Мама, я живой!

 
       Над деревней Каландарашвили Олёкминского района только что затихли звуки вальса – молодёжь праздновала окончание школы. Выпускной бал, по традиции, устроили в любимом клубе, который, как никогда, был полон народу, и это совсем неудивительно, ведь кроме молодёжи, сегодня, отложив все дела, пришли родители выпускников. Ах, какие замечательные мелодии звучали здесь этим прекрасным летним вечером. Вместе со старшими братьями и сёстрами сегодняшние выпускники - мальчишки и девчонки - танцевали под патефон не только вальс-бостон, но и необычайно привлекательные танго и фокстроты. Звучала чарующая музыка из американских фильмов: «Забытая мелодия», «Мост Ватерлоо», «Большой вальс»… В перерывах между танцами пели песни из наших кинофильмов: «Трактористы», «Цирк», «Светлый путь», «Весёлые ребята». Особенно слажено и раздольно получались песни «Широка страна моя родная…», «Легко на сердце от песни веселой…».
И, конечно же, как всегда на радость всем, пел Витя Борисов – выпускник средней школы. И не сказать, чтобы у него был сильный оперный голос, но пел он так задушевно, что все хозяйки в деревне открывали окна или выходили посидеть на скамейках за воротами, чтобы послушать, как он запевает по вечерам на молодёжных посиделках. Вот и сейчас Виктор, перебирая пуговки гармошки, пел нежно и проникновенно с утёсовскими интонациями в голосе:

Как много девушек хороших,
Как много ласковых имен,
Но лишь одно из них тревожит,
Унося покой и сон, когда влюблен.

Сегодня светлые кудрявые волосы парня, были особенно тщательно расчёсаны, голубые глаза ласково сияли на Витином милом и добром лице, и каждой девчонке казалось, что он поёт только для неё одной.  Рядом сидел его лучший друг и родственник Коля Колпаков – Шараборин по отчиму. Николай с гордостью смотрел на друга и время от времени подхватывал песню, получалось это у них задушевно и слажено, сразу было видно, что они настоящие друзья. Потом почти до утра молодёжь сидела у костра на берегу реки Лены.  В этот июньский субботний вечер над деревней плыли потоки счастья и уверенности в завтрашнем дне, который непременно будет счастливым. А впереди была необыкновенная ночь  - ночь выпускников. Они до рассвета будут бродить по деревне, вдоль реки, там и тут будет раздаваться счастливый шёпот, а то и поцелуи. Лёгкие, скромные, в щёчку….

А на рассвете … началась война… Страшная жестокая, вероломная война...

       Спустя полтора месяца парни и девушки снова собрались  вечером у костра, но песен уже никто не пел. Завтра с другими призывниками они отправятся на пароходе до города Иркутска, потом на поезде к линии фронта. Какое-то время будут в учебке, где-то под Москвой, а потом на фронт. Из близлежащих деревень набралось полсотни парней, основная масса воинов-якутян  отправилась на фронт в июне, в самом начале войны. Это были опытные, уже служившие мужчины. Вчера из Якутска приехала Витина сестрёнка Валя, чтобы сопровождать призывников до Иркутска. Валя приехала с мужем – Тимофеем Седалищевым, он отправится на фронт с этой группой из Олёкминска, а старшим группы поедет Витин и Валин дядя - Александр Иванович Борисов. Двоюродный брат Тимофея – Михаил Седалищев уже воюет с первых дней войны.  Михаил -  военный лётчик, последнее время он служил в лётном полку  Забайкальского военного округа, и воюет он с   1938 года сначала в Испании, затем на Халхин-Голе.  И, конечно же, вместе с Виктором едет его лучший друг и двоюродный брат Николай Колпаков, который уже два года после школы работает в колхозе на тракторе и надеется на войне стать танкистом. «Эх, как бы нам вместе, как всегда, быть рядом на войне…»,- думал Виктор, лёжа у костра и глядя в вечернее небо, раскинувшееся над его родной деревней.

На другое утро парни прощались с родными. Витю провожала  любимая мама – Александра Григорьевна, с младшим Витиным братом Коленькой и сестричкой Наденькой. Слушая мамины наказы, он вытирал её сдержанные слёзы, и нежно обнимал маму за худенькие плечи. Провожать его пришла и старенькая бабушка Анастасия Семёновна – мать Витиного погибшего отца, ей в этом году исполнилось 104 года, но она ещё довольно бодро ходила, делала небольшие работы по дому, даже иногда доила корову. Родилась бабушка Настя 5 января 1837 года   в  Верхневилюйске в Якутии и практически всю жизнь прожила в городе  Олёкминске и в деревне Каландарашвили. Отец её, Семён Михайлович,  принимал участие  в Восстании декабристов   в Петербурге, в декабре 1825 года. Восстание было организовано группой дворян-единомышленников, многие из них были офицерами гвардии.  За участие в восстании Семён Михайлович был осужден царскими властями и сослан в ссылку - в Якутию, в Верхневилюйск.  Вместе с ним в ссылку уехал его отец Михаил. В школе Настя не училась, но отец с дедом, дали ей хорошее домашнее образование, она наизусть знала почти всего Пушкина. Бабушка благословила Витю и других ребят и даже их перекрестила, что в те времена было не принято. Но бабушка Настя всегда была самодостаточной, с достоинством несла свою православную веру и не скрывала этого. Её очень уважали, и люди  со всей округи  приходили к ней за советом и помощьюв трудные минуты. А она лечила их травами и добрым словом.

Потом был долгий путь на пароходе по Лене, а дальше – на поезде до Иркутска. Путь предстоял долгий, но им это не казалось утомительным,  ведь все они с детства дружили. А с Витей были ещё и родные и любимая сестричка Валентинка. Валюша была старше его всего на два года, но уже давно была самостоятельной. Она ещё в четырнадцатилетнем возрасте уехала в Якутск, училась там  в техникуме, вышла замуж, год назад родила сыночка, которого назвала тоже Витей, и уже работала.
В пути будущие воины   много разговаривали, обсуждали скупые новости, с трудом доходившие до них, но настроение не было подавленным, наоборот, все верили в силу и мощь Советской Армии и были  крепко уверены, что война в ближайшие сроки окончится Победой. Парни переживали, что дорога от Якутии до фронта через всю страну слишком далека, и немного опасались, как бы война не закончилась к их прибытию на фронт. А ведь в них кипела жажда справедливого мщения против вероломно напавшего фашиста. Старшие парни шутили: «Ну, что ж, если к нашему приезду война окончится, тогда хоть мы свою огромную страну посмотрим, да и в Москве побываем…».

Но… война так быстро не окончилась и была она страшна и жестока и далеко не все вернулись домой. Тимофей Седалищев, по званию старший лейтенант, служил в разведроте и погиб, выполняя очередное задание, 8 августа 1943 года в боях под Курской дугой. Когда сын   погиб, его  отец Григорий Петрович,   продал почти всё, что имел. А был он предпринимателем и потомком донских казаков и купцов, у него было что продать. Продал дом, меховую лавку, изделия из золота и серебра.  Все вырученные деньги он отправил просто    на имя Иосифа Виссарионовича  Сталина, с просьбой построить  самолёт или танк, в память о погибшем сыне. Деньги благополучно дошли до адресата и вскоре от Иосифа Виссарионовича пришёл ответ. Сталин И.В. прислал Григорию Петровичу   БЛАГОДАРСТВЕННОЕ  письмо, в котором благодарил за сына - героя и заверил, что деньги будут использованы, как он велел. Это письмо в рамочке у прадеда я видела сама.

Брат Тимофея  лётчик Михаил Седалищев   прошёл всю войну до Берлина, отправил родным письмо, что на днях едет домой  и скоро обнимет их,   но был убит 10 мая 1945 года в Берлине, когда возвращался после отправки письма. Стреляли из какого-то подъезда.

Николай Шароборин и Виктор, как и мечтали, служили вместе в танковых войсках, только Николай был танкистом, а Виктор воевал в танковой пехоте. Николай горел в танке, следы от ожогов остались до конца жизни. После лечения в госпитале Коля был демобилизован  и вернулся в родную деревню. Там он женился, родил десятерых замечательных детей и умер в возрасте 81 года. В 1982 году мы с мамой Валентиной Степановной (с той юной Валей, что провожала парней на войну), сестрой Мариной и нашими девочками Валей, Саней и Женей были у него в гостях. Этот замечательный человек с наполовину обгоревшим лицом, хромой, но полный жизнерадостной энергии, ни минуты не сидел без дела, каждый вечер смешил нас, и вместе с женой Олимпиадой, которая родила ему десять детей, пытался постоянно накормить нас и развлечь.

А Виктор Борисов, наш родной дядя,  прошёл войну с начала и до конца и даже более того. Как и его друг, он всегда шутил и рассказывал про войну скупо, старался найти  моменты, наполненные оптимизмом. Он шутил, что танковая пехота обожала грязь: «Если после дождика грязь, то это хорошо, - говорил он, - заляжем за танком, зароемся  глубже, вываляемся в этой жиже и ползём, нас не видно, а как ближе подползём, то как выскочим. И всё, фрицев нет, капут им». И вот этот незаметный герой войны, вернулся весь увешанный орденами и медалями. Он много раз был ранен, мог быть демобилизован. Но каждый раз из госпиталя просился на фронт.

А почему я говорю «отпахал войну с начала и до конца и даже более того»? Да потому, что в мае 1945 года для него война не закончилась, его перебросили на Дальний Восток, в Маньчжурию. И там с ним произошёл судьбоносный случай, о котором он, как всегда, с лёгким юмором поведал, когда был у нас в гостях в Мирном в 1996 году. Он приезжал  повидать любимую сестрёнку Валю, тогда уже Валентину Степановну.

Опасность войны СССР с Японией существовала со второй половины 1930-х годов, в 1938 году произошли столкновения на озере Ха сан, и в 1939 году сражение на Халхин-Голе на границе Монголии и Маньчжоу-Го. Эта война была объявлена 8 августа 1945 года и закончилась 2 сентября 1945 года. Тем не менее, даже за этот короткий период полегло много наших воинов.
Однажды, рота, в которой воевал Виктор, возвращалась в часть, почти без потерь,
 после успешно выполненного задания. Вечерело …  надо было торопиться, уже начинало темнеть. Вдруг командир крикнул: «Рота, стой! Опасность справа. Этого леса здесь не было». Дело в том, что дорога шла через степи, по обеим сторонам были лишь редкие кусты и  вдруг, впереди справа командир заметил целый островок леса, которого несколько часов назад здесь не было. Усталые бойцы не сразу заметили в темноте этот, необыкновенным образом, появившийся лес. Но это была засада. Японские солдаты с привязанными к спине небольшими деревцами и кустиками, стоя  спиной к дороге, образовали небольшой лесок. Увидев, что их заметили, они характерным движением в прыжке развернулись, и по застывшей в оцепенении роте ударил многочисленный залп автоматной очереди.

Прибывшая подмога, многим уже  ничем  могла помочь, в том числе и нашему Виктору. Его голова, рука и бок были пробиты пулями, лицо залито кровью, сердце не прослушивалось. Склонившиеся над ним санитары констатировали смерть. «Я – умер, - спокойно и равнодушно думал Виктор, - ну зачем они меня трогают, несут куда-то. Оставьте меня в покое! Не слышат… Ну, да, я же умер, и говорить не могу, даже губы не шевелятся…». Он всё слышал и осознавал, но ему было всё безразлично. Бойцы и санитары проверили всех, погрузили в грузовики раненых, собрали документы   у убитых. Затем выкопали близ дороги длинную яму, постелили плащ - палатки и стали укладывать в яму убитых бойцов.

- Как же много их полегло, почти вся рота, человек 300,  раненых совсем немного. Эх, как же они так…  Да... темно уже было, видно, сразу не заметили. Один из раненых рассказывал, что обратили внимание, когда лес вдруг зашевелился и стал прыгать, - так тихо и печально переговаривались бойцы, собирая соратников в дальний путь, откуда нет возврата.

- Первый ряд заполнен, стелите плащ – палатки, придётся в два ряда класть, уж простите нас, братцы… война проклятая… .

Как позже оказалось, Виктору не прощать их было надо, а благодарить. Парню, на раны которого положили Виктора, это не понравилось, и он громко застонал под палаткой, пытаясь скинуть Виктора с себя.

- Тихха-а!!! Сюда-а-а! Кажется, здесь живой! Вот здесь с краю, в первом ряду. Свет!!! Дайте фонари! Быстро!».

«Ну что такое, ну, зачем, зачем они  трогают меня ... Положите обратно, мне было так мягко…». Но бойцы не вняли его безмолвным просьбам. Его вытащили и положили на жёсткую землю, а из ямы с осторожностью стали доставать того парня, что был под ним. Потом ещё раз проверили всех, но чуда больше не произошло.
 
- Этого, что был сверху, кладите обратно. Молодец парень, придавил друга  так, что тот очнулся. Спасибо тебе. Прощай. Вечная память…, - командовал лейтенант.

- Командир, постой, смотри какие руки у него тёплые и мягкие. У всех-то уже холодные и твёрдые. Но пульса так и нет, – доложил боец.

- Да? А давай и его в машину, кто его знает, вдруг и он живой. Пусть доктора посмотрят….

Долго лежал Виктор в госпитале, сестричка написала письмо родным, где рассказала  все, что с ним произошло. И снова повезло, письмо пришло на несколько дней раньше, чем похоронка, отправленная в день его «смерти». Иначе, что было бы с мамой, представить страшно. Письмо ушло напрямую в Якутию, а похоронка, как положено, шла через инстанции, сначала в Москву, а уж потом  в Якутию. И всё равно мамино сердце было не спокойно, пока она своими руками не прижала к груди  старшего сына – героя. «Ты живой сынок! И Коля вернулся. Оба сына дома, теперь будем жить!»

Май 2016 год.