Пещера

      Малыш болел. Температура была достаточно высокой, чтобы превратить сон в бредовую полудрему. Ночь. Время горячих призраков... Видения чередой бродили по сознанию, тесня друг друга... Одни уступали место другим, третьим. Им было тесно и они толкались, мешали друг другу. Некоторые задерживались и нудно повторялись, отнимая силы. Их нужно было терпеть. Малыш терпел. Он не жаловался. Мальчик никогда не ныл и не капризничал. Так говорила другим его мама, женщина достаточно суровая и сдержанная, чтобы быть как раз подходящим примером для Малыша. Горячие призраки будут донимать его почти до самого утра. Малыш об этом знал. Он не в первый раз болел.
     Череду видений потеснило какое-то неопределенное пятно. Оно отличалось от остальных, оно несло какое-то значение. Нужно было понять и это снова требовало сил. Пятно не уходило, беспокоило и Малыш наконец понял в чем дело. Пятно было недовольно. И недовольно оно было... Малышом. Оно еще и смотрело, то на Малыша, то куда-то в сторону. Что там было рассматривать, и откуда это недовольство? Мало того. Оно еще и разговаривало!
      "Ну, хорошо, у тебя три вопроса", - сердито сказало пятно и замолчало. На игру ситуация походила мало, на бред тоже, и Малыш решил, что самое простое сейчас - спрашивать. Он спросил. Вопрос был серьёзным и совсем не детским. Любое другое пятно, услышав такое, имело бы полное право дать деру. Но не это. Ответ последовал незамедлительно. Пятна стоило бояться, оно не шутило. Второй вопрос был таким же серьезным. И ответа снова ждать не пришлось. С третьим была загвоздка. Как-то надо было попросить сердитое пятно дать немного времени на раздумье. И Малыш очень вежливо попросил. Ответной вежливости не последовало. "Ну, нет!" - сказало пятно и в сознание Малыша хлынула лавина информации. Он не мог сориентироваться, слишком быстро менялись темы, картины событий, мнения. В голову лезли выводы и значения, о которых Малыш и понятия не имел. Постепенно этот поток ослабел и на первый план стала выходить тема, история, событие...  Инициативы Малыша, кажется, не требовалось. Нужно было просто смотреть...
     К пещере шли трое. Местные туда не ходили. Дурная слава, непонятный страх. Их предупреждали... Они не послушали, да и глубоко лезть не собирались. Так, немного осмотреться. Молодые, сильные. Шли друг за другом. Странный гладкий желоб на входе, похожий на раструб, ни о чем им не напомнил. Волны... Их не выдерживал даже камень.
Трое не знали какой бездонной была пещера. Там внизу, куда выходили ее коридоры, бродили волны. Время от времени их гребни захлестывали нижние входы и тогда мертвые невидимые протуберанцы неслись по лабиринтам и рвались наружу... Малыш тогда ещё не знал смысла выражения о не том месте и не том времени. И вообще не понимал, какое отношение эта история имела к нему. Пятно включило его в событие. Он чувствовал то же, что и те трое. Но кем он был? Одним из трёх? Малыш не знал.
     Их накрыло на самом входе. Призрачная жуть прошла сквозь тела, не оставив им никаких шансов, но и не убив сразу. Бежать было бесполезно. Но страх гнал и они побежали. Первый, второй... Самый сильный упал уже снаружи, метрах в пятидесяти от входа. Малыш чувствовал, как неописуемый ужас, пришедший с волной выжигает и в нем что-то тонкое и живое. Почти сразу пришло чувство огромного сожаления. Но кто сожалел? Это был кто-то другой. И не один, их было много.., откуда они взялись... Сожаление не оставило никакой надежды и почти сразу же угасло. Каждая клетка тела знала... Это жуткое саднящее чувство... Нечем было... жить. Сердце ударило с трудом и запнулось. Но энергия и сила ещё были на месте. Тело и сознание отказывались верить. Воля к жизни заставила мобилизоваться и собрать энергию. Сердце ударило еще раз. Воли и энергии все еще оставалось в избытке. Третий удар превратил сердце в комок мышц, сведенных судорогой. Резкая боль пронизала грудную клетку. Все. Нет, не все. В здоровом молодом теле очень много сил. Оно выдало еще один импульс и сердце на последнем ударе разлетелось на куски. Все исчезло..
     Малыш не сразу понял, что жив. Почему-то жив. Не было пещеры, волн, сердитого пятна. Боль в груди и мерзкое ощущение мертвого тела быстро уходили. Надо бы как-то уложить все это в сознании. Но самочувствие совсем... не располагало. Горячие призраки снова начинали его беспокоить. Ночь. До утра было еще далеко. Малыш болел.       

     Что за наказание такое! Путник еле таскал ноги. Климат экзотического края, в котором он работал, никак не шел на пользу  здоровью. Жуткая жара днем, духота, тьма комаров и прочей летучей живности ночью, это в общем-то были пустяки. Путник был тренирован и вынослив. Но почему такой упадок сил... Не помогали хорошая еда и отдых. В этой местности можно было объявлять экологический заповедник. Кругом росло, цвело, летало, ползало и плавало... Напрашивался странноватый вывод. Для этой территории надо вводить новую природную категорию. Право на проживание. Ну да, документ, подпись, печать . И процветай себе на здоровье и плоды приноси. А на чужаков такие разрешения только по особому распоряжению. Наш путник такого разрешения не получил. Знать бы к кому обратиться. Край был напряженным. Это была еще одна плюс-категория местного колорита. Это для местных плюс. А для таких, как Путник - минус. Край жил напряженно. Путник это чувствовал. Все пришлое и мягкотелое в борьбе за жизнь обречено. Наверное обречено. Так думал Путник, бредя в гостиницу после очередного трудового дня. Хотя доктрина уважаемого местного философа  вроде бы говорила об обратном. Выживает все гибкое и податливое, а жесткое гибнет. Но кто сказал, что напряженное не может быть гибким и податливым. Никто не сказал. А где взять напряжение... Оно здесь не трудовое, а генетическое, природное. Трудовое не срабатывает. Плохи твои дела, путник. Остается прикрепить на кепку транспарант. И на нем крупными буквами: Я ЗДЕСЬ НЕНАДОЛГО. Скоро уберусь, честное слово, просьба принять во внимание. Дальше остается надеяться, что заметят и примут. Если не заметят, - хана.
     Очередной трудовой день обещал ничем не отличаться от других таких же. Очень неплохой завтрак рассасывался в желудке, не производя на организм никакого впечатления. Они только что выехали из города. Все как обычно. Жара, пирамиды из арбузов вдоль дороги и перспектива трудового спринта.  О чем он думал, глядя в окно машины... Сколько ему еще смотреть на эти арбузы... Уж точно не о том, что судьба не отпускает нас куда бы мы ни шли. И идет она за нами не одна... Нет, что-нибудь более банальное... Спросить Путника, он бы наверное поставил на арбузы...
     Память тела сработала мгновенно. У него оказалась великолепная память. Более, чем полвека перерыва ничуть ее не притупили. Что-то неуловимо изменилось и тело вздрогнуло. Знакомое саднящее ощущение ударило по нервам. У тебя несколько секунд, Путник! Ты понял? Ты понял?! Путник понял. Не то слово. Если бы под рукой был шокер, он не задумываясь воткнул бы его себе в бок и нажал на кнопку. Сгодился бы любой шок. Главное отвлечься от этого жуткого знания... Любым, любым способом. Это могло бы дать сердцу шанс на... еще на удар... Шокера не было. Что есть?! Две банки газировки, купленные накануне. Смешно! Время!!! Рюкзак! Банка! Крышка! Газ обжигает горло и пищевод. Ну! Работает!!! Едким пузырькам как всегда не хватало места и они лезли, казалось, в само сознание, вытесняя остальное и выжимая слезы. Кто бы мог подумать... Дожил до второй банки! Вторая банка ушла моментально вслед за первой. Все, друг... Привет надежде. Пару секунд горло отходило от форменного газированного издевательства. Путник ждал. Тело молчало. Ну и? Как это называется? Смертельно раненого кота может спасти только стакан керосина, кажется так. А путника, что, - две бутылки газировки? Привет новой истине! Ещё одна истина: местный водила крутит баранку как ни в чем не бывало. Он ничего не почувствовал. Или виду не подал. Или... Или быстро миновали смертельную полосу... Или уезжая в экзотические страны не забывайте сделать прививки... И Малышу когда-то вкатили одну из них… Ну и от чего вакцина? Второй раз в жизни от одного и того же не умирают? Назовём это так. Теперь  гадай, Путник. Снова гадай. Держи путь и живи пока... Живи пока... Судьба еще походит за тобой.
     В доме, где жила мама Путника, висит на стене большая фотография Малыша. Фотограф постарался, снимок был замечательный. На маму смотрел обычный мальчишка. Что бы могло его интересовать? Ничего особенного. Когда перестанут донимать ангины и когда уже разрешат есть мороженое. Что-то вроде этого. Вроде этого... Кто бы знал…
   Малыш тогда попросил сопоставление карт земли и ада. Ты помнишь, Путник? Путник помнил.
     Ответ пришёл с нагрузкой…