Неведомое. Глава LIV

(продолжение. Предыдущая глава LIII – http://www.proza.ru/2020/12/29/1743)

(Начало. Глава I - http://www.proza.ru/2020/01/01/1248)

       В лавке купца Рубинчика было прохладно и тихо. Даже вездесущие сельские мухи жужжали здесь не так громко и нудно. Приказчик с работником пили чай в подсобке, но сразу же вышли к стойке, едва звякнул входной колокольчик.
       - Добрый день, Ипполит Мартемьянович! – поздоровался с приказчиком телеграфист, приподняв форменную фуражку. Урядник только небрежно козырнул, мельком скосив глаза на склонившегося в поклоне работника.
      - Здравствуйте, господа! Рад вам услужить! Чего изволите? – расплылся в улыбке приказчик, дожевывая что-то и вытирая усы тыльной стороной ладони.
       - Нам хозяин твой, надобен. У нас до него государственной важности интерес! Можно ли его видеть, любезный? – строго спросил Громов, принимая самый суровый начальственный вид.
       - Для вас – завсегда можно, Тит Наумович! Только сейчас Лев Моисеевич на складе. Там сегодня ночью со двора растащили почти четверть штабеля строганных половых досок. Мужики местные озоруют. Не первый раз уже!
       - Нельзя ли его позвать, любезный? Дело весьма срочное и не терпит отлагательств - вставил Железнов.
       - Ну, раз так, то я к ему человека направлю, - ответил приказчик и кивнул работнику: - Эй, Прошка! Беги, не мешкая, на дальний склад! Кажи Льву Мосеичу, что яво Тит Наумович и Петр Григорьевич в лавке дожидают по большому делу… Да живо, поворачивайся, орясина!
       - Сей момент, Мартемьяныч! Одна нога здесь - другая там! Я скоро! Работник живо выкатился за дверь.
       Приказчик проводил его строгим взглядом, потом расплылся в улыбки и обратился к уряднику: - Давненько не бывали у нас, Тит Наумыч, хозяин будет рад лицезреть вас, ваше благородие!
       - Ну, там посмотрим, рад али нет будет хозяин твой!.. – недовольно буркнул Тит Наумович, заметив, что телеграфиста явно забавляет его манера держаться с народом.
       - А что за дело, господа? Може и я покамест чем-то сподоблюсь? – поинтересовался приказчик, с любопытством поглядывая на посетителей. На рябом лице его проступило самое угодливое и любезное выражение, с которым в глубокой русской провинции обычно разговаривают люди, всецело зависимые от благорасположения местного начальства.
       - Вряд ли ты нам сгодишься, негодник! – сердито бросил Громов.
       - За что ж я негодник-то, Тит Наумыч?  Чем я провинился, ваше благородие? – опешил приказчик.
       - Доносят мне, что ты, Кеша, по ночам самопальной сивухой босяков местных снабжаешь! – веско сказал урядник, окидывая Ипполита Мартемьяновича подозрительным взглядом.
       - Да ни в коем разе! И кто ж такое сказывал? Брешут же, Тит Наумыч! Вот те хрест! – испуганно затараторил приказчик и истово перекрестился.
       - Ну, будет вам, Тит Наумович, стращать бедолагу!– вступился за него телеграфист. - Полагаю, не за тем мы с вами сюда пришли, не так ли?
       В это время с улицы послышался шум подъехавшего экипажа. Приказчик выглянул в окошко.
       - Да вот и Лев Моисеич пожаловали! – с облегчением сказал он.
       Через минуту в лавку вошел невысокий молодой человек в летнем сюртуке, красной шелковой рубахе-косоворотке, просторных штанах, заправленных в высокие сапоги. Он шагнул за порог, изящным движением сорвал с головы фуражку с красным околышем, тряхнул длинными иссиня-черными волосами и перекрестился на маленькую иконку Николая Чудотворца, висящую в правом углу лавки.
       - Добрый день, господа! – приветливо сказал он, глядя на посетителей живыми карими глазами. – Вы ко мне? Чем могу служить?
       - Дело серьезное, Лев Моисеевич… - сказал Железнов с легким поклоном, приподымая форменную фуражку.
       – Мы можем потолковать с вами с глазу на глаз? – спросил урядник.
       - Конечно, Тит Наумович.
       Купец откинул крышку стойки и широким жестом указал на дверь за ней. – Прошу вас в мой, так сказать, кабинет, господа! Правда, обстановка здесь, сами понимаете, деревенская, так что не обессудьте!
       Купец пропустил гостей в кабинет и обратился к приказчику: - Самовар ставили, Ипполит Мартемьянович?
       - Только что поспевши, Лев Моисеич!
       - Тогда, будьте любезны, распорядитесь принести нам чаю, если вас не затруднит…
       - Всенепременно! С медом прикажете али с вареньем?
       - С клюквенным вареньем и баранками.
       - Слушаюсь!
       Кабинет молодого купца оказался маленькой комнаткой, половину которой занимал массивный дубовый стол с письменным прибором из уральских самоцветов, стопками конторских книг и большими старинными счетами на нем. Рубинчик усадил посетителей на стулья, а сам устроился в легком деревянном кресле.
       - Весь внимание! Я слушаю вас, господа! – сказал он.
       Урядник поставил саблю между ног, солидно откашлялся и довольно понятно рассказал о бесчинствах помещика Луконина, и смертельной опасности, которой подвергаются судейские чиновники, осажденные наемниками безумного графа на хуторе местного охотника Воронина.
       - Я вас понял, Тит Наумович. Полагаю, вы просите меня каким-то образом помочь служащим полиции, которым грозит неминуемая гибель от рук сумасшедшего феодала, возомнившего себя хозяином всей волости?
       - Какого Фе…Феодора? Я про Луконина толкую, ежели вы не скумекали! Про Никодим Федорыча! У вас с им дела, кажись? – заерзал на стуле урядник, беспокоясь, что его собеседник так и не вник в суть происходящего.
       - Я все прекрасно понял, Тит Наумович! Вы говорите, что помещик Луконин с помощью своих людей пытается взять штурмом усадьбу охотника Воронина и убить находящихся там служащих клинской полиции. Так ведь? – поспешил успокоить его купец.
       - Ну, так!
       – И чем я могу помочь?
       - Позвольте, я объясню, – вмешался телеграфист и вопросительно посмотрел на урядника. Тот досадливо крякнул и махнул рукой: - Валяй, Петр Григорьевич!
      Телеграфист кивнул и продолжил: - Я полагаю, вы, Лев Моисеевич,  наслышаны о бесчинствах, которые творит ваш, так сказать, знакомый в этих местах?
       - Разумеется! Полагаю, о его художествах знают во всем уезде, не только в Воловиковской волости! – согласился Рубинчик, неожиданно приходя в волнение. – Между прочим, и для меня знакомство с графом обернулось большими, очень большими неприятностями! Сразу скажу, что этого господина давно пора привлечь к ответственности!
       - Однако, вы до сих пор ведете с ним дела?
       Купец тяжело задышал и, в сердцах стукнул ладонью о столешницу: - Вот уже скоро год, как я оборвал с ним все отношения. Никаких дел с этим мерзавцем я давно не имею! Будь проклят, этот изверг! Действительно, какое-то время мы вели с ним выгодную тогровлю, и считались приятелями... Поначалу он мне даже нравился... Этакий диковинный экземпляр старого провинциального барства, обладающий каким-то пугающим звериным обаянием! Прозрение пришло ко мне слишком поздно, когда этот язычник в угоду своим скотским желаниям погубил юного князя Гагарина и дочку давыковского священника.. Если хотите знать, то будь моя воля, граф Луконин кончил бы жизнь на эшафоте… Это было бы справедливо!.. В крайнем случае, ему должно греметь кандалами на каторге где-нибудь в Сибири или на Сахалине… Там ему самое место! 
       - Вы правы, но, к сожалению, Лев Моисеевич, в наших медвежьих углах справедливость не всегда торжествует.  Официальная власть в этих местах почти беспомощна, и вы это прекрасно знаете. А в такие периоды, когда по долам и весям свирепствует холера, кипит возмущение в селах, а по дорогам шатается всякий темный сброд с кистенями… надеяться можно только на себя! Вы согласны со мной?
       - Конечно, я согласен! Но к чему вы клоните, Петр Григорьевич?
       - Я хочу сказать, что Луконин откровенно плюет на законность и творит злодейства, уже ничего не боясь! У графа два десятка наемников, и это настоящая военная сила! Его люди хорошо вооружены и представляют серьезную угрозу не только для осажденных на хуторе полицейских чинов, но и для всех жителей волости. Это вы понимаете?
       - Безусловно! Но ближе к делу, господа! Говорите прямо: что вам от меня нужно?
       Телеграфист и урядник переглянулись.
       - Ну, хорошо!.. Лев Моисеевич, дорогой!.. Есть сведения, что третьего дня на железной дороге под Бологое произошло страшное стокновение двух грузовых составов. Сообщение между Санкт-Петербургом и Москвой прервано надолго. Вся лощина, где случилась авария, завалена разбитыми вагонами. Рзбирать завалы, растаскивать перевернувшиеся платформы и чинить полотно придеся, вероятно, недели две, как представляется. Таким образом, граф Луконин со своими головорезами-наемниками будет долго бесчинствовать в волости. Не ровен час, безумный граф снова устроит здесь кровавую резню. Кроме того, окрестные леса кишат всяким сбродом. Всех проезжающих нещадно грабят лихие люди, коих развелось во множестве в последнее время. А телеграф бездействует, так что помощи ждать неоткуда... Пора восстановить порядок, Лев Моисеевич, терпеть больше нет возможности! Луконину, а заодно и разбойничкам нужно дать укорот по всей форме...
       Если коротко, то мы поднимаем народ и собираем ополчение… У нескольких местных крестьян есть охотничьи ружья, но оружия требуется значительно больше. Мы знаем, что в вашей лавке продается охотничье снаряжение, в том числе ружья, порох и припасы. Кроме того, у вас на сохранении находятся винтовки стрелков полицейской стражи, которые находятся на излечении в местной больнице…
       - М-да!.. Я вас понял, господа!.. Вот так оказия!..  Надо же! Желание дать по рукам этому негодяю и у меня есть. Я, конечно, поспособствую этому делу, чем смогу... Не сомневайтесь!
       На сегодняшний день у меня на складе хранится дюжина простых шомполок, есть несколько новейшей конструкции двуствольных ружей-переломок двенадцатого калибра, две винтовки Крнка армейского образца, а также два превосходных французских револьвера системы  Лефоше… Оружие стражников тоже у меня на складе лежит. Винтовки Бердана второй нумер – восемь штук и револьвер унтер-офицера Михайлова.
       Между прочим, восемь стражников и их командир отделения, что заразились холерой, уже выздоровели, чувствуют себя вполне сносно и, по всей видимости, просто маются от безделья в нашей сельской больнице… Приказчик жалуется, что они за выпивкой постоянно приходят, но просят в долг, так как деньги у них уже кончились.
       Телеграфист и урядник переглянулись.
       - А нельзя ли переговорить со служивыми, Лев Моисеевич? – спросил Железнов, оживляясь.
       - Отчего же нельзя? Вполне можно! – деловито сказал Рубинчик, вынул из жилетного кармана часы и щелкнул крышкой. – Сейчас без четверти шесть. Скоро в больнице фельдшер закончит обход, уйдет домой и в лечебнице останутся только два санитара. Вскоре кто-то из стражников непременно прибежит за водкой, вот увидите…
       - А вы им даёте?
       Рубинчик обреченно развел руками и смущенно улыбнулся: - Приходится, Петр Григорьевич! Я боялся, что будут пить чрез меру от скуки, а потом куражится станут и дебоши устраивать, как это часто водится среди служивой братии… Но я зря опасался - народ оказался спокойный. Пьют, правда, много, но голову не теряют, ведут себя вполне прилично.
       В дверь кабинета постучали, и приказчик крикнул из коридора: - Лев Моисеевич, чай готов! Я вам на заднем дворе стол накрыл…
       - Спасибо, Мартемьяныч! Идем уже! – улыбнулся купец, вставая из-за стола. – Ну-с, милости прошу откушать чаю, господа… А ежели желаете чего-нить покрепче, то…
       - Не ко времени бражничать, Лев Моисеевич, апосля хмельного выпьем, кады судейских вызволим! Делу – время, потехе – час! – твердо сказал урядник с самым суровым выражением лица.
       - Золотые слова, Тит Наумович! – сказал Железнов, делая над собой невероятное усилие, чтобы не рассмеяться. 
       Едва компания расселась за столом с пышущим жаром самоваром, как во двор выглянул возвратившийся в лавку работник. – Извиняйте, хозяин! Господин ундер и егоные солдатики пожаловали. Опять казенки* требуют…
       - Сколько их, Савельич? – спросил Рубинчик, передавая Громову большую кружку с горячим чаем.
       - Токмо двое. Ундер Михайлов и с им нижний чин Аниканов… Филя....
       - Проси служивых к нам, дружок. У нас разговор к ним будет.
       Работник поклонился и исчез за дверью. Вскоре он вернулся и с ним во двор вышли оба стражника. Один из них – бравый мужчина с погонами унтер-офицера, увидев за столом урядника, с молодецкой сноровкой отдал честь и лихо гаркнул: - Здравия желаю, господа!
        Его спутник щелкнул каблуками и вытянулся во фрунт.
       - Здравствуте, ребята! Милости прошу к нам на чай. – отозвался купец, указывая им рукой место за столом. – Дело у нас к тебе и твоим служивым будет, Василий Иванович!
       - Благодарствую, Лев Моисееич, не премину… с нашим же удовольствием! – принял приглашение унтер, разгладил усы и уселся на лавку напротив купца.
       - А ты что же, братец, скромничаешь? – спросил Рубинчик, увидев, что пришедший с Михайловым стражник не торопится присоединиться к компании.
       - Мне б покрепче чего, Лев Моисеич! Мы ить люди простецкие, благододного-то разговору не обучены…  Ляпну чо-нить дурнаго ненароком…  И  морда у меня корытом, цвета кирпичнага! Имею абнаковение своими повадками да речами в смущение просвещенных господ повергать. Я уж лучше в подсобке, как водится, попотчуюсь  простым манером.
        - Ну, как знаешь, братец! – улыбнулся купец, и, обратившись к работнику,  сказал: - Отведи, Савельич, этого молодца в подсобку и налей ему пару шкаликов брусничной настойки или чего он сам пожелает, а Ипполиту Матвеевичу скажи, что это я приказал… Ну, и сам можешь с ним выпить и закусить за компанию. Только не увлекайтесь. Возможно, ему сегодня придется службу править.
       Работник просиял и, подражая поведению стражников, вытянулся по струнке: - Слушаюсь, Лев Моисеич! Уважу служивого с нашим же удовольствием! И, предвкушая добрую выпивку, лихо откозырял: - Рад стараться!
       - Смотри, не перестарайся, а то я тебя знаю! В такую жару крепкие напитки не идут на пользу организму. – Рубинчик улыбнулся и погрозил работнику пальцем.
       - Не сумлевайтесь, Лев Моисеич, меру знаем! – улыбнулся в ответ Савельич и подмигнул стражнику: - Правда, Филимон?
       - Так точно! – весело отозвался служивый и, обратившись к унтеру, щелкнул каблуками: – Дозволь отбыть для задушевнага разговору с винопитием в малой толике, Василий Иваныч!
       - Ступай, черт бездонный! Но смотри у меня, чтоб без всяких безобразиев! И чтоб потом держался молодцом и землю не нюхал! – махнул рукой Михайлов.
       - Слушаюсь, все будет исполнено, Василий Иванович!
      Когда парочка с готовностью удалилась, телеграфист внимательно посмотрел на купца, аккуратно разливавшего чай в тонкие фарфоровые чашки, и спросил, как бы невзначай: - Прошу прощения, Лев Моисеевич, а какой товар сейчас у вас в ходу? Есть что-нибудь необыкновенное?
       - Нет ничего особенного. Кроме охотничьих припасов торгуем мануфактурой, дешевой посудой, сельскохозяйственным инструментом и всякой всячиной, необходимой в деревенском быту. Состоятельные люди иногда делают кое-какие заказы, а мои служащие поставляют нужные им товары. Если заказ небольшой, посылают человека, чтобы вручил покупателю, а если партия основательная, снаряжают деревенских мужиков с телегами для доставки. Иногда товар забирают прямо со склада и увозят на своих подводах...
       Рубинчик с любопытством посмотрел на Железнова и спросил: - А почем вы спрашиваете, Петр Григорьевич? Вы, насколько я знаю, сами покупаете в моей лавке табак и должны быть в курсе того, какими товарами мы торгуем.
       - Видите ли, Лев Моисеевич, третьего дня один господин отправил депешу в Москву, в которой указал наличие на складе купца Рубинчика большой партии какого-то товара под странным названием гелигнит. Там еще говорилось, что днем и ночью склад охраняет сторож с ружьем, а днем там постоянно находятся  приказчик и двое работников.   
       При этих словах унтер-офицер Михайлов неожиданно резко привскочил на суле, едва не расплескав стоящую перед ним чашку с горячим чаем. – Что?! Какого черта?!  Кто это был?
       - А что так вас взволновало, Василий Иванович? – удивился Железнов.
       - Про то, что на складе Льва Моисеича хранится гремучий студень, никто не знал! Это тайна великая!
      - Прошу прощения, господа, а что особенного в этом студне, что... 
       - Так бомбой с гемучим студнем злодеи-первомартовцы в восемьдесят первом годе государя-императора нашего, царя Александра Второго порешили … Кого это дьявольское зелье на складе заинтересовало, кому оно понадобилось?
      - Ого! – телеграфист широко раскрыл глаза и замер с открытым ртом.
      - Гремучий студень или гелигнит – это взрывчатое вещество большой мощности, его еще называют динамитным желатином… Применяют его для взрывных работ. – торопливо  пояснил Рубинчик, сообразив, что Железнов не имеет никакого представления о том, что такое этот самый гремучий студень.
       - Боже мой! – телеграфист перекрестился. – Как этот... Как его?..
       - Гелигнит. - подсказал купец.
       - Вот именно!.. Если он попадет в преступные руки, то... Вы представляете, что с помощью этого дьявольского студня можно натворить?!..
       - Конечно, представляю!..
        - Сколько его в наличии?
       - Шесть ящиков. Почти двенадцать пудов…
       - Как этот ужасный студень попал на ваш склад, господин Рубинчик?
       Купец открыл было рот, чтобы ответить телеграфисту, но унтер-офицр Михеев его опередил: - Взрывчатку эту захватили на пристани в Рябиновой, когда шайку анархистов брали... Это командр карательного отряда ротмистр Милорадов распорядился тайно поместить ящики на склад, чтобы командам стрелков не таскать за собой такую обузу... Мабуть, мыслили, что никто не прознает! Ан вот что вышло!    
       - Едрить твою налево! – выругался урялник Громов. – Надобно взрывное зелье срочно перепрятать, а пока предлагаю увеличить возле вашего склада охрану, господин Рубинчик! Не дай бог!
       Не успел не на шутку встревоженный купец ответить, как в дверь кабинета постучали, и приказчик просунул голову в дверной проем: - Извиняйте, господа! Лев Моисеич, туточки до вас люди от приехавши. Мол, за ящиками, что вам оставляли для сохрану. Главный их просют поторопиться, и так, мол, запаздывают... выходьте сами для разговору с ими, Лев Моисеич, а я, пожалуй пойду - в лавке-то чужаки, а за прилавком никого нет...
       - Скажи им, что сейчас иду, Ипполит Мартемьянович!  - сказал купец и растерянно посмотрел на Михеева . - Постой-ка!.. А кто у них за главного, как представился? Если он от ротмистра Милорадова, то должен предъявитьть нижню половинку  опознавательного знака. Мы условились, что когда за взрывчаткой придут его люди, то представят нижнюю часть моего брелока. Вот этого...
       Купец вынул из внутреннего кармашка сюртука часы и показал висящую на конце часовой цепочки брош, разрубленную пополам.
       - Ни! Не было икаких таких половинок у господина.
       - Может бумаги какие показал?
       - Бумаг тож не казал, и кто таковский, не ведаю, но сразу видно, что он у их за главного...             
- Да почем ты так решил, Ипполит Мартемьянович? - полюбопытствовал уже Железнов.
       - Так видно же, Петр Григорьевич! Осанка барская, да и годами зрел, усы, бородка холеная, на носу пенсне носит... Ну, еще и одет по-столичному, держится особняком... Высоких дворянских кровей господин, можете мне поверить. Я ить без малого тридцать лет в оружейных лавках... И в оружьи, и в господах, которы в ем антирес имеють, толк понимаю! Глаз у мене дюже наметанный на посетителей - наскрозь кажинного вижу, кто за делом в лавку пожаловал!
       - Ну, хорошо, Ипполит Мартемьянович, ступай, пока займи их разговором... Я скоро выйду, только бумаги захвачу...
       Приказчик кивнул головой: - Слушаюсь! И повернулся к двери.
       - Минуточку, братец! - отановил его унтер-офицер Михеев. - Сколько приехавших?
       - В лавку со старшим еще двое зашли, а на дворе еще пять или шесть мужиков остались...
       -  А вооружение каковское есть у них?
       - У одного из тех, кто в лавке, есть снайдер. Другого оружья не заметил, а у мужиков на дворе, кажись, ружья есть. Впрочем, особливо-то их и не рассматривал...
       - Ничего подозрительного в них не заметил?
       Приказчик пожал плечами: - Да нет... Люди как люди... Тот, что с винтарем, похоже, что мастеровой. Обстоятельный такой... В картузе с лаковым козырьком, косоворотка домашнего полотна, жилетка пикейная... на ней цепочка от часов видна. Ликом строг и держится степенно. Сразу видно, что что не черная кость, а  солидный муж, и деньга у его водится. Таковских в лавке привечать надобно!
       Другой молод, одет по-городскому и в котелке. Тросточка с набалдашником, вроде как слоновья кость... Рожа бритая, деколоном пахнет, выглядит прилично, но нервенный какой-то. Все время головой крутит и тросточку руками лапает, на месте не стоит... Сдается мне скубент либо гувернер в богатом доме. Такоские, если и заходют в лавку, то без особого антиресу. Поглазеют на кинжалы и дамские револьверы, курками бестолково пощелкают, потом вопросами достанут и прочь идут. Праздный народ! С ими токмо время зазря тратить!
       - Ну, хорошо! - прервал приказчика Рубинчик. - Ступай в лавку, скажи приезжим, что хозяин, мол, животом мается, просит подождать, пока оправится...
       - Да смотри в оба, дорогой! Уж больно эти покупатели на злодеев похожи. Не полставляйся, ежели что! - добавил унтер-офицер.
       Ипполит Мартемьянович недоуменно глянул на него и растерянно кивнул головой.
       - Ох, чует мое сердце - не с добром приехали эти молодцы! – не сдержался Михеев, когда приказчик ушел.
       Встревоженный Железнов быстро оглядел присутствующих и озабоченно спросил:- Что будем делать, господа?


ПРИМЕЧАНИЯ:
Казенка* - в просторечии изготовленная на государственном предприятии водка.

(продолжение следует.– Глава LV-  http://www.proza.ru/2021/07/29/1361)