Что же осталось?

   

   В степь! В степь! В степь!

   К запахам полыни, мяты, чабреца. Бескрайнему простору, солнцу, словно высеченному, как золотой диск в голубом небе, шляху, курганам, посадкам. Ко всему, чем Бог щедро наградил степь. В балки с их тенистой прохладой, журчащими родниками. Глоток прозрачной, холодной воды, как в детстве.

   В посёлок с хатками, палисадниками, пыльным улочкам и переулочкам. Лавочкам под акациями. Простым невычурным разговорам: кум, кума, по чарке самогона. К песне: «Ой ты степь широкая…». Лихим танцам: цыганочка, гопак…

   Как много выветрилось из памяти, как хочется вернуться к пацанам. К их играм: городки, цурки, разговорам.

- Валерка! Отдай мою рогатку, а то по морде получишь.

- Возьми. Жадина – говядина.

   Жизнь подбирается. Что ж ты судьба промотала меня так, что кроме детства ничто другое вспоминать не хочется.

   Предназначение.

А ну братва!.
====

Закурю я папироску,

С гаража возьму гармошку,

Растяну меха. Сверкнут.

Ноги сам в пляс пойдут.

 

Как любил я танцевать,

Когда было лет под пять.

Ну, ка. врежь, сынок, цыганку,

И отец пускался в пляску.

 

Бочку на попа поставит,

И на днище так задавит,

Кружит, кружит, как юла,

И кричит, за мной, братва.

 

Так он всех нас называл,

Когда весел бы, не пьян.

 

А за мной, отцом - сестра,

Хохотала и с крыльца,

В пляс пускалась, улыбалась,

Да и мать не оставалась.

 

Ну она, коли закружит,

С ней сам черт тогда не сдюжит.

 

Шел в присядку я, отец,

Пяткам думал, что капец.

Их огнем, как будто жгли,

Раздирали до крови.

 

А монашка, тетя Феня,

Отче наш все пела, пела.

А потом, забыв про Бога,

Прямо с ходу и с порога.

 

Тоже в пляс. И все пошло.

Только жаль, что все прошло.

Отплясалась вся семья,

И остался только я.