В предвкушении вечера он выдвигается к пышкам

Я шёл по седьмой авеню, Манхэттен. Было около четырёх. На горизонте маячил вечер и, чёрт возьми, он обещал быть хорошим.
Улица кишела человеками. Люблю наблюдать это движение, эти ламинарные, турбулентные, куда-то влекомые суетой и глупостью дня струйки людей-частиц.
У кофейни стоял мужик. С усами и сигаретой. Усы у него были жёлтые, пшеничные, и тех же оттенков колоритная ухоженная бородка.
Неожиданно для себя я его спросил:
- Вам нравится театр?
Мужик, ища подвох, посмотрел на меня внимательно. Затем, видимо поняв, что никакого злого умысла нет, а есть только чистая придурь, запросто ответил:
- Чёрт, парень, да, мне нравится театр, - он затянулся, - я и сам актер.
Глаза его смеялись.
- Флотский летчик? - спросил он.
- Нет, сэр. Простой банковский клерк. СиАйЭй.
- Приходи сегодня в «Маджестик», это на сорок четвертой. Я там буду сногсшибательно играть.
- Окей, сэр. Непременно приду. Сейчас я отправлюсь в пышечную. Хорошенько заправлюсь горячими сочными воздушными пышками, что обсыпаны белоснежной и сладкой сахарной пудрой. А вечером уж прямиком к вам.
- Правильно, парень. Вот это правильно, - мужик бросил окурок в урну и пошел.
А я двинулся в пышечную.
Итак, вечер вырисовывался. Театр. Никогда не был в чёртовом театре.