Адрана. Хроники войны. Империя под ударом. гл. 11

Глава 11

Был свет масляной лампы. Он не видел его, нет - угадал. Угадал по тому, как вдруг мигнули камни стены. Потом все исчезло. Человек облизнул искусанные губы. Он боялся обмана, боялся, что то, чего он так ждет, явится ему галлюцинацией.

Нет, в тоннеле был свет! И он быстро приближался! Человек уже чуял запах пламени и ужас крыс.

- Это ко мне, - проговорил он. – Ко мне! Старик с огнем на голове. О боги, что мне делать? – Он вцепился в грязные волосы.

Он дрожал от холода, возбуждения и страха. Некогда роскошное платье превратилось в лохмотья, в которые он зябко кутался. Изящные башмаки с золотыми застежками изорвались. Правда, драгоценных застежек давно не было. Номарх обменял их на свечу и кусок говядины. Свеча быстро сгорела, а остатки мяса утащили крысы.

Три года, проведенные в подземелье, стали для Траяна бесконечностью. Быть может, в этом месте мрака и забвения он сошел бы с ума. Но было нечто, что удерживало его в реальности, сохраняло черты характера. Это была ненависть. Ненависть к женщине, ее благородству, стойкости, ненависть даже к ее смерти. А в том, что Мандрагора ван отон Север мертва, Траян нисколько не сомневался.

После позорного поединка на Одере он так много думал об адраниде, что его чувства к ней стали болезнью.

- Зачем я только встретил тебя, адранская шлюха, - бормотал Траян, - в этих широких степях Гельгетии? Проклятые степи, проклятая судьба! Если бы убил тебя тогда, мог бы жить дальше. А так…

И весь тот день, и час в деталях! И даже чувствую, как солнце нагрело нащечную пластину шлема и, прикасаясь к носу, она жалит. Ветер дует с Одера. Чувствуется близость реки. Два войска стоят, ощетинившись копьями. Со стороны имперских легионов с высоко поднятым белым штандартом скачет всадник. Префект конницы Императора, Мандрагора ван отон Север. Это было начало. Начало конца.

- Отходи за кордон, - сказала она. – Обещаю не преследовать твое войско.

Штандарт на высоком древке гудел, как парус под напором ветра. Как она посмотрела! А он, муж властный, насмехался, тешил свою гордыню на глазах солдат. Ему нужно было убить ее. Зачем только он посмотрел в эти глаза. Нахема, истребительница счастья! Никогда не забыть падения на землю, копыта коня у самого лица и ее голос:

- Ты слаб. Уйди с глаз моих.

Он выл, сходя с ума от унижения, взывал к воинам Вепря. Женский крик: Империя! Рев армий. И сошлись. И дальше была жестокая сеча. Разве можно забыть то, что забыть жаждешь?

Что было потом? Сумерки жизни в роскошном дворце Карфагосса. Наконец она перед ним, без оружия, со связанными руками. Все тот же взгляд, мучавший его, пока, наконец, ее не убили лучники в амфитеатре.

В тот день был кровавый закат. Была ночь, как тысячелетия. Онемение души. Аромат корня дракулы, - как вуаль, как ничто, - поднимающийся от курительницы. Морок. И даже там – она. Оснеженные холмы, леса на склонах. Воины и расседланные кони. Меч, обагренный кровью, входит в ножны. Тело молодого воя, раскинув руки, на снегу. Мандрагора идет меж деревьев, по колено проваливаясь в сугробы. Мокрый плащ обметает следы. Бросила взгляд на казненного. Ее обморочное лицо белее зимнего неба.

Повалил густой снег, глухо, отвесно. Мандрагора отвела взгляд от багряного пятна, растущего на белом. Хлопья уже не таяли на опрокинутом лице мертвеца. Он замерзал навсегда.

- Солнце высоко, - проговорила Мандрагора. – Седлайте коней.

Траян отряхнул морок. Черный воздух с террас не несет прохлады. Закат был страшен, как перед грозой. Но, где действует Заклятие Погоды, невозможны бури. И дождь лишь напугал, но ни слезы не пролил. Мандрагора исчезла, а мир не изменился. Траян все ждал, что придет удовлетворение местью. Но пришли мурены.

Это случилось на девятую ночь. Траяну не спалось. Он ожидал чего-то такого. На террасах и в личных покоях была усилена охрана. Мурены пришли, как тени. Номарх почувствовал движение воздуха и укол в плечо. Очнулся в каземате, где лишь мрак и тишина, как вата. Три года в каменном мешке. Увидит ли он когда-нибудь солнце? Однажды он понял, наверное – нет.

Траян поднялся. Цепь, сковывающая ноги, зазвенела. Он подобрал ее и на цыпочках подошел к двери. В коридоре кто-то был. Свет дрожал на камнях стены и низком потолке. Теневая рука держала лампу. Маленькая тощая фигурка в темном плаще и капюшоне скользнула к двери. Траян узнал мурену и в ужасе отпрянул.

Клан мурен был немногочислен. Он относился к касте неприкасаемых, и держал в страхе королевство. Виртуозные убийцы, мурены не брезговали ни черным колдовством, ни ядами. Между собой они умели общаться телепатически, скрывая от посторонних лица в тени капюшонов. Среди эгинов много слухов ходило об этих людях. Возможно, они состояли на службе у Ирода, Магистра Правящего Дома. А, возможно и вовсе никому не подчинялись.

Лязгнули засовы. Дверь стала медленно отворяться. Конус света расширялся. Появился край плаща мурены. Траян вмиг облился холодным потом. Как в дурном сне он увидел бледную кисть руки, скользнувшую из-под плаща. Она сделала приглашающий жест. Траян вжался в стену. Кто-то тяжелыми шагами двинулся к камере. Качнулась лампа. Поплыли тени. Рядом с муреной возникла уродливая фигура горбуна. Того самого, что приходил однажды с Бустаманте.

- Идем, - сказал он, - господин ждет тебя.

- Зачем? Зачем я понадобился господину? – голос номарха дрожал.

Рука горбуна легла на топорик у пояса.

- Выйдешь сам или помочь тебе?

- Сам, сам, конечно. А где господин? Разве он не пришел сюда? Я надеялся удостоиться чести. Ведь я не бродяга какой-нибудь, я – номарх Карфагосса, - лепетал Траян.

Ему показалось, что в коридоре холоднее, чем в камере. Глаза его отвыкли от света, и теперь пламя лампы, о котором он мечтал, мучило его. Его обступили мурены, похожие на гигантских летучих мышей. Траян был рад глядеть в искаженное лицо горбуна, в его злобные глаза, лишь бы не видеть лоскутов мрака под капюшонами мурен.

- В Карфагоссе теперь свой номарх – пепел и кости, - проговорил горбун. – Следуй за мной.

Коридор показался Траяну бесконечным. Временами он закрывал глаза и следовал за звуком шагов горбуна. Лязгнули створки лифта, завизжали подъемники. Здесь горел факел, и мурена задул лампу.

Они долго поднимались в лифте: трое «неприкасаемых», злобный урод и жалкий оборванец. От факела шел жар, пахло смолой. Черный дым поднимался кверху и сквозь решетку уходил в шахту. Наконец, лифт остановился. Их выпустил человек в камзоле наемника Двора, но без оружия и знаков отличия. Мягкие ковры поглотили шаги. На стенах висели прекрасные гобелены. Пахло ладаном. В стеклянных сосудах горели свечи.

Горбун уверенно шел впереди. Траян едва поспевал за ним. Когда в полутьме возникла лестница, узник обернулся. Мурены исчезли.

- Остановись! – воскликнул Траян. – Куда ты меня ведешь? Я не сделаю больше ни шагу.

- Успокойся. Быть может, тебя и убьют, но точно не здесь. Ты зачем-то нужен господину. Хотя… - горбун наконец-то взглянул на номарха, - за то, что ты сделал, тебя следовало бы четвертовать на месте.

- Что же я сделал, горбун? За что страдаю?

- А ты не знаешь? Не знаешь, что натворил? Ты помешал осуществлению планов господина, встал на его пути! У тебя было время обо всем подумать. Ты бы все понял, если бы не был так глуп.

- Я догадался, догадался, из-за чего это все, - произнес Траян. - Он говорил, что хочет чему-то научить меня.

- Жалкий дурак. Мне противно говорить с тобой. Следуй за мной.

У основания лестницы стояли девы-гладиаторы – одна из причуд Ирода, Магистра Правящего Дома. Каменные ступени были покрыты изящным орнаментом. Траян поднял глаза. Лестница уходила во мрак. Он двинулся вслед за горбуном, тяжелой стопой, с онемевшим сердцем. Вскоре он совсем перестал видеть, лишь шарканье башмаков его проводника где-то впереди служило ориентиром.

Наконец, Траян, измученный подъемом, голодом и страхом, понял, что находится на ровной площадке. Он хотел окликнуть горбуна, но вдруг рядом зажглись светильники. Номарх Карфагосса стоял в узком коридоре, где панели были декорированы дорогими тканями. Гранитные полуколонны венчали черепа драконов и двойные светильники. Плиты пола были отшлифованы так, что в них отражался свет, как в воде. Горбун спокойно удалился.

Некоторое время, ошеломленный переменами, Траян оставался неподвижен. Потом бросился следом, звеня цепью.

- Горбун, - задыхаясь, проговорил он, - я не поспеваю за тобой. Ради всего святого, скажи, где мы?

- Разве ты, номарх Карфагосса, самого крупного и могущественного нома королевства, не бывал здесь? – с насмешкой спросил горбун.

- Не мучай меня. Видишь, я обессилел.

- Мы во дворце Ирода, в Башне.

- В Башне, - как эхо повторил Траян. – Да, я бывал здесь прежде. Вернее, не здесь, а в Изумрудном зале, на приемах Магистра Правящего Дома. О, боги, значит, те жуткие казематы внизу…

- Ты еще не видел настоящей жути, - констатировал горбун.

Они остановились у великолепных дверей, изукрашенных глазурью. Сердце Траяна ушло в пятки.

- Возьми себя в руки, - сказал проводник. – От того, как ты себя поведешь, будет зависеть твоя жизнь.

Слова горбуна не добавили несчастному уверенности в себе. Он трусил, отчаянно трусил. Дверь отворилась. За ней был мрак, как под капюшонами мурен. Горбун отдернул темный полог. В комнате горели свечи.