Сакральный инсектарий. Бабочки

В египетской долине Нила и на Синае учтено в целом не менее 61 вида бабочек (для сравнения – в крохотном Ливане их 154 вида), а в древности их явно было и больше, но из них многие были лишь сезонными, а то и редкими гостями. В гробницах изображения бабочек встречаются с эпохи Старого царства, и особенно чёткие и красивые остались в некрополе Саккара. С эпохи Среднего царства появилось много амулетов в виде бабочек, красивейшие из которых найдены в Лиште (оазис Файюм, оплот фараонов в то время).

В имперский период образы этих насекомых на памятниках иной раз радуют глаз редким правдоподобием – в гробнице храмового казначея Небамона, например, они словно бы сошли со страниц современного атласа. Там «тигровая» бабочка (она же африканский монарх, или данаида Хризипп – Danaus chrysippus) узнаётся сразу. Но обычно стилизация всё же мешает определить, какой вид изображал древний художник, но Стаи ярких хризипп были бесчисленны, ибо их гусеницы объедали кусты содомского яблока и накапливали в себе яд, так что их боялись птицы.

За редким исключением, хризипп легко опознать по чёрно-белым отметинам в уголках крыльев, но у разновидности дориппус их нет (именно они украшают потолки в летнем дворце фараона XVIII-й династии Аменхотепа III), их крылышки обведены узкой каёмкой. Там же были и тропические октавии (Precis Octavia sesamus) – зимой эти бабочки ярко-синие, но с красными «глазками» по кромке крылышек, а летом на свет появляются их красные формы. Октавии обычны на юге Африки, но они предпочитают саванны, и в древности обитали в Египте. Кроме прочего, в Египте водились и теперь есть бабочки, внешне похожие на данаид, иногда один в один.

Разобрав более сотни бабочек на картинах и в амулетах, учёные (в первую очередь, пытливый Л. Кеймер) распознали среди них не только вечную данаиду, но и репейницу (Vanessa cardui). В гробнице землемера Менны мы видим определённо белянку Фауста (Colotis fausta), которая лишь называется белянкой, а на самом деле персикового цвета с точками. Амулеты из голубой фритты изображали, вероятно, голубянку-икара (Polyommatus icarus): это могли быть и фигурки насекомых, и их рисунки на спинах фаянсовых статуэток бегемотов, синих и голубых. В наши дни икар в Египте редок, а ряд видов и вовсе вымер – к примеру, октавия и синий ленточник (Limenitis reducta), узнанный в гробнице воина Хоремхеба.

Тёмные с белыми крапинками бабочки в гробницах Неферхотепа, воина Хоремхеба, звездочёта Нахта – хитрые гиполимнасы (Hypolimnas misippus), а вернее, хитры «дамы» этого вида – они-то как раз яркие, ибо копируют окрас опасных данаид. Как и данида, гиполимнас летает по всему Леванту и горя не знает – птицы избегают и их. Два толстых рыжих мотылька на росписи из склепа Пуимра опознаны как ночной павлиний глаз (Aglia tau), а в гробнице Небвененефа перед сидящим с удочкой аристократом «летает» моль – веерокрылка (Alucitid moth). В общем-то, моли эти не редкость в болотах, и в гробничных сценах на фоне нильских пейзажей они нарисованы у вельмож Хеси, Иасена, Аинефрета, Нахта.

В технике ювелирной аппликации на серебре браслетов царицы Хетепхерес (IV династия) выложены бирюзой и красным сердоликом какие-то веерокрылые бабочки, но для моли они слишком яркие – возможно, это октавия, крылышки которой «рассечены» узором жилок на дольки. К числу очень редких гостей в Египте относится бабочка-юнона с чёрной каймой и двумя фиолетовыми "огоньками" на лимонных крылышках. Её называют В англоязычных странах народное название этой бабочки "жёлтая виола", ведь она ничто так не напоминает как кем-то зачарованный, живой и летающий цветок анютиной глазки. Быть может, это её изображает амулет из Кливленда (№ 1914.789).

Рои бабочек на росписях «разбивали» стрекозы и блестящие аскалафы, очень похожие и на первых, и на вторых – в Египте их обитало не менее шести видов. А изящных муравьиных львов вообще было видов шестьдесят. Растения, на которых жили гусеницы бабочек, давно покинувших дряхлеющий Египет, растут там по сей день – к примеру, каприфоль (эту жимолость очень любит ленточник) и шпороцветник – лакомство октавии. Виной всему был грозный экологический сбой, задевший страну от края до края и начавшийся уже в конце Старого царства. Каноничная живопись гробниц это почти всегда копия мотивов, принятых искони, и она может изображать даже тех созданий, каких уже не осталось в земле фараона.

Хотя едва ли массовое вымирание столь скоро «накрыло» насекомых – первым делом из умирающего от засухи Египта ушли крупные звери вроде слонов, жирафов. В отличие от тех же скарабеев, бабочки не несли в себе ясной священной коннотации, и никакой особой символики как будто не представляли. Но, с другой стороны, просто могло не сохраниться египетских толкований о роли бабочек, в отличие от других цивилизаций. И ряд современных учёных (Лопес-Моне и Ауфрере, Гермонд и Эспинель) утверждает, что, коль скоро бабочка выступала амулетом (а древнее украшение – это всегда и талисман) и её оставляли покойному, значит, «что-то в ней было».

В 2008 г. А. Додсон и С. Икрам выразили мнение, что бабочка – это часть «иконы» возрождения, которую живописует природа, на которую и молился египтянин. А Лопес-Моне и Ауфрере заметили ещё, что содомское яблоко (Calotropis procera), на котором живут гусеницы данаиды, было посвящено богине Хат-Хор (вероятно потому, что источало млечный сок подобно сикомору, ещё одному священному дереву богини). Если бабочка «рождалась» от божественного дерева, то она не могла не быть великим символом жизни. Но мы не знаем древнего египетского слова «бабочка» – она была лишь «небесным созданием» наряду с птицами и летучими мышами. И возможно, она не более чем украшение рая, которого жаждал умерший.

На снимке: бабочка-данаида на росписи из мастабы визиря фараонов VI династии Тети I и Пиопи I по имени Мерефнебеф (он же Унис-анх, он же Фефи). Саккара.
 
Источники:

Ларсен Торбен Б. "Бабочки Египта"/Torben B. Larsen. The Butterflies of Egypt, Apollo Books, 1990

Назари Вазрик, Эванс Линда. Бабочки Древнего Египта. Научная статья в журнале «Общество лепидоптеристов»./Butterflies of ancient Egypt, Journal of the Lepidopterists’ Society 69.4 (2015), 242-267 by Vazrick Nazari and Linda Evans