранняя кормёжка ему не светит, вернулся на нагретое место. Генка с нежностью посмотрел на жену. Каково будет ей? Ну, почему всё так? Любимым людям всегда хуже всех. Стараясь не шуметь, он оделся. Интересно, на улице холодно или нет. Впрочем, какое это имеет значение. Через час это будет уже совсем не важно. Он выложил из карманов всё не нужное. Так, паспорт на видное место, телефон тоже можно оставить. Только права. Он положил на видное место написанную вчера записку, которую переписывал сто раз. « Простите меня, но жить , мучая себя и других , слишком непозволительная для меня роскошь. Поймите и простите. Всех очень , очень люблю. Целую и обнимаю. Геннадий.»
Перечитал записку ещё раз. Глупо, пошло, но написал, как умею. Генка взял ключи от машины и на цыпочках подошёл к двери. Сердце торопливо ухало в груди. Может не стоит. Может есть какой-то другой выход. Нет, как в песне « выхода нет!». Он протяжно вздохнул и ещё раз обвёл взглядом коридор. Все спали. Пусть спят. Да, так будет лучше. Лучше для всех. Дверь тихо защёлкнулась , разделяя как бы жизнь на до и после. Всё. Он решительно начал спускаться по лестнице вниз. Через пролёт у окна стоял сосед и неторопливо затягивался сигаретой.
- Привет! На работу? Рановато, хотя правильно - машин поменьше.
- Ага, доброе утро, - отреагировал Генка и с сарказмом подумал, какое оно доброе.
- Ну, счастливо!
- Спасибо! - Генка криво улыбнулся, счастье в этом деле никогда не помешает.
 Машина завелась сразу. Генка с нежностью погладил руль. Эх, старый друг и товарищ. Тебя мне явно будет не хватать. Открыл окошко. Да, прохладно, хотя всё равно хорошо. Тронулся. Машина неторопливо скользила вдоль сонных домов и темно-зелёных деревьев. Сердце вдруг сжалось, понимая, что он видит всё это в последний раз. С разное слово навсегда, страшное в своей категоричности и невозможности возврата.он неотвратимо приближался к выбранному строительному котловану. Да, забор там жидкий, с разбегу пробил и полетел вниз. Семье страховка, ему свобода. В последний момент он понял, что отвлёкся от дороги и машина по мокрой глине развернувшись на скорости скользнула боком по откосу. Твою ж мать! Генке от досады хотелось ругаться и плакать! Машина застряла боком в грязи. Снятый для ремонта бордюрный камень аккуратной стопкой стоял рядом и как проскочил не врезавшись. Машина наклонившись стояла ревя в глинистой обочине. Генка попробовал выбраться, но без толку. Мотор натужно ревел, проворачивая комья грязи, машина ревя, слегка вскарабкивалась по наклону и вновь сползала вниз. Дождь сделал своё дело, превратив откос в каток. Промучившись так около получаса Генка отчётливо понял, что выбраться своими силами никак не получится. Срочно требовалась помощь того мира, который он собирался покидать. Он выбрался на дорогу и стал тормозить попутки. Машин было мало. Большинство, увидев его машину в кювете, проезжали мимо, справедливо полагая, что на машину тех помощи они не тянув.  Минут через двадцать рядом с ним притормозил  тёмно-красный MITSUBISHI L200. Из пикапа вылез худой мужик в потёртой бейсболке с надписью “Be happy!”.
- Привет! Ну что застрял!
- Да, я вот .. - начал Генка.
- Да, тут все летают, а поворот-то  резкий. Дождь, грязь, да  и ремонт дороги затеяли. Хорошо ещё, что не перевернулся.
Мужик деловито подошёл к краю дороги.
- Так... Трос у меня есть. Вытащим. Только привязывать сам будешь. У меня правая рука плохо работает - метастазы в позвоночник. Так что извини!
Только сейчас Генка обратил внимание, что мужик не просто худой, а кахектичный с нездоровым серовато-бледным  оттенком лица.
-  Ну, что за работу!
Чертыхаясь Генка вкрутил крюк в. технологическое отверстие на бампере и привязал к нему трос. Не сразу, но потихоньку в раскачку его машину вытянули из кювета, а грязный , но счастливый Генка , стал благодарить мужика.
- Ты давай руки помой. У меня вода в кузове в канистре. Да и ботинки хороши, будто лапти. Салон надо будет помыть. Только сам, я удержать канистру не смогу.
Мужик помолчал.
- Рак у меня. Живу с ним уже год. Давали шесть месяцев, но пока, как видишь живой. Сначала думал всё. Чего ждать, надо залезать в гроб и побыстрее помирать, так всем легче будет. А потом успокоился, чего смерть торопить. Любая жизнь заканчивается смертью, тут уж ничего не изменить.  Но до тех пор кто главный? Я. Вот так и живу. Пока я жив смерти нет, когда она придёт , мне будет уже всё равно. . Все мы получаем билет в одну сторону, просто не знаем времени отправления... А я знаю. Хотя, как знаю. Разгонись я посильнее, а ты не сполз бы в кювет, а стоял на дороге и нашего сегодня уже могло и не быть. Но вообще, каждый решает эту задачу сам. Жить сколько  отмеряно, не загадывая сроков или бежать смерти навстречу.
Они ещё минут десять стояли на обочине разговаривали о чём-то важном. Генка этого почему-то не запомнил. Но он отчётливо понял, что ни к какаовую котловану он никуда не поедет. Это будет трусостью. Как бы ни тяжела была партия, но её надо доиграть до конца.

Генка улыбнулся. Пафос харакири всегда грозит обернуться пошлостью. Планировать свой уход из жизни сродни дешёвому спектаклю, скрывающему трусость и малодушие. Самый лучший день, чтобы умереть - день твоей смерти. И не надо париться. Всему и всем своё время. Прав старина Эпикур - не бойся смерти: пока ты жив — её нет, когда она придёт, тебя не будет.
Далеко впереди розовел горизонт, изъеденный крышами наваленных разноцветных коробок панельных домов. Медленно вставало порядком заспанное солнце. Начинался новый день. Лучший день, чтобы кому-то умереть...