Чистюля

Однажды, в сияющем замке из горного хрусталя, где жила Чистюля стали происходить небывалые доселе события.
Сначала вещи стали пропадать с привычных мест и появляться в других, абсолютно не предназначенных для них. Грабли Чистюля нашла в кладовке со съестными запасами, тарелку и чашку в саду под кустами, а подушку на крыше.
- Наверное, новый домовой народился, юный, озорной, - решила Чистюля и не стала беспокоиться.
Затем на бокалах, натёртых до блеска, то тут, то там стали появляться липкие, грязные пятна и чем тщательнее Чистюля их отмывала и оттирала, тем больше их становилось.
Так день за днём пятна, грязь и даже плесень осваивали всё новую и новую территорию, а Чистюля всё больше и больше времени проводила за уборкой, позабыв про покой и сон.
- Я же Чистюля, у меня всегда была идеальная чистота, я не замарашка какая-нибудь, не ленивая особа, это у моих нерадивых друзей тысячи глупостей в голове, им всё время нужна моя помощь. А сейчас мне некогда, у меня вон сколько дел. И почему их нет рядом? Нет, я справлюсь сама, я же Чистюля, а они пусть дальше своими глупостями занимаются.
Весёлые песенки всё реже и реже стали слетать с губ Чистюли, а про танцы она совсем позабыла, как про вчерашний сон. Улыбка исчезала вместе с радостью жизни. Для друзей появились тысячи причин, почему они не могут встретиться.
В конце концов, после нескольких дней наведения чистоты, без сна, еды и отдыха, изнурённая Чистюля уснула на полянке, в своём белом платьице и уже совсем не белом фартучке.
Она так крепко спала, что даже не слышала, как рядом с ней радовались своей победе: Гордыня, Обида и Стыд. Они танцевали вокруг Чистюли свой победный танец, всюду сеяли свои семена и швырялись комками грязи, снимая её огромными горстями со своих платьев.
Гордыня – худосочная, долговязая чёрная старуха с высоко задранным носом и вытянутой гусиной шеей закидывала свои гадкие комки даже на крышу, превращая некогда белоснежную сахарную глазурь в плешивую, запаршивевшую макушку.
Обида отличалась своими пышными формами, она любила раздувать из мухи слона и со временем, сама превратилась в нечто похожее на огромный грязный шар, с липкими глазами и раздутыми ноздрями. Она швыряла свои клейкие комки паутины прямо в распахнутые настежь окна.
Стыд, словно серая тень следовал везде за всеми, оставляя за собой зловонный запах, он, насупившись, вытирал свои липкие лапки о фартук Чистюли, словно он тут вовсе и не причём, но при этом в его крошечных глазках полыхали победные дьявольские огоньки.
Чистюля же в это время находилась в мире сновидений, в царстве Морфея. Она словно лебёдушка плыла по чистому ручейку, да прямо к милому родительскому замку, во времена своего детства, наблюдая за собой со стороны.
Чистюля совсем забыла, что не отличалась от рождения излишней опрятностью и аккуратностью, но и замарашкой она никогда не была. Её отличительными чертами являлось любопытство, жизнелюбие и бурная фантазия.
С пелёнок Чистюля повсюду совала свой любопытный нос, разговаривала с животными, птицами, деревьями, камнями, реками… Каждый предмет она считала живым и относилась к нему, как к равному. Она искренне верила в Бога, в духов, в домовых, в русалок, фей…
В течение часа Чистюля могла облазить все потайные места королевства, проверить всё ли в порядке, попеть, потанцевать, что-нибудь смастерить, дела сделать и ещё поозорничать.
Что скрывать часто взрослые не понимали её легкости, простодушия, наивности и поучали её прилежанию, благовоспитанности и чистоте. В последнем Чистюля сильно преуспела. Она так часто получала похвалы за создание чистоты и уюта, что решила, будто именно это её истинное предназначение.
Но сейчас Чистюля снова увидела себя – озорного ангела с сияющими глазами, пылающими огненными волосами, торчащими во все стороны, босоногую, в простом хлопковом платьице.
Она маленькая, мурлыкала себе под нос смешную песенку и помогала муравью, тонувшему в луже, спастись на чудесном летающем корабле, смастеренном ею из берёзового листочка и веточки.
Муравей, муравей, полетим с тобой скорей,
Сто дверей, сто друзей,
Ждут нас сто затей.
Муравей, муравей, полетим с тобой скорей,
Ты мудрей, ты смелей
Иных богатырей.
Муравей, муравей, полетим с тобой скорей,
Вот твой дом, сто друзей,
Дочерей и сыновей.
Не успела Чистюля допеть свою песенку, как заметила прекрасную бабочку, попавшую в сети паука и молящую о помощи. Она мигом кинулась её вызволять и благословлять в светлый путь.
Ты бабочка, я бабочка,
Мы с тобой друзья
И пускай я девочка,
Парит моя душа.
Крылья распускаю я
И весь день парю,
Я бабочка, я бабочка,
Ведь я весь мир люблю.
Ты бабочка, я бабочка,
Мы с тобой друзья
И пускай я девочка,
Парит моя душа.
- Пи-пи, пи-пи, - прервал её песенку, жалобный плач птенца, упавшего из гнезда.
И уже через мгновенье Чистюля сняла свой платочек с плеч и аккуратно подхватила, словно в гамак кроху, бережно взбираясь на макушку ели, поднимая хрупкое, крошечное тельце. Плавно перекатывая его в гнёздышко, не прикасаясь, сохраняя родительский аромат, не дожидаясь благодарности, исчезая на новые подвиги…
Как же хорошо, как светло, как весело она раньше творила чудеса, она действительно, парила, словно бабочка…
Чистюля проснулась. Кто-то прервал её чудесный сон. Кто-то вырвал её из реальности, где ей было так хорошо…
- Искорка, Искорка, просыпайся скорее, - озабоченно трясли её тело напуганные сестры: Вера, Надежда и Любушка. Они долго не могли разбудить сестрицу, напрасно гладили её по головке, обнимали ручки да ножки, покрывали поцелуями, обмахивали платочками, словами ласковыми уговаривали.
И только солёные слёзы, упавшие на светлое личико пробудили Искорку.
- Сестрицы родимые, сестрицы любимые, - заулыбалась Искорка. Отчего вы кручинитесь, отчего пригорюнились? Давайте лучше чудеса творить и красоту наводить.
Распустила Искорка свои тугие косы, встряхнула головой и выпустила озорной ветерок, да на ушко ему что-то шепнула. Захохотал ветерок и куда-то умчался и сестры даже не успели опомниться, как обернулся  он с тучкою черною. А Искорка уже запела свою новую песенку.
Дождик, дождик лей-лей,
Растворяй скорей-рей,
Тысячи обид и ненужный стыд.
Дождик, дождик лей-лей,
Прогоняй скорей-рей,
Гордую Гордыню – противную гусыню,
Дождик, дождик лей-лей,
Очищай скорей-рей,
Мою душу и меня, до белым-бела.
Искорка радостно скакала по лужам, напевая песенку, растаптывая Гордыню, Обиду и Стыд и всё ярче и ярче светясь изнутри.
А вечером, когда замок из горного хрусталя снова сиял на закате миллионами огоньков, внутри было снова очень тепло и уютно. Гости уплетали угощение, радовались, пели, танцевали, играли в игры. А перед сном Искорка уложила всех по кроваткам и прочитала свою новую добрую волшебную сказку.