В суматохе жизни, проходит наша жизнь

        В ежедневной суматохе, незаметно прошло сватовство дочери Усти.
Дочь,  расписавшись в сельсовете, с  Афанасием, парнем из Леликовой улицы, ушла жить в выделенную им от артели, полуразваленную хату, на Степной улице.
К трудностям Устя привыкла с детства, но на новом месте, только название, что хата. Крыша наполовину разобрана, ни окон, ни дверей нет. Все растянули «заботливые» соседи. Все равно никто не живет. Не пропадать же добру.
Афанасий тоже не лыком шитый. Взялся приводить дом в порядок. Молодожены от артели получили три дня выходных. Теперь их нужно использовать, чтобы было вновь образованной семье, где зимовать. Так как у Афанасия отца не было, погиб в Гражданскую войну, всю помощь дочериной семьи, встать на ноги, взял на себя Иван Прокофьевич.
Привез соломы. Перекрыли крышу. Заказал у Федора Ракова окна и двери в дом. Навозил с помощью Артели, глины и соломы. Сделали толоку. И заброшенная развалюха превратилась аккуратную хатку.
И покатилась жизнь крестьянская в ежедневных заботах и хлопотах. Изнуряющая работа на поле. Афанасий трактор освоил, теперь его дома не застанешь. Не выдержала Устя на очередном колхозном собрании и высказалась при всем честном народе, что и муж есть, а переспать не с кем. Кто- то засмеялся ехидно, предлагая свои услуги, а бабы так цыкнули на него, что у того отпало желание шутить. Здесь же на собрании и решили организовать двух сменную работу на тракторах.
Понемногу обживались на новом месте. И хозяйство свое появилось. Куры утки, поросята. К осени Афанасий заработал приличные трудодни и получил хорошую натуроплату.
И снова будни. Появился на свет сын Петр, правда, не доношенный, но выжил.
Сидела над ним, выхаживала, несмотря на угрозы начальства, что исключат из колхоза. Выручал муж, который каждый раз заступался за жену и был на хорошем счету у колхозного начальства. Трактористы в колхозе на вес золота. Да Иван Прокофьевич не остался в долгу, перевел дочь к себе в садоводческую бригаду. Здесь все рядом. Отец предоставил все условия. Люльку подвесную сделал для внука, да и рядом с кухней, как ни как что то перепадало. Да и проблемы, какие то у дочери со здоровьем. Рост большой, а вес такой, что хороший барашек больше весит.
Корова срочно нужна дома, думал Афанасий, подкармливать сына и жену. У жены пропало молоко, без него худо.  Работая на тракторе, разговорился  с мужиком, который проживал недалеко на хуторе, что без коровы плохо семье и маленьким детям.  Тот пообещал, что есть такая корова, и молоко вкусное, да и надои приличные, но вот беда не может прокормить две.
Когда закончилась смена, отправились на хутор. Корова Афанасию понравилась. Подошел к ней ласково погладил, корова признала в нем своего будущего хозяина, не отшатнулась, а смирно стояла и так посмотрела на Афанасия, что тот не торгуясь, забрал её себе домой.  А домой не близкий путь из - под Рогачика, двадцать километров будет. Не спеша, вместе с коровой прошагали этот путь. Где траву пощиплет корова, а где по «большому» сходит, так и дошли.  Устя, услышав мычание  коровы, а потом и увидев, что возле нехитрых ворот стоит хозяин, а рядом с ним корова, засуетилась, нашла чистый белый рушник, постелила на землю возле ворот, чтобы корова через него переступила. Сколько радости было в семье. Кормилица наша.
Человек Афанасий трудолюбивый. Трудолюбивые люди  везде на вес золота. Наверное, так посчитали и в военкомате. В 1931 году призван в ряды РККА. Осталась жена с малым сыном на руках. Никакие уговоры и доводы не действовали. Один ответ  - вот если бы двое детей было, тогда в армию не взяли бы. А так будь добр, выполни свой долг перед Родиной. Попал в строй бат. После принятия присяги отправлен в составе строительного батальона на грандиозную стройку века, Днепрогэс.
На строительстве работали в три смены, но кормили по сравнению с колхозом намного лучше. Раз в неделю, по наставлению командования части,  отправлял продукты домой. Да и деньги высылал. Дома они нужней.

Эта была грандиозная стройка века, для тогда отсталой страны советов, да и в целом во всем мире. Строящиеся металлургические предприятия получат так необходимый электрический ток. Здесь собралось такая масса целеустремленных людей, которые верили в великое будущее своей страны. Каждую минуту эти рабочие получали запал трудовой энергии от агитаторов, которые «заводили» эту массу людей на трудовые подвиги, словно ревущая толпа болельщиков требовала только победы от своей футбольной команды.
Видный немецкий инженер, профессор Георг Шлезингер, докладывал на собрании союза инженеров 11 апреля 1930 года: «Люди собирают свои последние гроши и строят гидростанцию «Днепрострой», являющуюся величайшим сооружением в мире. При сооружении плотины, Днепр станет судоходным на всем своем протяжении. Балтийское море будет сообщено судоходной артерией с Черным морем. К тому же у воды отвоюют 500 000 киловатт, которые будут служить целям индустриализации целых районов. Я беседовал, будучи в декабре 1929 года в России, о проекте Днепростроя с руководителями этого строительства, а также с американскими и германскими консультантами. Они мне сказали, что никакого предприятия в мире до сих пор не основали в таком грандиозном масштабе, с такой обоснованностью, предусмотрительностью и простором и не осуществляли с такой плановостью и так гладко, как Днепрострой. Неимоверный энтузиазм масс, эта великая воля и вера в свое дело произвели на меня самое сильное из впечатлений, полученных мною во время моего путешествия по трем континентам». (Еженедельник «Militar Wochenblatt», Германия, апрель 1930 года).


 Первомай 1932 года был отмечен запуском первого агрегата станции. Собравшиеся толпы строителей Днепрогеса, ждали этого момента с нетерпением. Для отсталой страны это было грандиозное событие.  И оно, это событие настало. Сотни иллюминационных лампочек вспыхнули при запуске агрегата. Толпа взревела. Обнимала друг друга. Откуда -  то появились  гармошки. Песни, пляски раздавались по всем рабочим поселкам Запорожья до самого утра.
      

                После демобилизации, Афанасий устроился  на работу, в свою родную  артель «Красный Октябрь».  Контора, которой располагалась рядом, на Степной улице, сразу разнорабочим, не было свободных тракторов, а потом освоил первый трактор «Натик» пришедший в колхоз по разнарядке. Жена Устя, в это время работала  звеньевой, в садоводческой бригаде, а вот маленький сын Петя, как и все дети колхозниц, находился  в детском садике, под присмотром заботливых нянечек, которые порой им, детям, заменяли маму. Ясли – сад все рядом с домом, на улице Степной. Домашнее хозяйство, оставленное на весь день без опеки хозяев, вырывалось из загонов на волю и тогда доставалось посевам на огороде. Жизнь на это заставляла не обращать внимания, ведь кто мы в этой жизни – маленькие винтики. Если выпал из этой детали, тебе сразу же найдут замену.
Еще только солнце, поднималось над горизонтом, муж уже в поле, а к тебе уже стучит в окно бригадир:
 - давай поторапливайся на работу, иначе трудодень не засчитаю. В конце года шиш иметь будешь! А значит подохнешь!
Жизнь продолжается. Появился еще сын Ваня, в честь деда Гребня назвала его Устя. Отдыхать некогда, в колхозе ланка ждет. Виноградные ряды, к которым  она и в детстве приложила свой труд, ведь это их раньше был надел. Теперь он принадлежит артели. Ну да ладно. Это в прошлом. Волей неволей, взяв одного сына на руки, второй сын, схватившись ручонкой за подол матери, спешила  на работу, по пути отправив сыновей в ясли – сад. В обед привезут меньшего сына в поле, чтобы покормила грудью и снова работа, словно заключенные.
Ничего не предвещало беды. Беда сама тебя найдет. В один из таких дней Устинья получает травму ноги. И надолго выбывает из колхозной суеты. Истощение организма, не дает хорошо заживать ране. Перед войной еще сын Николай появился на свет. Назвала в честь святителя Николая угодника.
Лето 1941 встретил Афанасий в поле. Начинались уборочные работы. Жатва. Ночевали на полевом стане, под охраной военных, которые подгоняли с уборкой, не давали делать больших перекуров, и зерно сразу отправляли в «Заготзерно». Еще не закончилась уборка зерновых, а немцы были уже на подходе к Большой Знаменке. Слышна была канонада. Фронт быстро катился на Восток. Первое предупреждение прилетело с неба. Немецкие самолеты возвращались с задания, бомбили населенный пункт Верхний Рогачик, наткнулись на два трактора, которые работали на поле. Из — за гула тракторов, не услышали приближения самолетов, да и чего от самолета прятаться, опыта войны не было. Первая же очередь, заставила людей разбегаться по полю. Охота на людей, как на животных минут пять, десять не больше, но людей загнала под комбайн, стог соломы и просто в густую не скошенную пшеницу. Загорелся стог соломы, женщина получила пулевое ранение в руку, был убит военный, который начал стрелять по самолету. Первое боевое крещение состоялось. Самолеты улетели. Люди начали приходить в себя. Бабы заголосили. Никто уже о работе не думал. Думали, а как там дома. У каждого были семьи. У Афанасия было трое детей. Примчался с табора бригадир на бедке – одноконная повозка. Работы прекратились. Женщин отправили по домам, а мужики, получили задание палить поле с пшеницей и не убранные скирды с зерном. Мирная жизнь закончилась. На другой день мужиков начали формировать в заградительные отряды. Первую сотню, выдав винтовку «Мосина» и десять патронов, отправили на защиту села, где женщины и подростки рыли окопы. Остальных строем направили в сторону Белозерки. Одним повезло, вернулись домой, а других видели в последний раз. После этого от мужа пришло пять писем. Писал, что куда - то везут на восток в товарных вагонах, как были по гражданке, так и везли. Последнее письмо из— под  Волоколамска. Потом связь прекратилась на целых четыре года». Зато пришло письмо от мужа родной сестры Матрены. в письме он писал, что их привезли на станцию Рыбница и куда дальше повезут, не знает. С ним в одном вагоне и твой брат Афоня. Получил Афоня, осколочное ранение в челюсть. Перевязали ему челюсть с Мишкой Корягиным. Мишка его закадычный друг детства не дает ему умереть с голоду.  Скрутил с чистой бумаги воронку и через неё вливает жидкую похлебку в рот Афоне. Я у них на побегушках. Принеси, подай. А, что с детства выросли вместе. Кто же еще родней будет. Это был 1942 год. На станции Рыбница, друзья расстались. Матренин муж, Ефим Кузьмич, так и не возвратился домой. И похоронки нет и мужа нет.   Устя только бралась за голову: - как выжить с тремя детьми. Кормить то их нужно каждый день.
Немцы, а в основном это были румыны, занявшие в сентябре деревню, перестреляв в кучугурах евреев и коммунистов, оставили охрану в виде местных полицаев, с первых дней установила в деревне свой порядок. Особо обиженные люди, встречали  новую власть с хлебом солью, но поняв, что эта власть ничем не отличается от прежней, а еще усердней установила трудовую повинность, притихла. Только пьяные  полицаи из местных жителей, принесли больше беды, чем пришлые немцы, оставленные в деревне, для наведения порядка. Никто колхозы разгонять не спешил, а оставили все как есть, только вывески поменялись, теперь это «Общий двор». Правда, крестьянам выплачивали деньги в гривнах, а это уже давало возможность выжить, тем, кто остался в деревне, потому что некуда бежать с тремя детьми.
Иван Прокофьевич видел, как нелегко приходится дочери с тремя детьми, старался помогать ей во всех её проблемах. Старшие внуки Петр и Иван, крутились возле деда. А вот меньший Николай, порой не слазил с рук матери, не давая ей работать.
    Возврат земель в частное пользование, новая власть не собиралась делать. Да и Иван Прокофьевич уже не потянул бы такой объем работ, как в молодости. Пусть будет лучше, как есть. Все что производил «Общий двор» забирали новые хозяева. Поэтому новые руководители «общих дворов» объясняли крестьянам, что они должны трудиться не покладая рук, чтобы помочь победить коммунистов. Тех же, кто продолжал требовать вернуть его землю и дома, потихоньку убирали со своего пути. Объяснялось это просто, что если раздать землю крестьянам, то произойдет снова голод, как при коммунистах в тридцатых годах, когда все имущество крестьян перешло в пользование вновь созданных колхозных артелей.
Зачем менять устой колхозов, если поменяв вывеску, весь урожай поступал в распоряжение немецких властей. Кто пытался саботировать, а в последнее время таких стало большинство, их расстреливали. Снова появились в плавнях партизанские отряды, которые не давали свободно хозяйничать новым хозяевам.
 А тем временем, муж Афанасий, защищал, как ему казалось, от ненавистного врага, свою Родину и семью. Это был ад. Голодные и холодные, высаженные среди заснеженного поля, с задачей от своих командиров, любой ценой остановить, танки, рвавшиеся на Москву. В воздухе безнаказанно хозяйничала авиация противника. То и дело разрывались снаряды и мины. Казалось, этому аду не будет конца и края! Но в один миг все сразу прекратилось. Афанасию показалось, что он провалился в глубокую пропасть. Потом все стихло. И он ясно увидел своего первенца Петра, который своим детским голоском, звал его на помощь. Но не тут то было. Его завалило хорошим слоем горячей земли.
Его на поле боя обнаружил Мишка Корягин, с которым они дружили еще с детства. Так рядом и находились все время. Отец получил ранение осколком мины, разорвавшейся рядом. Осколок попал в щеку, выбил три зуба и повредил челюсть. Корягина ранило в ногу. Придя в себя, Мишка разорвал свою рубашку и перетянул ногу, чтобы остановить кровь. Поискал глазами друга Афанасия и не увидел. На том месте, где была боевая точка Афанасия, никого не было. Рядом зияла воронка и куча дымившейся земли вперемешку со снегом. В этой куче, что то зашевелилось, появилась голова и дымившиеся волосы на голове. Это Афанасий! Михаил, превозмогая боль, подполз к нему и начал разгребать землю, которая присыпала его. Услышав стон, обрадовался, живой. Бой давно утих, никто из санитаров не подползал. Послышалась немецкая речь. Это со стороны немцев, ходила по полю похоронная команда. Подбирали живых и мертвых немцев. Русских, которые не могли встать, добивали на месте. Кое — как отцу удалось подняться с помощью Корягина. Помогая друг другу, словно пьяные, Мишку с Афоней , немцы погнали в сторону деревни. Там оказали помощь и строем направили в сторону ближайшей железно дорожной  станции. В голове у отца гудело, плыли круги перед глазами. Всех погрузили в товарняк, дальше потерял сознание. На станциях выдавали, какую то пищу. С помощью Мишки, который смастерил из бумаги воронку, через которую Мишка отцу заливал в рот пищу, немного оклемался. Жевать не мог, челюсть была перевязана. Вот и конечная станция. Выгрузили на перроне. Построили в две шеренги, так чтобы люди смотрели друг на друга. Оказывается, здесь много Знаменцев. Среди них был и сестры муж, Ефим Иванов. Местные хозяева  решили выкупить себе работников  для  работ на дому. Кто выглядел поздоровее, тех сразу разобрали. Туда попал и Ефим Иванов. Кто знал, что Афанасий видел его последний раз. Их выбрал хозяин, у которого денег не было, чтобы выкупить здоровых. Так началась их  жизнь на чужбине. Хозяин сразу подлечил приобретенную рабочую силу, приодел в рабочую одежду, такую, чтобы они отличались от местных жителей.  На голове был одет, берет, грязновато – желтого цвета, как и роба. Так как Афанасий был на все руки мастер, работы ему хватало. Чинил ведра, примусы, кастрюли. Шил тапочки, сапоги, точил ножи и ножницы. Делал все, что было нужно сделать в доме. К концу войны от раны остался только шрам, да следы пороха вокруг раны. Хозяин попался хороший, после того как их «освободили», одел их с Мишкой в костюмы. Дал в качестве подарков: Мишке гармошку, а Афанасию аккордеон. В фильтрационном, Советском лагере, все забрали. С Мишкой пришлось расстаться, его комиссовали сразу и гармонь он домой привез. Досталась она крестнику – Виктору Смирнову. В специальном  лагере, после многочисленных проверок, установления личности, так как документов у Афанасия не было, выдали новый военный билет, с записью в документе: в войне не участвовал, ранений не имеет, присягу не принимал, судим, не был, в плену не был.  Отправлен  в отдельный стрелковый батальон, с записью  «Не годен к строевой» на должность сапожника батальона. Пригодилась профессия, приобретенная во время работ у хозяев. Снова Запорожье. Разрушенная плотина зияла большой дырой, которую нужно было восстановить в кратчайшие сроки.  Демобилизован в апреле 1947 года.
А жена Устя, благодаря своему отцу Ивану, пережила эту всеми проклятую войну. Целых восемь лет, когда оставшиеся в живых мужья её сверстниц вернулись домой, не теряла надежды увидеть своего мужа живым.  Похоронку ведь не получала. Что и думать. Выручал отец, и Председатель колхоза помогал.
 Вернувшись, домой, где его ждала жена и трое сыновей, работал трактористом, сразу в колхозе им. Сталина, а затем в совхозе «Знаменский». Перед уходом на пенсию перевели, по состоянию здоровья на «легкий труд» — кузнецом. О тех временах ничего не рассказывал. Это его сильно раздражало.

04.05.2021.                Леонид Иванов