Профессионал, или Нет предела совершенству!

ПРОФЕССИОНАЛ, или НЕТ ПРЕДЕЛА СОВЕРШЕНСТВУ!
На личном опыте я не раз убеждался, что нет предела совершенству! А новое появляется только в процессе созидательного труда. И еще наблюдение: не всем, даже при огромном желании, удается повторить то, что другому дается легко, даже играючи!

При переезде из Сибири в Одесскую области я поступил на работу в редакцию, в коллективе которой кроме редактора не было ни одного профессионального работника. А редактор хоть и окончил специальное учебное заведение, но как руководитель был слабый. Творческой дисциплины как таковой в коллективе не было. Редакционный портфель всегда пустовал.

 Я приступил к работе ответственным секретарем. Это вторая по значимости должность после редактора. По опыту многих районных редакций, а мне до этого довелось поработать в восьми, ввел график сдачи материалов, установил норму – по три тысячи строк в месяц. Выловил плагиатора – заместителя редактора, который от такого конфуза срочно уволился. Но не много от этого изменилось. Не могли бывшие учителя и студенты-заочники факультета филологии вдруг стать журналистами! Какое-то же призвание к этому должно быть!

Вскоре назначили меня заместителем редактора и стал я наставником для прикрепленного к моему отделу журналиста, условно назовем его Александром. Свою норму - три тысячи строк на удивление другим я выполнял легко. Корреспондент Сашка еле укладывался в полторы тысячи. А материалов по-прежнему не хватало, выручал официоз. Если бы остальные пятеро творческих работников, включая редактора, выдавали столько же, как я, образовался бы запас, улучшилось бы качество текстов.

Мне было стыдно работать в такой беспомощной редакции. Тогда я дал себе задание перейти на сдачу четырех тысяч строк. Сконцентрировался, ограничил себя во многом. И получилось! Но и это никого не подстегнуло. Перешел на задание себе в пять тысяч строк! Это была предельная нагрузка, но и с ней я справился! Помогала максимальная сконцентрированность. Тексты я печатал на машинке. Причем, настолько высокой была у меня дисциплина мыслей, что черновиков не было, сразу печатал набело! Если освобождался от писанины даже в три часа дня, после чего можно было спокойно передохнуть и расслабиться, я снова ехал в села на попутном транспорте и возвращался затемно.

 Что касается качества моих текстов, то оно было безупречным. У меня было два приема сбора материалов: синтез и анализ. Си;нтез - это процесс соединения или объединения фактов в целое, чтобы сделать определенный вывод или оценку. Анализ наоборот - способа разобрать целое на составляющие. Например, принято решение по какому-то вопросу. Можно привести основные факты, которые к нему привели.  При создании текстов я тоже прибегал к особым приемам - к пирамидам. При пирамиде вершиной вверх текст начинался с самого главного факта. А потом с каждой стройкой он раскрывался все более и более, после чего следовал вывод. При пирамиде основанием вверх началом текста служил какой-либо частный случай. К нему добавлялись другие факты, и в вершине оказывался основной вывод. Такой характер текстов был очень удобен при необходимости их сокращения или добавления, в зависимости от того, как он ложился на полосе. 

Я щедро делился своим опытом. Думаете, это кого-то вдохновило или вооружило? Хотя бы заставило задуматься редактора? Ничего подобного! Для них это был темный лес. Сашка так и сидел в своих полутора тысячах строк. А мне моя такая напряженная работа нравилась! Я снова, уже в который раз, стал всезнающим и вездесущим, каким всегда бывал в других редакциях. 

Вот на таком творческом взлете я был рекомендован редактором в один из южных районов Одесской области, где и проработал в этой должности до самого пенсионного возраста.

Выйдя на пенсию, я еще некоторое время оставался в штате.  Редакцию приняла от меня заведующая отделом писем, назовем ее условно Ольгой. Ответственного секретаря с журналистским образованием, назовем ее условно Галиной, она тут же уволила, хотя раньше они были подругами. Боялась, видимо, конкуренции. На эту должность она назначила молодого журналиста, ему дадим условное имя Игорь. Он имел два высших образования. Их роднило одно: они, городские жители, с величайшей неохотой выезжали в села! А еще - не умели добывать для газеты информации. Под этим словом подразумевается самый малый жанр журналистики – заметки. Они рассуждали так: зачем мелочиться, когда можно на эту же тему написать корреспонденцию или даже статью? Я постоянно напоминал им о заметках, даже, возможно, надоел. Но не заставлял их силой. Довольно было с них и того, что они хоть что-то умели делать хорошо.

И вот я теперь в их распоряжении в качестве рядового журналиста. Они оба надо мной начальники. Оказалось, отлично  знают, что без заметок газета скучна! Возможно, не давался им этот жанр? Или не хотели процветания газеты под моим руководством? Или обыкновенная вселенская лень? Как говорится, загадка века.
Первым делом они создали под меня отдел информации. Дескать, покажи-ка, дядя, как ты умеешь добывать информации! Вероятно, по их расчетам, я должен был опозориться.

Но, не на того напали! Если для них это была первая и единственная редакция, в которой они работают, то для меня – девятая! Почему я переходил из редакции в редакцию? Исключительно из-за желания найти творческого редактора, у которого можно чему-нибудь поучиться. Поступив на работу в незнакомом райцентре утром, к вечеру я сдавал одну или две информации, а то и статью. Впоследствии оказывалось, что учиться надо было у меня! Не найдя себе наставника, я поступил учиться на факультет печати, радио и телевидения в Высшую партийную школу при ЦК КПСС.

Слух обо мне в свое время прошел по всему СССР, когда эти ребята еще учились в школе. А я уже перебрался в третью по счету редакцию. Журналист «Комсомольской правды» Анатолий Стреляный описал нашу встречу с ним и мою работу в районной редакции, из которой я недавно уволился.  «Мы видели друг друга впервые, но я знал его по его статьям в газете, каждый номер которого почти сплошь состоял из них. Не часто встретишь районку, в которой не было бы своего  Иванова-Озерова: всех и вся в районе знает, тянет на своих плечах газету, пальцы скрючены от непрерывного писания. Мы сели на веранде. Из чемоданчика он достал подшивку своей газеты. Он, оказывается, сейчас на распутье, ему позарез надо поговорить  с посторонним пишущим человеком, о своих писаниях. Всё, что он сочиняет, печатают «с колес», никто не может сказать, хорошо или плохо это сделано, он варится в собственном соку».

 А дальше Стреляный описал работу моей редакции уже без меня.  «После увольнения Василия растерялись. Никто не знает жизни района, никто не может ответить на простые вопросы. Все дружно повторяют: «Был бы Василий Иванович, он бы всё Вам рассказал». По тексту выходило, что вся редакция работает теперь плохо, и до этого газета только и держалась на моих материалах. 

На Украине я завершил учебу в Высшей партийной школе и шестнадцать лет был редактором этой газеты. Коллектив сложился на редкость хороший, все как один филологи с высшим образованием. И только у ответственного секретаря был диплом журналиста. Я как мог, передавал свой опыт. Подключался к работе то отдела партийной жизни, то отдела сельского хозяйства, нередко – отдела писем. На время отпуска ответственного секретаря я по очереди сажал на его место журналистов, прививая им навыки верстки газеты. Я готовил их к серьезной работе. Сам же выдавал материалы разных жанров, начиная с заметки и заканчивая очерком, отчетом, репортажем и фельетоном.  Но как я ни старался, заменить факультет журналистики для них я не смог.

А теперь вот стал заведующим отделом информации. Таких отделов в редакциях районных газет в природе не было. Мне предстояло показать, каким он должен быть. И я не растерялся. Немедленно отправился по селам и вскоре обзавелся соавторами. Наладил связь с колхозами, сельскими советами, школами, больницами, клубами, библиотеками, с пенсионерами из бывших руководителей и просто с читателями газеты. Это – в каждом селе. Для себя расчертил журнал с номерами телефонов и фамилиями своих корреспондентов. И потекла информация из разных уголков района на самые разные темы! Я стал выдавать в каждый номер по четыре заметки, не считая крупных материалов. Читатели узнавали, у кого родилась двойня, кто купил машину, приехал из санатория, вернулся со службы в армии, поставил рекорд на рыбалке удочкой, вернулся на работу после операции, вселился в новый дом, отметил юбилей и так далее. Темы – самые разнообразные о том, чем живут села, что в них происходит.

Молодые редактор и ответственный секретарь быстро сообразили, какое богатство потекло к ним в руки. Мои заметки они стали размещать блоком над заголовком газеты, то есть на самом почетном месте! И подписывали моей фамилией. Они гордились тем, что под их руководством в газете появились такие сведения! Четыре заметки в номер, три раза в неделю, месяц за месяцем!

Моя подпись – на самом верху, подпись редактора – на последней странице внизу. Затмил я молодого редактора! Исправили «ошибку»: блок информаций опустили ниже заголовка, поставили  в две колонки справа. Но это тоже почетное место.

Однажды я дал сообщение о том, что на элеватор поступило первое зерно от комбайна. Игорь ее не ставит. Это, сказал он, не информация. А что это? Он замялся, а я не стал с ним спорить. Это – производственная информация, которой теперь не хватало в газете. Хоть и имел Игорь два высших образования, но, по большому счету, оставался дилетантом.  Редакцией теперь руководили два дилетанта.
       
Узнал о том, что в сельской школе состоится чествование юбиляра – учительницы математики. Условно назовем ее Дарьей Михайловной, ей исполнилось шестьдесят лет. Субботним зимним вечером я уже был на месте. Зашел к директору школы Виктору Васильевичу Гринику, еще недавно, до запрета КПСС на Украине, работавшему секретарем райкома партии по идеологии. Мы были хорошо знакомы по прежней его работе. Он рассказал, что в школе сохраняется давняя традиция – коллективно чествовать юбиляров. Две недели назад такой вечер прошел по поводу юбилея учительницы русского языка Ольги Прокопьевны. Эта замечательная труженица отдала школе сорок лет жизни. Она из местных жителей, здесь родилась, вернулась после учебы. А сегодня чествуют другого старожила, математичку Дарью Михайловну.

Так, разговаривая, перешли мы в просторный зал. Здесь был накрыт длинный стол, за которым уселись человек двадцать. Я занял место в самом дальнем углу. Вечер чествования открыл Виктор Васильевич. Он похвалил учительницу за верность своей профессии, за долголетний и плодотворный труд. Зазвучали здравицы в честь юбилярши. Бывшие ученики вспоминали, какой строгой, но справедливой, была к ним учительница. Некоторые стали сами преподавателями математики. Кто-то сочинил стихи в честь Дарьи Михайловны. Все было, как обычно, в том числе и выпивка с закуской.

На следующий день я сдал в номер корреспонденцию о том, что в сельской школе стало традицией чествовать юбиляров в уютной, непринужденной обстановке. Недавно вечер прошел в честь учительницы русского языка Ольги Прокопьевны. А вчера поздравляли другого юбиляра – учительницу математики Дарью Михайловну, также сорок лет работающей в родной школе. Далее назвал тех, кто пошел по стопам учительницы и стал преподавать математику. Завершил текст фамилиями выпускников сельской школы, ставшими специалистами или служащими в селе, районе и области. Получился добротный материал о жизни одной из сельских школ.

Газета с моим материалом ушла к читателям. Я еще вспоминал, какой милой, обходительной и улыбчивой была на вечере в честь ее юбилея Дарья Михайловна! Эта рослая, статная женщина с грудным голосом и поставленной речью внушала мысль, что она тактична и сдержанна и что на ее уроках царит дисциплина и порядок, а ученики хорошо знают предмет.

Как вдруг в кабинет вошла сама учительница. Подходя к моему столу и обращаясь ко мне на ты, она, не здороваясь, громко сказала:

- Я пришла спросить: почему в газете написал неправильно?

- Здравствуйте. Что же там неправильного?

- При чем здесь Ольга Прокопьевна? Это был мой юбилей! Значит, и писать нужно было только обо мне! О том, кто был у меня в гостях, кто что сказал, что мне подарили. А ты начал про Ольгу! Ее даже там не было!

В кабинете нас трое, три рабочих места, три стола. Все молча слушаем сельскую учительницу. Расхаживая по кабинету, она продолжает:

- И как ты попал ко мне за стол? С тобой еще мой муж разберется!  Мы это так не оставим! Разберется, обязательно!

От той, казалось бы, интеллигентной, тактичной женщины не осталось и следа. По кабинету расхаживала грубая деревенская баба, пришедшая сводить счеты. В ней взыграла гордыня! Она даже не понимала, что вечер в ее честь – это лишь эпизод из жизни школы. Это школьное мероприятие, а не застолье в ее доме. Мы поведали о традициях в педагогическом коллективе. Рассказать о ней одной, не упомянув таких же достойных, в честь которых так же произносились речи и которым дарили подарки и объявляли благодарности за безупречный труд, значит принизить заслуги других педагогов.

 Осознавая, с кем имею дело, я не произнес в ответ ни слова. А женщина продолжила нарезать круги по кабинету и говорить:

- Я тебя не приглашала. На мой праздник пришли выпускники школы и директор с завучем. Можно было написать о них, они оказали мне честь. Нечего было приплетать сюда других, кого не было. Зачем надо было начинать с того, что когда-то чествовали Ольгу Прокопьевну? Это было и забылось. А мое событие недавнее… Муж еще с тобой разберется!

Я продолжал молчать. Мне было интересно, до чего договорится эта женщина, которая, с одной стороны – интеллигенция, с другой – невоспитанная жительница села, деревенщина. Претензий к моему тексту у нее нет, в нем только точные данные. Хамское поведение с ее стороны уже налицо. Угроза тоже есть. Можно наказать за это, описав сатирическим пером ее поход в редакцию в поисках славы. Можно сообщить дирекции школы или даже в РОНО. Но я не хотел ничего этого делать. Был убежден, что муж с ней самой разберется как следует. Сельские мужчины мудрее своих жен.

А еще меня заинтересовало поведение молодого редактора Ольги. Она вошла в кабинет, постояла у порога, послушала монолог математички и удалилась. Дескать, выкручивайся, если допустил ошибку! Я в подобных случаях приглашал в кабинет и гостя, и журналиста. Выслушивал обе стороны и либо извинялся за ошибку, либо объявлял, что претензии безосновательны.

Поговорив сама с собою, Дарья Михайловна вышла, как я понял, чтобы прислать вместо себя мужа – разобраться со мной! На этом все и закончилось!

Вскоре я уволился из редакции, так как зарегистрировал собственную газету экологического направления «Моя земля». Первый же номер так очаровал председателя городского (не районного!) совета, что он предложил добавить ко мне в соучредители городской совет. Я согласился, так как это обеспечивало мне тылы на случай провала. Но этого не произошло. Уже в следующем году тираж газеты вырос до двадцати трех тысяч! К примеру, районная газета с трудом набрала тираж пять тысяч. На тот момент, то есть в первые годы после независимости Украины и полной неразберихи в издании газет, это был самый большой тираж в Одесской области!

Четыре года издавал я еженедельную газету, не имея ни одного штатного работника, а также и постоянного спонсора. Предприниматели оказывали мне посильную разовую помощь, и в экономическом плане я выходил на нуль. Вот уж когда пригодилась моя мобильность! Текст я набирал сразу на компьютере. Всю работу вплоть до верстки и вычитки как корректор я выполнял сам. Правда, пришлось забыть о выходных днях. Газету выписывали во всех двадцати пяти районах области. Прибыли она мне не принесла. Я работал бесплатно и жил на пенсию. Авторам я платил по пятнадцать гривен за статью.

За все четыре года городской совет внес в бюджет газеты всего 12,5 тысячи гривен. Соучредителем он оказался никчемным. Мог бы выделить средства хотя бы мне на зарплату. Но я не опустился до того, чтобы попросить об этом. В конце концов я устал и решил полностью передать газету городскому совету.

И что же? Председатель даже обрадовался. Горсовет перерегистрировал ее с экологической на общественно-политическую. Набрал полный штат работников для еженедельного выпуска, то есть пять человек. Редактором пригласил ту же Ольгу из районной редакции, филолога-заочницу. Она только что вышла на пенсию. В горсовете работала ее подруга, которая и порекомендовала ее. Но вскоре председатель горсовета убедился, что ошибся в редакторе. Пригласили другого. Потом третьего! И это всего за год! Все они были дилетанты. Депутатам было не понятно, как это я один издавал газету четыре года? И без денег! И на своем личном компьютере. А целый штат при денежном обеспечении, при наличии полного издательского компьютерного оборудования не смог наладить выпуск сколько-нибудь интересной и полезной для горсовета газеты.

Через год «Моя земля» горсоветом была закрыта! Только на ликвидацию ее с соблюдением всех формальностей ушло 35 тысяч гривен!  Сравните: 12,5 тысячи гривен за всю мою бытность, то есть за четыре года и 35 тысяч только на ликвидацию!   

Наконец-то я в свои семьдесят лет оказался свободным, как птица! Помог одному активному предпринимателю, полковнику на пенсии, наладить выпуск личной городской газеты. Даже склонил его придать изданию экологическое направление. Подписал семнадцать номеров, принял в штат  двух работников. В это время полковник, который склонен к писательскому творчеству, навязал мне для редактирования свой рассказ. Я отнекивался, но он уговорил меня. Так в соавторстве я написал свой первый в жизни рассказ. Это стало спусковым крючком, после чего я занялся творчеством. И по сей день пишу что-нибудь. Вот и это воспоминание сему подтверждение.

В городе я случайно обнаружил еще одну городскую газету под названием «Юг». Ее издавали совсем уж дилетанты, никто из них никогда не работал в газете. Редактор, в прошлом бригадир швейной мастерской, разместилась в прихожей офиса предпринимателя. Ни вывески, ни признаков редакции. Единственный корреспондент, молодая украинка, работала на дому. Писала она по-русски. Кстати, на территории бывшей Измаильской области, все газеты издавались на русском языке.

Я стал приносить в эту газету свои рассказы. Издавалась она раз в неделю, и в каждом номере был мой опус. Так продолжалось полгода. Тираж газеты был мизерный, она была убыточной. Поэтому спонсор – владелица ателье женской одежды быстро обанкротилась. Редактор лихорадочно искала способ увеличить тираж. Однажды я застал ее, когда она изучала газету «Моя земля». Она поспешно затолкала экземпляры под другие бумаги, но я успел увидеть и все понял! Моя многолетняя плодотворная работа по ее изданию вдохновляла и эту, и другие редакции на создание газет-скороспелок! Они очень быстро разорялись, редко существовали около года. Понятно, что кроме желания надо быть еще и специалистом. Не каждому дилетанту дано издавать газету!

А я со своими рассказами прочно поселился на сайте «Проза.ру». Спасибо модераторам, они меня терпят. За это время овдовел, перебрался на жительство к сыну в Подмосковье. Читателей у меня – 76 000 человек. Много положительных отзывов. Трижды номинировался на премию «Писатель года», но для жюри конкурса тексты надо предоставлять за свои деньги. А много ли их у пенсионера? Так что больших высот в своем творчестве не достиг. Еще на Украине, в Измаиле, издал три сборника своих рассказов. Два сборника издали с сыном в России. Есть рассказы еще на сборник, да нет пока денег. Но надежда в мои восемьдесят пять лет пока еще теплится! Она умрет  последней, то есть должна пережить меня.  Внуки издадут оставшиеся рассказы! Пока что парни ходят в школу. Оставлю им память о себе, пусть поступают с ней по своему усмотрению. Это уже совсем новое поколение, им трудно будет понять нас, детей войны. Поймут, если захотят! Как мы понимали Павку Корчагина, Зою Космодемьянскую, Молодогвардейцев.

Снится мне по ночам газета! То собираю материал для статьи и опаздываю со сдачей! То верстаю полосы, и все получается очень плохо! Не отпускает меня моя специальность. Прочно въелась она в плоть и в кровь! А я и доволен! Не дилетант, а профессионал! И горжусь этим!