Фармазон

                ИСРА САФЕД
         (из цикла наказание невиновных - награждение непричастных)
               
                ФАРМАЗОН.
               
Молодой специалист Саша Суркин получил по окончании института направление в некую московскую монтажную контору.
Из Москвы его отправили на участок Виктора Ивановича Колодина в город Поречинск. На большой тепловой станции среди сплошного железа, разбавленного некоторым количеством людского материала, Саша Суркин почувствовал себя потерянным, и потерялся бы, когда б ни Виктор Иванович.
Поначалу Саша отнесся к своему первому в жизни начальнику с недоверием, посчитав его пьяницей. По-другому и быть не могло. Не один Суркин видел в Коло-дине пьяницу, а некоторые даже алкаша. Не удивительно – внешний вид Колодина представлял собой законченный портрет человека по утрам нуждающегося в похмелье.
Одутловатое и всегда помятое лицо, сизый нос, неряшливая одежда. И носил он её неряшливо. В любое время года рубашка, пиджак, телогрейка были застёгнуты не на ту пуговицу, и в дополнение ко внешнему облику – редко застёгнутая ши-ринка. Ботинки, соответственно росту, наверное, пятидесятого размера, всегда расшнурованы. Шнурки разлетались во все стороны при ходьбе. Зимой портрет становился шедевром, когда нахлобучивалась на голову шапка ушанка – одно ухо книзу, другое – кверху.  Любопытным показался Суркину факт окончания Колодиным Московского института им. Баумана. Престиж Бауманского не уступал престижу МГУ. 
Как потом понял Саша Суркин, парадокс был в том, что Виктор Иванович вообще не пил. Если выпивал по праздникам, то не более стопки коньяка. В сейфе у него всегда стояла початая бутылка армянского в пять звездочек, на случай если при-хватывало сердце. Тогда он наливал себе четверть стопки, приговаривая:
  -  Накапаю-ка я себе двадцать капель. Что-то сердце прихватило. Может, и тебе налить полстопки клопятнику?!    
  -  Спасибо. Я не пью.
  -  А ты попробуй, тогда поймёшь, почему я называю коньяк клопятником.
  -  Нет. Не буду. Вы так скажите?
  -  Он пахнет клопами!
Саша Суркин не слыхал раньше чтоб кто-то так думал о коньяке, но убедился в другом - Колодин действительно не пил. Вокруг же бушевало море разливанное водки, самогона, одеколона, денатурата, клея БФ и прочей спиртосодержащей продукции. С этим бичом на работе, Колодин боролся жестоко и беспощадно.
Пришла осень и наступила сдаточная горячка. Местные власти беспрерывно требовали от Москвы увеличения количества работающих. Москва реагировала! Кого только ни присылали, чтобы увеличить, как изъяснялись высокие начальники, «количество штыков».
Колодин после нескольких дней работы вновь прибывших, отсылал обратно пьяниц, бездельников, абсолютно непригодных к профессии.
Поток, по системе туда – обратно, действовал исправно. В результате ка-кие-то полезные «штыки» оставались. Затраты на перекачку людей из пункта А в пункт В никого не волновали.
Прислали очередную партию «штыков» в количестве 12 человек, а в придачу ещё и прораба дали, по фамилии Кривой. Колодин поселил их в общежитие завода, т.е. заказчика. Закончив рабочий день, Колодин сказал. Сказал серьёзно:
  -  Поедем, Сашёк, знакомиться со «специалистами», - при этом он усмехнулся глазами, что следовало, понимать, что ничего хорошего не пришлют.
Колодин всегда усмехался только глазами.
Всех собрали в одной комнате. Поддатые были все вновь прибывшие, в том числе их прораб. Колодин уселся за стол и потребовал сдать ему командировочные удостоверения и паспорта для оформления пропусков. Все сдали, кроме одного, заявившего пьяным голосом:
  -  Начальник! Ты это чё?! Взамен дал бы денег! А что - за так сдавать?! Сдаю и банкую!
Колодин невозмутимо спросил:
  -  Фамилию и номер назови?!
  -  Начальник! Я чё, зэк?!
  -  Фамилия, - Колодин заглянул в список.
 - Сычёв ты?! – прораб Кривой, подтверждая, кивнул головой.
Сычёв вскочил с койки, на которой сидел и попёр с ножом на Колодина. Колодин даже со стула не встал и пальцем не пошевелил для своей защиты. Холодная невозмутимость Колодина испугала Сычёва. Он попятился и вернулся к койке. Суркин с ужасом наблюдал эту картину. Колодин положил ладонь на стол:
  -  Сычёв, сюда нож и документы!
 Сычёв заблеял, как овца:
  -  Начальник не выгоняй меня?!
Колодин повторил:
  -  Нож и документы – сюда! Повторять не стану!
Тот положил на стол требуемое. Колодин внимательно рассмотрел нож. Согнул его своими ручищами пополам. Бросил Сычёву:
  -  Выкинь. Разогнешь, сломается. Только силёнок у тебя на это не хватит! Когда ты освободился, Сычёв?!
  -  Полгода уж, как на свободе!
  -  Гопстопник?!
  -  Нет, нет, начальник. Вор я! Но не в законе.
  -  Почему работаешь, если вор?!
  -  Так я ж не в зоне.
  -  А нож зачем?!
  -  Хлеб резать, начальник.
  -  А зачем заточка с обеих сторон?!
Сычёв не нашёлся и промолчал. Хитёр был этот бывший зэковец, сидевший пер-вый раз ещё при «вожде народов».
  -  Ну, ладно. Говоришь, работаешь! Увидим! А что умеешь?!
  - Всё!
  -  Гений просто! Резаком владеешь?!
  - Нет, но учусь!
  -  Трубы среднего диаметра состыковать и прихватить сваркой сможешь?!
  -  Нет!
  -  Чертежи читаешь?! Только не ври! Завтра же проверю!
  -  Нет.
  - Так ты ничего не умеешь! Кто же тебе четвёртый разряд дал?! Сколько ходок у тебя?!
  -  Три.
  -  Пьёшь или чифиришь?! 
 Сычёв снова промолчал. Опытный Колодин и не ждал ответа. Он знал и видел каждого насквозь. Собрал документы! Паспорта раздал всем, кроме Сычёва. Сычёв и тут промолчал – понял лучше молчать.
Сычёв - мелкашка по росту и комплекции, с серым, переходящим в черноту оттенком лица, представлял собою жалкое зрелище. Годы в лагерях накладывают отпечаток на цвет лица даже неработающих воров, а не только политических.
Суркин и Колодин вышли из общежития. Следом прораб Кривой. Колодин спросил:
  -  Кривой, ты откуда выкопал этого рецидивиста?!
  -  Не знаю, где его управление выкопало.  Работать вряд ли будет. Да и сил у него нет! Пьёт и чифирит. Про него говорят – на всякое способен. А уволить не мо-гут. Сами знаете, как у нас защищает закон пьяниц и прогульщиков. Сколько возни с этим! Да и закон трактует каждый судья, как ему вздумается. А то ещё коллектив на поруки берёт! Так их и гоняют с участка на участок, надеясь, что другие его всё же уволят.  Колодин сказал Кривому:
  -  Ты и сам пьян! Возвращайся к ним. Чтоб завтра все были на работе! А тебя увижу выпившим, выгоню, как и любого из твоих проходимцев.
Когда Кривой ушел, Колодин спросил:
  -  Что скажешь, Сашёк?!
  -  Не знаю, Виктор Иванович.
  -  А я знаю и скажу тебе! Такая система долго не протянет!! Вот так-то, милый!
  -  Виктор Иванович!..
Колодин не дал ему договорить, махнул рукой и пошёл. Суркин еле поспевал.
Бригадиры не хотели брать Сычёва в свои бригады. Колодин велел Суркину найти Сычёву работу, которую мог бы делать человек один. Суркин долго ломал голову над тем, как найти работу человеку физически слабому и неквалифицированному. На монтаже работы для одного человека, кроме сварщиков, редки. И всё же Суркин нашёл для него работу по переноске огнеупорных кирпичей к котлу, где работали огнеупорщики. Эта была работа для подсобных рабочих. Сычёв работал не шатко не валко. Брал для переноски по два кирпича и шёл вразвалочку, не спеша. Суркин подумал: - пусть хоть что-то делает. – На несколько дней при таких темпах работы ему хватит. – А там видно будет.
В конторку пришёл Колодин: 
  -  Ты видел, как этот Сычёв работает?! По кирпичику носит… Огнеупорщики в гневе. Говорят, «такого ещё не видали». А они, поверь мне, многое повидали. Вот так-то, милый Саша!
После обеда появился бригадир Иван Гуринович:
  -  Новенький спит в коробе для дымососа. Я чуть было не пристыковал короб к дымососу. Хорошо – заметил! Пытался разбудить, а он в стельку пьян! И зачем та-кие?! Да и другие из этих – не лучше! Только «в стране дураков» такое возможно. Присловье про «страну дураков» было любимым у белоруса Гуриновича. Имел право – работал с умом и честно, а главное – не боялся говорить правду. Колодин его уважал и сетовал:
  -  Маловато у нас таких, как ты, Гуринович!
Сердобольный Суркин провякал:
  -  Говорят, что на некоторых объектах он нормально трудился.
Гуринович рассердился:
  -  Говорят, говорят. … Говорят, в Москве кур доят, а коровы яйца носят. Я таких, как этот Сыч, немало повидал. Он не только пьяница и бездельник, он ещё и артист. Он вам, если ему понадобиться, такой спектакль устроит, что и в театр хоить не нужно!  А мы его обрабатывать должны, - с чем Гуринович и вышёл из конторки, зло, хлопнув дверью.
До обеда Сычёв носил по два, а то и по одному кирпичу. В обед напивался и исчезал. На требования Колодина объяснить, куда он исчезает, нагло утвер-ждал, что он всё время таскал кирпичи. На третий день Колодин нашёл его, спя-щим и не совсем трезвым под теплообменником.
Виктор Иванович за шкирку приволок его в конторку. Суркин понимая, что сейчас Колодин выгонит Сычёва с работы за пьянство в рабочее время, и чтобы не заступаться, как ему казалось, за такого слабого человека, которого ему было жаль, решил уйти.
  -  Виктор Иванович, я в бригаду Пименова пойду. Нужно помочь ему в чертежах разобраться. 
  -  Потом. Посиди, Сашёк!
Сычёв у двери переминался с ноги на ногу, ожидая дальнейших действий начальника. Колодин достал из сейфа паспорт Сычёва, командировочное удостоверение и собрался отметить убытие. Сычёв всё понял и закричал очень тоненьким жалобным голоском, повторяя одну и ту же фразу. Совсем другим был его обычный голос:
  -  Не гони начальник?! Не гони начальник?! – при этом он, встав на колени, пере-двигался на них от двери к столу Колодина. Невозмутимый Колодин задержал ручку в руке, не представляя дальнейшего хода событий. Новичок на работе и в новой для него жизни, Суркин впервые наблюдал такое зрелище.
Не вставая, Сычёв подполз к столу Колодина и стал биться головой об стол. А на столе, как было приято, лежало стекло, которое Сычёв с первого удара раз-бил и продолжал биться лбом об разбитое стекло. Теперь он больше ничего не кричал, не просил, отчего картина происходящего окрасилось не только кровью Сычёва, но и приняла какой-то инфернальный характер, потому как всё происходило в жуткой тишине.
Окровавленный Сычёв продолжал биться о стекло и беспощадно ранить свой лоб осколками разбитого стекла. Когда кровь со лба Сычёва потекла ручьём, вдруг отключился Суркин. Голова его упала на стол, а глаза закатились. Увидев такое, свалился на пол и Сычёв. И только Колодин невозмутимо наблюдал за происходящим. Он поднял трубку и позвонил в медсанчасть завода, представился:      
  -  Срочно пришлите к нам скорую. У рабочего раны на голове. Много крови. Про-раб Суркин не выносит вид крови и тоже потерял сознание. Требуется срочная помощь.
Скорая приехала быстро. Суркин уже пришёл в себя. Сычёва на носилках понес-ли в машину. Колодин сопровождал Сычёва. Тот открыл глаза и вполне осмысленно посмотрел на Колодина. Колодин усмехнулся глазами:
  -  Спектакль не прошёл. Лечи головку, Сычёв! Сюда ты больше не вернёшься! Всё сделаю, чтоб тебя уволили по самой плохой статье.
Весть о случившемся быстро распространилась среди рабочих. Первым прибежал бригадиры Пименов и Гуринович. Услышав от Суркина некоторые подробности, Гуринович только и сказал своё обычное, но с добавлением:
  -  Страна дураков… и фармазонов!
                Цфат.1997г.