Вернуть своё имя. Глава двенадцатая

 
В это мгновение   из кассового зала вышли трое  блюстителей порядка. Один из них держал на поводке  служебную собаку.  Макс сразу сообразил, что этот пёс, не развращённый  маргинальной жизнью, службу нести будет исправно.   От него далеко не убежишь. Сотрудники милиции были молодыми парнями из батальона срочной службы. Кому-то из  срочников  Чечня достаётся, другим  остров Врангеля на краю света, иной  в маленьком городке, в опостылевшем гарнизоне увольнения ждёт: повезёт, так к концу месяца выпадет. А здесь гуляй по Москве, лопай чипсы и попкорн. Это тебе не на «точке» в тайге гнить. Ментами они были не настоящими. И вместо того, чтобы «развести на бабки»  участников инцидента  каждого по  отдельности, они, недолго размышляя, пусть начальство думает, потащат  всех скопом прямо в линейное отделение.  Как раз в то место, где Максиму с его поддельными документами, если и появляться, то в самую последнюю очередь.



Счёт времени пошёл на секунды.
- Бежим? – обратился он к своей пассии, показывая взглядом на  забор высотой два с половиной метра.
 На уровне  груди вдоль забора проходила стальная труба,  видно для усиления конструкции.  В  сложившейся  ситуации  она оказалась явно не лишней.  Девушка из «фонда по сбору добровольных пожертвований»  оказалась не робкого десятка и соображала быстро.  Она прекрасно понимала, что её спаситель через мгновение растворится в полумраке сгущающихся сумерек. А   последствия драки, хорошо, если все остались живы, менты повесят на неё. Потом доказывай, что ты не верблюд.  В  лучшем случае просто  «мозги поканифолят»,  а то и «распотрошат как матрёшку». Тут уж не хватит никаких доходов от щедрых подаяний добрых людей.



- Бежим! – твёрдо ответила она, передавая Максу урну для пожертвований объёмом со стандартное ведро,  и проворно подскочила к забору. Макс помог ловкой как кошка  соратнице по несчастью  взобраться на трубу. Она ухватилась  за верхний край забора, махом перебросила ноги  на противоположную  сторону  и плавно скользнула вниз. Макс перекинул ремень урны через плечо. Подпрыгнув, он сразу ухватился за верх забора и, подтянувшись,  поставил ноги на трубу. Передав урну напарнице, он спрыгнул на землю. Их окружали бесхозно растущие кусты, что только способствовало  успеху. Менты,  поняв, что беглецов не догнать,   вразвалочку направились к жертвам побоища.  До  конца смены  оставалось ещё немало времени: «солдат спит, служба идёт»!



- Здесь метрах в трёхстах сквер, - со знанием дела пояснила Максу   напарница, - давай  для начала туда, а там разберёмся.
- Меня зовут Екатерина, - пассия Макса по ходу дела забирала инициативу разговора в свои руки, - кто-то предпочитает  Кейт или Кати,  другие Катрин, но большинство Катюха. Я не перечу.  Как говорится, хоть горшком назови, только в печку не ставь. А тебя как величать?
- Максим, можно просто Макс.
- Отлично, Макс, - а ты  почему за меня вписался, ведь это действительный риск? Ты герой?



Макс почувствовал в собеседнице бойкий ум и тонкую иронию.  Однако на дворе стояла скверная ноябрьская погода, когда неумолимо  уменьшающийся световой день и пляшущаяся возле нулевой  отметки температура воздуха  вовсе не манят на улицу. Эти факторы являлись  вводными, с которыми приходилось считаться.  К тому же моросил противный мелкий дождь, переходящий в снег. Метеорологи во избежание  разночтений обтекаемо  называют такое явление, словом осадки. С  «ответственных за погоду», как  говорится,  и взятки гладки. Конечно, загораться любовной страстью  разумнее  в мае или июне.  Но в том то и дело, что любовь не подконтрольна разуму; впрочем, ещё чаще  и простая похоть.



Бесспорно, таких, как и подобных им,  мыслей в голове Макса в эти мгновения не было.  Однако мастерство не пропьёшь. Склад ума и тип характера  брали своё. Макс вовсе не спешил ринуться с головой в омут страсти. Голову он точно не потерял. Что нельзя сказать о Екатерине.  Не дождавшись ответа, она сочным, манящим голосом произнесла.
- Конечно ты герой, и не какой-нибудь Дон Кихот, на всю голову повёрнутый на своей  Дульсинее Тобосской. Ты настоящий Джеймс Бонд, который прекрасно знает, как надо поступать со спасёнными женщинами. Я  ведь не ошиблась в тебе Макс?!



С этими словами она прильнула к нему, быстро поцеловала в щеку и отпрянула.
Зрение уже адаптировалось   к густым сумеркам, и в глазах Екатерины Макс  разглядел жгучий блеск,  просто кричащий о жажде непреодолимого  влечения.
- Пойдём ко мне, здесь почти рядом, - дрожащим голосом произнесла она,  – там всё есть: постель, выпить, закусить.
 Не то, чтобы Макс совсем не хотел ничего этого.  Его, образно говоря, пугали технические трудности. Тем не менее, он понимал, чем обосновано Катино поведение. Они сообща пережили колоссальный стресс, смертельно опасное испытание. И вместе должны были снять это щемящее  нервное напряжение. В такой миг пьяница тянется к стакану, атлет хватается за спортивный снаряд, обжора спасается едой.


Сама природа подсказала им выход! Катя обвила руки вокруг его сильной, мускулистой шеи и чувственно прошептав «Макс!»   всем телом подалась вперёд. Ощутив жар нежной женской кожи, он  потянулся ей навстречу. Её  ласковые  губы, трепетно дрожа, скользнули по щеке,  подбородку и, найдя в темноте губы, жарко впились в них, соединившись в долгом,  поцелуе.  Макса  тут же обдало волной наслаждения. Казалось, этот поцелуй не закончится никогда. Они слились воедино, словно два безумца, безусловно верящих в то, что стоит им только разомкнуть  губы и тут же разверзнутся небеса. Почти задыхаясь, они на миг ослабили объятья, но вновь порыв необузданной страсти бросил их навстречу друг другу.



Выскользнув из  его рук, Катя, расстёгивая джинсы, со стоном прошептала.
- Давай стоя!
Но увидев в глазах Макса полное непонимание и растерянность, она с изумлением спросила.
- Ты девственник?!
-Ну, в общем-то, да, - словно винясь в постыдном грехе, произнёс Макс. Он прекрасно понимал, что выглядит далеко не на свои неполные пятнадцать лет. Но жар и аромат разгоряченного, наполненного нектаром вожделения женского тела, просто разрываемого от возбуждения, уже сводил его с ума. От неё  пахло молоком, здоровьем, пылким непреодолимым желанием.



Задыхаясь от наслаждения, утопая во флюидах влечения, дрожащей рукой Катя нащупала «молнию» на джинсах, потянула вниз.  Горячая ладонь нетерпеливо скользнула в образовавшуюся щель,   сноровисто вытащила наружу распираемую немыслимым напряжением плоть.  Она быстро присела, и жаркие губы сомкнулись вокруг самой чувствительной части мужского  тела. Не оставалось сомнений:  это был далеко не первый опыт таких отношений.  Она всё делала  умело и с наслаждением.


Макс мгновенно  растворился в облаке сладкого дурмана. Не оставалось ни сил, ни желания сопротивляться. Он лишь запустил пальцы в копну её пушистых волос, словно боясь, что мимолётное видение растворится в ночной темноте. Катя тихо стонала от блаженства, движения становились всё более уверенными, заточенными на конечную цель.  Тело Макса от затылка до пяток звенело как до предела   натянутая струна. Вдруг изнутри прокатилась горячая волна:  мощными, прерывистыми толчками она стала вырываться наружу.  Катя встретила это движение, и тихий стон перешёл в рычание. Она ещё долго не могла оторваться, будто боялась потерять хоть каплю живительного нектара. Наконец-то Катя поднялась   и  посмотрела в глаза  Макса всё  ещё замутнённым  взглядом. Она была неотразимо - прекрасна, как каждая  женщина, насытившаяся качественным сексом.



- В общем, так, Макс, - переведя дыхание, Катя вновь стала решительной и уверенной в себе дамой, - предлагаю обменяться телефонами. Возникнет потребность  – созвонимся, а на нет и суда нет. Ты как насчёт этого?
- Конечно, обменяемся, - не задумываясь, ответил Максим. Я только за!

***
Макс быстро пришёл к выводу, что  о произошедшем событии   сообщать приятелям не стоит.  Ведь вёл он себя далеко не во всём правильно. Первая заповедь «держись подальше от ментов»  была нарушена  самым бессовестным образом. Не в его положении  проявлять  такую безответственность. Потом история с Катей. Как это всё оценят, рассуждал Макс, где тут любовь, а где не любовь. Он даже не мог чётко определить, перестал ли  быть девственником. Несомненно, к Екатерине его тянуло, но как в дальнейшем поведёт себя она, могло показать только время.  Макс решил взять паузу, дав событиям шанс развиваться самостоятельно:  «куда кривая выведет». Конечно, звонка от Кати он ждал с замиранием. Но твёрдо определился, что звонить первым не стоит.



Едва он шагнул за порог, его встретил радостный, возбуждённый Филипп.
- Поздравляю, братан! Нам поступило подлинное коммерческое предложение о размещении рекламы на сайте.
Увидев лёгкую растерянность в глазах собеседника, Фил продолжил.
- Прикинь,  реальные бабки за то, то мы делаем от души и по зову сердца. Сечёшь фишку?!
- Ну, да, - с ухмылкой ответил Макс, - теперь врагов можно и не убивать. Мы будем уничтожать их силой слова на страницах сайта.
- В принципе,  так оно и есть, - ненадолго задумался Фил, - однако  не совсем так. Это две параллельных линии бытия. Но согласись, две лучше, чем одна.
- Уже согласился!



- Юмор у тебя, дружище, не то, чтобы чёрный,  - Фил хлопнул собеседника по плечу, - но с изюминкой. Давай ближе к делу. Поступил конкретный заказ, уже завтра   надо выставить первый кусок. Так что тянуть кота за хвост не будем. Тема «Русский народ: излом судьбы».  Никаких ограничений ни в стиле, ни в форме подачи материала нет. Я догадываюсь, инициатива идёт с очень высокого уровня. Там начинают задумываться, что на жвачке и чипсах далеко не уедешь. Нужны, как сейчас стало модно выражаться,  духовные скрепы.  А  кого скреплять?  С одной стороны  обезбашенные скины, готовые убить каждого, кто не вместился в  Прокрустово ложе антропологии. С другой попы, что потащат  на костёр любого, кто усомнится в том, что Земля плоская и стоит на трёх слонах.


Должна быть  взвешенная позиция.  Патриотическая, но  без уклона в национализм.  Духовная, но без засилья клерикалов. Вот такие дела Макс:  нужны воззрения, убеждения и принципы, а их нет!  Так что нам и карты в руки.
- Географические! – «глубокомысленно» добавил Фил.
Макс оценил шутку, но в тоже время подумал, что  Филипп, на днях не рекомендовавший  хранить все яйца в одном кармане, по ошибке перепутанном с корзиной, мог бы и не  отмечать особенностей его,  Максима,  юмора, весьма часто уходящего в сторону сарказма. Впрочем, Фил был старшим товарищем, наставником и просто классным парнем.  А всё остальное – мелочи жизни!

***
 Едва пальцы застучали по клавиатуре, строки сами полились по дисплею, будто кто-то сверху, строго и заботливо управлял  движением души и тела.
 «История цивилизации показывает нам, что естественных полюсов человеческой солидарности не так уж и много: этнический (национальный), социальный (классовый),  конфессиональный (религиозный).  Нельзя говорить об их полном взаимоисключении.  Однако во многом это близко к действительности…»
«В начале двадцать первого века большинство русских россиян –  явные или скрытые атеисты. Православные атеисты, ибо вся русская культура – это культура православная…»   
 «Русские привыкли считать, что главное в человеке – его характер: некая основа человеческих качеств и убеждений, который, если и меняется под влиянием внешней среды, то весьма незначительно…»   
«Большинство азиатских и кавказских культур относятся к культурам стыда,  представители которых не будут совершать дурных поступков на глазах своих соплеменников.  Но когда эти люди попадают в общество, которое живёт по другим правилам, стыд, как регулятор поведения исчезает.  Тем более в мегаполисе: полная анонимность, никто никого не знает, легко спрятаться, скрыться…»



Он и представить не мог, какую горячую полемику вызовут  его слова, написанные строгим, практически научным языком!
«О, боже, сколько же мы будем болтать о благоразумии, толерантности, выдержке? В Грозном, в Москве, в Архангельске? Да где же, в конце концов, в этой громадной стране русский человек имеет право жить и думать по-русски?!»



« Разговаривал я с дагестанской молодёжью по душам. И в восьмидесятых, и уже в девяностые, да и в наши дни. И они мне открытым текстом: «Вы, русские, вымирающая нация. Не мы это придумали, статистика говорит. Посмотри на русских парней – одни алкаши.  Мы сильнее вас и в бизнесе, и в спорте, да и в учёбе, по крупному счёту. Как нация, в истории вы уже сказали всё, что могли.  Теперь пришло наше время. Лучших из ваших женщин мы возьмём себе в наложницы, и они с радостью согласятся на это. Своих женщин мы держим в стойле. У нас они будут  рожать, как инкубаторы,  и плевать нам хотелось на женское здоровье.  Для женщины  важнее всего воспроизводство потомства. Ощутив превосходство самца, всё остальное она легко подгонит под ответ. И религию, и язык, и культуру. Ради того, чтобы родились и выросли в достатке здоровые, крепкие дети,   женщина поступится многим. Мировоззрением в первую очередь.
 А что для русских значит сменить религию? Её у них давно уже нет. Ведь поменяли же идеологию коммунистическую на капиталистическую. И   ничего! Ну, ещё один переворот в голове произойдёт. Ваши бабы жилистые, потянут!»



«Надорвался наш народ, светлое будущее строить.  Ещё в начале пятидесятых   за опоздание на работу тюрьма грозила, а чуть вожжи отпустили, пошло-поехало.  Через пятнадцать лет, к концу шестидесятых, страна просто наводнилась алкоголиками и тунеядцами.
А всё почему? Десятилетия постоянного перенапряжения выбились болячками на теле народа русского. И брежневский застой, это, почитай, мечта о спокойной жизни. Пусть и голодной, но лишь бы войны не было. Пожить бы нам, русским, в тишине и покое, хотя бы одно поколение. Раны зализать, сил набраться. Да нет же, видно не бывать такому. Вот с Чечней что творится, а не дай Бог весь Кавказ полыхнет? Спецоперациями не отделаешься».


« После революции слово «русский» стало вроде как ругательным.  Вырубались сами корни, питающие нацию: православие, традиционная культура, крестьянский образ жизни, чувство значимости истории. Поток глумления обрушился на сам духовный тип русского человека.
Но народ, это не просто совокупность   близких по крови людей. Они должны быть объединены  чувством общей судьбы, готовностью бороться за своё место под солнцем, за свою страну. И на Куликовом поле и под Бородином, и в Сталинграде единственной силой, удержавшей страну на краю пропасти, когда гибель казалась неизбежной, было русское национальное самосознание.  Не идеология, в форме православия, или марксизма, а национальная идея».


«Известно, что терпение – основа русского характера. Бог, говорят у нас, терпел и нам велел. Но что мы видим вокруг. Прибалтика. В Латвии для  неграждан (это в основном русские!) шестьдесят восемь запретов на профессии. Они живут так же, как в своё время евреи по Нюрнбергским законам в первые годы гитлеровского режима. И что?
 В России чеченцы составляют сотую часть от численности русских.  И они диктуют нам свою волю, а мы с их условиями соглашаемся. В Латвии  русских сорок процентов.  В портах, на электростанциях, на заводах – везде, где не делят и распределяют, а производят – русские в подавляющем большинстве. Парализовать экономику и навязать свои правила  игры можно без единого выстрела. Но этого не происходит.
 Казахстан. На коренных землях, где никогда не жили казахи, русских давят и угнетают. Якутия. Страна шаманов. Даже здесь, о боже, мы проигрываем, просто уезжая в центральные области, отступая, как в своё время индейцы уходили в бескрайние просторы прерий. Но даже прерии оказались не беспредельны, сократившись до размеров бесплодных резерваций!
Мы потеряли ощущение нации. И это самое ужасное!  Да, упругое терпение ведёт к накоплению сил. Но нельзя его путать со слабостью, потерей воли к сопротивлению, к самозащите».

Макс оторвался от экрана. Он чувствовал  невыносимую боль этих людей:  терзающую,  распаляющую душу. Как тяжко ощущать себя национальным меньшинством в родной стране.  Зная, что ты принадлежишь к великой нации, именем которой и называют это государство. Как больно являться презираемым изгоем, лишь только за то, что ты русский. Как невыносимо быть умным, ответственным, трудолюбивым, зная, что жестокие и беспощадные чужаки отнимут плоды твоего труда, а ты навсегда обречен на жалкое существование. И самое страшное видеть, как оплёвывается твоя история, культура, всё, что составляет душу народа.


Но эта боль являлась показателем силы. И Макс верил, что преодолев невзгоды, его народ ещё обретёт достойное место и в собственной стране и на, не такой уж и большой, планете.
Вошёл Филипп.  Стараясь скрыть свою радость, он почти строго произнёс.
- Звонили оттуда. Сказали, мы на верном пути.  Будем работать в том же ключе!

***
Катя объявилась на третий день. Она была явно растеряна, в голосе чувствовалась тревога.   
- Макс, ты куда пропал, - она защебетала, стараясь показать игривость, что выходило крайне неумело, -  неужели так занят, и позвонить нет времени?
- Давай встретимся, -  спокойно ответил Макс,  сразу отсекая всяческие интриги и прочий  мешающий делу антураж, – где и когда?
Катя на миг задумалась, но быстро сообразив,  ответила.
- Давай завтра, в обед ко мне подъедешь, все будут на работе, мешать некому.



Макс прекрасно понимал, что  его приглашают вовсе не для обсуждения  последних творческих озарений молодых поэтов и даже не для просмотра нового блокбастера.  Но он не сомневался, что как всегда и везде «мордой в грязь не ударит»!



Катя встретила его возле железнодорожной платформы.
- Расскажи о себе, Макс, - с явным интересом заговорила она, - ты такой необычный, загадочный. Сколько тебе лет?
- В феврале будет пятнадцать!
Вот это номер! – с изумлением и растерянностью произнесла Екатерина, - я бы меньше восемнадцати никак не дала. Выходит, я совращаю малолетку.
- Тут всё зависит от подхода, - усмехнулся Макс, - если «правильно» посчитать, может получиться, что в данной ситуации всё не так уж и запущено. Ты же согласна, что у любви нет преград?



-Ох, ты, впервые вижу воочию специалиста в вопросах любви. И много  ты о ней знаешь?
- Единственное в чём я твёрдо уверен, так это в том, что не уверен ни в чём.
- Пожалуй, к истине это ближе всего.  - Слегка замешкавшись, ответила Катя.  - А чем ты занимаешься в свободное от спасения прекрасных дам время?
- В строительном колледже учусь. Живу у дядьки, родственник по матери. Он строгий. Говорит, что на девчонках свет клином не сошёлся, надо и о других делах думать.
«Да, толковый  парень, -  с удивлением подумала Катя, - не только кулаками махать может».



- А я, - продолжила она, - с этим фондом спуталась, не развяжешься. Приехала в институт поступать. Провалилась. Домой с позором в свой Запердянск возвращаться не стала. Здесь, если с умом, всё не так и плохо. Люди на квартиры зарабатывали, но сам понимаешь, не все. Большинство катится по наклонной дорожке: день – да наш, а там хоть трава не расти.
- Что-то меня не туда повело, - она резко прервала откровения, - у нас ведь сегодня праздник!   



Поднимаясь на четвёртый этаж, они натолкнулись на сомнительного вида,  весьма потрёпанного мужичонку.
- Кэт, опять этот урод звонил насчёт комнаты! – с возмущением произнёс он, спускаясь вниз.
Екатерина лишь равнодушно кивнула головой,  всем видом показывая, что дело не стоит и выеденного яйца.
- Что за урод? - поинтересовался Макс.   


- За жильё в Москве надо платить, и немало, - словно неразумному дитяти объяснила Катя,  - а у нас чистая халява.
- Это как? – удивился Макс.
- Сейчас объясню, - открывая входную дверь в комнату, неспешно ответила  она.
И, скривив губы, добавила.
- Да бабкин племянник порожняк гонит! – Вспомнив, что Макс вообще ничего не знает о разыгравшихся страстях, Катя вкратце обрисовала обстановку. – Тут же   раньше коммуналка была. Танька жила в одной, комнате, а другую внаём сдавала. В  этой комнате, где мы сейчас с девчонками, бабка обитала.



 - И где же они все теперь? –   уточнил Максим.
- Как где? – с недоумением переспросила Екатерина, – известное дело. Ты бы столько пил, тоже там бы оказался.
- Лечатся что ли? – уточнил  Макс.
- Ага, – засмеялась Катя, – термостимуляция, грязевые ванны.
- В смысле? – Макс никак не мог уловить ход мыслей собеседницы.
- Все они лапти сплели, - окончательно пояснила Екатерина, - теперь точно в аду жарятся.
- Понятно, - ухмыльнулся Максим, - час от часу не легче. Чем больше узнаёшь жизнь, тем больше изумляешься.



- А чему тут удивляться? – Развела руками подруга. - Танька пила безбожно. А бойфренд её Сашка не отставал. Бухают палёнку беспробудно неделю, после этого в отходняк  начинают друг другу хвалиться, кто из них сильнее  обоссался. С сексом-то у них было, и конь не валялся. Полный ноль. Ну, таким способом они гендерные отношения устанавливали. Органы-то  хоть и моче, но всё же  половые!
А потом Танька упилась в дрянину, ну сердце и не выдержало. Сашка потусовался и слинял. У Таньки оказался наследник там какой-то пятой очереди,  ушлый фраерок. Подрулил, дескать, я хозяин, мне квартиру отдавайте. Так его с лестницы спустили и всех-то делов.
Он участкового вызвал. Базар – вокзал, с ментом перетёрли. Короче, заходит сюда  частенько. То водочки попросит, то закуски, а когда  надо, так и койка найдётся, что б было, где бабу разложить. Ну, а того щегла никто больше и не видел.



Бабка же померла  неделю назад. А племянник её настырный оказался, наглюга. Вначале, вообще всех порезать грозился. Но теперь уже чуть ли не плачет: «Пацаны, Бога побойтесь, отстегните за комнату».  Так ему объяснили: «Ты, зёма, Бога сюда не путай. У него и поважнее заботы найдутся, чем тут в грязном белье ковыряться». Так, что пока, Макс, как учил товарищ Троцкий, ни мира, ни войны, в общем, время работает на нас!
Макс поставил на стол пакет с деликатесами, окинул взглядом весьма уютную комнату с тремя кроватями.  Напарницы Кати до вечера были на работе, и она решила задействовать ситуацию «с пользой для дела».
- Может,  пока ты  сервируешь стол, - уточнил Макс,  - я сгоняюсь в ванную. Чистота – залог здоровья.



 На полтора  десятка  населяющих  коммуналку  жильцов, ванная была одна. Однако, похоже,  она мало кого интересовала  и никаких проблем с очерёдностью посещения не возникло. Щёткой с мылом он  надраил ванну,   задёрнул штору, и, опустившись  в горячую воду,  блаженно расслабился. Настроение было прекрасным, от удовольствия Макс даже замурлыкал что-то себе под нос. Входную  дверь в ванную комнату закрывать не полагалось. Ведь в любой миг каждому из многочисленных обитателей «общаги» могла понадобиться находящаяся тут же раковина.



Сквозь шум льющейся воды Макс  услышал, как кто-то зашёл в комнату и закрыл дверь на щеколду.  Резким движением руки, штора была решительно сдвинута в сторону. Макс невольно вздрогнул. На него в упор смотрела дама весьма неопределённого возраста с пышными и крайне аппетитными формами.
«А ты ничего, крепкий, - голосом специалиста по кастингу, произнесла она, - и в моём вкусе. Я мускулистых парней край как люблю. Если с Катькой не заладится, заходи.  Моя дверь справа. А насчёт водочки – колбаски не беспокойся,   всё есть. Зовут меня Люся».   
Послав  Максу  воздушный поцелуй, она повернулась и, призывно вильнув бёдрами,   удалилась.
«Да, компашка здесь весёлая, - подумал Макс, - уровень социальной ответственности стремится к нулю».

                ***
Катя  оформила стол и разобрала постель. Явно, она не собиралась затягивать мероприятие. Кроме прочего,  стол украшали две рюмки, наполненные водкой до краёв.
- За нас! - предложила Екатерина, привычно потянувшись к рюмке.
-Может быть, я пропущу свою очередь,- прикрываясь «наивной» улыбкой, вежливо попросил Макс, - я в этом деле полный ноль, развезёт ещё, потом куда меня складировать?
Он прекрасно понимал, что «включает дурачка», но приводимые доводы были достаточно весомы.
- Ага, - засмеялась Катя, - как взрослых тёток ночами в кустах трахать, ты ещё тот орёл, а стопарь накатить, сразу ребёночек! Ладно, трезвенник – язвенник, на первый раз прощаю.  Придётся и мне тебе компанию составить. На трезвую голову как-то не привычно. Но с кем поведёшься, от того и наберёшься.



Екатерина  включила музыку. Быстро насытившись, они закружились в медленном танце, всё больше и больше прижимаясь,  друг к другу.  Макс никак не мог прийти к выводу,  присутствуют ли в данной ситуации  возвышенные чувства. И чем они отличаются от не возвышенных.  Так или иначе,  это сказывалось. Но Екатерина была молодой и красивой  женщиной. Макс прекрасно осознавал, что таковой она  является  не только для него.  Катя желала его без всяких условностей и готова была дарить радость плотских наслаждений.



Макс  с головой бросился в омут неизведанных ощущений, твёрдо полагая, что интеллектуальная «пехота» ещё успеет подтянуться за уходящей в пробитую брешь эмоциональной «группой прорыва». Он просто отдался  страсти, отвечая на   древний, как сама жизнь зов. Да, они оба пылко желали того, ради чего и появились на свет мужчина и женщина.  До предела возбужденная плоть готова была слиться воедино, преодолевая любые, самые немыслимые преграды.  Он чувствовал, как каждая её клеточка вздрагивает  от пронизывающих  насквозь сладострастных импульсов. Непослушные ладони неловко скользнули по пуговицам. Катя податливо подняла вверх руки и Макс, едва от нетерпения не разрывая  в клочья ткань, отбросил блузку в сторону. Прижав желанное трепетное тело к груди, он, с трудом  сдерживаясь, расстегнул крючки на бюстике и запустил его следом.


Тяжёлые, упругие груди, источая жар и тонкий аромат разгоряченной, наполненной нектаром желания плоти, от возбуждения просто разрывались. Левой рукой Макс ощутил  горячий твёрдый  сосок и прильнул к нему губами.  А затем потянулся    к молнии джинсов. Катя непроизвольно, движимая лишь желанием, повалилась на   постель, увлекая за собой юношу, в один миг ставшего самым близким и вожделенным человеком на свете. Она напрягла упругие мышцы, приподнимая тугие ягодицы. Плотная ткань джинсов змеиной кожей сползла по крепким бёдрам и точёным икрам. Постанывая от наслаждения, Екатерина  несмело, будто стыдясь собственного влечения, следом приспустила трусики.


Макса тут же обдало  ароматом до немыслимого предела возбужденного лона. Огонь неистовства пылал в  её бездонных глазах. Она тихо стонала, шепча его имя: «Макс! Макс!». Скинув с себя одежду, он нежно опустился на неё, боясь причинить неудобство малейшим неловким движением. Её дыхание участилось, стало поверхностным. Медленно, но неуклонно ягодицы поднимались вверх, одновременно подаваясь вперёд. Ноги напряглись, на бёдрах и икрах были хорошо видны упругие мускулы. Она прогнулась в талии, ноги непроизвольно стали раздвигаться в стороны. Взгляду Максима открылась тёмная пушистая полоска, уходящая от лонного сочленения  в глубину полумрака. Благоухание  жаждущего близости женского тела становилось  густым, до безумия манящим.


Он обхватил руками горячие ягодицы и тут же нежно и страстно  погрузился в переполненное соком услады лоно, будто делал это уже много раз.  Под стоны немыслимого   блаженства, их тела  с силой подались навстречу. А затем наступили несколько мгновений исступления и невообразимого, непередаваемого наслаждения.  Слившись в трансе, они долго и бурно выражали свою радость, неистовыми  стонами наполняя окружающее пространство.


 - А ты классный парень, хоть и зелёный ещё, - промолвила Екатерина, после долгого молчания, - мачо из тебя выйдет на все сто.
Макс, молча, улыбнулся. Не хотелось ни говорить, ни думать. Он просто наслаждался покоем, собственным бессилием, физической и духовной опустошенностью.  Катя уловила его состояние. Едва касаясь подушечками пальцев груди, живота, бёдер, она нежно ласкала Макса, с умилением любуясь его сильным, мускулистым телом.