Столбняк. рассказ

-Я тебе сколько раз могу говорить одно и то же? Не отвлекай меня пустяками, когда я за рулём!
-Когда ещё поговорить с тобой! Ты ж у нас занятый! Вечно занятый!
-Говорю тебе – не отвлекай: видишь же, что дорога разбита! Каждую выбоину объезжать приходится!
Ну нет ведь, неймётся человеку! Пилит, пилит...
Неужели думает, что этим добиться чего-то можно? Тут, как назло, огромная выбоина впереди, я по тормозам да вправо, и всё равно чуток запаздываю.... Кое-как объезжаю, уже по самой обочине.
И результат не заставил долго ждать: не проехал и 100 метров, машину резко замотало, справа сзади что-то забарабанило.
-Колесо что ли спустило... Только этого и не хватало...
Точно. Поймал что-то. Искать долго не пришлось: попал саморез. Знал же, что обочину зацепить нежелательно. Ведь всё, что падает на проезжую часть, за счёт собственной инерции, да и увлекаемый потоком воздуха, постепенно собирается именно там, на обочине.

Снятое колесо с яростью швырнул на придорожную пыль... и в то же мгновение ощутил жгучую боль кисти левой руки. Это отлетел с земли небольшой осколок бутылочного стекла.
-Аааа-ааа.
Осколок бутылочного стёклышка размером не более 2х см воткнулся довольно глубоко. Сам того не замечая, резким движением выдергиваю и швыряю куда-то в сторону...
-Вот заррр-азззааа...
И дальше вереница слов без падежей...
Зараза. Точно зараза. Какой только грязи может не быть на этой обочине: кто-то мусор бросил, кто-то плюнул, а какой-то паганец выбросил пивную бутылку. Другой разбил. Третий по нему уже проехал, раздробил, в результате теперь вместо одной бутылки – сотни осколков. Сами пачкаем... Некого винить... “На себя посмотри!”
Да, с себя начинать надо. Вот же, сам тоже, только что, достал из аптечки бинт, разорвал упаковку, о бумажку-то выбросил! И тоже – туда же! На обочину! Вот и получается – “Всё воздастся!” За грехи и получаем...
Заменить-то колесо заменил, только рука всё продолжала кровоточить.
К вечеру поднялась температура, рука опухла. Всё ясно: какая-то зараза попала. А дальше – ещё хуже. Денёк-другой... Тело огнём горит, в голове шум такой, будто звенят миллионы клокольчиков одновременно. Часам к двум ночи ко всем этим добавился новый симптом – пожалуй самый страшный... Начались судороги...
Столбняк...
Неужели?
Это конец... Сто лет не звонил по спутниковому... Как хорошо, что на автономно-атоматическом режиме работает – аккумуляторы целы...
-Ало! Федя! Прости, что разбудил...
-Кто это? Среди ночи...
-Это я, Илгиз... Кое-как нашёл твой номер...
-А что, до утра нельзя было? Только уснул... Сон такой прервал...
-Прости Федя, прости... Похоже, умираю я...
-Чеее-гооо???
-Симптомы плохие... На столбняк похоже...
-Что??? Думай, что говоришь!
-Знаю, что говорю... Помнишь, тогда, на Кавказе... Симптомы такие же...
*
Тогда, много лет назад, подняли нас ночью по тревоге, а спустя четыре часа уже были в полевом госпитале под Грозным.
-Больной, которого вы сейчас увидите, живёт свои последние часы. Предупреждаю: ни единого слова, ни малейшего шороха! Даже самый ничтожный, еле заметный, может вызвать у больного жуткие судороги. И каждый следующий приступ будет сильнее предыдущего.
Дальше мы услышали короткую лекцию, но лично я, пожалуй, ощутил, будто прослушал полный курс...
Столбняк...
Порождается ... В общем, его возбудителем является столбнячная палочка. А сама палочка размножается спорами. Так что зараза может оказаться где угодно. Заразиться им может любой – при малейших повреждениях. Даже безобидная царапина, если туда попала грязь, может стать причиной смертельного недуга.

Обычно первые пара дней вроде без симптомов проходят, если не учесть безобидный гной под коркой. Только уже к концу недели вокруг раны образуется припухлость, место прямо огнём горит, начинает судорожно дёргаться. Эта маленькая рана – плацдарм для микробов. Зараза размножается. По геометрической прогрессии. А дальше... Дальше ещё хуже. День за днём хуже. Как только попадает в кровь, вирус за считанные минуты распростроняется во весь организм, включая центральную нервную систему. И вот тогда наступает день, когда уже ноги не держут, руки не слушаются.
Правда, возможно и быстрое прогрессирование. Тогда даже за сутки...
...Где-то в далеке, наверное в километрах десяти, ухнул одиночный взрыв. Фугас, наверное. Воюющие, обе стороны, всегда минируют дороги. Часто – чтоб защититься. Иногда – просто от злости. Ну, в отместку что-ли. За погибших от взрывов на минах противника. Вот и приходится: “Сапёры – на выезд!” И так каждый раз. Порою за выход полную кузову “Урала”, бывает и ни одной... Весь трофей на базу. На особый полигон. Много собирается. Да каких там только нет! Начиная с мин ВОВ - кончая самыми современными. Всех стран мира. Также много самодельных. Иногда, если нет возможности обезвредить мину, приходится подорвать его на месте... Особенно бескорпусные...
Вот такой наверно взрыв и был.
Здесь, в палате, оборудованной в подвале госпиталя, не слышно шагов в коридоре, как хлопает входная дверь, редкие короткие приказы командиров, сопроваждающих трёхсотый груз... Здесь вообще ничего не слышно. Для гашения звука все стены обвешаны коврами.
Но отдаленный взрыв... От него содрогнулась земля, а вибрация, пусть даже мизерная, дошла и до этой палаты. И вызвало то, чего мы увидет были просто не готовы. Больной стал дёргаться, судороги его загинали в самых невозможных позах...
Какое страшное мучение...
Жестом доктор велел всем уйти. А две медсестрички, дежурившие здесь постоянно, с уже набранным в шприцы сильнодействующим противосудорожным препаратом, кинулись к больному.
Мы только поднялись, были уже наверху, так сразу вновь открылась дверь:
-Неее мммооггууууууууууу я болльше на это смотреееееттть...
Выбежавшая медсестра, уже в коридоре, прямо набегу сорвала с головы платок и уткнулась в угол. Она в истирике колотила своими маленькими кулачками стену, ревела и билась головой:
- НЕ МОГУУУ...
Когда подошёл к ней, подняв платок, а онемел. Такое молодое лицо – еле за 20... Вся седая...
Мы вот всего минуту смотрели... И того хватило... А ведь они, сёстры милосердия возле него сутками напролёт дежурят...
*
Не могу я себе позволить такие же мучения!
-Федь, мне героин нужен... Чтоб хватило для передоза... Хоть во сне уйду... Застрелиться не хочу...
-Других вариантов, я так понимаю, нет...
-...
-Сутки хоть имею? Плюс дорога...
- Никому больше не говорил, ты первый. И вся надежда на тебе.
- Позвоню завтра. Сразу, как добуду. Ночью. Нет, лучше утром. И сразу выеду. Терпи...
-Надеюсь продержаться...
*
Днём ещё как-то... Постоянные движения, проблемы, они вроде-как отвлекают. А несильные приступы судорог не так заметны всилу занятости. Правда мышцы бедра я уже исколол как дуршлак. Страшное начинается ночью. Дожить бы до утра...
Неожиданно сильный приступ ударил около 2х часов ночи. Свело всю левую сторону: и ногу, и руку, даже рёбра...
Нет сомнений... Это хана...
*
-Вы позвонили в “Скорую помощь”...
-Да... И мне нужна ваша помощь... Похоже, у меня столбняк... – и рассказал, кто я.
-Вы понимаете, что ВЫ говорите?
-Да. Все симптомы сходятся. И судороги уже становятся невыносимыми...
-Назовите адрес, я машину отправлю.
-Я сам могу приехать. Так быстрее будет. Я смогу...
-Тогда сразу в приемный покой. Я им сообщу...
*
Стрелка спидометра стремительно ползёт вправо. 120... 140... 150...
Скорей! Быстрей! Очущение, будто ползу как черепаха... Скореее! Уже 160... Одна за другой остаются позади километры. Ох, как долго я еду! То и дело в разных частях тела возникает судорога и я машенально схватываю шило, что лежит на соседнем, пассажирском сиденье. Также автоматическим движением, невзирая на жуткую боль, прямо через одежду колю в напрягшиеся мышцы.


-Боже, почему ты так жесток? За что именно мне такое наказание?! Да, я грешен, и грех мой огромный! Но ведь на эту войну не просился я! И в Афган, и в Чечню, и во все другие кровопролития! За что? Я ведь приказам Родины...
            Не мог не подчиняться...
Ооо, сколько раз я на крестике врага держал, сколько раз у меня в горле ком застревал при этом... “Какой же он молодой... Юнец совсем... Жить да жить ему ещё...” и... вопреки всему, брал на сантиметра 3 вверх... и спускал гашетку... Шапку ему отстреливал. И почти сразу же локти себе кусал: этот “юнец” открывал ответный огонь. И главное – не по мне! По ребятам моим! И я... ставил точку... уже окончательную... Маленькую, кругленькую, чернеющую... Прямо на лоб... Юнцу, которому я только что желал жизни... Точка. Чёрная точка. Да не совсем и точка – это дыра. Чёрная дыра. Прямо как в космосе – через эту дыру всё уходит в никуда. Жизнь уходит... Там всё заканчивается. Совсем юнец, почти пацан – и уже его нет...
Сколько раз я клялся, что не буду больше... Не буду никогда... Сколько раз я просил, чтоб больше никуда... Но опять приказ, и опять всё... повторяется...
И так до бесконечности...
Есть, пожалуй, только два выхода: либо всё закончится, либо я не нужен стану. Не нужен... А как же мои ребята? Как они? Без меня? Да и закончиться... Вряд ли... Как же? Разве это возможно? На земле с момента зарождения цивилизации ни дня не было без войны!
Разве что если сам погибну...
Ох, как жить хочется... Так хочется увидеть светлое будущее...

И тут...
Страшная судорога сводит правую ногу. Педаль газа уходит до полика. Стрелка спидометра уходит всё правее... Ну не могу ногу с педали снять! И тут гениальная мысль приходит: выключаю зажигание... Едва остановившись, вылезаю, начинаю делать хоть какие то движения. Отпускает. Медленно, по чуть-чуть. Нормализуется. Ничего. Повоюем ещё. Осталось-то всего ничего: километров пять... Доеду. Надо доехать
Я смогу. Я сумею.
Вот и последний светофор. Выключен на ночь. Только жёлтый мигает. Поварачиваю. Осталось всего несколько сотен метров.
*
-Это я звонил. Через скорую. Вот документы. Пожалуста быстрее, пока опять судорога не свела.
Из кармана достаю документы, рядом ложу ключи, шило.
-А это зачем?
-Мне без него никак. Уже никак.
Подходит доктор. Молодой. Сначала доверия не вызвал. Как хорошо, что первое мнение оказалось ошибочным.
-Раздевайтесь. До трусов. Хотя... можете и их...
Обойдя меня, провел пальцами по увечьям.
-Где служили?
-Не служил. Я работал. Неважно.
-Так и запишем. “Спецназ” писать?
-Не надо. Не пишите. Бумага этого не терпит.
-А это что? – мягко ткнул на паховую грыжу.
-Трофей с последней поездки. Парашют раскрылся неудачно. Холодно было.
-Анаболики принимали?
-Бывало... При ранениях... Никуда не денешься...
-А это вы шилом искололи?
-Да. Судороги... Нестерпимо было.
Он повернулся к дежурной медсестре, велел взять кровь на анализы и пробу с места раны на пальце.
-Предварительно... что скажу... слишком страшного ничего нет... иммунитет у организма хороший. Да и прививка была вовремя сделана. И ещё... Вовремя приехали! Сейчас ещё вколим кое-что для поддержки организма. И за неделю, я думаю, вы уже совсем забудете про это как страшный сон. Одевайтесь!
И только вставая с кушетки, я вдруг будто очнулся:
-Спасибо Вам! Вашими бы устами...
-Это вам спасибо. За то, что есть такие... Слышал я про вас. Уже давно. Правда, не верил... Думал сказки... Выдумки. А как мама Ваша? Мы все её любим!
-Стареет... Стареет мама. Возрост берёт своё... Точнее отнимает...
-Привет ей передайте. Желаем ей здоровья!
-Спасибо! Спасибо ещё раз. Как это приятно, когда любят твою маму.
Пока одевался, вроде и ничего... Только как встал, сделал несколько шагов – голова закружилась, стал падать... Успели схватить, поддержать.
-Как себя чувствуете?
-Ннн-норммм-аааль-но...
-Это сыворотка так... Не надо было вас отпускать так сразу...
-Я пойду... И так побеспокоил. Среди ночи... Со своими болячками...
-Пойдёте-пойдёте! Минут 15 посидим, и сразу пойдёте. Мама ваша раньше такие классные стихи писала, сейчас что-то не видно.
-Да... Стареет... Видишь же... И мне за 55... Уже...
-А то, что про вас говорят – правда?
-Не знаю... Я не знаю, что говорят... не... не...
В глазах стало темнеть, руки, ноги снова стали ватными.
Когда вновь открыл глаза, лежал на кушетке. Рядом стояла медсестра. Вся в белом. И вытерала влажным тампоном моё лицо. Дотянувшись, прижал эту руку к щекам.
-Тёплые такие...
-Вот, теперь всё будет нормально!
Попытался подняться, но меня удержали:
-Нет уж! В этот раз торопиться не будем. Кризис позади, но сил маловто. Может в стационар?
Я опять хотел встать,опять удержали:
-Или здесь сполчаса, или в стационар! Выбирайте!
-Лучше здесь...
...Через эти полчаса я уже спокойно выруливал со стоянки возле приемного покоя. Трасса. Пусто. Ни одной нашины. Слева впереди, за холмами появились первые лучи восходящего солнца. Солнышко просыпается... Просыпается новый день. Как хорошо, что я могу это видеть. Как хорошо, что самое страшное позади.
Страшное. Действительно страшное. Перед глазами вновь мелькнули воспоминания...

...Уже после того, как вернулись к себе на базу, даже на третий день, мы все ещё были под тяжестью увиденного; когда встречались взгляды, происходила немая беседа... И каждый из нас был в таком шоке, что для описания состояния люди ещё даже слов не придумали...
-Через 15 минут после завтрака обоим группам собраться в актовом зале. Продолжительность занятия – 45 минут.
И вот мы все там, в зале. Кроме нас, двух групп по 15 человек, в зале было ещё много народу: практически весь командный состав.
-После того, как вы уехали, больной жил ещё полторы сутки...
Слова звучали так, будто это были и не слова вовсе, а стрелы,обьятые огнём. Они поражали нас: всех вместе и каждого по отдельности, а перед глазами был ОН, совсем ещё юноша, ещё не повидавший жизнь, не познавший счастья. Он лежал и корчился, изгинаясь от судорог в самых невозможных позах. Это те последние мгновения, что мы видели. Всего несколько минут... Дальше нас тогда вывели в коридор.
Вот теперь нам предстояло увидеть видеозапись последующих событий. Тех, что произошли за все эти полторы сутки. Вкраце. Видео было смонтировано так, что на экране телевизора мы видели не только жуткие моменты, но и всю информацию о механизме развития болезни. И звук. Его голос.
Последние минуты. Очередной, теперь уже последний приступ... Сначала слабенькая судорога, потом сильнее, потом уже корёжит всё тело... В таких немыслимых позах! Изо-рта вырывался лишь тяжёлый гортанный звук. Напоминающий больше стоны умирающего зверя. Тело выгнулось так, будто  это тугой лук, и кто-то сильный, очень сильный, тянет титеву с немыслимой ненавистью. Спина выгиналась, дрожали ноги и руки, бесконтрольно двигающиеся резкими и сильными импульсами приступов.
Тело выгиналось всё дальше и дальше... Спешно вкалавались всё новые и новые лекарства. Но уже бестолку: болезнь охватила весь организм, оккупировала центральную нервную систему, головной мозг... Это  будто вселился дьявол, и уже он тянул за струночки...
За титеву...
-Ыыыыыы...
Тело выгнулось так...
... И хруст...
Будто сомалась ветка.
Такой хруст!..
Это позвоночник...
И всё стихло. Замерли медсёстры в кадре. На экране появились цифры: 05:32. Время смерти. Время, когда больной обрёл покой. Вечный покой. Я не смог удержать себя от грешной мысли: “Отмучлся. Наконец...” И сам же испугался своих мыслей – это я впервые радовался чьей-то смерти... Воспринял это как избавление. Как освобождение.
*
Солнце встаёт...
Вот, уже длинные первые лучи тянут свои тёплые руки ко мне и нежно ласкают. Небрежно бросаю взгляд на тускло мерцающие цифры на табло приборов: 05:45. Короткая летняя ночь позади...
-Просыпайся, внучек! Просыпайся... Солнышко уже встало! И ты вставай! С первыми лучами солнце счастье раздаёт...
-Бабушка...
Вздрагиваю, тут же нажимаю тормаза. Чуть было не заснул.
-Спасибо бабушка! Уберегла...
Часто она спасает. Вот и в этот раз. А ведь мог и перевернуться...
Останавливаюсь, выхожу.
-Спа-си-бо!!!
Голос мой уходит далеко-далеко, ударяется об обрывистый яр реки Базы, об деревья, ростущие стеной на косогоре и эхом возвращается:
-Спа-си-бо-сибо-сибо-бо-бо-бо...
Совсем недалеко, почти рядов, в кустах зачирикали птички. Это я что ли их разбудил? Простите, птички, если покой ваш нарушил. Не сердитись на меня, ведь первыми лучами солнце счастье раздаёт! Просыпайтесь тоже, счастье своё не проспите! И радость мою со мной поделите! А я вот и не спал сегодня вовсе.
Так хорошо вокруг! Так спокойно. Как я счастлив, что могу увидеть это утро. Ведь всего несколько часов прошло с того момента, когда я был почти уверен, что живу последние дни... Или даже часы...

Зазвенел колкольчик. Такой нежный звон. Тихий такой, еле слышный. Так приятно...
Ой! Это же зуммер! На брелке! Как давно я не слышал его голоса! Последний раз – на своё 50 летие... Это выносной звонок “IRIDIUM”а. Моего спутникового телефона. Достаю под сиденьем увесистую сумочку, беру трубку. Точно. Это Федя:
-Я выезжаю…
-Здравствуй, дорогой! Радость у меня!
-Не подтвердилось?
-Да…
Дружба, скреплённая временем, огнём боевых бедней, общей болью и единой целью… Есть ли на свете что-то крепче? Вот он, Федя, он был в параллельной группе, их тоже двое только осталось… Плюс я – один из 15и… Последний… «Последний из могикан»… Нет, точнее будет, из «Феникса»…
Эх, эту несправедливость… Сколько народу экзамены не сумели, нагрузки не выдержали, отчислились… Они сейчас, пожалуй, живы… А в группы попали лучшие… И вот их нет… А ведь каждый сотни стоял…
Смотрю на часы. Шестой пошёл.
-Ты и не спал наверное?
-Ничего, Федь, вот приеду домой, отосплюсь… За все эти бессонные сутки…
-Ты всегда так говоришь. А как 7 стукнет, как штык!
-Да ведь поздно нас переделывать!
-Да ладно, говори, как?
-Ночью тяжко стало, поехал в больницу. Оказалось вовремя. Прививка предыдущая спасла. Плюс сыворотка. Дальше знаешь. Еще пара ломок может случиться, но это уже не так важно. Прости, что побеспокоил…
-Прощения он просит… Коньяк с тебя!
-«Лизгенка»?
-А то! Как тогда, на Колькин день рождения…
Эх, те времена… Какие мы были молодые… А сколько их, таких молодых, вечно молодыми остались…

Поднимается солнце, просыпается мир. На траве всеми оттенками радуги, будто крупицы алмаза необычайной огранки, словно настоящие бриллианты, усыпаны капельки росы. Суметь видеть всё это, дотронуться рукой, потом этой мокрой рукой провести по лицу… Ощутить вкус росы… Эту чистоту…
Разве не это и есть счастье? Сама жизнь, здоровье? Быть нужным людям; то, что они тебя любят и дорожат тобой – не счастье?
Проезжает мимо машина, водитель приветливо улыбается и машет рукой. Странно наверное ему видеть меня с огромным телефоном в руках. Да ещё и с антенной. Как будто из прошлого, из 90-х… А ведь и правда, душой мы все там и остались…
И там мы вместе. Все. Молодые. Вечно молодые…