Кольцо Саладина. ч2. 28

Со скромным любопытством я смотрела, как она достаёт из сумки свёртки, развёртывает их и расставляет на столе тарелки, пластиковые судки с крышками и просто маленькие баночки с чем-то. Наш стол оказался сразу тесно заставленным, я подвинула свою чашку.
- Всю дорогу тряслась, - со смехом рассказывала Вероника, - как бы не попортить эти произведения искусства. Точнее, их остатки.
Она сняла крышки и что-то выложила из пакетиков в ловко подсунутые Норой блюдечки.
- Конечно, вид уже не тот, это всё надо было лицезреть на столе. Жаль, вы не видели - такая красота, жалко есть. Но по фрагментам можно воссоздать целое.
- Уже можно дегустировать? – кротко спросила Нора.
- Сначала угадывать, - со смехом сказала Вероника. – Велено так. А если не получится на глаз, то пробовать и узнавать ингредиенты.
- То есть, есть нельзя, - уточнила Нора. – Ну, ладно, попробуем заработать. Салат, - объявила она, нацелив палец с вишнёвым ногтем на одну из мисочек.
Я тоже угадала, но промолчала. Я чувствовала стеснение в присутствии Вероники, его приходилось преодолевать, и мне это немного мешало. Конечно же, это был салат. Во-первых, на нём красовалась лилия из яичного белка – весьма художественно исполненная лилия с серединкой из красной икры и петрушечными листиками. Действительно, жалко было её есть. Во-вторых, в общей массе нежно розовела морковка и угадывался мелко порезанный укроп.
- Оливье? – предположила я не очень уверенно.
Вероника таинственно развела руками.
- Снимаю пробу, - объявила Нора, подцепливая на вилку салат. - Чем быстрее угадаем, тем быстрее съедим.
Я тоже попробовала. Было очень вкусно.
- Яйца, майонез, - уже увереннее сказала я.
- Майонез домашний, - кивнула Вероника.
Она и сама была сейчас такая домашняя, приветливая. Совсем своя. Я немного осмелела:
- Оливье, но какой-то не такой, - определила я. - Точнее, оливье со свежими огурцами. И… с курятиной.
- А ещё точнее, совсем не оливье, - сказала Нора. – И не с курятиной, а с рыбой.
- Это рыба? – я уставилась на салат.
- Элен угадала, - сказала Вероника. – Это рыбный салат. Кувшинки по числу порций. Икра вынимается из чашечек и смешивается на тарелке с салатом.
- А почему не сразу в салат? – удивилась я.
- Икра отдаст соль, будет водянистой. Так мне объяснили.
- Не знала такого, - хмыкнула Нора. – Надо будет запомнить. Красная икра – это же наше всё. Символ простой советской жизни.
- Ты любишь готовить? – я удивлённо подняла глаза на Нору.
- Люблю - неправильное слово, – сказала Нора. – Я южная женщина. На юге еда не любовь, а образ жизни.
- А я тоже южная женщина, - улыбнулась Вероника. – По папиной линии. И да, у нас всегда у бабушки готовили до упаду.
- И у вас тоже готовили? – не удержалась я.
Вообще-то я хотела спросить: Ты тоже готовишь? – но у меня почему-то ужасно трудно было говорить ей «ты». Я всё время чувствовала эту странную дистанцию, она мне мешала, скребла душу. С Норой было легко. Даже несмотря на то, что я признавала её авторитет во многом, мы были на равных. А с Вероникой… Особенно после того, как я увидела её на сцене, за кулисами, в концертном костюме. Увидела, как она танцует, как легко и свободно держится, как грациозно движется, какая она своя в этом артистическом мире. После того вечера она уже несколько раз вставала перед моими глазами такой, какой я встретила её в темноте кулис – прямая, стройная, высокая на каблуках, с этими сияющими блёстками на плечах, с ярким, немного диковатым, почти грозным гримом… Уверенная, сильная, неотразимая. Богиня сцены. И совсем далёкая от меня. А князю она была близкой, несмотря на то, что он был со мной. И всегда было так, всегда… и ничего с этим не поделать…
- Конечно, - ворвался в моё оцепенение голос Вероники. - Я готовлю. Если есть время. И даже пеку. Я в Америке пекла пироги, все объедались.
Она сидела между мной и Норой, и я хорошо видела её прелестное лицо и точёные руки с безупречным скромным маникюром. Она заметила мой взгляд.
- Да, вот этими руками месила тесто, - засмеялась она, и мне стало неловко. Вечно я на неё пялюсь, хоть и стараюсь, чтобы было незаметно...
- Погнали дальше, - сказала Нора. – Лот номер два. Я так понимаю, это было главным украшением стола. Королевское заливное.
Я тоже обратила внимание на эту тарелку. В прозрачном желе красиво смотрелись какие-то светлые спиральки в виде розочек. Между «розочками» эффектно были разбросаны морковные звёзды.
- Рыба, - сказала я наобум. – Точнее, две рыбы, - поправилась я, приглядевшись. – Посветлее и потемнее.
- Наоборот, - усмехнулась Нора. – Тут как раз не рыба, а курица. Красиво сделано. Одобряю.
- А ты видишь, оно двухслойное? – сказала Вероника.
- Вижу. И я думаю, хватит глазеть, пора есть эту красоту,
Нора взяла мою тарелку и положила салат и заливное. Действительно, оно было из двух слоёв, нижний был жемчужно-белый и что-то в нём проглядывало мелкое, тёмное, видимо, жемчужины.
- Это чёрный жемчуг? – спросила я.
- Ага, - сказала Нора, жуя. – Грибы. Я так понимаю, трюфели. Не менее.
- Ну, уж, - засмеялась Вероника. – Просто белые грибы. Домашние маринованные.
- Ах домашние маринованные… Но вкус роскошный, - похвалила Нора. – А сама что не ешь?
- Ой, нет, я и так вышла из режима за праздники, - покачала головой Вероника. Теперь надо сидеть неделю на морковке и кефире.
- И больше ничего нельзя? – ужаснулась я.
- А что делать? Я должна контролировать вес. Иначе партнёр меня не поднимет в поддержку. А мне же его жалко…
Она засмеялась, а во мне всё замерло. Партнёр. То есть, князь…
- Кстати, о партнёре, - продолжила Вероника оживлённо. – Вам всем от него привет.
Мне показалось, что меня ударили в солнечное сплетение. Несильно ударили, но всё вдруг стало безвкусным. Я даже на секунду жевать перестала, а всё окружающее в один миг отлетело на другую планету.
- Ты что, звонила ему? – спросила Нора с другой планеты.
- Да, от Марины. Долетел нормально, у него всё хорошо. Ну, как заливное?
- Просто чума. Но столько возни. Она работает вообще, твоя Марина, или только маринует?
- Как раз много работает. Она куратор, довольно много ездит по области. Но вот сейчас её переправили на наш проект. Очень дельный руководитель. Представь, начинала в науке.
- Но это же немыслимо приготовить столько всего одной.
- Ну, конечно, подружки приходили помогать, мама...
- А муж?
- Она не замужем. Точнее, в разводе. Кажется.
Они чирикали, я почти не слушала. Что-то оборвалось во мне. Я словно вытолкнулась на край тёплого гнезда, где две девушки уютно болтали, как будто ничего не случилось.
А ничего и не случилось...
Просто все узнали о нём, все с ним поговорили по телефону, и он всем сказал, что у него всё хорошо. Своим голосом сказал… И только мне одной ничего. Ни одного слова. Одна я тут отщепенка. Чужая.
Мне очень захотелось встать и уйти. Да, так вышло, что Нора видела мои слёзы. Но мне казалось, что и Вероника видела мои слёзы, что она догадывается обо всём… Чай весело лился в розовые чашки. Девушки болтали, а я всё слышала сквозь вату…
- Ну, с закуской ясно. Жаркое, я так понимаю, вы сожрали без остатка, а это десерт?
- Ну, как тебе сказать… - таинственно промолвила Вероника.
\- Как? Это не десерт? – Нора подхватила с блюдца аппетитный, посыпанный крошкой эклер. – это же нам к чаю. - Она откусила – и глаза её стали большими. – У-у, - протянула она, - это ж моё любимое.
Я попробовала. Нет, это было не пирожное. Внутри вместо крема был какой-то паштет. Или грибной, или печёночный. Или селёдочный. Я вдруг утратила способность чувствовать. Мне расхотелось угадывать. И всё больше хотелось уйти.
- Я, наверное, пойду, - нерешительно пробормотал я, стараясь понатуральнее взглянуть на часы.
- Здрасте, - сказала Нора. - А торт?
- Торт бесподобный, - сказала Вероника. – Ты такой никогда не ела. И вот ещё – домашние конфеты. Очень просто делаются.
- И вяленые помидоры не попробовала. Это вообще деликатес. Кстати я умею это делать.
- И я умею, - сказала Вероника. – Но не делаю.
- Я просто уже наелась… Уже вкус не чувствую, - сказала я почти правду.
- Торт нужно попробовать, - сказала Вероника. – По словам Марины, о нём по Москве ходят легенды.
- Какая у нас ценная Марина, - покачала головой Нора, кладя мне торт. – На дорожку. Значит, так: шоколадный бисквит, безе, вишни.
- Там ещё крем сказочный, - сказала Вероника.
Наверное, торт был вкусный. Наверное. Наверное, и крем был сказочный. Но у меня всё время звучало в ушах: Вам всем привет от князя. У него всё хорошо.
У него всё было хорошо.
А я… Я стояла на промозглом ветру, вглядываясь до рези в глазах в прохожих. Я металась, звонила в больницы. Забывала поесть. А у него было всё хорошо. Меня откачивали., отпаивали, приводили в чувство, возвращали к жизни. А у него всё было хорошо….
- Побегу, - сказала я, решительно вставая. – Спасибо большое. Всё очень вкусно. Но меня очень-очень ждут.


- Ну, что?! – бросилась ко мне с порога Татка. – Я уж хотела звонить! Нет тебя и нет… Ну, что там с ним?
- Всё нормально, - я разделась, повесила пальто и тихо опустилась на кровать. – У него всё нормально.
- А я тут бешусь, - взволнованно воскликнула Татка. – Нет тебя и нет…
- Просто мы попили чаю, - тихо сказала я, опускаясь на кровать. – Вот тебе, кстати, гостинец, Нора передала.
Я вытащила из сумочки завёрнутые в розовую финскую бумажку конфеты.
- Самодельные трюфели! – воскликнула Татка. – Ой, я это знаю, мы делали, когда я в школе училась. Детская мука, масло, какао и заливается сахарным сиропом.
- И орехи, - сказала я. – Мы тоже делали.
- И сразу лепить, - подхватила Татка. – А то не схватится и потрескается.
- Да, - медленно сказала я.
И Татка что-то почуяла и затихла.
- А я тебе картинки нашла, - сказала она миролюбиво, подходя с книжкой в руках. - Ведь тебе что-то во сне приснилось? Правильно я поняла?
Я кивнула.
- Ну вот, смотри. Похоже?
Она положила раскрытую книгу мне на колени.
Я увидела на цветных фотографиях высокие стены, высокие ограды. Много камня – взмывающие вверх статуи колоссов. Дворик, усаженный зеленью, прямоугольные водоёмы, цветные плитки на ступенях. Всё из моего сна…
Я должна была бы ахнуть, схватиться за эти фотографии, всматриваться в детали, вспоминать...
Но я только тяжело вздохнула.
- Похоже, - почти без выражения сказала я.

продолжение следует