Детство и дедство

        Голуби, Гелендваген, а также, фоном, мы и всё остальное.

   Уже когда возвращался домой, отведя зайца в школу, обратил внимание на распределившихся по всем перекрёсткам и более-менее людным местам полицейских с автомобилями. А когда шёл забирать его из школы, то их количество даже возросло, и в некоторых особо подлежащих охране местах наряды были усилены военными со стрелковым оружием. Меры безопасности. Сейчас идут репетиции парада Победы, 9-го - сам парад, 11-го – День республики. А время, увы, у нас военное. И противник не брезгует никакими подлыми провокациями и диверсиями.
   И только в скверике между пристадионной площадью и школой - мир во плоти: мамаши с малявками, бабушки-дедушки с тем же мелким народом и голуби, голуби, голуби. Миновав основную массу скверо-населения, остановился у последней лавочки с урной: до звонка с уроков ещё было несколько минут. Закурил.
   На лавочке расположилась парочка влюблённых. Голубей. Убедившись в том, что я безопасен, они перестали обращать на меня внимание и продолжили о чём-то тихо болтать на своём языке. А я за ними наблюдал. Понравилась проскочившая мысль о том, что война войной, а любовь любовью. И у людей, и у голубей.
   Струсил пепел на асфальт аллеи. Вдруг голубь спрыгнул с лавочки. «Неужели принял пепел за крошки хлеба?» - подумалось мне, но тут же был получен ответ: из-за моей спины к парочке подруливал эдакий голубиный мачо. Перья на шее переливались сиренево-фиолетовым ярче, чем у спрыгнувшего с лавочки, но сам был чуть поменьше. Он так смешно подруливал, что я не смог сдержать улыбки: лапками перебирал с огромной скоростью, вот эти движения шеей вперёд-назад, свойственные птицам при ходьбе, производились, естественно, с той же скоростью, что добавляло потешности, но самое смешное было впереди. Оказавшись напротив лавки, претендент на крыло и сердце барышни, продолжая движения лапками и шеей с той же скоростью, начал нарезать небольшие, с полуметр в диаметре, круги. Очевидно, выказывая тем самым всю серьёзность своих намерений.
   Нарезав несколько кругов, он замер, пытаясь понять, произвёл ли на даму впечатление и, если да, то, собственно, какое именно. Дама сидела на лавке, не проявляя никаких эмоций. Зато её кавалер вальяжно и с достоинством, ничуть не семеня, подкатил к вновь прибывшему почти вплотную, остановился перед ним и сделал резкое движение головой вперёд. Не знаю, что это означает у голубей, но этого движения хватило, чтобы соперник тут же отвалил в сторонку, причём граничащая с наглецой напористость в его движениях испарилась, как и не бывало. Мужик всё понял: третий лишний, и лишний – он.
   А барышня присоединилась к своему кавалеру, они спокойно и неторопливо пошли прогуливаться по бордюру в сторону школы, потом спустились на газон и, время от времени для отвода досужих глаз что-то поклёвывая в траве, продолжили неспешный променад влюблённой парочки. Всё это было так похоже на людей…
   Ну а мне пора было отчаливать за зайцем. Вскорости он вышел. Не успели мы с ним выбраться из школьного двора, как ребёнок вдруг вскрикнул:
  - Ой!
  - Что случилось?
  - Я, кажется, её раздавил! – он нагнулся и поднял что-то с асфальта.
   Я увидел в его ладони божью коровку. Они всегда были его слабостью. Ни разу не прошёл мимо, заметив сию животинку.
  - Нет, слава богу, живая. Если бы раздавил, я бы себе этого не простил! Но, может быть, у неё сломана ножка…
  - Ну, тут уж ничего не поделаешь: у них травматологов нет, гипс наложить некому. Будем надеяться, что не сломана. Да и не мог ты её заметить уже после того, как наступил, а значит, вовремя увидав, не наступил…
  - Я заметил её в последний момент, но по инерции почти наступил. И тут у меня сработал рефлекс, и я отдёрнул ногу, - заяц посадил насекомое себе на куртку. – Пусть здесь пока погуляет.
  - Как бы там ни было, а её дом – трава, в сквере отпусти её в траву. Надеюсь, с ней ничего не случилось.
   Зашли в сквер, ребёнок отпустил божью коровку пастись в траве, и я рассказал ему о своих наблюдениях за влюблённой парочкой голубей. Сначала ребёнок, ничего не поняв из моего рассказа, так как посчитал, что я в своём повествовании перепрыгнул с влюблённых голубей на сидящих на лавочке людей, даже остановился и запечатлел на своём лице усиленную работу мозга. Но после уточнений глубокомысленно изрёк:
  - Ну а чем они хуже нас?
   И то верно.
  - О! Это они? – навстречу нам бежала голубка, за ней стремглав летел её воздыхатель.
  - Нет, эта голубка мельче той, а голубь ярче того.
  - Но всё равно между ними что-то намечается…
  - Безусловно.
  - А мы сегодня видели Гелендваген. Вокруг школы мотался. Не такой уж он и крутой, оказывается. Представляю, как его создавали: сделали коробку и впихнули в неё мощный двигатель. А потом разрекламировали.
  - Ну, это они умеют… - поддержал я, поскольку не имею понятия, настолько ли безупречен Геля, как о нём говорят восторженные почитатели всего заграничного, или всего лишь очередной «айфон со скруглёнными краями», если вы понимаете, о чём я.
   Хотя, конечно, эта фирма в вязании веников, вроде бы, замечена прежде не была. Бренд заслуженно почитаемый. Но времена меняются, кто знает, кто знает…
  - Я вчера установил игру с ремонтом автомобилей.
  - Это радует. А разве её у тебя не было? Была же! Куда она пропала?
  - Никуда не пропадала: удалил я её. Деда, а расскажи, как вы с папой меняли подвеску…
  - На чём?
  - На твоём Жигулёнке.
  - Подвеску? С папой? Что-то не припоминаю, чтобы мне её менять кто-то помогал… Может, подсветку? В смысле, вообще свет? Тогда – да.
  - Нет, он говорил подвеску…
  - Да не было такого, я сам корячился…
  - Ну, может, я неправильно его понял… У тебя там что было, сайлент-блоки были?
  - И они были, и чего там только не было…
  - Деда, а ты знаешь, какое усилие может выдержать человеческий зуб?
  - Не знаю. Какое?
  - 600 килограмм. Теперь знаешь. Запомни это!
  - 600?!
  - Или 200. Не помню: я давно читал.
   (Я сейчас посмотрел: 380-400. Так что в «артиллерийскую вилку» заяц взял усилие, можно сказать, нормально).
   Вообще, ребёнок сегодня с такой стремительностью менял темы, что я только и успевал, что их поддерживать и тут же забывать. Конечно, досадно, но что поделаешь…
  - Сегодня зайдём к вам. Мне конфетка светит, - улыбнулся мелкий.
  - Пятёрка?
  - Да. По технологии. Я такого аиста сделал! Просто идеального. У меня ещё никогда ничего идеально не получалось. А он получился.
  - А почему не показываешь?
  - А его забрали. На выставку. Такая судьба у всего идеального…
   Наконец мы добрались домой. Бабушка снова встретила нас возле дома – на центральной нашей плиточной аллее между цветниками.
  - Бабушка, привет.
  - Привет, родной.
   Обнялись, поцеловались.
  - Как твои дела, бабушка?
  - Да неважно: спина болит…
  - Что ж вы у меня все такие спинно-болезненные? Прямо беда с вами… А я принёс пятёрку. По технологии.
  - А где поделка?
   Заяц повторил то, что несколькими минутами раньше поведал мне.
  - Только, жалко, облака не сделал.
  - Бумаги не хватило?
  - Времени…
  - Не понял, а где конфетка? – поинтересовался я, как бы, между прочим.
  - Кончились конфетки… - грустно произнесла бабушка. – Ты расстроен, заяц?
  - Нет, что поделаешь… - ребёнок смутился и изо всех сил постарался сделать нерасстроенный вид.
  - Не, ну мы так не договаривались! Зачем мы тогда в поте лица своего эти пятёрки носим? – возмутился я.
  - Я думала, он заметил… - ответила бабушка.
   Ничего ребёнок не заметил. В прошлый раз она подвесила конфету на виноград, который растёт вдоль аллеи, но сегодня ни я, ни заяц при детальнейшем рассмотрении винограда ничего чужеродного на нём не обнаружили. Тем временем бабушка не переставала интригующе улыбаться. Нам ничего не оставалось, как перевести взгляд на дальнейший путь нашего следования. И – о, чудо! Одновременно с зайцем увидели конфету, подвешенную к ветке черешни, прямо по ходу движения на досягаемой для зайца высоте. Забава ребёнку понравилась, и они с бабушкой снова обнялись и поцеловались. Потом распрощались до вечера, и заяц пошёл отдыхать. До трёх часов дня у него всегда личное время. Потом уроки.
  - Деда, а пять минут четвёртого – это пятнадцать ноль-пять? – с невыясненной мною целью спросил у меня уже в дверях своего дома парень.
  - Да, одно и тоже. Если вести речь о пяти минутах четвёртого дня, а не утра.
  - Ага… Ну, тогда хорошо, - обнял меня ребёнок, дабы соблюсти ритуал. И просто потому, что мы любим друг друга.