Абхазия

Сейчас, то есть в наше нынешнее  время, если в новостях промелькнет сообщение об Абхазии, мне тотчас вспоминается 1960 год, когда мы с Колей - моим соучеником по физфаку МГУ, - провели там месяц в двух небольших селениях:  Агудзере (под Сухуми), и Леселидзе (ныне Гячрыпш).
Поскольку пребывание в Агудзере не было документировано, о нем можно судить лишь по смутным видениям, едва сохранившимся в моей памяти.

Сухумский городской пляж, - протяженный и очень широкий; в зоне прибоя – полоса мелкого галечника; дальше – раскаленный  песок. Солнце стоит высоко и палит жестоко – это вам не ласковое крымское солнышко, - кажется, что ты вот-вот задымишься. Сюда бы хорошо прийти ночью, чтобы насладиться прохладой, но после зажигания  пограничного прожектора, обшаривающего береговую линию пучком мертвенного света, выход на пляж запрещен.

Обезьяний питомник в окрестности Сухуми. Подойдя к забору, которым обнесена обширная территория, на которой в природных условиях содержатся тысячи  обезьян разных видов, я  наблюдаю за их социальным поведением. Большую часть обезьяньего населения составляют мартышки, но они лишь забавны, и только. Интересны повадки павианов, особенно – сексуальные, - так как они вызывающе антропоморфны. Судя по количеству особей, собравшихся на смотровой площадке,  и по принимаемым ими позам, приматы любят себя демонстрировать старшим братьям. Когда вглядываешься в морды гамадрилов, невозможно отделаться от впечатления, что на самом деле это – карикатурные лица; некоторые из них легкомысленны, другие  высокомерны, а иные, так и вообще выражают мировую скорбь.

Мы осматриваем, нет, - не посещаем, так как последнее нам не по карману, - ресторан в Верхних Эшерах. Столики для его посетителей располагаются в нишах, вырубленных в склонах узкого ущелья; по его дну  пробегает речка; - через нее перекинуты мостики, по которым  снуют официанты. В те времена такие рестораны были в новинку, не то, что сейчас. Несколько лет назад и я в таком отобедал в Таормине на Сицилии.

Мы с Колей  идем вечером по широкой сухумской улице, проложенной в малоэтажной застройке, буквально тонущей в пышной субтропической растительности. Улица пустынна; вдруг сзади ко мне подбегает абориген – здоровенный мужик, и грубо меня обнимает. Коля на него набрасывается, чтобы меня защитить, и мы оба громкими негодующими криками обращаем его в бегство.

В Пицунде мы осматриваем древнейший архитектурный памятник Абхазии - храм XI века. Через двадцать лет в нем будет построен концертный зал, а сейчас он стоит заброшенный. Мы бродим по  не охраняемому и замусоренному интерьеру; потоптавшись на земляном полу и скользнув взглядом по его стенам, исписанным автографами туристов, я, задрав голову, рассматриваю древние фрески. Но, поскольку интерес к монументальной религиозной  живописи у меня  прорежется лишь несколько лет спустя, - после фильма Тарковского «Андрей Рублев», - они не производят  на меня никакого впечатления.

Во втором пункте нашего пребывания в Абхазии – поселке Леселидзе - мы оказались после того, как Коле письмом сообщили, что его двоюродная сестра, - назову ее Галей, так как имени  не помню, -  как раз сейчас отдыхает там со своими подругами, и посоветовали их навестить.
Поскольку Агудзера нам уже надоела, мы с радостью переселились на новое место, которое нам сразу понравилось. Мы сняли светлую комнату на втором этаже двухэтажного каменного  дома, окруженного постройками  крепкого крестьянского хозяйства, располагавшегося на берегу реки Псоу, - пограничной между Абхазией и Краснодарским краем. Река протекает по обширной равнине, отодвинувшей горы на десяток километров от моря. Устье Псоу находилось в каком-нибудь полукилометре от нашего жилища, так что купаться можно было как в теплой морской, так и в студеной пресной воде.
Теперь о девушках. Главной среди них была Галя – настоящая красавица восточного типа. У нее была стройная, изящная, трогательно-женственная фигура, тонкое, живое, точеное лицо с большими, немного  навыкате,  карими глазами. Манера поведения,  как и ее речь, были полны очарования. И, как будто этого было мало, она была энергична, умна, рассудительна и интеллигентна. За тот месяц, что мы провели вместе, я не смог обнаружить в Гале ни единого недостатка – она была само совершенство.
Катя была покрупнее Гали и тоже была интересной девушкой с ладным, красиво сложенным телом, с лицом  своеобразного рисунка, и взглядом, казалось, хранившим в своей глубине  неразгаданное. Но в своих других, нежели внешний вид, проявлениях, Катя значительно уступала Гале, скромно отойдя  на второе место.
Третья девушка, -  Маша, - была дурнушкой, но это не испортило ее характера; она была веселой и отзывчивой.
Все  время, что мы провели в Леселидзе, наша компания из пяти человек оставалась неразлучной; планирование нашего времяпровождения мы молчаливо и единогласно доверили  Гале, и об этом не пожалели. О том, чем мы занимались, свидетельствуют фотографии, сделанные тем летом.
Много времени было  проведено на пляже, который в Леселидзе  широк и просторен. Вот я лежу на гальке, подперев голову рукою; надо мной на шестах растянута простыня - импровизированный тент; выражение лица осоловелое, - видимо, на жаре меня изрядно разморило.
На другой пляжной фотографии мы стоим рядом с Колей, как бы напрашиваясь на сравнение, которое оказывается сильно не в мою пользу. Коля, как всегда, подтянут, он узкобедр и широкоплеч;  взгляд – немного исподлобья, - говорит о человеке, который всегда, даже на отдыхе,  остается собранным. В противоположность своему товарищу, я выгляжу  расслабленным: плечи безвольно опущены; голова, случайно качнувшись,  так и осталась наклоненной  вправо.

Мы стоим на берегу горной речки, протекающей по дну ущелья, ведущего к озеру Рица;  дикая красота этого каньона впечатлила меня  настолько, что по прибытии на место виды озера показались мне  по-открыточному  приторными.

 Мы совершили экскурсию на курорт Гагры, чтобы полюбоваться его великолепными ландшафтами: горы здесь подступают вплотную к самому морю. Ими я был восхищен вдвойне, так как в них  узнавал пейзажи, написанные моим дедом  двадцать пять лет назад, и с тех пор украшавшие стены нашей московской квартиры.

Вот наша компания ходит по Приморскому парку, мы снимаемся на фоне субтропических  растений: - пальм, там, и всяких олеандров, обнаруживая подозрительно настойчивую тягу на них залезть. На головы девушек надеты маленькие платочки; мы же с Колей вырядились  в белые шерстяные панамы с мягкими широкими полями; Коле  она идет: в ней он смахивает на индейца, я же выгляжу нелепо.
 Из Гагрской архитектуры, мне, как и многим, запомнился шедевр провинциального модерна – ресторан Гагрипш, напоминающий часы с кукушкой.

Мы – на фоне вертолета по завершении экзотического аттракциона - пятнадцатиминутного полета вдоль побережья. Оказалось, что впечатления от вертолета сильно отличаются от авиалайнера; ты медленно паришь на небольшой высоте над берегом в маленькой гондоле, которая то и дело проваливается в глубокие воздушные ямы, от чего по ступням бегают мурашки и начинается  морская болезнь.

Обедали мы в поселковом ресторане; - там подавали харчо, - настолько наперченное, что незадачливые мухи, на него покусившиеся, дохли на месте. Нас же спасало то, что мы его запивали большим количеством ординарного белого сухого вина. Хотя вино было дешевым, ресторанные обеды – весьма дорогими, и для поправления бюджета время от времени, перейдя границу, мы отправлялись обедать в Краснодарский край. Там, где сейчас раскинулся город Имеретинская Гавань, тогда находилась небольшая русская деревня,  в сельской столовой которой можно было отобедать втрое дешевле, чем в Леселидзе.
Послеобеденное время посвящалось «интеллектуальным» играм, например, коллективному стихосложению, или игре «в города», когда  в порядке очередности игрок должен был отыскать название города, начинавшееся на букву, которой кончалось имя другого города, произнесенное предыдущим игроком.
Играли мы и в другие игры, за исключением только игр романтических; не было никакого флирта, никакого кокетства, никаких интрижек.
Я сейчас задаюсь вопросом, - почему я в свои двадцать лет даже не пытался приударить за Галей, что было бы совершенно естественным из-за яркой ее привлекательности.
Первое из возможных объяснений состоит в том, что при виде Галиного совершенства я расценил свои шансы, как нулевые, и решил по-пустому не позориться.
Или в ту пору  я уже достиг понимания, что отношения с женщиной – это не шутки, а дело серьезное, но чувствовал, что до них еще не дозрел.
Наиболее же вероятным является предположение, что Галя приняла решение провести этот месяц в атмосфере приятной, ни к чему не обязывающей дружбы, даже товарищества, и сумела это намерение осуществить, гася в зародыше ростки  любых  отношений, кроме сугубо коллективных.
Возможно, что такое решение было обусловлено еще одним привходящим обстоятельством, а именно: еще до нашего приезда девушки познакомились с тремя местными парнями весьма  простецкого вида, которые не скрывали своих кобелиных намерений, заранее девушек меж собой поделив. При нашем появлении все трое принялись качать права, напомнив девушкам  о своем приоритете. От нас же с Колей они потребовали немедля удалиться, не то…, и они помахали у нас перед носом огромными кулачищами. Ситуация выглядела очень паршиво: два интеллигента против троих гориллоподобных субъектов. Возникшая конфликтная ситуация была мастерски улажена Галей, заявившей, что дело, мол, семейное: к ней приехал брат (Коля). При этом она тонко намекнула, что ее родители прислали брата за нею присмотреть, чтобы ни-ни! Такой аргумент местным парням был понятен; пусть крайне неохотно, но они  убрались, хотя в выражениях их лиц сквозило недоверие. Поэтому во время нашего пребывания в Леселидзе они не раз появлялись совершенно внезапно, чтобы, застав нас врасплох, уличить девушек в обмане насчет «якобы брата», а со мною и с Колей – по-свойски расправиться. Однако всякий раз, к большому их недоумению, они обнаруживали картину совершенно невинного совместного  времяпровождения; на их лицах была написана оторопь; - они даже себе не представляли, что такое вообще возможно.
Какую роль сыграло наличие трех аборигенов, дабы нас удержать от любовных игр, сейчас сказать трудно. Во всяком случае, тем летом мы не покинули Рая беззаботной молодости, еще не отягощенной взрослыми муками, - пусть даже и сладкими, - хотя  атмосфера нашей компании и была пронизана пьянящими токами юной женственности, индуцируемыми тремя замечательными девушками.
Итак, цитируя классика, - Абхазия мне предстала «под сенью девушек в цвету».
                Декабрь 2020 г.